Покорение дворца Яньси. Том 3. Хозяйка дворца

Чжоу Мо (2024)

Чтобы докопаться до правды и наказать всех виновных в смерти своей прошлой госпожи, Вэй Инло становится хозяйкой дворца Яньси и любимицей императора. Двор — опасное место, и девушке предстоит использовать всю свою смекалку, чтобы справедливость наконец восторжествовала. «Покорение дворца Яньси» — это история о риске, любви и тайнах, где каждое решение может стать роковым.

Глава 120. Император не обращает внимания

Слова оказались пророческими.

Дворец Яньси располагался в отдалении, и многие месяцы после того, как Вэй Инло туда вселилась, Хунли в нем не показывался.

В умах служанок началось брожение. Как-то Минъюй окликнула Хупо:

— Сходи во Дворцовое управление за деньгами на месяц.

Раньше Хупо позволяла себе немного потянуть время, не более того, сейчас же она и с места не сдвинулась, только уселась за стол щелкать тыквенные семечки.

— Сестрица Минъюй, я этот стыд больше терпеть не могу.

Та оторопела:

— О чем ты?

— Госпожа уже давно живет во дворце, а император ни разу не звал ее на ложе. Болтают, что ему она вовсе и не нравилась никогда и что он оставил ее, только чтобы не обидеть вдовствующую императрицу. — Хупо сплевывала шелуху. — Во Дворцовом управлении с каждым обращаются по его положению, если пойду туда, стыда не оберусь.

Минъюй позеленела от злости, принялась кричать и ругаться, но так и не смогла расшевелить этих лентяек.

— Как же я зла!

Вэй Инло перед зеркалом в своих покоях как раз приводила лицо и волосы в порядок. Увидев в отражении свирепое лицо вошедшей Минъюй, она недоуменно спросила:

— В чем дело?

— В зале сквозняки и крыша течет, а еда, которую нам каждый день приносят, вечно холодная. Пусть так. — Минъюй кругами ходила по комнате, громко топая на каждом шаге. — Но хуже всего эта кучка служанок…

— Ты говоришь о Хупо? — Инло продолжала расчесывать волосы. За месяц в глазах окружающих девушка из отмеченной судьбой счастливицы превратилась в черепаху, спрятавшуюся в свой панцирь: целыми днями она сидела в маленькой комнатке во дворце Яньси, не показываясь наружу, ничего не делала и никому не доставляла хлопот.

— Дело не только в ней! — Минъюй кипела от ярости. — Так ведут себя все, кто пришел из дворца Чанчунь. Как она смеет так с тобой обращаться?

Вэй Инло рассмеялась:

— Она так относится ко мне как раз потому, что мы обе вышли из дворца Чанчунь.

Прежние товарки стали для нее не поддержкой, а источником неприятностей.

И главной из них была Хупо: она не слушалась не только Минъюй, но и саму хозяйку, а в последнее время и вовсе распоясалась, втайне собираясь одержать верх над Вэй Инло.

— Хупо прежде служила во дворце Чанчунь, мы были равны, а теперь я стала старшей наложницей, ее же приставили ко мне в подчинение. Может ли ей такое понравиться? Я же… не могу ее наказать.

— Почему это?

— Потому что она состояла при моей прежней госпоже. Наказать ее — значит приобрести дурную славу той, кто не исполняет свой долг и не помнит добра, — тихо ответила Инло. Она заранее знала, что ей придется непросто: ее привели наверх неблагородные методы, и это должно было повлечь за собой немало страданий. Но довольно она уже помучалась — пора начать что-то менять.

Если делать вид, что проблем не существует, люди уверятся в твоей слабости.

— Идем, — резко поднялась девушка.

Минъюй остолбенела.

— Куда?

— Одними лишь милостями вдовствующей императрицы я, старшая наложница Вэй, еще не умерла от голода. Пожалуй, мне стоит поторопиться отплатить ей добром за добро.

Хунли пренебрегал Вэй Инло, а вот мать императора не забыла «счастливого предзнаменования» на празднике освобождения живых существ. Немного закусок, новые наряды — пусть для вдовствующей императрицы это были сиюминутные знаки внимания, но из-за этих подарков дворцовый люд опасался заходить с Вэй Инло слишком уж далеко: а ну как госпожа вспомнит о ней и призовет к себе?

О том же беспокоился и император.

Он и сам не мог сказать, чем плоха или хороша Вэй Инло, ему лишь смутно хотелось, чтобы на эту девушку никто, кроме него, не обращал внимания.

Ведь она стала так завораживающе выглядеть — кто-нибудь легко мог бы пасть жертвой ее чар.

Хунли замедлил шаг и взглянул на дворец Шоукан, располагавшийся неподалеку. Оттуда доносились звуки театральной постановки. До его слуха долетели слова из «Сна в красном тереме»:

— Я уже когда-то видел сестрицу.

Звучание было прекрасным, но незнакомым: этот голос не принадлежал ни одному из дворцовых актеров. Неужели позвали труппу из города? Хунли взмахом руки остановил евнуха, который собирался объявить о его прибытии, не желая мешать удовольствию матери. Он бесшумно вошел в ворота дворца, но вдруг остановился, глядя издалека на юношу на сцене.

Во дворце Шоукан установили временную сцену, перед которой сидела захваченная зрелищем мать-императрица. На сцене же спиной к Хунли стоял юноша и в одиночку исполнял сразу две роли. Вот он, представляя матушку Цзя, говорил:

— Не выдумывай! Где ты мог ее видеть?

И тут же снова превращался в Цзя Баоюя и произносил нежно и ласково:

— Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, мы знакомы давно и будто встретились после долгой разлуки^[9].

Юноша непринужденно развернулся. Увязанные в пучок волосы венчал золотой колпачок, на брови была надвинута золотая повязка с изображением двух драконов, играющих жемчужиной, алый халат с узкими рукавами украшал узор из бабочек и цветов, вытканный золотыми нитями двух разных оттенков, — словно Баоюй собственной персоной сошел с книжных страниц, с хлопком раскрыл веер, на котором виднелось изображение прекрасной пары, и легко улыбнулся Хунли:

— Наложница приветствует вас, ваше величество.

Это была Вэй Инло.

У Хунли ушло немало времени, чтобы отвести от нее взгляд.

— Да как ты смеешь срамить вдовствующую императрицу, таская ей уличные книжонки? И во что ты только вырядилась!

Но матушка-императрица улыбнулась.

— Не ругай ее, это я заскучала от безделья, вот и позвала ее составить мне компанию. Но просто так беседовать мне скучно, вот она и переоделась, взяв на себя труд меня развлечь. И, должна сказать, эта история крайне любопытна. Императору тоже стоило бы ее послушать.

Разве мог Хунли сознаться, что смотрел представление не отрываясь? Он грозно промолвил:

— Ты все еще не сошла со сцены? Немедленно прекрати это безобразие!

— Слушаюсь. — Вэй Инло шаловливо подмигнула госпоже и только после этого спустилась.

Вдовствующую императрицу радовали ее красота и очарование, и, когда Вэй Инло ушла, она заступилась за нее перед Хунли:

— Я так давно живу во дворце и повидала немало почтительных и добродетельных наложниц, но в первый раз встречаю такую ловкость и смекалку: каждый день она способна придумать сотню способов меня развлечь, да так забавно у нее выходит.

— Матушка, эта девица легко задирает нос. Не надо баловать ее, а то возгордится!

Вернувшись из дворца Шоукан, Хунли взял в руки доклад, но никак не мог на нем сосредоточиться.

Наступила ночь, и вошел Ли Юй с «зеленоголовыми» табличками^[10]. Хунли рассеянно скользил по ним взглядом, пока на глаза ему не попалась бирка Вэй Инло.

Ему казалось, что он все забыл, что она его вовсе не волнует, но одного взгляда на надпись было достаточно, чтобы девушка вновь заполнила все его мысли.

Хунли потряс головой, заставил себя выбросить ее образ из мыслей и взял табличку благородной супруги Чунь.

Он твердо решил не обращать на Вэй Инло внимания.

Так прошло несколько дней. Во дворце Яньси Минъюй, разбирая украшения Вэй Инло, долго подбирала слова и наконец произнесла:

— Инло, ты каждый день ходишь во дворец Шоукан, но император смотрит на тебя так, словно не замечает…

— И как долго я туда хожу? — спросила та с улыбкой.

— М-м… Больше месяца. И сколько раз вы встречались — он с тобой даже парой слов не перемолвился!

Вэй Инло хмыкнула:

— Больше месяца… Тогда завтра я никуда не пойду!

— Как же?..

Инло изобразила пару притворных покашливаний.

— Все этот сквозняк — я немного простудилась, теперь в горле першит, так что я не смогу рассказывать истории, придется попросить у вдовствующей императрицы выходной.

Хотя Минъюй и терзали сомнения, она понимала, что Вэй Инло не станет «пускать стрелы по отсутствующей мишени», а потому сделала все, как ее просили.

Поэтому на следующий вечер Хунли, сколько ни искал среди табличек, не смог найти там имени Вэй Инло.

Ли Юй, отлично умевший ловить чужое настроение, заметил, как господин хмурится, долго выбирает табличку и не отпускает его. Евнух догадался, кто занимает мысли императора, и расплылся в улыбке:

— Старшая наложница Вэй сегодня попросила убрать ее табличку, назвалась больной.

— Больной? — Хунли остолбенел на миг, а потом с каменным выражением лица произнес: — Разве я о ней спрашивал?

Ли Юй хлопнул себя по рту.

— Простите ничтожному слуге его болтливость!

Хунли холодно хмыкнул и продолжил читать книгу, но слова в ней словно превратились в мелких москитов и все громче гудели в его голове. Он положил книгу на стол и поднялся с бесстрастным видом.

— Пойду прогуляюсь!

Примечания

9

Разыгрываемая сцена — встреча главных героев классического китайского романа «Сон в красном тереме», Цзя Баоюя и Линь Дайюй, которых связывает взаимная симпатия, сходство интересов и родство, но семья не принимает их чувства. Роман был выпущен в 1763 г., во времена правления Айсингеро Хунли.

10

«Зеленоголовые» таблички имели вид прямоугольных табличек с зелеными навершиями, на таблички наносили имена супруг и наложниц. Император мог вытащить нужную табличку и выбрать, какая именно из женщин из его гарема проведет с ним ночь.