Покорение дворца Яньси. Том 3. Хозяйка дворца

Чжоу Мо (2024)

Чтобы докопаться до правды и наказать всех виновных в смерти своей прошлой госпожи, Вэй Инло становится хозяйкой дворца Яньси и любимицей императора. Двор — опасное место, и девушке предстоит использовать всю свою смекалку, чтобы справедливость наконец восторжествовала. «Покорение дворца Яньси» — это история о риске, любви и тайнах, где каждое решение может стать роковым.

Глава 132. Можно ли склеить разбитое зеркало?

Чуаньцзы был профессиональным вором.

Он отлично знал, куда уходит товар и по каким каналам сбывается.

То, что можно продать, можно и выкупить.

Благородная супруга Чунь и представить себе не могла, что все краденое добро на дворцовом рынке было выкуплено Вэй Инло через Чуаньцзы.

— Не смею принять вашу похвалу, — ответил с улыбкой Чуаньцзы. — Я всего лишь исполнитель, а замысел — целиком и полностью ваша заслуга, госпожа. И он был великолепен: вы подставили благородную супругу Чунь под удар, когда она этого не ожидала!

Вэй Инло легко улыбнулась и бросила ему расшитый кошелек.

— Твоя награда.

Молодой евнух был вне себя от радости: он был жаден, иначе не стал бы влезать в прежние грязные дела. Он тут же протянул руку за кошельком и горячо поблагодарил:

— От всей души благодарю за доброту, госпожа! Госпожа, теперь ради вас я хоть на гору мечей поднимусь…

— Опять твои присказки про «готов хоть на гору мечей, хоть в кипящий котел»? — Минъюй скривилась. — Если тебе самому еще не наскучило это вранье, госпоже уж точно надоело его слушать.

Чуаньцзы застыл, подыскивая другие слова, но, когда поднял голову, увидел, что Вэй Инло внимательно смотрит на него.

— У меня отличная память, и все, что ты когда-либо сказал, навсегда в ней сохранится. Если же когда-нибудь ты скажешь, что забыл о своих словах… Я найду способ тебе о них напомнить.

От ее слов Чуаньцзы стало не по себе, он стукнулся лбом об пол, трясясь от страха.

— Да, госпожа, я об этом не забуду.

Девушка махнула рукой, отпуская его.

Стоило ему уйти, как Минъюй сразу перестала притворяться и дала волю восторгу:

— Инло, ты не видела днем лица благородной супруги Чунь, когда она заметила краденое, — в нем не было ни кровинки. Ха, а во время расспросов вдовствующей императрицы она ни слова не смогла сказать в свою защиту. Вот это ей урок!

Младшая супруга Лин слегка улыбнулась, но слова ее сочились ядом:

— А кто распускал слухи по Запретному городу? Она ведь не отставала от младшей супруги Цзя, когда раздувала сплетни. Вот и мне теперь хочется дать ей попробовать, каково это, когда люди болтают за твоей спиной.

Распространять слухи могла не только благородная супруга Чунь.

Да и слухами это можно было назвать с натяжкой. Люди сами всё видели и слышали, нужно было лишь немного подтолкнуть их в нужную сторону, чтобы о происшествии узнали все.

— Вот ведь мерзость!

Во дворце Чжунцуй гуцинь полетел со стола, звякнув, лопнули струны. Благородная супруга Чунь дрожала всем телом.

— Все затевалось, чтобы порадовать вдовствующую императрицу. А теперь на почет и заслуги и надеяться нечего. Не получить бы выговор — уже можно считать, повезло!

— А-а, — сморщил нос и заплакал испуганный шестой принц, который как раз играл неподалеку.

Юйху спешно велела няньке унести ребенка, после чего принялась утешать благородную супругу Чунь:

— Не гневайтесь так, госпожа…

— Не гневаться?! — Молодая женщина швырнула со стола шахматную доску, фигурки с легким стуком падали на пол, словно капли дождя, а вместе с ними падали слезы из глаз наложницы. — Все кругом болтают, что евнухи сбывали краденое на организованном мной рынке, и неизвестно, какие еще грязные трюки за этим кроются. Я столько лет создавала себе доброе имя и потеряла его в одночасье!

— Не волнуйтесь так, госпожа. Вдовствующая императрица и император вам верят и только для вида выказывают недовольство. Надо только подождать немного, и все переменится.

— Вэй Инло и раньше любила создавать проблемы, а после того, как проторчала в резиденции Юаньмин два года, взяла на вооружение новые грязные трюки! — холодно усмехнулась благородная супруга Чунь. — Сначала переоделась в торговку и завлекла своим неприличным платьем императора, а потом на цзяннаньском рынке… Если вдуматься, ведь это крик Минъюй привлек толпу.

Благородная супруга Чунь схватилась за грудь, от злости у нее разболелось сердце.

Кроме боли, она чувствовала неотвязный страх.

— Нельзя ее так оставлять. Минъюй наверняка рассказала ей о причинах смерти седьмого агэ. Она не должна оставаться любимицей императора, иначе мы с шестым принцем лишимся опоры во дворце…

— Госпожа, вы хотите… — Юйху как будто догадывалась, о чем говорит благородная супруга.

— Через три дня годовщина смерти бывшей императрицы. Вэй Инло наверняка отправится во дворец Чанчунь почтить ее память. Фуча Фухэн наверняка поступит так же. — Чунь вдруг обернулась к служанке, взгляд ее был странным, а голос тихим. — Никак не могу отделаться от мысли, какой это прекрасный шанс… Ведь эти двое могли сговориться о встрече?

Порой беда приходит, когда ее не ждешь.

Не подозревая о готовящихся против него интригах, Фуча Фухэн в это время переворачивал вверх дном свой кабинет.

— Молодой господин, — Цинлянь стояла у дверей с чайным подносом и вопросительно смотрела на него, — что вы ищете?

— Мешочек с благовониями. — Фухэн даже не повернул головы, продолжая перерывать ящики. — Где мой мешочек с благовониями?

Его щеки коснулась немного потертая ткань. Цинлянь держала в руках небольшой мешочек.

— Господин, он выпал, когда вы переодевались. Я увидела, что он запачкался, поэтому взяла постирать…

Фухэн выхватил у нее мешочек, и служанка впервые увидела на всегда приветливом лице суровое выражение.

— Впредь не смей трогать мои вещи без спроса!

Он снова убрал мешочек под одежду, прижав его к груди с таким благоговением, словно обрел не простое саше, а собственное сердце.

— Ладно, теперь ступай.

Некоторые любят выставлять свое горе напоказ, другие переживают его, никому не показывая.

Фуча Фухэн относился к числу последних.

Отослав служанку, он сел у окна и снова достал мешочек. Так прошел час или чуть больше, но внезапно за книжными полками вдруг послышался звук. Фуча резко поднял голову.

— Кто здесь?

За шкафом наступила тишина.

Фухэн выпрямился, его правая рука двинулась к мечу на поясе, и клинок, сверкнув, скользнул из ножен.

Воин сделал шаг к шкафу, на мгновение замер, вернул меч в ножны, обернулся и крикнул:

— Управляющий! Управляющий!

Дверь отворилась, и быстрым шагом вошел управляющий.

— Молодой господин, какие будут распоряжения?

Фухэн указал рукой вперед, и тут управляющий заметил, что из щели между книжным шкафом и стеной за ними наблюдает спрятавшийся ребенок — Фуканъань.

— Откуда здесь мальчик?

— Ох, вот вы где нашлись, маленький господин! — Управляющий тоже удивился. — Ваша матушка с ума сходит от волнения и ищет вас по всему двору!

С этими словами он подошел взять Фуканъаня на руки, но тот вдруг вжался всем своим маленьким тельцем глубже в щель, не даваясь.

Полагая, что мальчик может стесняться чужого человека, Фухэн распорядился:

— Позови няньку, чтобы она забрала ребенка.

Управляющий поспешно вышел, и в комнате остались только отец с сыном.

Зная все обстоятельства его рождения, Фухэн, может, и не испытывал к нему ненависти, но и приязни не питал, а потому, не обращая на мальчика внимания, вернулся к столу для чтения. Но вскоре ему пришлось взглянуть вниз.

Маленькая ручка тянула его за одежду.

— Чего ты хочешь?

Мальчик обернулся к столу, на котором стояла тарелка со сладостями. Зеленые пирожные были яркими, словно едва распустившиеся молодые листья на ветке, изящные и очаровательные.

— Можешь взять, если хочешь.

Ребенок умел хорошо себя вести: лишь получив разрешение, он потянулся к тарелке. Вот только стол был высоким, и малыш, даже встав на цыпочки, не мог достать до пирожных.

Фухэн беспомощно вздохнул и, посадив мальчика себе на колени, дал ему зеленое пирожное.

Ребенок еще не закончил есть, когда дверь со скрипом открылась и вошла Эрцин. Увидев эту сцену, она без слов бросилась к ним, выхватила недоеденное пирожное изо рта Фуканъаня, крепко прижала мальчика к себе и сказала со злостью:

— Что ты затеял, Фуча Фухэн?

— И что же я, по-твоему, затеял? — холодно спросил он.

Эрцин бросила взгляд на остатки пирожного на полу, и на лице ее мелькнуло подозрение.

Фухэн и не знал, что может разочароваться в ней еще сильнее. Он сказал с усмешкой:

— Я не такой, как ты. Я не буду вредить невинному существу и использовать ребенка ради мести.

Эрцин была сама не своя.

Низкий человек судит о других по собственной подлой мерке.

Вот и сейчас она заподозрила, что муж втайне увел ребенка и накормил пирожными, чтобы умертвить.

— Хитара Эрцин, раз уж ты решила обзавестись ребенком, то будь добра исполнять обязанности матери как следует, мальчик не должен бегать где попало. — Он поднялся и направился к дверям. Он так ненавидел Эрцин, что с трудом мог находиться с ней в одной комнате.

Как будто само ее присутствие отравляло воздух, делая его малопригодным для дыхания.

— Папа.

Замедлив шаг, Фухэн с недоверием обернулся.

Сидящий у матери на руках Фуканъань смотрел на него прямо и открыто, а взгляд его был наполнен чистотой и любовью.

Фухэн какое-то время смотрел на него со странной смесью чувств, затем отвернулся и вышел, не проронив ни слова.

За его спиной Дуцюань тихо приблизилась к Эрцин и, не повышая голоса, сказала:

— Молодая госпожа, смотрите, как господин добр к малышу, что же вас так встревожило?

Руки, держащие ребенка, напряглись. Разумеется, она не могла сказать правду, а потому просто отмахнулась:

— У меня всё в порядке.

— Молодая госпожа, — Дуцюань решила высказаться прямо, — господин добр, из хорошего рода, теперь он еще и увенчал себя военными успехами, занял высокое положение — сколько людей вам завидуют? Почему же вы сами не сознаете своего счастья и все время на него злитесь? Пусть бы даже между вами случились сотни недоразумений, ради малыша вы могли бы через них переступить!

«Да что ты понимаешь? — подумала Эрцин. — Именно из-за этого ребенка наша вражда никогда не прекратится».

Служанка не знала главной тайны их противостояния и полагала, что супруги ссорятся и страдают из-за пустяков. Когда между хозяевами разлад, подчиненным все время приходится стеречься, чтобы не навлечь на себя беду. И самим супругам, и всем вокруг было бы лучше, если бы они помирились, поэтому Дуцюань продолжила уговоры:

— Сами подумайте: разве мало тех, кто мечтает пристроить к нам в дом сестру или дочь? Вы своим упрямством сами другим место освобождаете! Жизнь длинная, неужто вы так и хотите прожить ее во вражде с господином?

Слушая ее, Эрцин начала колебаться.

Ее заботили только Фуканъань и она сама.

Разве может она покорно уступить другим положение, за которое боролась всеми правдами и неправдами, богатство и почет, которые привыкла считать своими?

«Раньше он только и думал, что о Вэй Инло, и не находил для меня места в своем сердце. Но теперь Инло стала младшей супругой императора, и им не суждено быть вместе. Остаток жизни ему придется прожить с кем-то еще, так зачем упорствовать в нашей вражде? Дуцюань права: продолжать упрямиться — все равно что самой толкать его в чужие объятья. Как бы не так! Хитара Эрцин не настолько глупа!»

Ночью Фухэн вернулся к себе в кабинет.

Он давно уже не спал в одной постели с Эрцин и всегда ночевал в кабинете, где стояла кровать с простым белым пологом.

Он сел на край кровати и наклонился, чтобы снять сапоги, но тут из-под полога к нему вдруг протянулись чьи-то руки и обхватили за пояс.

Испугавшись, он вскочил с кровати как был, в одном сапоге, ухватился правой рукой за меч на поясе.

— Кто здесь?

Его изящные пальцы медленно раздвинули полог, и он увидел грациозную фигуру Эрцин в одном белье: ее белую кожу, черный шелк волос и адресованную ему кокетливую улыбку.

— Это я.

Фухэн не собирался спрашивать, зачем она здесь, он и сам обо всем догадался по ее наряду и улыбке. Сдерживая отвращение, он холодно сказал:

— Уходи.

— Фухэн! — Эрцин откинулась на кровати, не желая вставать, и скорбно произнесла: — Я осознала свои ошибки!

Фухэну не хотелось слушать ее объяснения, потому что любое оправдание из ее уст оборачивалось ложью.

— Раз ты не собираешься уходить, уйду я. — Он надел второй сапог и пошел к дверям.

— Постой! — Эрцин так торопилась, что побежала за ним босиком. Она крепко обхватила его двумя руками за пояс и принялась каяться, не беспокоясь, хочет он ее слушать или нет: — Я знаю, что поступала неправильно! Все это моя вина! Я не понимала этого раньше, но прошло три с лишним года. Когда ты был на войне, я только на словах на тебя злилась, а в душе ждала и надеялась! Я хотела, чтобы ты поскорее вернулся, пусть даже знала, что ты меня ненавидишь!

Фуча не проронил ни слова, только принялся разгибать ее пальцы один за другим.

Силы мужчины и женщины неравны, особенно если мужчина — генерал Фухэн, так что он скоро освободился от цепляющихся за него пальцев жены. Увидев, что удержать его силой не удастся, она разжала руки, бросилась к нему и попыталась разжалобить.

— Фухэн, я не сдержалась, потому что ты обидел меня, вот я и захотела отомстить. — Эрцин со слезами обратилась к мужу. — Мы оба ошиблись, так давай не будем все еще больше запутывать, давай лучше начнем вместе думать о будущем. Я обещаю тебе: с этого дня я больше не стану тебе докучать и устраивать неприятности, а буду тебе доброй женой и достойной невесткой рода Фуча.

— Достойной невесткой? Доброй женой? — Фухэн не смог удержаться от насмешки.

— Да! Я буду вести хозяйство, почитать твоих родителей, не буду разъезжать по гостям, не стану писать родным. Проси о чем хочешь, я на все согласна! — Эрцин не услышала насмешки в его словах и принялась осыпать его обещаниями, затем, потупившись, добавила робко: — Я все еще могу подарить тебе сына, который по-настоящему будет твоим. Хочешь?

Фухэн рассмеялся.

Эрцин поначалу обрадовалась, думая, что его растрогали ее пылкие речи, но очень скоро радость покинула ее лицо.

— Хитара Эрцин, — спросил он со смехом, — почему ты думаешь, что я соглашусь?

Эрцин замерла от удивления.

— Когда ты злилась, то хотела втянуть всех в пучину страданий, а теперь, когда раскаялась, то надеешься так легко все исправить. — Фухэн продолжал улыбаться. — Вечно у тебя одно и то же: тебе кажется, что тебя обидели, что виноват кто-то другой, а потому они достойны кары, а ты — прощения.

От его улыбки молодая женщина густо покраснела.

Потому что он был прав, именно такой она и была.

Она раскаивалась только на словах, на деле же продолжала считать, что во всем виноваты Фухэн, Вэй Инло и даже императрица, она же, Эрцин, была невинной жертвой, которой остальные должны возместить причиненный ущерб.

— Больше не заводи разговоров о достойной невестке и доброй жене. — Улыбка медленно погасла. — После того, что ты сделала, Фуча Фухэну ты больше не жена.

Его меч так и остался в ножнах, но он без колебаний разрубил даже намек на возможность симпатии между ними.

Эрцин сделала два шага вслед, но вспомнила, что почти не одета, и, опасаясь, что может попасться кому-то на глаза в таком виде, отступила, обхватила себя руками и упрямо процедила сквозь зубы:

— Нет, я не отступлюсь, я заставлю тебя простить меня! Ты непременно меня простишь!