Вырь. Час пса и волка

Ольга Гутарёва (2024)

Лекарь по прозвищу Мизгирь — двоедушник, за которым по пятам следует пришитый бес. Однажды на войне Мизгирь спасает умирающую сиротку, но вместе со спасением по случайности дарует девочке проклятье. Невольным свидетелем истории двоедушника и девочки становится однорукий беглый преступник Благота, ищущий спасения от преследующих его колдовских видений.

15. Благота

Благота остановился как вкопанный.

— Началось, — упавшим голосом проговорил он. — Стоило догадаться, когда умолкли птицы.

Хруст и скрежет распиливаемой кости становились всё громче. Благота напрягся, отступил, шаря взглядом между мачтовых стволов сосен. Нет, он не испугался. Скорее, ожидал подвоха.

С тех пор как Благота ступил на территорию Змаевой Гряды, его припадки участились. Повезло, теперь с ним был Горан, и он был не один. Или наоборот. Благота с досадой помнил, как один раз желающий помочь незнакомец во время припадка сунул ему в зубы ложку, тем самым чуть не переломав зубы и не повредив гортань. Так что лучшим выходом для Горана было перевернуть тело Благоты на бок и, по желанию, взять за руку в подбадривающем жесте.

Сумеречный лес откликнулся заунывным эхом. Права была Смильяна — сердце его в груди звучало громко. Очень громко. Оно будто привлекало к себе внимание посреди мертвенного безмолвия.

Наконец звуки распиливаемой кости смолкли. Растворились в мыслях, будто по щелчку пальцев. Благота терпеть не мог этот звук, как не переносил и воспоминаний о том дне, когда лишился руки. Но эти мерзостные хруст и скрежет служили сигналом к началу представления.

Благота вытянул перед собой ладонь. Сухой кожи с прочерками въевшейся в линии его судьбы грязи коснулась призрачная крупица. Сперва Благота принял её за пепел, но, почувствовав холод и влагу, понял, что ошибся. Слабый снег. Он поднял лицо, щурясь от трогающих ресницы снежинок. Их становилось всё больше, теперь они опускались ему на одежду и волосы, быстро превращаясь в щекочущие лужицы.

Благота обернулся. Сквозь синюю мглу пробирались двое. Мужчина вёл за руку маленькую девочку. Девочка не успевала за шагом взрослого, то и дело оседала на землю, в промёрзлую грязь. Оба, — и ребёнок, и взрослый, — хранили скорбное молчание.

Когда мужчина с ребёнком приблизились, Благота смог разглядеть их одежду. Крестьяне. На девочке недоставало одежды для такого времени года. Неудивительно, что она была не в состоянии вымолвить ни звука. Она выглядела настолько худой и хрупкой, будто сложенной из птичьих косточек. Едва ли она могла понимать, что с ней происходило.

Неожиданно девочка обессиленно осела на землю. Мужчина дёрнул её за руку с такой силой, что казалось, мог покалечить. Девочка слабо захныкала.

Благота попытался сглотнуть ком в горле. Он знал на своём горьком опыте, что всё происходящее с ним в такие моменты — всего лишь морок. Сон. И всё же порой сдерживать себя не удавалось. Он начинал верить в то, что происходило перед его глазами.

— Заканчивайте уже, — вздохнул Благота, не отрывая взгляда от девочки, раздирающей колени о ветви и смёрзшуюся траву.

— Папенька…

— Заткнись, — мужчина отпустил руку ребёнка. — Ни черта я тебе не папенька. Твоя мать, змея подколодная, нагуляла тебя по глупости.

— Мне страшно, — простуженным голосом заплакала девочка. — Пойдём домой.

Мужчина отступил от ребёнка, покачнулся, схватился за шапку на голове, будто в пьяном бреду.

— Ну уж нет, — дыхание его становилось всё тяжелее с каждым оброненным словом. — Довольно мы тебя терпели. В голодную пору и подавно.

— Папенька.

— Заткнись. Нам нечего есть. А ты — ты не моя дочь. Значит, я не твой отец. Ты всего лишь жалкий выродок. Грех своей матери! И это, стало быть, твоё наказание.

Девочка подняла на мужчину взгляд из-под спутанных волос.

— Прости… прости, папенька. Я больше не буду.

— Заткнись, — мужчина оскалил зубы.

— Я обещаю быть послушной…

— Заткнись, — он с готовностью сжал кулак.

Благота отвернулся, но мужчина орал так истошно, а девочка плакала так тихо, что он догадался — ему никуда не деться от этого видения. Когда Благота снова взглянул в их сторону, мужчина вставал с земли, тяжело опираясь на колено. Костяшки пальцев его были раскрашены кровью.

Девочка не шевелилась, лежала как изломанная иконка в замёрзшей грязи, спрятав лицо за мокрыми от идущего снега волосами.

— Не смей… — пропыхтел мужчина. — Не смей больше возвращаться… И не смей глядеть на меня своими жалобными глазами, будто во всём виноват я!

Благоте казалось, прошла целая вечность, прежде чем мужчина вскинул тревожный взгляд и уставился в его сторону. Благота нахмурился. Обычно видения не способны были заметить его присутствия. Он всегда оставался лишь сторонним наблюдателем. Неужели в этот раз всё могло быть иначе?

Но тут произошло то, чего Благота ожидать не мог. Мужчина страшно закричал, схватился за голову. Глаза его закатились под лоб, рот перекосило в страдальческом стоне. Из носа пошла кровь.

— Умоляю! — опадая на колени, вскричал мужчина. — Нет!.. Прекрати! Кто-нибудь! На помощь! Помогите… мне!

Благота кашлянул. Его собственное дыхание сковало вслед за дыханием просящего пощады мужчины. Благота прислонил руку к виску, согнулся пополам. Его начинало трясти, ломать изнутри.

Благота догадался обернуться себе за спину. Ведь мужчина, прежде чем с ним стало происходить немыслимое, смотрел именно в ту сторону, а вовсе не на него.

Смильяна выглядела иначе. В волосах вилы не было синих цветов, локоны казались тёмными в сумерках и были собраны в причудливое плетение, скрепленное сухими лозами. Из одежды она носила белый саван вместо цветной ткани.

Выглядела Смильяна как явившаяся перед рассветом покойница. Чудовищней было наблюдать вилу в столь лёгкой одежде и босиком на мёрзлой земле.

Благота закричал, когда поток сознания Смильяны ворвался в его голову, — в этот раз сильнее, беспощадней, нежели во время их первой встречи.

— «Человек. Человек. Почему ты причиняешь боль? Вила чувствует боль. Она чувствует ярость. Человек. Человек. Вила хочет человеку смерти. Вила не понимает. Вила хочет человеку смерти».

Благота рухнул, ударился лбом о землю, словно так был способен воспрепятствовать мучению. Затем ударил снова, слыша зубовный скрежет у себя во рту. Ощущая железный привкус крови.

— Смильяна, хватит! — Благота попытался воззвать к видению, но всё было напрасно.

Мужчина рядом с телом девочки вопил, царапал себе горло ногтями.

— Нет… я должен был! Должен был это сделать!

— «Должен?»

Взгляд Смильяны — зеркало, отражающее действительность. Стылый тёмный лес, кровь на мёрзлой траве. Тело маленькой девочки, шевелящей изломанными пальцами. Выражение ужаса на лице человека, глядящему в глаза собственной смерти.

— Она должна умереть! — хрипел мужчина. — От голода умрут мои дети! Она не моя дочь!

— «Ложь», — Смильяна сделала шаг.

— Я не хотел… Пощади!

«Ещё одна ложь».

— Умоляю!.. Это всё она! Она виновата во всём!

Смильяна остановилась, будто пронзённая.

Благота смог выпрямиться, сесть. Его била крупная дрожь, но теперь он мог двигаться и дышать. Мужчина рядом с телом девочки прекратил вопить и теперь ползал перед вилой на земле, изображая из себя побитого пса.

— «Человек солгал три раза», — Смильяна глядела на него широко раскрытыми глазами. — «Теперь человек должен умереть».

— Нет, — Благота пополз к ним на коленях, припадая на руку. — Нет-нет, стой! Смиль!..

Его отшвырнуло прочь. Благота физически ощутил, как вила ввинчивается в его череп, раскалывая его пополам. Благота снова упал на землю.

Как и мужчина у ног вилы. Замертво.

***

И снова склонившееся над ним лицо Горана.

— Ого, — выдохнул с трудом Благота. — Рад тебя видеть, представляешь? Тебя. С твоей-то кислой рожей.

Горан выпустил его голову. Благота ударился затылком о землю.

— Ай! — Благота поморщился, с трудом двигая рукой. — Осторожней, эй…

Горан встал. Благоте показалось, что тот способен пнуть его ногой под рёбра, подсказывая эдаким способом, что хватит валять дурака, нужно ускориться. Но Горан не нападал. Горан ждал объяснений случившемуся.

— Знаешь, я видел чертовски занимательный сон, — медленно присаживаясь, начал Благота. — Со мной часто такое случается. Надеюсь, я не обмочился, как в прошлый раз… нет, всё чисто. Повезло, представляешь?

— Значит, вот зачем ты здесь, — прервал его Горан.

— Ну, это только малая часть проблемы. Мочить себе штаны на людях. А ещё все эти припадки, конвульсии… Корень зла, вот здесь, — Благота постучал себя пальцем по виску. — В моей голове. Понимаешь? Меня преследуют видения, и когда они начинаются, я вот так вот падаю и…

— Вставай. Нужно идти.

— Тебе разве не интересно узнать, что?..

— Нет.

— Хм. Да, ладно. Сейчас. Мне требуется передышка. Просто… не так-то просто воскреснуть после того, как вила взорвала тебе голову.

Горан дёрнул глазом, но воздержался от расспросов.

— Мы уже близко. Надо ускориться.

— Да, погоди… сейчас.

Благота посидел на земле какое-то время, приложился к опустевшей фляге. Уныло провёл рукой по лицу, стирая остатки видения перед глазами.

— Что стало с тем ребёнком? — поднимаясь на ноги, спросил Благота.

Горан как-то странно покосился в его сторону. Разумеется, он не догадывался ни о какой девочке и ни о каком мёртвом несостоявшемся отце.

— А впрочем, молчи, не надо лишних слов, — Благота вытер испачканную ладонь, — скоро сам узнаю.