Первый Встречный

Людмила Павловна Шигапова (2024)

Размеренная и устоявшаяся жизнь в имении князя Галицкого была нарушена требованием императрицы Екатерины полным семейством прибыть на предстоящий сезон в Петербург. Прознав, что у князя дочери на выданье, она решила самолично их просватать. Это немало удивило и насторожило сиятельного князя. Старшая княжна Ярослава ни о чем, кроме лошадей, и думать не желает, но ей первой предстоит выбрать мужа. На кого падет жребий?

Глава 15

Утро Ярославы началось в полдень. В доме стояла тишина, только прислуга, бесшумно двигаясь, выполняла свои обязанности, да Татьяна пристроилась на кушетке, дожидаясь пробуждения хозяйки.

— Доброго дня, княжна. Что-то припозднились вы нынче. Видать, умаялись на балу. Конягу вашу Миколка ужо с утречка вывел, опосля умотал куда-то. Справный малый.

— Потому и держим, — коротко бросила Ярослава, не желая выслушивать восторгов служанки о своем конюхе. — Ты чего здесь трешься? Забот нет?

— У меня одна забота — княжне услужить.

— А ты, часом, не дурной ли сон видела — угодить собралась?

— Вот и щелок приготовила.

— На кой он тебе?

— Ручки ваши нежные отмыть. Только не пойму, вы там, на балу сиятельных господ, пистолярщиной что ль занимались.

— Ты чего чудишь? — рассмеялась Ярослава. — Заговорила как!

— Так мы теперь в столицах не чернавками сенными, а горничными называемся. По-телегентному говорить должны.

— Уморила, Танька, — утирая выступившие слезы, выдавила княжна. — Давай щелок.

— Пожалуйте ручки свои, госпожа. — Татьяна поставила на стол чашу с теплой водой и погрузила в нее руки хозяйки. — Угораздило вас.

— Не твоего ума дело. Придержи язык, да поторапливайся!

— Как пожелаете, ваша милость — обиделась новоиспеченная горничная.

— Вот так и пожелаю, — буркнула Ярослава, и подошла к распахнутому окну.

Обхватив руками плечи, она подставила лицо под солнечные лучи, наслаждаясь их шаловливым прикосновением. Беспечный ветерок выбил завиток волос, который золотистым ручейком лег на щеку девушки. Она накрутила его на палец и медленно побрела вон из комнаты. Мысли ее вертелись вокруг шотландца, и не терпелось ими поделиться.

Ярослава отыскала Ольгу и поведала ей свой план. Через час сестры в сопровождении княжеской охраны и Орины в качестве компаньонки, на чем настояла княгиня, отправились любоваться столицей.

— Я непременно поехала бы с вами, если бы вы ранее об этом сказали, — с сожалением произнесла Александра, услышав намерение дочерей, — но сейчас не могу оставить свою гостью Варвару Петровну. В бытность при дворе мы с ней были очень дружны, но вот не виделись уже семь долгих лет, — глаза ее подозрительно заблестели.

— Не волнуйтесь, маменька, мы с Ольгой прекрасно прокатимся, поразим праздную публику красотой писаной, — проговорила Ярослава, накидывая сверкающую самоцветами новую шалку.

— Вы же знаете, матушка, как я люблю бывать в разных интересных местах. Здесь все внове, дух захватывает, может и в Кунсткамеру заедем, — поспешила добавить Ольга, стараясь отвлечь внимание матери от несвойственных Ярославе речей. Она и так довольно пристально на нее смотрела.

— Орина с вами поедет.

Понимая, что возражения бесполезны, сестры, взявшись за руки, выбежали из дома. У Александры не возникло сомнений в искреннем желании дочерей насладиться красотами Петербурга, но для себя она отметила необычную, вполне вероятно напускную веселость Ярославы, потом все же решила, что так она выражает радость по поводу долгожданного приезда сестры.

Карета с грумом на запятках медленно катила по улицам города, заложенного царем Петром. Ольга с восторгом рассматривала в окно величественные дворцы, внушительные присутственные здания, каменные особняки попутно делясь знаниями, почерпнутыми из энциклопедии, пересыпая речь архитектурными словечками: аркада, пилястра, фронтон, маскарон.

Ярослава же нетерпеливо ожидала, когда они доедут до порта. Она самолично хотела рассмотреть расположение портовых строений, подъездные дороги к докам, одним словом, разведать доступные проходы к назначенному месту и при необходимости пути беспрепятственного отступления. Она твердо решила выследить шотландца и спасти ему жизнь.

— Гляньте-ка! Чудеса несусветные! — донесся до нее крик изумления няньки. — Что за блажь такая, шавку на руках таскать!

Сестры прильнули к окнам и увидели среди чинно прогуливающихся горожан дородную даму с маленькой собачонкой с высунутой из подмышки забавной мордочкой. За ней следовал лакей с раскрытым над головой барыни кружевным зонтиком.

— Знатные дамы во всем подражают государыне, истинной любительнице собак, очень они ее забавляют. Говорят, что даже спят в царской опочивальне в корзинке, обитой розовым атласом, — пояснила Ярослава.

— Трусит собачку, жаль бедняжку.

— Не переживай, няня, жизнь у нее послаще, чем у людей в работных домах. Одна у нее беда — блохи, падающие с пышного напудренного парика хозяйки.

Орина на речи княжны, показавшиеся ей крамольными, неодобрительно покачала головой:

— Не мне осуждать господские прихоти.

— Тпрууу! — натянул вожжи взмокший от напряжения кучер, недоумевая, чего вздумалось барышням отправиться в порт, где на подъезде полно всяких питейных заведений. Он и сам при случае захаживал «Петровское кружало», знаменитый кабак что в начале Морского рынка. Еще со времен царя — реформатора стоял там огромный чан с хмельным пивом. За малую плату, или даже под залог барахлишка можно было ковшом черпать хмельное и коротать времечко в неспешной беседе или размять кулаки в драке, без которой не обходился ни один день.

Не имея возможности проехать дальше, кучер остановил карету, продолжая сокрушаться: «Не женское это дело на корабли глазеть. Да холопу осмелиться удивление выказать!»

Девушки выпорхнули в открытую дверцу, следом — Орина, и все трое застыли в немом восхищении.

Их взору предстали стоящие на якоре десятки кораблей, великолепные парусники, фрегаты, шлюпы, яхты, торговые суда с полными трюмами различных товаров со всех концов света, между ними лавировали рыбацкие лодки и мелкие суденышки. На мачтах висели матросы, убирая паруса. С кораблей то и дело слышались команды на разных языках.

— Сколько живу на свете, а здесь покуда бывать не приходилось. — Орина не отрывала глаз от невиданного зрелища. — Благодарствую, девоньки, уважили.

— Сии наполнены довольством корабли мы видим, веселясь, со счастливой земли! — продекламировала Ольга ломоносовские строки.

— Лабиринты замысловатее дворцовых! А там, похоже, доки, — махнула рукой в противоположную от себя сторону Ярослава.

— Туда не пойдем! Видите, работяги в поте лица трудятся. Да и грязно там! — запротестовала Орина.

И в подтверждение ее слов раздался зычный окрик толстяка в бесформенной одежде:

— Якорь вам в глотку! Пресноводные моллюски! Вами только рыб кормить! Сказано, бочки в доки катите!

Грузчики в грубых штанах, встав цепочкой, передавали тяжелые ящики, мешки, тюки, не обращая внимания на сварливые крики чаек над головами. Ярославе очень хотелось спросить у них, как лучше пройти к докам, но она понимала, что вызовет подозрение у няньки, и о ее любопытстве без промедления будет доложено княгине, а то и князю, а этого ни в коем случае нельзя допустить.

— Куда тебя понесло, княжна? — напыжилась Орина. — Замараться хочешь, аль под бочки угодить?

— Гляньте, братцы, какие пташки к нам залетели! — донеслось до женщин.

Портовые, не переставая работать, беззлобно перекидывались словами, восторженно поглядывая на прелестных барышень:

— Ох, не прочь бы поворковать с милашками.

— Не твоего поля ягодки!

— Хоть полюбоваться красой невиданной!

— Языки придержите! Мигом на дно отравитесь просаливать кости! — остановил их толстяк, указав на рослых гренадеров.

Четыре свирепых воина, своим видом отпугивая не в меру разговорившихся работяг, взяли ружья наизготовку. Орина от греха подальше приказала возвращаться:

— Вдоволь налюбовались! Пора и честь знать!

Сестры повиновались без слов, вырвав вздох облегчения у сопровождающих. Резко стеганув поводьями, кучер направил лошадей на проезжую часть.

Ярослава, устроившись на сиденье, выглянула в окошко, мысленно прикидывая план предстоящего дела, и удовлетворенно хмыкнула, вспомнив о вездесущем Миколке, от которого ожидала еще получить подробностей.

От Ольги не укрылось выражение ее лица: она всегда ожидала какого-нибудь подвоха, когда у сестрицы был вид нашалившей девчонки или насупленной ключницы.

— Уж не задумала ли ты чего? До сих пор не удосужилась объяснить, зачем мы здесь.

— Ой, как мне знаком это нетерпеливое пощелкивание пальцами, — не промолчала и Орина, чувствуя, что неспроста княжна в порт наведалась.

— Разве вы не получили удовольствия от великолепного вида кораблей? — быстро перебила их Ярослава, не зная, как себя вести дальше: что сказать не придумала, а лгать не хотелось. В следующее мгновение она негромко засмеялась и обняла сестру:

— Да полно, Олюшка, у меня просто хорошее настроение. Как не радоваться, когда вся семья собралась.

— Вот как! Знаю я этот елейный голосок.

— Которым небылицы всякие рассказывают, — поддакнула нянька.

— Поверишь, если скажу, что скучаю по своим лугам, где только я да ветер, — попыталась Ярослава отвлечь от дальнейших расспросов свою проницательную сестрицу и въедливую няньку. — Скучаю по своим деткам, по запаху свежего сена…

— Да навоза, — кольнула ее Орина.

— Оглянуться не успеем, как закончится сезон, и вернешься ты к своим любимцам, — погладила сложенные на коленях ладони сестры Ольга. — Время пролетит незаметно.

— Вам не оглянуться надо, а приглядеться, — не преминула вставить нянька, мечтая о скором замужестве старшей княжны.

— Ой, не знаю. Что-то тревожно мне.

— Ты чего-то не договариваешь, Ярослава Никитична!

— А что тут скажешь! Как бы ни стремилась я принять перемены в своей жизни, все тоскливо: эти балы, наряды, ухажеры не по нраву мне.

— Неужто, так никто не приглянулся? Ведь и гонцы, маменька сказывала, объявились.

— Не екнуло сердечко, как папенька толковал.

Ольга понимающе вздохнула.

— Только вот незадача какая: князь желает, чтобы перед царицей предстала я уже просватанной невестой, — добавила Ярослава.

— Но ведь сердцу не прикажешь, — сочувственно протянула Ольга.

Княжны надолго замолчали, каждая думая о своем. Куда занесли их девичьи мечты и тревоги, неизвестно. Орина не стала вмешиваться в разговор сестер, но беспокойные думы не покинули ее мудрую головушку, хотя выкладывать их княгине Александре она покуда не намеревалась.

Дома их ждал настоящий бедлам: рулоны тканей различных сортов, цветов и оттенков, сундуки с мехами, ларцы и шкатулки с кружевами, лентами, перчатками, булавками, пуговицами лежали на столах, диванах и в центре зала.

Над всем этим великолепием командовала отряженная в помощь графиней Остужевой мадам Жоли. Сама Анна Алексеевна заметила однажды в загородном имении талантливую крепостную девку с метким глазом, каким-то особым цветовым чутьём и ловкими пальцами. Забрав ее в город, отучила у лучших мастеров, дала вольную и помогла заиметь репутацию признанной модистки, для пущего эффекта наказала изъясняться картаво, перемежая русскую речь французскими восклицаниями.

Мадам со знанием дела бойко отдавала распоряжения, куда что определить, установить, положить, разложить, чтобы представить в полном «ажуре». Нанятые мастерицы и золотошвейки падали от усталости, то и дело перенося дорогую галантерею, переставляя доставленные прямиком из Парижа куклы-пандоры — миниатюрные манекены, одетые в детально отшитые платья самых последних фасонов, с которых предстояло снять увеличенные копии для княжеского гардероба.

Тут же восторженно крутилась Софья, тараторя не меньше мадам:

— Ах, какие чудесные ткани! Эти подойдут к глазам Ольги, эти подчеркнут настроение Ярославы. А вот это мой любимый цвет — цвет чайной розы. А это славный отрез для моей куклы Катеньки.

Ярослава содрогнулась от предстоящих бесконечных обмеров и бесчисленных примерок, Ольга обреченно улыбнулась. С маменькой не поспоришь — во дворец следовало явиться во всем княжеском величии.

Вездесущий Осиваныч театрально закатывал глаза, но в душе старый денщик ликовал: «Зажил дом князя Галицкого!» Обрадованный Осип не заметил мрачную тень на лице Анфисы, дочери экономки Авдотьи, которая по приказу матери принесла чай и исподлобья злобно взирала на происходящее.