Тёмный Клан. Предатель. Части II и III

Юлия Румянцева (2024)

Свет и Тьма ведут извечную борьбу, но кто сказал, что Тьма — обязательно зло, а Свет — непременно добро? Что, если и Темные, и Светлые способны на подлость и благородство, умеют любить и ненавидеть? Райан Ривз, глава одного из Тёмных Кланов, за ловкость и отвагу прозванный Беркутом, ищет предателя, снабжающего информацией Цитадель врага. Будто слепец, он ходит по кругу, не находя ответа. Прозрение придет опаляющим пламенем боли: в самом страшном сне он не мог представить, что ищет самого себя! Каково это, когда читаешь в глазах друзей и соратников ненависть и презрение? Каково понимать, что та, которую безумно любишь, отныне будет тебя презирать? Давний враг подло подставил его, превратив в предателя и убийцу. Он потерял все, кроме жажды мести и невозможной мечты вернуть утраченное. Птице никогда не взлететь в небо с перебитым крылом. Но для того, кто, сорвавшись с гребня на дно, продолжает рваться к вершине, нет ничего невозможного.

Глава 10

Райан коснулся руки Илаиты, но она была холодна как лед. Бледное, неподвижное лицо напоминало восковую маску, а широко распахнутые остекленевшие глаза не мигая смотрели в ночное небо.

«Почему так?! — взвыло в душе Райана отчаяние. — Аусеклис, за что ты караешь меня?! Почему я приношу боль и смерть женщинам, которых люблю?! Адда, Ида, Лина, Илаита… Она мертва?!Не может быть!»

— Нет! — закричал он и очнулся от собственного крика.

Уже начинало светать, и небо на востоке налилось багрянцем, шаг за шагом заставляя отступать серый рассветный сумрак. В неверном свете медленно выползающего из-за горизонта светила Райан увидел лицо склонившейся над ним Илаиты, обрамленное спутанными грязными волосами и перепачканное кровью, но счастливо улыбающееся.

— Как ты? — тихо спросила она. — Райан, наконец-то ты очнулся! Ты так меня напугал! Лежал, бледный, и дышал через раз…

— Илаита, — глупо улыбаясь, прошептал он и сгреб ее в объятия. — Ты жива!

Холодная глыба льда, сковавшая душу, с треском раскололась от накатившего волной радостного облегчения, и только где-то в глубине сердца тонкой льдинкой застыла необъяснимая тревога.

— Ну я бы не стала этого утверждать так уверенно, — со смехом ответила девушка, осторожно ощупывая голову, — Чувствую я себя ужасно. А что вообще произошло? Когда я пришла в себя, ты лежал рядом со мной и тоже был без сознания. А потом… почему ты кричал?

— У меня был кошмар, — медленно произнес Райан, прокручивая в голове видение.

«Я видел Илаиту мертвой. Я был уверен, что ее больше нет. Что это было? Она ведь действительно сегодня едва не погибла… Вероятно, видение показывало один из вариантов реальности, тот, что удалось предотвратить. Так ведь бывало и раньше», — наконец решил он и окончательно успокоился.

Райан сел, окинул рассеянным взглядом лес вокруг и внезапно почувствовал, что что-то не так. Голова кружилась, и по телу волнами пробегала легкая дрожь — не от слабости и не от холода, а от такой забытой и в то же время такой привычной Силы, бегущей по венам вместе с кровью. Его новый амулет был полон до краев и лежал на земле рядом с ним. Упав, он, по-видимому, накрыл его рукой. Райан потянулся и сжал камень в ладони. Сердце подпрыгнуло и ухнуло вниз: он держал в руке гемму. Да, не до конца структурированную, но именно гемму, не амулет-самоделку, а камень, несущий отпечаток его ауры и тесно связанный с ней. Она была очень похожа на ту, что осталась в Чертоге, но при этом неуловимо отличалась от нее. Из необходимых шести уровней были структурированы только два, но даже они несли в себе нечто новое, как будто его аура частично видоизменилась. Но ведь это было невозможно. Основной рисунок ауры взрослого тана формируется окончательно к двадцати одному году и меняется, только когда он умирает. Однако новая гемма, привязанная к его ауре пятью нитями из тринадцати, совершенно определенно сформировалась немного иначе, хотя должна была полностью скопировать первую — по крайней мере, в той части, в которой успел пройти процесс интеграции, до того как Райан его насильственно прервал. Не сделай он этого, и все нити ауры перекинулись бы на новый камень и должны были выстроить его структуру в полном соответствии с предыдущим. Старая же гемма, лишившись привязки, просто погасла бы навсегда. Сейчас же его аура оказалась связанной с двумя геммами одновременно, и новый камень точно не был копией предыдущего. Однако Райан впервые за вечность почувствовал себя собой. Сила, послушная и податливая, уютно свернувшись спиралью улеглась в амулете и спала, могущественная и мощная, подобная черной пантере, в любой момент готовой к прыжку. Райан слегка коснулся ее и не задумываясь сформировал первое пришедшее в голову плетение. Успешно выполнивший роль накопителя валун, который он с большим трудом несколько дней подтаскивал к алтарю, взмыл в воздух и со свистом полетел в сумрак, царивший под кронами деревьев и еще не развеянный первыми лучами солнца. Илаита испуганно вскрикнула, а Райан счастливо рассмеялся. Он снова был Великим таном — пусть без имени, пусть без Клана, но Сила, вновь подчиняющаяся ему, поможет все это вернуть и за все отомстить.

***

В особняк Илаиты они вернулись только к обеду, уставшие, потрепанные, но очень счастливые. Все утро Райан провозился с защитой для алтаря и наложением иллюзии, скрывающей новое святилище. Нельзя же было оставить такое сокровище без присмотра. Попади эта мощь в руки главарей здешних разбойников, избавиться от них без помощи Чертога станет просто невозможно. Кроме того, для человека, не владеющего Даром и видевшего перед собой лишь каменную глыбу, алтарь представлял опасность, поэтому закрыть его от нежданных гостей было просто необходимо. Конечно, чтобы создать сколько-нибудь серьезный отражающий контур, требовалось гораздо больше времени, но Райан здраво рассудил, что для случайно забредшего сюда крестьянина сделанного хватит с лихвой, а главари разбойников — самоучки, которые вряд ли справятся даже с такой несложной защитой. Поэтому, когда Райан закончил с контуром, они с чистой совестью отправились назад. Дорога до особняка галопом занимала около часа, но Илаита была еще слишком слаба из-за потери крови, и ехать пришлось шагом. Они успели изрядно устать и проголодаться, и, заезжая в двери конюшни, Райан пытался решить дилемму: сразу завалиться в кровать или сначала все-таки поесть.

— Жак, Жак! — крикнула Илаита, вглядываясь в глубь конюшни. — Куда опять запропастился этот негодник?!

Райан легко спрыгнул на покрытый соломой пол и, подхватив Илаиту на руки, помог ей спуститься.

— Я сам расседлаю и заведу лошадей, а ты узнай, готов ли у Говарда обед. Хотя я бы, пожалуй, не отказался бы и от завтрака.

Илаита кивнула и отправилась в дом. Райан разнуздал лошадей, задал им корма и запер в стойлах. Войдя в дом, он первым делом почувствовал аппетитный запах жаркого и, довольно улыбнувшись, пошел на него.

Что-то показалось ему странным, но, только подходя к гостиной он понял, что именно. Тишина. В доме царила абсолютная тишина. Это было необычно. Ни бренчанья посуды на кухне, ни болтовни служанок, ни звука, ни шороха. Райан остановился, легко и привычно перешел на внутреннее зрение, усилил его и оглядел дом. В гостиной были люди. Много людей. Явно больше, чем прислуги в доме. Илаита тоже была там, но при этом оттуда не доносилось ни звука. Райан извлек из ножен меч и, активировав гемму, сформировал атакующие плетение, готовое в любую минуту сорваться с тонкого канала-поводка. Потом уверенно шагнул вперед, открыл дверь и вошел в залу.

К нему с двух сторон метнулись тени, и Райан не задумываясь спустил поводок. Два тела как подкошенные упали на пол. Руки убитых, продолжавшие сжимать мечи, убедили Райана, что он не ошибся в их намерениях.

Его взгляду предстала странная картина. Вся прислуга Илаиты находилась здесь. Сбившись в кучу, словно стадо овец, они жались к стене, а напротив стоял человек, сжимая в руках взведенный и направленный на них арбалет. Еще двое держали связанную по рукам и ногам и отчаянно брыкающуюся Илаиту, а третий старательно запихивал ей в рот кляп.

А в кресле у камина, в том самом, в котором Райан так любил сидеть по вечерам, развалился роскошно одетый, но очень полный мужчина, расплывшееся и обрюзгшее тело которого, казалось, растеклось по сиденью, закрыв его целиком и даже слегка выглядывая наружу через резьбу подлокотников. У Райана почему-то пронеслось в голове, что если он попробует встать, то, пожалуй, рискует застрять или подняться вместе с креслом. Это было настолько забавно, что гнев, охвативший его при виде связанной Илаита, отступил под напором не вполне уместной веселости. Жирный боров тем временем пришел в себя от удивления и едва заметно шевельнул пальцами. Райан краем глаза отметил, что сзади к нему подбираются еще двое, но препятствовать им пока не стал.

«Этак мне придется положить всю его свиту, пока до этой туши дойдет, что я тан и со мной лучше не связываться. А неплохо бы сначала разобраться, кто он вообще такой», — подумал Райан. Он еще раз внимательно осмотрел залу внутренним зрением, потом усмехнулся и вложил меч в ножны. В этой комнате определенно было лишь двое Одаренных — он и Илаита, а значит, им ничего не угрожало.

— Кто оказал нам честь, так неожиданно посетив это скромное, затерянное в лесах жилище? — спросил он, слегка склонив голову в ироническом поклоне. — И что привело достопочтенного господина и его людей в наш дом?

На минуту повисло напряженное молчание: видимо, восседавший в кресле человек пытался осознать внезапное изменение в поведении противника и понять, как на него реагировать.

— Я — герцог Леон Имерейский! — высокомерно скривив толстые губы, наконец ответил мужчина. — И, да будет тебе известно, наглец, что это мой дом!

«Вот так неожиданная встреча! И за это чучело должна была выйти Саламандра?! — Райан окинул презрительным взглядом несостоявшегося жениха. — Бедная Илаита, неудивительно, что она подумывала свести счеты с жизнью!»

— В самом деле? — поинтересовался он вслух, всем своим видом выражая светскую любезность. — Весьма рад знакомству. Однако здесь, видимо, имеет место досадное недоразумение. Насколько мне известно, этот дом принадлежит госпоже Илаите. Позвольте поинтересоваться, на каком основании вы предъявляете на него права?

— Она моя жена! — рявкнул толстяк. — Все, что прежде являлось ее собственностью, теперь принадлежит мне!

— Правда? — Райан изобразил на лице крайнее удивление и, повернувшись, с ног до головы осмотрел спеленатую веревками Илаиту.

«Однако помимо внушительных размеров, у герцога весьма странное представление о галантности!» — подумал он, чувствуя, как в душе вновь начинает пробуждаться тихое бешенство.

Глаза девушки светились утерянной и вновь обретенной надеждой, но в самой их глубине прятался страх. Райан успокаивающе улыбнулся ей уголками губ и вновь повернулся к герцогу:

— Неужели я опоздал на обряд бракосочетания? Что-то ее наряд не очень напоминает свадебное платье, да и тряпка во рту явно мешала бы ей произносить супружескую клятву. Уж не решили ли вы, Ваше Превосходительство, нарушить Закон, взяв девушку в жены против ее воли?

Лицо герцога побагровело так, что у Райана появились серьезные опасения, как бы титулованную особу не хватил удар. Однако толстяк на удивление быстро взял себя в руки и даже слащаво улыбнулся.

— Я чту Закон превыше всего и в данный момент лишь выполняю волю почтенного батюшки этой легкомысленной особы, — произнес он, слегка растягивая слова. — Презрев его желание и родительское благословение на брак, она сбежала из дома, запятнав тем самым честь рода и свое доброе имя. Мой долг друга этой почтенной семьи велит мне вернуть беглянку и сочетаться с ней браком, чтобы спасти от позора и бесчестья.

В его маслянистых глазах, до сих пор избегавших смотреть на собеседника, вдруг мелькнула искорка торжества. Он расслабленно откинулся на спинку кресла и продолжил, иронически ухмыляясь: — А также по всей строгости Закона покарать негодяя, посмевшего украсть чужую невесту.

Райан боковым зрением отметил шевеление справа и, скосив глаза, увидел двоих арбалетчиков, вынырнувших из ведущей в кухню двери и взявших его на прицел.

«Так этот боров мне зубы заговаривал?! Не ожидал от него такой прыти!» — ошарашенно подумал он, но предпочел сделать вид, что появление новых действующих лиц осталось незамеченным.

— Что ж, вернуть дочь в отчий дом — начинание, несомненно, благородное, — любезно улыбнувшись, ответил Райан, проигнорировав угрозу. — Однако не приходила ли в голову Вашему Превосходительству очевидная мысль, что девушка, сбежавшая со свадьбы, не горит желанием сочетаться с вами браком? А насильно принуждать ее поведение не самое достойное?

— А вот это не твое дело, негодяй! — уже не сдерживаясь, заорал герцог. — Отвечай: это ты помог ей сбежать?!

— Нет, — холодно и подчеркнуто спокойно ответил Райан. — Насколько мне известно, госпожа Илаита справилась с этой задачей абсолютно самостоятельно. Поскольку ее принуждали к браку, вступать в который она не желала, у нее просто не осталось иного выхода. Ведь убедить вас отказаться от своих намерений не смогла даже пущенная вдогонку стрела, не так ли? Позволю себе дать совет: заключенную между вами и ее отцом сделку можно считать расторгнутой. Вам стоит оставить девушку в покое и прекратить насильно принуждать ее к супружеству. Поверьте, это может закончиться для вас весьма плачевно.

— Ах ты, наглый мерзавец! — задохнулся толстяк. — Да как ты смеешь мне указывать?!

— Что вы, Ваше Превосходительство, я лишь напоминаю, что госпожа Илаита свободная незамужняя женщина и вам не принадлежит.

— Не волнуйся, это досадное недоразумение мы сейчас исправим, — уже успокоившись, мерзко усмехнулся герцог. — Пожалуй, я даже позволю тебе на это посмотреть, это определенно доставит мне удовольствие. С тобой же я расправлюсь позже и позабочусь, чтобы бывшая любовница во всех подробностях запоминала твою медленную и очень мучительную смерть.

Он сделал знак своим людям, уже стоявшим у Райана за спиной, и один из них прижал к его шее кинжал. Илаита, увидев это, отчаянно дернулась в руках державших ее мужчин. В глазах ее стояли слезы.

— Давайте-ка ее сюда, — распорядился толстяк, плотоядно усмехнувшись, и сопротивляющуюся девушку потащили к нему.

— Хочу еще раз напомнить Вашему Превосходительству, что вы совершаете преступление, которое по Закону карается смертью, — ледяным тоном произнес Райан.

На долю секунды что-то изменилась в лице герцога. Голос Ищущего, разнесшийся по залу, был голосом Великого тана, привыкшего повелевать, и липкий холодный страх помимо воли зашевелился в его душе. Однако мерзавец быстро справился с ним и распорядился:

— А этого заставьте замолчать! В нашем спектакле у него бессловесная роль.

Райан активировал гемму за долю мгновения. Сила послушным потоком устремилась вовне, выплеснув клокотавшую в душе холодную ярость. Все пришедшие в этот дом были соучастниками преступления, а значит, заслуживали смерти. Он ударил — легко, привычно, молниеносно. Восемь огненных нитей рванулись в разные стороны, и восемь тел забились в конвульсиях на полу. Плетение Райана высасывало воздух из их легких, не давая вздохнуть, предсмертные хрипы понеслись по залу. Ищущий повернулся к герцогу. Тот смотрел на своих людей расширившимися от ужаса глазами и жадно глотал ртом воздух. Высокомерно-презрительное выражение исчезло с его лица, уступив место невыразимому удивлению. Заметив взгляд Райана, он побледнел как полотно, сполз с кресла и упал на колени.

— Да пребудет с тобой благоволение…, — забормотал он прерывающимся голосом, но, наткнувшись на взгляд Ищущего, подавился концовкой и прохрипел: — Пощади!

«А он отнюдь не дурак, — отметил Райан. — Быстро понял, что накрыть плетением восьмерых под силу только Великому тану. Еще быстрее — что я не хочу, чтобы это поняли остальные».

Он отвернулся от сотрясаемого мелкой дрожью толстяка и, подойдя к Илаите, перерезал кинжалом веревки, освобождая ее от пут и кляпа. Она бросилась к нему на шею и, тихо всхлипывая, уткнулась лицом в его грудь.

— Тише, тише, Саламандра! Все уже позади. — Он гладил ее по спутанным волосам, и она, постепенно успокоившись, затихла в его объятиях. Внезапно она отстранилась и, устремив презрительный до отвращения взгляд Райану за спину, дрожащим шепотом спросила:

— Что теперь будет? Райан, что ты собираешься с ним сделать?

Ищущий усмехнулся:

— Выбирай. Любую кару, которую ты пожелаешь ему за пережитый тобой страх и унижения, он получит сполна.

Толстяк, услышав эти слова, тихонько завыл и на коленях пополз к ним:

— Пощади! Сжалься! Помилуй! Я ведь только выполнял волю твоего батюшки! Я не знал!

Илаита брезгливо отшатнулась. Райан коротко взмахнул рукой, и толстяк бесчувственным кулем завалился на бок.

— Ты… ты убил его? — испуганным голосом спросила девушка.

— Нет, просто вырубил, чтобы он своими стенаниями не мешал тебе принять решение, — отозвался Райан, окидывая взглядом зал. Испуганная челядь продолжала жаться к дальней стене, бросая на тела на полу полные ужаса взгляды. — Хотя этот мерзавец, несомненно, заслуживает смерти.

Девушка закрыла лицо руками:

— Нет, довольно! И так все эти люди поплатились жизнью. Все из-за меня…Я лишь хочу больше никогда не видеть его, будто его и не существовало! — Голос Илаиты дрожал от сдерживаемых рыданий.

— Мертвы только двое. Остальных я держу на грани. Ты не должна винить себя ни в чем: эти люди пришли в твой дом, чтобы совершить насилие, и они заслуживают смерти.

— Не надо, Райан, — прошептала Илаита. — я никогда не прощу себе, что ты убил их из-за меня.

Райан пожал плечами и трансформировал плетение. Хрипевшие на полу люди расслабились и затихли. Илаита испуганно встрепенулась, собираясь что-то сказать, но, заметив, что лежащий в двух шагах человек герцога дышит, благодарно улыбнулась Райану.

— В одном ты права, — задумчиво произнес он. — Исчезновение такой фигуры, как герцог Имерейский, не пройдет бесследно. Его будут искать, и рано или поздно сюда придут снова. Пожалуй, нам действительно придется отпустить этого негодяя и его шайку восвояси, но предварительно я преподам ему урок хороших манер.

Райан криво усмехнулся, прокручивая в голове возможные варианты возмездия без нанесения жертве видимых физических повреждений. От приятных мыслей его отвлекла Илаита.

— Но, если мы отпустим его, он все расскажет отцу.

— Совершенно верно. Поэтому, пользуясь случаем, я на этом подопытном образце поучу тебя работе с человеческим сознанием, а на его охране ты попрактикуешься. Когда они покинут твой дом, эта приятная встреча останется только в наших воспоминаниях.

Илаита подняла на него восторженный взгляд, слезы мгновенно высохли, а вместо них в ее глазах вспыхнул азартный огонек.

— Ты научишь меня стирать память? — почти шепотом спросила она.

— И не только, — кивнул Райан, загадочно улыбнувшись. — Но, пожалуй, этим мы займемся чуть позже, а сейчас стоит наконец перекусить и немного отдохнуть. Эй, Рик, Жак!

Слуги несмело подошли к нему и низко поклонились, не смея поднять взгляд. Совсем еще юнцы, они были братьями и походили друг на друга на как две капли воды. Райан никак не мог запомнить, кто есть кто. Сейчас оба были изрядно напуганы, и Ищущий заметил, что один из них — кажется, младший, Жак, — пытается спрятаться за спину старшего брата.

— Вы сейчас перенесете этих горе-вояк в библиотеку и там аккуратненько сложите где-нибудь в уголке. Тех, что живы, разумеется, а трупы закопайте в лесу, — распорядился Райан.

— Да, господин, — как показалось Ищущему, излишне торопливо ответил Рик. — Будет сделано, господин!

По-видимому, Илаита тоже заметила их страх и решила ободрить своих слуг. Она положила руку младшему на плечо и произнесла с улыбкой:

— Не бойтесь, все уже позади.

И тут Жак, видимо, державшийся из последних сил, не выдержал. Он бросился к ее ногам и, размазывая кулаками слезы, затараторил:

— Прости, милостивая госпожа, не хотел я. Испугался очень. Не со зла я, ну, правда, не со зла. Они пригрозили, что каленым железом меня жечь будут, вот я со страху-то и проговорился. Прости, госпожа, не хотел я, чтоб оно так вышло!

Илаита потянулась к Жаку, явно собираясь поднять его, но Райан удержал ее руку.

— А ну-ка, говори толком! — сурово проговорил он.

Под его взглядом Жак сжался и, глотая слова, торопливо заговорил:

— Я, достопочтенный тан, в город с утра поехал, в лавку, мяса свежего купить да яиц, ну и говорю Хорку, хозяину тамошнему, чтобы получше вырезку положил, потому как для госпожи Илаиты. А у прилавка с колбасами какой-то хмырь терся, я и не приметил его сразу. Вышел на улицу, а он — за мной. «Где, — говорит, — госпожа Илаита живет?! Ну я ему сказал, что не его это собачье дело, он и отстал, да, как оказалось, ненадолго. В проулке, что за скобяной лавкой, они меня скрутили, к этому, вона, толстому привели, а он и говорит: «Если не скажешь, мы тебя мучить будем, а потом убьем». — Слуга всхлипнул. — Простите, господин, госпожа, виноват я очень!

— Ну теперь мы, по крайней мере, знаем, как они тебя нашли, — обратился Райан к девушке, игнорируя хлюпающего носом Жака.

Илаита кивнула и обратилась к слуге:

— Вставай, Жак! Я на тебя не злюсь. Любой бы испугался на твоем месте. Но ты молодец, что нашел в себе мужество во всем признаться.

— Спасибо, госпожа! — просиял провинившийся, и Райан заметил, как просветлело лицо его брата.

Илаита повернулась к остальным слугам, все это время напряженно наблюдавшим за происходящим, и распорядилась:

— А сейчас пусть все займутся делом. Нужно привести в порядок дом. Я хочу, чтобы нигде не осталось и следа произошедшего. А ты, Говард, скорее подавай на стол.

Вся прислуга, будто сбросив оцепенение, деловито засуетилась.

— Ну и зря. — Райан бросил на девушку недовольный взгляд. — Надо было хотя бы выпороть этого болтуна как следует.

Илаита виновато улыбнулась, подошла к нему, встала на цыпочки и нежно поцеловала его в губы.

— Ты просто устал и голоден, поэтому скор на расправу, как разгневанный Аусеклис, — проворковала она, — но сейчас мы это исправим.