Град безначальный. 1500–2000

Евгений Витковский, 2018

До недавнего времени Евгений Витковский (р. 1950) был известен читателям почти исключительно как поэт-переводчик и писатель-фантаст. Лишь в 2016 г. вышел первый сборник его стихо творений «Сад Эрмитаж». Новая книга – «Град безначальный» – эпический цикл, поэтический роман в новеллах, написанных в жанре баллады-биографии. 500 лет российской истории раскрываются на 600 страницах этой небывалой книги в 250 сюжетах – портретах, историях, зарисовках, событиях, запечатленных в редкостных, безупречных стихах. По широте исторического охвата, числу сюжетных и временных измерений («плоскостей» или «парусов», по выражению Хлебникова) книга Е. Витковского, в сущности, перерастает роман, обретая черты нового эпоса. Для его создания в полной мере оказалась задействована палитра возможностей автора – писателя, поэта, переводчика, искусствоведа и, наконец, просто знатока истории, мифологии, нравов старой Москвы, – настоящего «московского наблюдателя» – обитателя Садового кольца.

Иоанн Безземельный входит в Россию

Оммаж Ивану Голлю

Смиренно вверившись немилосердью Божью,

забыв, где параллель, а где меридиан,

в степи оголодав, идет по бездорожью

в бор обезлесевший царевич Иоанн.

Здесь небеса пусты, здесь пасмурно и сиро,

у воздуха с водой, да и с землей разброд.

И масло кончилось, и нет ни крошки сыра.

Царевич грустно ест без хлеба бутерброд.

Коль скоро цели нет, — не может быть азарта,

Коль все разрешено, — не отменить запрет.

А двести лет назад составленная карта

расскажет лишь о том, чего сегодня нет.

О странная страна, ты смотришься угрюмо:

Орел, где нет орлов, Бобров, где нет бобров,

Калач без калача с Изюмом без изюма,

Ершов, что без ершей, Ковров, что без ковров.

Одно отсутствие царит по всей округе,

сплошная видимость, встречаешь без конца

без щуки Щукино, Калугу без калуги,

Судак без судака, Елец, что без ельца.

И город Ракобор, не поборовший рака,

и Губино, село, стоящее без губ,

и древний Рыбинск, тот, где за рыбешку драка,

и дуба давший град, старинный Стародуб.

Без каши в Кашине тоска неисцелима,

без гуся в праздники грустит Хрустальный Гусь,

Воронеж без ворон, Налимск, что без налима:

Русь безначальная, таинственная Русь.

Разбились времена, и не собрать осколки,

и вечно большинство в полнейшем меньшинстве,

и грезит о своем давно сбежавшем волке

царевич без царя в усталой голове.

Нигде не зазвучит беззвучная музыка,

бесплотное зерно не переполнит кадь,

и сотня языков глаголет безъязыко,

что ничего тут нет, и нечего искать.

У края бедного кто знает, кем отъяты

освобожденные для пустошей места,

исчезли даже те святые пустосвяты,

которых создала святая пустота.

Приостановлен рост березок малорослых,

осины чахлые закутаны во тьму,

видать, ушел народ на бесконечный послух,

и некого спросить, — куда и почему.

И странно только то, что здесь ничто не странно,

что если волка нет, то ни к чему овца,

и некому венчать на царство Иоанна,

затем, что царства нет, а значит, и венца.

Фигуры смазаны, и позабыты лица,

осыпались холмы и выровнялся лог,

и все окончено, — лишь бесконечно длится

неслышный прошлого с грядущим диалог.