Пособник

Дмитрий Ардшин

Город оккупируют пришельцы. Одни горожане (и таких большинство) смиряются под ударом судьбы и пытаются к нему приспособиться. Другие считают, что свобода лучше, чем несвобода и надо оказать сопротивление космическим захватчикам. А вам что нужно: смирения или мужества? Думайте сами, решайте сами. Каждому своё.

39

Вздрогнув, Егор вскинул глаза на Астахову. Она недоуменно уставилась на него. Поодаль у камней солнца и любви ухмылялся Жвалов. Побледневший Егор вскочил со скамейки.

— А это еще кто? — Она смерила некроманта подозрительным взглядом.

— Отец.

— Он же пал смертью храбрых в схватке с пришельцами.

— Увы. — Вадим Витальевич усмехнулся. — Я все еще жив.

Скривив губы, Настя нахмурилась на Егора.

— Да я просто…

— Вадим Витальевич! — Перебил Егора скрежещущий голос.

На крыльце стоял похожий на постаревшего расплывшегося доктора Зло усатый Чо. У пришельца была тяжелая медленная походка. Яйцевидная лысая голова, руки и голос подрагивали. Говоря, он растягивал слова.

— Деньги брошу на карточку. — Калганов ушел.

— Так он не просто жив, но еще и оттуда? — Настя проводила взглядом Калганова. — И кем он там работает?

Опустив голову, Егор промолчал.

— Кто твой отец? А? — С гневом спросила Настя.

— Некромант. Кто же еще. — Жвалов усмехнулся. Егор бросил взгляд в подошедшего щелкунчика и покраснел.

— Хватит в молчанку играть. Язык отсох что ли?

— Он… некромант. — Глядя под ноги, с трудом выговорил Егор.

— Так он не просто жив, но еще и… О, господи. — Настя тронулась с места.

— Настя! — Егор отчаянно схватил ее за руку.

— Пусти. — Вырвав руку, Настя взмахнула ей, чтобы ударить. — Не трогай меня.. — Ее рука опустилась. — И больше не звони.

— Но почему? Почему ты так? — Егор словно сорвался в пропасть. — Ну да — некромант. Будь он… Но разве я за него в ответе? Я ведь еще пригожусь. И не только тебе.

— Забудь меня и всех остальных. Забудь.

— А иначе пожалеешь. — Жвалов мрачно ухмыльнулся.

Вспыхнув, Егор сверкнул глазами на Настю.

— Неужели ты думаешь, что я могу…

— Звонила мать твоя. — Перебила Настя.

Егор опешил:

— Тебе?!

— Требовала оставить тебя в покое. Вот и оставляю.

— Дай мне спокойствия принять… — Егор рассеянно улыбнулся старому сухарю с белыми длинным волосами.

— Кому лыбишься? — Обернувшись, Настя недоуменно посмотрела на пустую скамейку напротив.

— Сам себе.

— Вот и продолжай в том же духе. Короче, прощай. Между нами все кончено.

— А что-то было все-таки? Да?

Настя поморщилась и пошла в сторону набережной.

— Вот только попадись мне на глаза. Урою. — Жвалов сплюнул и поспешил к Насте. Он обнял ее за плечи. Она резко отстранилась. У Егора потемнело в глазах, и сжались кулаки.

— Навешай ему «кулебяк». — Пушкарева сидела на скамейке и обмахивалась большим разноцветным веером. — Люблю смотреть, как мужчины бодаются. Когда я была нарасхват, из-за меня часто дрались. Даже была дуэль на длинных ножах. Или поножовщина? Думаешь, сочиняю? — Ведьма вздохнула. — Иногда я тоже так думаю. Воспоминания поблекли и стали похожи на сны.

— Ты же сказала «три дня».

— А чего ждать-то? Промедление смерти подобно.

— Да пошла ты.

Егор двинулся в сторону перекрестка, на автобусную остановку

— Три счастливых дня было у меня. — Спину обжег трескучий смех.

Вжав голову в плечи, Егор прибавил шаг.

— Мать выкопала номер АКА из моего телефона. — Сам себе сказал Егор. Он был страшно зол на мать, на отца, на самого себя и заодно на весь белый свет.