Тёмный Клан. Предатель. Части II и III

Юлия Румянцева (2024)

Свет и Тьма ведут извечную борьбу, но кто сказал, что Тьма — обязательно зло, а Свет — непременно добро? Что, если и Темные, и Светлые способны на подлость и благородство, умеют любить и ненавидеть? Райан Ривз, глава одного из Тёмных Кланов, за ловкость и отвагу прозванный Беркутом, ищет предателя, снабжающего информацией Цитадель врага. Будто слепец, он ходит по кругу, не находя ответа. Прозрение придет опаляющим пламенем боли: в самом страшном сне он не мог представить, что ищет самого себя! Каково это, когда читаешь в глазах друзей и соратников ненависть и презрение? Каково понимать, что та, которую безумно любишь, отныне будет тебя презирать? Давний враг подло подставил его, превратив в предателя и убийцу. Он потерял все, кроме жажды мести и невозможной мечты вернуть утраченное. Птице никогда не взлететь в небо с перебитым крылом. Но для того, кто, сорвавшись с гребня на дно, продолжает рваться к вершине, нет ничего невозможного.

Глава 7

Адда открыла глаза, села на кровати и невидяще уставилась на стену погруженной в темноту спальни. По всей видимости, была глубокая ночь, но она чувствовала, что проснулась окончательно и бесповоротно. Ее слегка лихорадило, а перед глазами стоял только что увиденный сон.

Ей снилась красивая голубоглазая женщина с хрупкой фигуркой и тонкими чертами лица. Ее длинные золотистые волосы разметались по подушкам широкой кровати под кружевным балдахином, маленькая грудь тяжело вздымалась и опускалась, а руки беспорядочно двигались по голой спине обнимавшего ее мужчины. Она что-то прошептала, он наклонился к ней и слегка повернул голову набок, и Адда почувствовала, как сердце упало и пропустило удар: это был Райан.

— Нет… — Ей хотелось кричать, но с губ сорвался лишь беззвучный шепот.

Женщина, счастливо улыбаясь, продолжала что-то нашептывать Ищущему, и ее взгляд, полный тепла и нежности, светился восхищением и восторгом влюбленности.

Адде очень захотелось, чтобы произошло что-нибудь, все что угодно, пусть даже небо рухнуло бы на Землю, лишь бы все это прекратилось сейчас же, немедленно. Ей хотелось броситься бежать или просто закрыть глаза, чтобы не видеть сплетенных на кровати тел, но она ничего не могла сделать, будто собственная телесная оболочка перестала ей повиноваться. Ей казалось, что она стала бесплотным духом, не имеющим Силы, не имеющим воли, не способным что-либо изменить. Это сводило ее с ума, и, наверное, именно закипающее внутри бешенство помогло ей выбраться из мучительной ловушки. Не задумываясь о том, что делает, и почти не целясь, она бросила в Ищущего заряд негатива, выпуская накопленную злость, но, как ни странно, ничего не произошло. Адда удивленно замерла. Эта реальность не повиновалось ей и не желала меняться.

«Нет, этого не может быть! Это, наверное, просто сон! — внезапно поняла она. — Я хочу проснуться».

Умение погружаться в транс и выходить из него по своему желанию было врожденной способностью Ведающих. Сон же является лишь одной из разновидностей глубокого транса. Получив привычный сигнал, мозг отреагировал мгновенно и четко. Ткань видения разорвалась, и Адда открыла глаза.

Сколько времени она просидела, неподвижно уставившись в одну точку, Адда не знала. Ее вернул к реальности громкий стук в дверь. Мгновение она удивленно молчала, приходя в себя, а потом произнесла:

— Войдите.

В спальню с обнаженным мечом в руке ворвался Эрик. Он быстро взглянул на Ведающую, отвел глаза, увидев ее полураспахнутый пеньюар, и цепким взглядом обшарил комнату.

— Что случилось, Адда? — наконец спросил он, убедившись, что в спальне нет никого, кроме них.

— Об этом надо спросить у тебя, Танцующий, раз ты среди ночи врываешься в мои покои с оружием в руках, — холодно ответила Адда, все еще не до конца придя в себя.

Эрик поспешно вложил меч в ножны и склонил голову.

— Прости, Ведающая! Сегодня караул у твоих дверей несут Танцующие с мечами. Некоторое время назад они почувствовали в твоей спальне сильный энергетический всплеск и потом услышали удар. Мои люди не решились войти к тебе, но немедленно сообщили мне о случившемся, поэтому я здесь, и вижу, что не зря. — Он кивнул на стену напротив кровати, и Адда только сейчас с удивлением заметила похожий на воронку участок оплавленной каменной кладки. — На тебя кто-то напал?

Адда, наконец осознав, что произошло, отрицательно покачала головой.

— Нет, Эрик. Мне просто приснился кошмар, и, кажется, впервые в жизни, я воевала со сном наяву, — бледно улыбнулась она.

Эрик подошел к стене и провел рукой по оплавленному камню.

— Не хотел бы я войти в число твоих врагов, — улыбнулся он в ответ, — даже в самом кошмарном сне.

Адда встала с постели. Поежившись от ночной прохлады, она плотнее запахнула на груди кружевной пеньюар, спускавшийся почти до пола, но не скрывавший, а лишь подчеркивавший красоту ее округлых форм и длинных стройных ног, и подошла к стоящему у окна столу.

— Думаю, сегодня мне уже не удастся уснуть. Пожалуй, мне стоит чего-нибудь выпить, — сказала она, наливая рубиновую жидкость в два высоких бокала. Затем обернулась и, подарив Эрику взгляд, от которого того бросило в жар, спросила: — Ты ведь не откажешься составить мне компанию?

В бледном лунном свете тонкая, как паутинка, ткань ее одежды казалась почти прозрачной. При каждом шаге она невесомо колыхалась, делая движения Адды невероятно грациозными.

Эрик застыл, пожирая ее глазами, и, с трудом придя в себя, едва слышно произнес:

— Нет, Адда, я никогда и ни в чем не смогу отказать тебе. Я буду рядом всегда, когда пожелаешь.

Адда подошла к нему, протягивая бокал, и посмотрела в глаза.

— В самом деле? Как же ты объяснишь свое ночное отсутствие Арике или Ванде? Да, с Арикой ты ведь, кажется, поссорился из-за Лины? Значит, объяснять придется ей? Не завидую тебе: с Воздающей, знаешь ли, вообще опасно связываться! — глядя на него с иронической полуулыбкой проникновенно сообщила Адда, и через мгновение добавила: — Давай выпьем за верность!

Она коснулась бокалом, бокала в его руке, и ажурное стекло издало мелодичный звон.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что все они ничего не значат для меня, — смотря в пол, проговорил Эрик.

— А ты жестокий, — отпив вина, одними губами рассмеялась Адда. — Услышь твоя женщина такое, это разбило бы ей сердце.

Она села на широкий подоконник, подтянув колени к груди и опершись спиной о каменную арку оконного проема. На фоне ночного неба ее силуэт казался хрупкой беззащитной тенью, и Эрик вдруг почувствовал, как за колкостью иронии волнами плещется боль.

— Ты обещал составить мне компанию и до сих пор не выпил ни капли. Впрочем, когда мужчины держали обещания? — Она задумчиво посмотрела сквозь бокал на серп убывающей луны.

Эрик залпом выпил содержимое бокала, подойдя к Адде, поставил его на подоконник и тихо произнес:

— Мне кажется, сердце моей женщины уже разбито, и я с удовольствием прикончил бы того, кто посмел причинить тебе боль.

— Я не понимаю, что… — начала Адда, но Эрик прервал ее:

— Не перебивай, дай мне закончить, иначе больше я не решусь этого сказать никогда.

Руки Танцующего уперлись в стену с двух сторон от Адды, слегка касаясь ее плеч. Адда подняла голову и встретилась взглядом с его горящими глазами.

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя и всегда любил! — хрипло произнес он. — Ты знаешь, что ты — та единственная женщина, которая имеет для меня значение. Ты всегда это знала. Ты же видишь меня насквозь. Я понимаю, что я не тот, кто достоин тебя, не тот, кто тебе предназначен. Я осознаю, как это ни мучительно, что твое сердце принадлежит другому, осознаю, что я почти ничего не значу для тебя. Наверное, так было всегда, просто я до конца не мог признаться в этом даже самому себе. Но все это ничего не меняет. Я все равно принадлежу тебе всецело и буду любить тебя, пока дышу.

На секунду он замер, потом медленно отстранился и выдохнул:

— Прости!

Адда и сама не поняла, что произошло в следующий миг, но ее руки оказались у него на шее.

«Это не так», — едва слышно прошептало что-то внутри нее.

Она слегка потянула Эрика к себе и коснулась губами его губ. Он вздрогнул всем телом, как от удара током, и неверяще глянул ей в глаза. Она, улыбаясь, провела рукой по его щеке и снова поцеловала его. Он ответил жадно и нетерпеливо, обхватив одной рукой ее талию, а другой зарывшись в ворохе ее волос. Его тяжелое, прерывистое дыхание приятно обжигало ее кожу, уже успевшую впитать стылость камня оконной арки. Сильные руки кольцом обвивали тело так знакомо, так похоже, что сжималось сердце. В это мгновение Адде не хотелось ни о чем думать, а хотелось лишь чувствовать себя любимой и желанной. У нее не кружилась голова и не путались мысли. Прикосновения сжимавшего её в объятиях мужчины не отдавались дрожью во всем теле, а потому не лишали рассудка. Она просто наслаждалась, чувствуя охватившее его лихорадочное возбуждение и позволяя себе утонуть в его любви. Его руки и губы становились все более настойчивыми, и она, желая его поддразнить, начала игриво отбиваться. Это окончательно свело его с ума. Эрик сгреб ее в объятия, подхватил на руки, легко, как пушинку, поднял с подоконника и, не прекращая целовать, понес к кровати.

Опрокинутый бокал с тихим звоном полетел на пол и разбился вдребезги, расплескав по темному полу похожие на кровь рубиновые капли вина.