Вырь. Час пса и волка

Ольга Гутарёва (2024)

Лекарь по прозвищу Мизгирь — двоедушник, за которым по пятам следует пришитый бес. Однажды на войне Мизгирь спасает умирающую сиротку, но вместе со спасением по случайности дарует девочке проклятье. Невольным свидетелем истории двоедушника и девочки становится однорукий беглый преступник Благота, ищущий спасения от преследующих его колдовских видений.

9. Благота

— Что это за место?

— Руины церкви. Здесь люди поклонялись Подателю. Совсем как в твоей истории.

На склоне горы, среди буково-грабового леса, таилась однонефная каменная церквушка. Небольшая звонница над входом, лишенная колокола, поросла мхом и теперь служила гнездовьем для мухоловок.

— О, солнце! — выразился Благота, старательно задирая ноги и обступая две поросшие высокой травой старинные могильные плиты. — Я вижу собственными глазами. Просто удивлен. Мы шли в это место?

— Да, — невозмутимо отозвалась Смильяна, ступая за ним следом.

Благота наклонился возле одной из плит. Отставив осиновую палку к камню, он принялся слабо очищать её от поросшего бурьяна, вчитываясь в проявляющиеся выбитые руны. Пробивающиеся сквозь густую листву над головой солнечные лучи легли ему на тыл ладони, обжигая кожу теплом.

Подобные руны Благота видел впервые в своей жизни.

— Полагаю, это могилы монахов-отшельников.

— Только одна.

Только теперь Благота обратил внимание, что нетронутой оставалась одна из могил. Вторая плита со скошенными углами, невообразимым чудом пронизанная пурпурными соцветиями, сияла на солнце следами свежей краски в углублениях рун.

— Ты ухаживаешь за этим местом, — догадался Благота, оборачиваясь через плечо, в попытке обнаружить отражение переживаний на её замкнутом лице.

Смильяна не дрогнула, не изменила своему ледяному виду. Но взор из-под полуопущенных ресниц вилы теперь был прикован к могильному камню, из которого прорастали цветы.

— Чуть выше по склону — тёплый источник, — отозвалась она, пропуская его замечание мимо ушей. — Можешь утолить в нём жажду. Умыться, если пожелаешь. Вода здесь лечебная.

— Не желаешь мне говорить, — протянул Благота, выпрямляясь и утирая ладонь об одежду. — Воля твоя, господица Смильяна. Кто я такой, чтобы настаивать?

— Сперва заверши свою историю.

Благота утомлённо выдохнул.

— Можно я осмотрюсь?

Смильяна промолчала. Благота осторожно подошёл к церкви, оглядывая поросший фасад. Надпись над входом — дата строительства. Совсем новая. Не прошло и полвека. И ни единой руны, что он видел на могильных плитах.

«Церковь построена человеком, в отличие от захоронений», — предугадал Благота.

Возле круглого оконца располагался каменный барельеф.

— Походит на семейный герб, — выразился себе под нос Благота, перешагивая порог церкви.

Внутри его встретили пустой очаг и алтарь со свежими подношениями: сплетенными оберегами в виде венков из полыни, ячменными лепёшками и деревянной бутылью. Благота подошёл к алтарю, отставил осиновую палку и взял бутыль. Откупорил, поднёс к носу.

— Крестьяне очень стараются тебя задобрить, — усмехнулся Благота, возвращая полынное вино на алтарь.

Смильяна, вошедшая за ним следом, без особого любопытства проследила за его действиями.

— По ту сторону горы живут люди. Их женщины боятся, я стану похищать мужчин.

— Мужчин? Так значит, вилы всё же совокупляются с людьми?

— Если бы не совокуплялись, их бы не было.

— Хм.

Благота снял со спины дорожный мешок и поставил рядом с алтарем. Принялся расстёгивать на груди плащ.

— Тебя отвести к источнику?

— К источнику? — Благота растерянно размял затёкшие пальцы. — Ах, да. Прошу, отведи.

Они вышли из церкви. Благота вытер вспотевшие усы, шмыгнул забитым пылью носом. С готовностью посмотрел на едва заметную тропку, ведущую вверх по склону.

— Полагаю, нам предстоит подняться туда?

— Верно.

— Тогда… на чём я остановился?