Я – Мелантэ

Джо Смит (2024)

Александра приехала на Итаку, чтобы разгадать тайны древнего мира, но её ждёт не просто археологическое открытие. Во время раскопок она находит странный артефакт — кусок метеорита с символом Афины, — и внезапно видит образы из прошлого: море, дым, сражения… и голубоглазого юношу с медными волосами. Вскоре ей становится ясно: находка гораздо больше, чем просто реликвия. Это ключ к событиям тысячелетней давности, к тому, что действительно происходило в эпоху легенд. На стенах древнего святилища Александра обнаруживает росписи: Пенелопа в ожидании мужа, Одиссей на корабле… и тот самый юноша, Телемах, загадочный и манящий. Когда Александра понимает, что этот мир прошлого зовёт её, она сталкивается с выбором: вернуться к привычной жизни или рискнуть всем, чтобы узнать, кем она была и почему её так тянет к древней Итаке. Она должна разгадать тайну своей связи с этим местом… и понять, кто она на самом деле: Александра или Меланте?

Глава 13

Я проснулась в предрассветной тишине, ощущая тепло рядом. Телемах спал, его рука покоилась на моём запястье, словно он боялся, что я исчезну, если отпустит. Я лежала тихо, слушая его ровное дыхание и наблюдая, как сквозь тонкие льняные занавеси прокрадывается первое золото утреннего солнца.

Ночью, когда мы, уставшие после ритуала, вернулись во дворец, мне казалось, что этот день никогда не закончится. Вода на нашей коже ещё хранила аромат оливкового масла и лавра, а каждый взгляд Телемаха говорил больше, чем слова. Я не знала, как и почему, но рядом с ним мне было спокойно. Безопасно.

Я медленно высвободилась из его руки и поднялась, позволяя прохладному воздуху коснуться кожи. Под ногами прохладный мраморный пол, а за дверью слышались приглушенные шаги слуг. Дворец просыпался.

Телемах пошевелился, открыл глаза и лениво улыбнулся:

— Не убегай так рано, — его голос был хриплым после сна.

Я усмехнулась, подошла ближе и провела пальцами по его спутанным волосам.

— Нам пора. Завтрак во дворце Одиссея — почетный ритуал, помнишь?

Он вздохнул, сел, и на мгновение я позволила себе запомнить его таким — расслабленным, ещё не обременённым долгами и обязанностями. Но это утро было слишком хрупким, чтобы длиться вечно.

Мы вышли в главный зал рука об руку, и все разговоры стихли.

Слуги уже вынесли круглые столы и низкие ложа, покрытые богатыми тканями, расставив их полукругом напротив главного стола, где восседала Пенелопа. Я уже видела эту залу, но сейчас, наполненная утренним светом, она казалась другой — более живой, почти дышащей вместе с нами.

На столах стояли серебряные блюда с инжиром, медом и свежими лепёшками, источающими аромат тмина и розмарина. Кувшины с разбавленным вином были расставлены так, чтобы каждый мог дотянуться, и золотые кубки мерцали в лучах солнца, пробивающихся через узкие оконные проемы.

Я заметила, как слуги ловко и бесшумно двигались по залу, принося новые яства: мягкий сыр, сушеные финики и дымящийся ячменный хлеб, который наполнял воздух тёплым ароматом. Один из них, склонившись перед Телемахом, налил вино в его кубок, не поднимая глаз.

Я опустилась на ложе рядом с сыном Одиссея, ощущая, как податливая ткань приятно облегает тело. Всё происходящее вокруг было таким привычным для обитателей дворца, и в то же время я чувствовала на себе внимательные взгляды, словно была чужой, нарушившей некий уклад.

Пенелопа сидела за отдельным столом, в её взгляде сквозила усталость, но и нечто большее — любопытство. Её длинные тёмные волосы были уложены в сложные косы, украшенные золотыми нитями, а хитон из тончайшего льна подчеркивал строгую красоту.

— Хорошо, что вы наконец присоединились, — сказала она, и я заметила, как её взгляд задержался на наших переплетённых пальцах. В её глазах промелькнула тень одобрения… или тревоги.

Климена, которая сидела чуть в стороне, сжала губы, делая вид, что не замечает нас. Однако я знала, что она видит всё. Её хитон был небрежно переброшен через плечо, а волосы слегка растрёпаны, будто она не успела привести себя в порядок после бурной ночи. Я невольно вспомнила, что видела, как она выходила из той части дворца, где расположились женихи.

Женихи.

Они сидели вдоль столов, словно рой голодных стервятников, и их взгляды были слишком оценивающими. Один из них, крупный мужчина с густой бородой и золотыми браслетами на руках, ухмыльнулся, когда его взгляд скользнул по мне.

— Ты сделал хороший выбор, Телемах, — проговорил он, жуя маслину. — Девушка красива. Если хочешь, я готов купить её у тебя.

В зале наступила гробовая тишина.

Я почувствовала, как Телемах напрягся рядом со мной. Его пальцы сжали мои чуть крепче, и я услышала, как он резко вдохнул. На мгновение мне показалось, что он сейчас вскочит и опрокинет стол.

— Следи за своим языком, Евримах, — холодно произнес он, и в его голосе слышалась ледяная ярость. — Меланте принадлежит только самой себе.

Евримах только усмехнулся, поднимая кубок с вином:

— Конечно, конечно, — пробормотал он, явно не испытывая угрызений совести. — Но помни, у женщин нет выбора, они всего лишь награды.

Телемах едва не шагнул вперёд, но в этот момент Пенелопа подняла руку, и её голос прозвучал как удар кинжала:

— Довольно. Давайте не будем превращать завтрак в базарную ссору.

Климена хмыкнула, пряча улыбку за бокалом с вином. Я заметила, как её глаза скользнули по мне с едва скрываемым презрением — возможно, из-за того, что я была рядом с Телемахом, возможно, из-за того, что она видела во мне угрозу.

Я опустила взгляд, делая вид, что не замечаю этого.

Когда завтрак продолжился, я пыталась сосредоточиться на пиале с медом и хлебе, но не могла избавиться от ощущения, что мой мир изменился. Женихи смотрели на меня с жадным интересом, Климена — с насмешкой, а Пенелопа — с чем-то похожим на предупреждение в глазах.

Телемах же оставался рядом, его рука время от времени касалась моей под столом, словно он хотел убедиться, что я здесь, что я реальна.

Я сделала глоток сладкого вина, позволяя его терпкому вкусу немного унять тревогу.

Остальные женихи рассмеялись, но в их смехе звучало что-то хищное, предвещающее грядущие неприятности.

Я опустила глаза в свою чашу, пытаясь унять дрожь в пальцах. Слова Евримаха звучали в ушах, оставляя неприятный осадок. Я была для них лишь объектом, вещью, которую можно купить, обменять или отобрать. Но Телемах… его защита, его слова — они были для меня щитом, пусть и хрупким.