В объятиях огня

Николай Никишин (2024)

Эпоха, когда магия уступает место технологическому прогрессу, уже наступила. Чародеи перестали быть той силой, которая когда-то внушала страх простым людям и правителям. Их влияние угасает, и в мире устанавливаются новые порядки. В это переломное время живёт молодой чародей Константин Воронцов — граф и приближённый Императора. Его жизнь течёт спокойно и размеренно, пока не происходит резкий поворот. Государь возвращается из поездки на Восток с окружением из магов и чернокнижников, а также с новыми законами, ограничивающими права чародеев и чуди. Константин не может принять эти перемены. Он начинает поиски ответов и вскоре понимает, что истинная цель нового окружения Императора — не власть, а разрушение мира, где люди и маги могли бы сосуществовать. Этого не хочет допустить не только Константин. Но каждый, кто готов прийти ему на помощь, невольно оказывается в объятиях огня.

Глава 10

— «Получить совет от мертвеца»? — Фэн озадаченно повторила странные слова. За завтраком она обсуждала сон Константина с Алтаем, пока сам чародей стоял в стороне и кормил Златокрыла.

— Что это может значить? — спросила она, кусая губу от раздумий.

— Сложно сказать, — задумчиво ответил Алтай, отпивая из кружки горячего травяного чая. — Только Константин может знать. Сны часто дают нам подсказки, но нужно уметь правильно ими воспользоваться.

— Ему приснился погибший друг, значит, этот мертвец — его друг, — проговорила Фэн, откусывая кусочек сыра. — Нужно внимательно обдумать всё, что он сказал во сне… Хотя ответ может знать только сам Константин.

Алтай кивнул в знак согласия, но ничего больше не добавил.

Через несколько минут к завтраку присоединился и чародей. Он выглядел бодрым, с аппетитом взялся за хлеб и сыр.

— Я узнал у охотников, — начал он, разливая себе чай, — что сегодня в обед из Тармитая отправляется поезд прямо к Белому городу. Через три дня мы можем быть в столице.

Он сделал паузу, оглянувшись на Фэн и Алтая.

— Но путь наш будет лежать на север. Нам придётся сделать пересадку в Медвежьем Углу, а оттуда мы доберёмся до окрестностей Нижнего города.

Фэн нахмурилась, не сводя с него взгляда.

— Ты понял смысл слов Олега? — спросила она с надеждой.

Константин на мгновение задумался, а затем коротко кивнул.

— Да, — лаконично ответил он, но ничего не добавил.

Его глаза блеснули решимостью. Он не хотел раскрывать всё сразу. Слишком многое предстояло сделать, слишком большой риск грозил им обоим. То место, куда они направлялись, было окутано опасностью. Это было место, куда никто не хотел попадать.

И всё же Константин знал: советы мертвеца могут быть бесценными. Но у таких сделок всегда есть цена. Если мертвец откажется помогать, Чародей уже придумал, что предложить ему взамен.

После завтрака Алтай вызвался проводить Константина и Фэн до города. Оба чародея перед уходом сменили одежду на менее заметную. Фэн выбрала своё любимое восточное тёмное одеяние, а Константин надел тёмно-зелёную тканевую рубаху, поверх которой оказался кожаный жилет и плащ.

Шаман, заботясь о них, передал каждому по вещмешку с провизией.

— Береги нашу чародейку, — сказал Алтай Константину у самого поезда. В его голосе звучала искренняя тревога. — Туда, куда ты хочешь с ней отправиться, мало кто был из живых.

— Он будет с нами, — ответил Константин, бросив взгляд на Златокрыла, который устроился у него на плече. — Он наш пропуск.

На вокзале царила суета. Люди толпились на перроне, спешили, громко перекрикивались. Многие везли с собой баулы, набитые всевозможными товарами, которые они надеялись продать в Империи. Взгляд Константина задержался на торговцах, задумчиво наблюдая за их суетой, но вскоре его отвлекла Фэн.

— Поезд отправляется, — сообщила она, подходя к нему и шаману. Её голос звучал мягко, но в нём угадывалась лёгкая грусть.

Фэн тепло обняла Алтая.

— Надеюсь, скоро увидимся, — сказала она.

— Доброй дороги, — ответил шаман. — Берегите себя.

Чародеи поднялись в вагон, и вскоре поезд тронулся, покидая шумный вокзал и унося их обратно в Империю.

Константин смотрел на мелькающие за окном пейзажи. Он думал о том, как странно складывается судьба. Только недавно он прибыл в Тартарию, а теперь уже возвращается обратно.

Если раньше слова Олега казались ему неполными и неясными, то теперь всё стало гораздо понятнее.

Он знал, куда они с Фэн должны двигаться.

***

Поезд стремительно мчался по рельсам, изредка потрескивая скрежетом колёс. В купе, пропитанном уютом и ароматом крепкого чая, два чародея тепло разговаривали.

— Мне непривычно вот так срываться с места на место, — призналась Фэн, убирая с лица прядь упавших волос. За время дороги она распустила свой привычный хвост, и теперь её волосы мягкими волнами спускались ниже плеч. — В детстве я мечтала о путешествиях, — продолжила она, — но, повзрослев, каждый раз с трудом привыкаю к новой обстановке.

— У меня всё наоборот, — усмехнулся Константин, развалившись на верхней полке. Он подложил руку под голову и задумчиво смотрел в потолок. — Я очень быстро ко всему привыкаю. Вот, мы всего несколько часов назад покинули Тармитай, а у меня уже ощущение, будто я прожил там всю жизнь. Так у меня всегда.

— Здорово, когда не прикипаешь к чему-то одному, — заметила Фэн, глядя на него с интересом.

— Просто у меня не было настоящего дома, — продолжил он, слегка сменив тон. — Когда меня забрали в академию, мои визиты домой стали редкими. Родню я почти не видел. Только дед иногда навещал меня.

— Он ещё жив?

— О да, старик ещё жив. Мы с ним довольно часто видимся, — кивнул Константин.

— А родители?

— Мы не очень близки, — признался он, садясь за стол. — Им чуждо то, кем я являюсь. Речь даже не о моих способностях, а о статусе.

Константин сделал паузу, глядя в кружку чая, затем добавил:

— Когда я был ребёнком, отец твердил мне, что моя мечта стать на одну ступень со знатью — это глупость. Работа в поле с утра до ночи — вот вся наша жизнь. Никаких театров, музеев, балов. Родился рабочим человеком — значит, твоя судьба работать.

Его взгляд стал отрешённым.

— Родителям не нужно моё золото, — тихо заключил он.

Фэн взяла его за руки, её взгляд был полон сочувствия.

— Прости, что спросила, — прошептала она.

— Всё в порядке, — мягко ответил Константин, чуть улыбнувшись. — Я давно с этим смирился. Я их понимаю. Они потеряли ребёнка восемнадцать лет назад. Для них я сейчас чужой человек.

После этих слов в купе повисла тишина. Каждый из них погрузился в собственные мысли.

Константин думал о своей семье, от которой его навсегда отдалило магическое призвание. Он был другим с самого рождения. Фэн, напротив, с ещё большей теплотой вспоминала приёмного отца, который стал ей ближе, чем могли бы быть родные родители.

Через какое-то время Константин решил прервать молчание.

— Знаешь, я хочу рассказать тебе одну историю, — вдруг произнёс он, задумчиво глядя в окно. — Она о безответной любви.

— Это грустно, но звучит так… подходяще, — тихо отозвалась Фэн, устроившись поудобнее, чтобы слушать.

— История берёт своё начало в те далёкие времена, когда не существовало ни Северной Империи, ни Великой Тартарии, ни других известных нам стран, — начал Константин, опустив взгляд на стол. — Жил на свете воин. Его звали Владимир, и он был храбрым человеком. Его уважали князья, он всегда сидел за их столом. Его почитали за силу и доблесть.

Константин сделал паузу, собираясь с мыслями, прежде чем продолжить свой рассказ.

Однажды зимой Владимир отправился на охоту на медведя. Крестьяне сообщили, что в лесу завёлся шатун, уже задравший двоих. Делать нечего, собрались охотники, вооружились рогатинами и отправились на поиски косолапого.

Но охота оказалась неудачной. Медведь был огромным, сильным и яростным. В схватке он разорвал пятерых мужчин. Охотничий отряд был уничтожен, остался лишь Владимир. С рваной раной на боку и безжалостным рычанием медведь набросился на воина, но тот, собрав последние силы, вонзил рогатину зверю в бок. Медведь взревел от боли, но этого было недостаточно, чтобы остановить его. Одним ударом лапы он разодрал полушубок Владимира, оставив на месте его плеча кровавое месиво.

Владимир упал, корчась от боли. Весь в крови, он облокотился на ствол берёзы, чувствуя, как холод проникает в каждую клетку его тела. Он приготовился к неминуемой смерти.

Но смерть, как оказалось, имела свои планы.

Медвежий вой затих. Владимир, превозмогая боль, приоткрыл глаза. Через пелену он смог разглядеть перед собой бледный силуэт. От невыносимой боли зрение его почти угасало, тело дрожало от холода, и он едва мог дышать.

— Значит, сама смерть пришла за мной, — прохрипел он, выпустив изо рта облачко пара. Кровь, замерзшая на его губах, шершаво треснула.

— Рано тебе умирать, — ответил ему спокойный женский голос.

Перед ним стояла девушка — богиня смерти и зимы, Марена. Сегодня был её день: она переправляла души умерших в загробный мир. Но стоя перед храбрым воином, она не могла допустить его гибели.

— Тебе уготована долгая жизнь, — произнесла она.

Марена подошла к Владимиру и, не колеблясь, положила руку на его разодранное до кости плечо. Лёд на её пальцах мгновенно растопил боль. Рана заживала прямо на глазах, оставляя лишь светлый рубец.

Боль ушла, и Владимир смог встать. Его глаза широко распахнулись, когда он увидел спасительницу во всей её красе. Высокая, с длинными чёрными волосами, она была облачена в снежно-белое одеяние, которое струилось, будто туман, вокруг её фигуры.

Она была так прекрасна, что Владимир не мог не влюбиться.

— Ты прекрасна! — выдохнул он, едва ли не теряя дар речи. Его душа наполнилась радостью, а тело силой. Он поднялся на ноги, не сводя с неё взгляда.

— Я не видел никого красивее… — он неосознанно протянул к ней руки.

Но Марена быстро отступила, сохраняя холодное спокойствие.

— Не стоит, — коротко сказала она.

— Ты спасла мне жизнь, — горячо воскликнул Владимир. — Я весь твой! Я готов служить тебе, лишь бы ты была моей.

Марена слегка нахмурилась. Ей были чужды человеческие чувства, и она никогда не знала ничего подобного.

— Мы не можем быть вместе, — твёрдо произнесла она, отводя взгляд. — Я бессмертная богиня, а ты лишь смертный человек.

Владимир смотрел на неё с обожанием, не замечая ни её слов, ни её холодного тона.

— Я буду ждать, сколько угодно, — проговорил он.

Марена ненадолго задержала взгляд на его лице. Владимир был красив, силён и благороден. Она могла оценить его, но не могла ответить взаимностью.

— Придёт время, и я заберу тебя, — сказала она тихо. — Но даже тогда нам не суждено быть вместе.

Её голос был твёрдым, но в нём проскользнуло едва уловимое сожаление.

Богиня начала медленно отходить от Владимира, но он не принимал её отказа. Её шаги становились всё тише, а затем она растворилась в воздухе, оставив в голове воина лишь свои слова: «Я бессмертная, а ты — нет».

Вернувшись домой, Владимир уже не сидел с князьями, не принимал участия в пирах и забавах. Его мысли были заняты только одним — как стать бессмертным. Если он поднимется до уровня богини, она не сможет ему отказать. В отчаянной попытке достичь своей цели он стал изучать чёрную магию.

Фэн, с интересом слушая рассказ, не удержалась:

— А что было дальше?

Константин на мгновение задумался, а затем продолжил:

— Владимир узнал, что в лесу в отдалённой избе живёт ведьма. Совсем отчаявшись найти путь к бессмертию самостоятельно, он отправился к ней. Ведьма сначала пыталась отговорить его, но он был непреклонен.

Фэн затаила дыхание, не отрывая взгляда от Константина.

— Тогда ведьма исполнила его желание. Она порезала его душу на четыре части и заточила их в магические предметы, которые спрятала в сундуке. Владимир обрёл бессмертие. Но пришло время платить за её старания.

Константин сделал короткую паузу.

— Однако Владимир посчитал, что теперь, будучи бессмертным, он никому ничего не должен. В тот же день он переправился в Навь, в мир мёртвых. Там он нашёл Марену, но даже тогда она его не приняла.

— Почему? — с тревогой спросила Фэн.

— Потому что он стал иным. Его человеческое сердце перестало биться, а душа была разорвана.

Константин покачал головой, продолжая:

— Боль от отказа охватила Владимира, и он начал метаться из стороны в сторону, крушить всё вокруг. Это не понравилось богине, и она бесцеремонно вышвырнула его обратно в мир живых.

Фэн едва заметно вздрогнула, представив себе эту сцену.

— Но в мире живых его уже ждала ведьма. Она напомнила ему о долге и заявила, что теперь он может его отдать, только выполняя её приказы. Так храбрый воин стал рабом.

— Рабом? — тихо переспросила Фэн.

— Да, — кивнул Константин. — Будучи живым мертвецом, он начал сеять хаос. На костяном коне он разорял города и сёла, оставляя за собой лишь руины. Его остановили только тогда, когда за дело взялся богатырь.

Константин выдержал паузу, прежде чем продолжить:

— По приказу Великого Князя богатырь отправил Владимира в Навь, где заточил его навечно.

— А ведьма? — спросила Фэн, нервно теребя уголок скатерти.

— Ведьма исчезла, — ответил Константин. — Владимир же остался в Навь, отвергнутый любимой, не живой и не мёртвый, с новым именем и без возможности покинуть своё пристанище.

В купе повисла тишина.

— Нет страшнее чувства, чем безответная любовь, — вслух подумала Фэн, глядя на окно, за которым мелькали малахитовые горы. — Очень грустная история.

— Я её несколько сократил, — признался Константин. — Не стал рассказывать о всех ужасах, которые творил Владимир. Он был настолько страшен, что даже божества не хотели иметь с ним дело. — Он посмотрел на Фэн. — Но я согласен, это грустная история. Ведь он всего лишь хотел любить.

Фэн на мгновение задумалась.

— А как звали ведьму? Богатыря? И какое имя получил воин?

Константин слегка улыбнулся.

— Ведьму звали Яга, богатыря — Святогор. А воин стал известен нам как Кощей Бессмертный.