Время перемен

Евдокия Краснопеева (2024)

Время перемен — весёлое время, богатое событиями. А как жить, если «Время перемен» — твоя судьба? И можно ли так жить? Агент Четвертой Ступени Федра дОр и Магистр Быстрой Руки Джан Нэш найдут ответы на эти вопросы.

Глава 14

Признать свою слабость… Это он может! Прямо по пунктам. Отказ разделить с ним пищу задел самолюбие. Мысль остаться с ним наедине вызывает у Федры отвращение?

«Невероятно! О чем это я? — вопрос возник в мозгу Эрга ослепительной вспышкой, намереваясь прервать отстраненный анализ ситуации, заменив наплывом эмоций.

Что ж, не надо препятствовать — есть две стороны медали…

Да, порой он оставался с ней один на один в таких дебрях, где живых существ днем с огнем не сыщешь. И многие часы корпел за одним столом, готовя очередное Внедрение…

Однако провести с тобой ужин она не хочет… и это задевает тебя достаточно сильно!

«Больше того! — рассвирепел Джан Нэш. — Могу признаться, что меня волнует и её тело — соблазнительное, упругое, с матовым блеском золотистой кожи».

А этот призывный блеск, томящийся под сомкнутыми ресницами, этот капризный излом малиновых губ, сулящий восторги страсти? Ведь не могло же ему это привидеться?..

А те объятья, во время глупой попытки переИграть друг друга, разве не были они достаточно жарки, чтобы посчитать их настоящими?

Или все это — Игра! — привычка к провокационному образу жизни? Ведь перед тобой — не просто женщина, а Агент с подсознанием гибким, непредсказуемым, адаптированным к различным ситуациям… И не просто Агент, а Агент Федра дОр! Не хочешь завести с ней интрижку?

Он хотел… вопреки здравому смыслу, глубокому анализу и пониманию бесперспективности отношений. Калиф на час! — потом, хоть трава не расти.

Вот она — слабость! — под номером один… Уже известная Федре?

От этой мысли Джан Нэш рассвирепел еще больше, обретая, наконец, необходимое по статусу хладнокровие. Со слабостями, особенно своими, можно бороться… Есть цель. Найди способ решить проблему и воплоти в жизнь. Разве не так он привык жить? Вопрос в другом — избавиться или достичь? В первом случае он будет собой гордиться, а во втором — торжествовать. Что предпочтительнее? Эту дилемму ему еще предстоит решить… Позже!

Магистр пришел к Согласованию с самим собой, обрел спокойствие и вернулся к действительности. Смерил изящную фигуру собеседницы безликим взглядом, отработанным за годы службы Империи в совершенстве. Этот взгляд заставлял почувствовать всю ничтожность и мизерность жизненного существования вообще, и объекта презрения в частности.

— Поскольку послушник, Федра, является твоим персональным кадетом, он подвергается аресту вместе с тобой. У тебя час времени, чтобы прибыть к месту заключения. — Он видел протест, вспыхнувший в бездонных очах Агента, и не дал ему оформиться в слова. — Торопись, не то мальчишке будет совсем несладко.

*** Не шах, а мат! Я смотрела в спину удаляющегося Магистра, сухо хлопая губами — слова не шли из горла… И Благо! — потому что все они были непроизносимыми в приличном обществе идиомами.

— Необъятная? — наконец я смогла стряхнуть оцепенение и обратиться к Розалинде. — Он не может так поступить с мальчишкой. Я не смогу за час адаптировать Тео к Вынужденному Бездействию.

— Чего ты хотела, Федра, то и получила, — брюзгливо откликнулась моя подруга. — Сама напросилась, своей глупостью и самомнением! И на твою спесь управа есть. — припечатала меня народной мудростью Несравненная. — Магистр прекрасно знает, что ты можешь зависнуть в Литаргии на целый месяц. Что тебе несчастные три дня?

— Ошибаешься! — мое лицо «загорелось» белой злостью. — Если постараюсь, могу бездействовать и два месяца, без всяких патологических изменений в организме. А вот Тео там превратится в калеку через час, максимум через два. Что говорят у нас Правила на этот счет? Покопайся поосновательней в своих мозгах!

— Нечего копаться! — подруга была непреклонна. — Это беспрецедентный случай. Еще ни у одного Агента не было личного кадета, ты — первая! Правила не содержат никаких зацепок, чтобы ограничить самоуправство Магистра.

— А здравый смысл? Даже ты признаешь, что это ничем не обоснованное самоуправство.

Розалинда хмыкнула:

— Сообщи об этом Прокуратору. Хотя это больше навредит тебе самой, чем Магистру. Мессир не одобряет нарушение субординации точно так же, как и межСогласованные склоки.

Мне ли не знать того, что не любит Прокуратор… — слова вредного механизма сыпали соль на мои открывшиеся душевные раны.

— Будь уверена, — ощетинилась я, — если не найду приемлемого решения, непременно прибегну к ябеде. Ведь именно так называется несанкционированное обращение к вышестоящему начальству с целью указания на неправомерные действия начальства рангом пониже?

— Стоит ли паршивый недоумок таких треволнений?! — откликнулась Розалинда, вполне разумно решив не отвечать на мой лингвистический выпад.

— Розалинда, радость моя, — я готова была «взорваться». — Решать мне!

Я прекратила безмолвную баталию со своей каверзной подругой и переключилась на послушника. Он уже некоторое время сосредоточенно изучал мимикрию моего лица, и едва я подарила ему толику своего внимания, спросил серьёзно:

— Дела наши плохи?

— Начинай бояться! — бросила я сквозь зубы. — Дело дрянь!

Он хмыкнул недоверчиво, слабо улыбнулся… и вдруг «поплыл». Глаза его затуманились печальной дымкой, а зрачки расширились как будто парень крупно перебрал с нейросантами.

— Что?! — закричала я в голос. — Что опять?!

— Не блажи, — недовольно откликнулась Розалинда. — Приживальщика уже нет на Спирали Времени, лимит памяти, ему отпущенной, подходит к концу. Чем не решение нашей проблемы? Отпусти его!

Здорово! Мой кадет на моих глазах превращается в примата — безобидное, дезориентированное в Пространстве существо. Такая развязка для «черной» комедии, а не для жизни!

Ты со мной,

Я с тобой,

Мы с тобою, мальчик мой…

Зазвучала мелодия в моей голове. Постой, милашка! Эта колыбельная была в клинике «Цветы жизни» доктора Отто Лиенталя. Я заглянула в кладовые своей памяти. Отто делил своих подопечных на «чертополох» и «одуванчики». «Чертополох» — не имели интеллектуальной ценности для сообщества, их создавали для другой цели — на мой взгляд не благовидной. Но речь не о них!

«Одуванчики» попадали в клинику волей случая и состояли из людей, потерявших способность воспринимать действительность в результате несчастных случаев или болезни. Их пытались лечить…

Тогда, в бытность мою профессором Остин, мы с Отто здорово «посидели» за ящичком пива… Что он рассказывал о своих нетрадиционных подходах к лечению пациентов?

— Так-таки все и забыл… — пробормотала я и вцепилась в плечо послушника железной хваткой. — Веришь, есть вещи, которые не забываются. Боль, например.

Что, как не боль является доказательством реальности происходящего? По необходимости я вполне могу сломать кадету ключицу — сахарная косточка хрустнет, как хворост.

— Нет на Спирали Времени, значит, нет и точки Небытия… — бормотала я, все крепче налегая на косточку. — Значит, ты, парень — бессмертный! — Я заглянула отроку в глаза и, довольная, убрала свою руку. — От этого и «танцуй»…

Он затанцевал в прямом смысле слова — запрыгал, завертелся, накрыв свое плечо ладошкой. Через несколько минут к нему вернулась возможность озвучивать свои эмоции.

— Ты, Фе-е-е-дра, — с подвывом начал он. — Ты — подлая, Федра… — и, увидев, что меня ничуть не смутило его заявление, закончил почти трагически. — Я бы сказал: «ты — убийца, Федра»!

— Ты не сказал мне ничего нового, парень, — я засмеялась и ткнула его в бок вполне дружески. Настроение у меня улучшилось, но ненадолго…

— Что это было? — спросила меня Розалинда «учительским» тоном. Это когда не ответить — себе дороже! Что-что, а в интонациях Необъятной пришлось научиться досконально разбираться. Поэтому я отрапортовала:

— Научный куратор медцентра «Цветы жизни» Лиенталь предполагал, что шоковая терапия в начальном периоде заболевания «одуванчиков» может давать весьма положительный эффект. — Я пожала плечами небрежно. — А наша стадия — вообще «предначальная». Как видишь, помогло! Может быть, вылечится — раз и навсегда. — Тараторила я весьма поспешно — «зубы заговаривала», не помогло…

Несравненная капнула в нужном направлении, сразу вогнав совок познания на полный «штык».

— Лиенталь? К-12 двойного «Карлика Че»? Это было два года назад. Ты не можешь ничего из этого помнить, Федра. — Тон превратился в «директорско-ректорский».

Я поморщилась и, нехотя, ответила:

— Они приходят — воспоминания… непрошенными… иногда… — голос мой набрал силу и закончил зло и твердо. — А уж если в том есть потребность — они приходят всегда! ТО, ЧТО ИМЕЛО СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ, СОХРАНИТ ЕГО НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ. Восславься, Необъятная!

Я поставила все доступные мне барьеры на каналы связи, время идет, а я еще не решила главную проблему на сегодня — хватит внеплановых общений! Мотнула головой, отыскивая Теодора. Он все ещё бормотал под нос, перечисляя все мои прегрешения… Надо научить мальчишку излагать свои мысли кратко, а так ему и года не хватит… Мимоходом размышляя о планах своего наставничества, вызвала биль. И, когда тот зашуршал у наших ног, подтолкнула Тео в спину, чтобы загружался.

Что ж, милашка, почти час времени — не так уж плохо!

— Я думаю, он — блефует! — сказала я громко.

— Ты о чем? — поинтересовался отрок настороженно.

Молодец, конъюнктуру сечёт — есть о чем беспокоится!

— Ты что-нибудь знаешь о бездействии? — вместо ответа спросила я, мягко отправляя биль в путь.

Мальчишка немного прибавил в зелени от вновь начавшейся болтанки, Я торопилась и направила машину, минуя проложенные трассы, все воздушные ямы были нашими.

— Я бы сейчас побездействовал на кровати немножко, — бормотнул он не очень уверенно, — или на травке… всё равно.

Он ничего не понял.

— Тео, ты говоришь об отдыхе, о блаженном расслаблении мышц.

Небесные очи взглянули на меня с проснувшейся в зрачках искрой мысли. Я почти услышала, как закрутились шестерёнки у него в голове. Со скрипом! Но всё же нездоровый цвет его физиономии немного потускнел, указывая, что послушнику удалось отвлечься от своего внутреннего дискомфорта и переключиться на внешние раздражители — то бишь, на меня.

— Это когда до смерти хочется почесаться, а нельзя?

Восславься! Наконец-то он въехал в нашу проблему.

— Молодец, Тео! Теперь копни поглубже.

Длинные пальца с обкусанными неровно ногтями поскребли макушку сосредоточенно.

— Когда нечем? — развил он свою тему, должно быть, вполне реально представляя себя с отрезанными руками. Потому что взглянул на свои ладони с внезапно вспыхнувшей паникой.

— Ещё глубже парень.

— Куда уж глубже! — возмутился послушник, судорожно стискивая пальцы.

— Кода НЕЧЕГО, — пояснила я.

Его руки потянулись к тощей шее и заметались, желая удостовериться, что пока еще все в порядке. Представляю, что он успел вообразить… Я сжалилась над ним и поспешно пояснила:

— Тео, наказание не предполагает нанесение физического ущерба личности. Проблема в том сможешь ли ты пережить ощущение полной беспомощности, которое придет к тебе.

— А ты не боишься наказания?

— Нет. Эти детские страшилки перестали пугать меня почти сразу, лет пять или шесть назад. Я научилась справляться со страхом. Будь времени у нас чуть больше, я смогла бы научить и тебя. А на текущий момент перед нами серьёзная проблема… (похлеще, чем следы на Спирали Времени!).

Мы прибыли к месту назначения. Круглое, яйцеобразное сооружение на длинных ножках, без сомнения, не принадлежало к шедеврам архитектуры. Но одно несомненное достоинство, неизвестное простому обывателю, у него существовало. Перед нами был универсальный трансформер — лаборатория для глобальных экспериментов с Пространством и Временем. Ну, и тюрьма по совместительству.

Лишь одному Прокуратору известно сколько заключенных сокрыто в черных провалах Бездействия. В самом деле — очень удобно! Гиперпространство не имеет привычных нашему разуму параметров. Одна камера может содержать энное количество преступников. К примеру… таких, как мы с Тео!

Панели темного стекла, обступившие нас со всех сторон, лишь только мы вышли из биля, приблизились, и привели светлого отрока в состояние близкое к обмороку. Скверно… а ведь это только начало.

— Инъяс! — прокричала я. — Брось свои штучки немедленно!

Старик-смотритель появился, недовольно сопя носом и виляя тощей длинной косицей, торчащей из-за ушей. Удивительно, они всегда двигались в разные стороны — его длинный хрящеватый нос и длинная прядь перекрученных тонких волос.

— Зачем явилась? — Вот так гостеприимство…

— Неужели Магистр не связался с тобою?

— Сказал, что скоро прибудет и ничего больше. О тебе не было и речи. Так что, проваливай!

— Инъяс, — мой голос подобрел и источился мёдом. — Ты слышал? У меня появился личный кадет. Я привела его на экскурсию. Было бы неплохо, если бы он узнал, что существует Наказание, как мера Правил и Порядка. — Врала я беззастенчиво, желая заранее показать Теодору, с чем ему придется столкнуться.

Уже наслышанный о моем подопечном, старый Инъяс расцвел, как чайное дерево, возвеличиваясь от сознания собственной значимости.

— Что показать ему, Федра?

— Литаргию.

Наш сленг хорошо знаком смотрителю, он знает, что речь идет о Лимитном Тарифном Радиусе ГиперЯщика N-3. Стандартный вариант отбытия наказания для проштрафившихся Агентов. Просьба моя вполне безобидная и не обременительная в плане выполнения. Старик не колебался в своем решении «не отказать», подошел к одному из окон и приоткрыл его — чуть-чуть!

— Смотри, парень.

Отчасти уже привыкший, что форма не всегда соответствует содержанию, мой кадет ожидал чего-то особенного — впился взором в узкую щель…

Я знала, что он сейчас видит. ТЬМУ — живую и пульсирующую, беспросветную и всепоглощающую — зрелище не для слабонервных, а для тех, кто видит впервые — устрашающее!

— Провинившийся, — бормотал тем временем старый Инъяс, — погружается в Литаргию на время, ограниченное Правилами или личным распоряжение Мессира…

— Федра… — мой кадет прошептал сухими губами, шамкая, как беззубая старуха. — Ведь это ты провинилась перед своим Магистром, а не я…

— Верно, парень. — Он был прав, и ужас его мне был понятен…

Теодор наконец отвел взгляд от окна и повернулся ко мне. Его безбрежные блюдца глаз все еще хранили переливающийся мрак Небытия, увиденный воочию.

— Я попробую сделать это, — сказал светлый отрок очень тихо.

Что ж, милашка, время вышло. Тебе решать! Слова, впрочем, были излишни… ведь я все решила еще там, среди кирпично-красной пыли магистральной дороги Приппорта… правда понять это позволила себе только сейчас.