В объятиях огня

Николай Никишин (2024)

Эпоха, когда магия уступает место технологическому прогрессу, уже наступила. Чародеи перестали быть той силой, которая когда-то внушала страх простым людям и правителям. Их влияние угасает, и в мире устанавливаются новые порядки. В это переломное время живёт молодой чародей Константин Воронцов — граф и приближённый Императора. Его жизнь течёт спокойно и размеренно, пока не происходит резкий поворот. Государь возвращается из поездки на Восток с окружением из магов и чернокнижников, а также с новыми законами, ограничивающими права чародеев и чуди. Константин не может принять эти перемены. Он начинает поиски ответов и вскоре понимает, что истинная цель нового окружения Императора — не власть, а разрушение мира, где люди и маги могли бы сосуществовать. Этого не хочет допустить не только Константин. Но каждый, кто готов прийти ему на помощь, невольно оказывается в объятиях огня.

Глава 19

Яркая вспышка ослепила Константина, и он рухнул на землю. Златокрыл исчез. Вокруг раздавался шум воды, а где-то вдалеке гремели залпы ружей и разрывы снарядов.

— Где я? — пробормотал чародей, с трудом поднимаясь на ноги. Он стоял на берегу большого озера, и вид открывался ему знакомый. — Небесное озеро… Кажется, оно недалеко от города, — он зажмурился от боли, пульсировавшей в висках. — Нехило меня закинуло…

Едва он договорил, как резкий свист пронзил его уши. Константин упал на колени, корчась от боли, и зажал ладонями голову. Кровь текла по щекам, а крики, вырывающиеся из его горла, терялись в оглушающем звуке.

И вдруг свист прекратился. Чародей убрал окровавленные руки и жадно глотнул воздух. Его грудь тяжело вздымалась, дыхание было рваным и хриплым.

— Ну как вам, господин граф? Понравилось? — донёсся до него низкий, неприятный голос. — Судя по всему, понравилось!

Через мутную пелену перед глазами Константин разглядел приближающуюся худую фигуру. Лицо её было уродливым: огромная бородавка на носу выделялась так, что её, казалось, мог бы заметить даже слепой.

— Подавись своими потрохами, — прошипел чародей сквозь зубы.

— Как невежливо, господин граф, — усмехнулся старик. Он грубо наступил чёрным кожаным сапогом на живот Константина, усилив давление. — Вы ведь представитель высшего общества, а манер у вас, как я погляжу, ноль.

— Ты пожалеешь… — Константин от боли вцепился ногтями в землю.

— Я? — старик фыркнул, не скрывая насмешки. — Не думаю. Антонин предупреждал о вашей силе, но, видит Стрибог, вы жалкое ничтожество. Перехватить ваше перемещение мне не составило никакого труда. Интересно, откуда и куда вы направлялись…

Константин попытался поднять правую руку. Под его ладонью начал тлеть крошечный огонёк. Пока старик упивался своим монологом, у чародея был шанс нанести удар.

— Позвольте, господин граф, я расскажу вам одну историю, — старик даже не ждал ответа, тут же начиная говорить. — Я вырос в очень набожной семье. Мои родители свято верили в богов. Каждый день они молились, приносили подношения…

Он усилил давление на живот Константина, и тот вновь вскрикнул от боли.

–…И с тех пор я недолюбливаю этих божков. Ну, разве что Стрибога уважаю, а остальных — ненавижу!

— Как тебя хоть зовут? — Константин изо всех сил пытался сосредоточиться, несмотря на боль.

— Ануфриев меня кличут, — старик наконец убрал ногу, позволив чародею отдышаться. — Так вот, к чему я это всё.

Он тяжело опустился на камень неподалёку и продолжил:

Ануфриев улыбнулся, будто вспоминая что-то приятное. — Когда я ощутил свои способности, всё изменилось, — закончил он, с интересом наблюдая за попытками Константина справиться с болью. — Я был болезненным ребёнком, и батюшка нередко поколачивал меня. Считал, что я — кара от божков. Наверное, только страх перед гневом этих «высших сил» не позволил моим родителям утопить меня в колодце. Ох, и натерпелись они со мной…

Старик поднял руки, и упавшая листва закружилась в воздухе вокруг него. Он — чародей ветра.

— Значит, ты такой же как и я… — Константин бросил на него презрительный взгляд.

— О, не совсем, — с усмешкой отозвался Ануфриев. Такое сравнение ему не льстило — напротив, вызывало отвращение. — Я не обучался в академии. Когда мои способности стало трудно скрывать, родня попыталась спрятать меня. Ничего не получилось. Тогда они приняли «простое» решение: отвезли меня в глухой лес. Мне было девять. Сопротивляться я не мог. Привязали меня к дереву, надеясь, что волки сделают за них всю работу.

— Какая «замечательная» история, — саркастично заметил Константин, попытавшись приподняться. — Мне кажется, от тебя отказались родители не из-за способностей, а из-за бородавки на носу. — Он хохотнул. — Нет, правда, ты хоть пытался её вывести? Тоже мне маг…

— Шутите, господин граф, сколько угодно, — мрачно процедил старик. — Скоро вам будет не до смеха.

— Значит, убивать меня ты не будешь? — Константин приободрился. За спиной старика он заметил летящий в его сторону горящий огонёк.

— Не велено, — Ануфриев спрятал руки за спину. — Как и не велено мне больше чем мучить его величество императора. Он, к твоему сведению, так и лежит в темнице своего дворца. Отдыхает, — старик усмехнулся.

— Я его ещё вытащу, — уверенно бросил Константин, и его лицо озарила едва заметная улыбка. Иван жив, и это радовало. — Только для начала прикончу тебя!

Чародей едва успел договорить, как перед глазами старика мелькнула ослепительная вспышка. Сквозь свет он увидел, как в его лицо вцепилась огромная золотая птица. Он яростно пытался сбросить её, но Константин, превратившись в жар-птицу, раздирал его грудь.

— Не позволю! — завопил Ануфриев. Собрав всю мощь ветра, он с силой отбросил птицу от себя. Ладони старика, окровавленные, опустились на грудь, и раны мгновенно затянулись.

— Заговорил ты меня… — прохрипел он, тяжело дыша, пока по мантии стекали последние капли крови. — Из леса меня вытащили последователи Стрибога. Они учили меня не только ветру, но и кое-чему другому…

Взмах его рук сопровождался тёмной вспышкой. В воздухе перед Константином завис огромный ворон с оперением чёрным, как ночь, и текучим, будто сотканным из света.

Две птицы смотрели друг на друга. Сражаться в человеческом обличье уже не имело смысла. Теперь решат всё крылья, когти и магия.

Битва началась стремительно. Константин, пронзительно вскрикнув, ринулся вперёд, выпустив поток огненных перьев, которые, разлетаясь, рассыпались мириадами пылающих искр. Ануфриев, изгибаясь с изяществом змеи, ловко уклонялся, оставляя за собой ледяной вихрь теней, гасивший пламя. Воздух звенел от столкновения магических энергий — огонь и тьма боролись за господство.

Ануфриев ответил шквалом тёмной магии — сгустки энергии, напоминавшие смертоносный град, устремились к Жар-птице. Константин отразил атаку, окружив себя защитным кольцом из огненного тумана. Столкновение вызвало ослепительную вспышку, осветившую всё вокруг.

Птицы поднимались всё выше, далеко над землёй. Константин мельком взглянул вниз: озеро под ними превратилось в крошечное зеркальце. Наблюдать за миром с высоты было странно, почти умиротворяюще. Но не время для размышлений — он перевёл взгляд на Ануфриева, готовясь к решающему рывку.

Окружённый пламенем, чародей ринулся вперёд, крылья с силой разрезали воздух. Но Ануфриев внезапно растворился в густой мгле, оставив лишь облако чёрного дыма. Константин, объятый ярким пламенем, замер в поисках цели. Ответ пришёл неожиданно — острые когти были уже нацелены на него. Чародей успел среагировать: мгновенно растворился в воздухе и появился позади ворона.

Его когти вонзились в шею Ануфриева. Ворон, взметнувшись, закрутился в отчаянной попытке вырваться. Но хватка Константина была безжалостной. Огненная птица несла врага вниз, с намерением размазать его о землю.

Всего в нескольких метрах от земли Ануфриев успел превратиться в человека. Его израненное тело, истекающее кровью, ударилось о траву и покатилось к берегу озера, где остановилось у песчаной кромки, омываемой водой.

— Я обещал прикончить тебя. И я привык держать слово, — произнёс Константин, полностью обнажённый после трансформации. Он шагнул вперёд, схватил старика за воротник и с силой столкнул его лицом в воду. — Как вы меня нашли? — его голос был спокоен, но глаза полыхали яростью.

Ануфриев захлёбывался, отчаянно пытаясь вырваться. Константин то приподнимал его над водой, то снова погружал в глубину.

— Я… скажу… — прохрипел старик, улучив момент между рывками.

Константин резко вытащил его из воды. Ануфриев, хрипя и кашляя, выплёвывал воду, жадно хватая ртом воздух.

— Повторяю вопрос: как вы меня нашли? — Константин прижал ногу к его груди, пресекая любую попытку сопротивления.

— Перо Жар-птицы… то самое, что мы нашли на теле Ростислава… — Ануфриев тяжело дышал, пытаясь отдышаться после побоев. Константин, немного ослабив давление, убрал ногу с его груди. — Перо и привело нас сюда, — прохрипел старик. — Армия уже направляется к городу. Антонин хочет найти Кощея.

— Значит, Антонин не знает, что в Новом городе находится могила Святогора, — задумчиво проговорил Константин. — Это меня радует.

— Он знает, где меч, — перебил Ануфрий, готовый выдать все тайны в обмен на свою жизнь. — Сейчас он направляется туда. Иван всё рассказал.

— Куда именно направляется Антонин? — Константин снова начал давить ему на грудь.

— Не знаю… мне этого не велено… — задыхаясь, выдавил из себя Ануфриев. — Знаю только, что он отправился на Запад… отпусти… я пришёл только за тобой.

— Где Иван?

— В крепости… в темнице… — голос старика стал едва слышным. — Антонин использует его, чтобы подписывать приказы от его имени.

— Всё ясно! — произнёс Константин, и в его руках вспыхнул огонь.

— Ты обещал меня не убивать! — в страхе взмолился Ануфриев.

— Я такого не говорил, — холодно ответил Константин, помня каждое своё слово. — Зато я сказал, что прикончу тебя. Отправляйся к своему божеству!

Из ладоней мага вырвался поток огня, охватив лицо Ануфриева. Старик кричал от невыносимой боли, пока его голос не стих, а тело не обмякло.

Гнев пылал в Константине. Удовлетворение от смерти врага заполнило его. Он не позволит никому помыкать собой. Каждый, кто осмелится встать на его пути, заплатит жизнью.

Найдя свою одежду, Константин быстро оделся, подозвал Златокрыла и приготовился к перемещению в столицу. Его не волновало, что Антонин может заметить это. Мысли о Новом городе и Фэн ушли на второй план. Сейчас, на берегу озера, его заботила лишь одна цель.

— Я обещал, что буду защищать тебя. Потерпи немного, — прошептал он, когда мир вокруг изменился. Мгновение — и вот он уже стоит на одной из башен Белой крепости.

Он должен вытащить Ивана из рук Антонина.

***

Константин, глядя глазами Златокрыла, внимательно изучал территорию Белой крепости. Всё вокруг выглядело заброшенным. Люди покинули город, магия ощущалась крайне слабо. Судя по всему, Антонина здесь не было. Императора охраняла лишь мелкая стража — справиться с ними не составит труда, если потребуется.

Чародей бесшумно направился к темнице, стараясь не привлекать внимания. К моменту его появления наступила ночь. Немногие караульные лениво бродили с фонарями, осматривая территорию. Часть из них была явно пьяна, другая дремала на лавках. Антонину стоило бы выбрать охрану получше. Его самоуверенность играла на руку Константину. Чародей легко добрался до входа в темницу. Дверь была не заперта.

На полу, в беспорядке, лежала охрана. Пьяная в стельку, она разбросала вокруг пустые бутылки из царского погреба. Воздух пропитался таким густым перегаром, что казалось: один вдох — и ты станешь таким же.

Константин нашёл факел и зажёг его, чтобы осветить путь. Темница пустовала последние сто или сто пятьдесят лет. Дверь к камерам была закрыта, но это не стало проблемой. Когда-то ключ хранился у главы охраны, но, судя по состоянию сторожей, искать его не имело смысла.

Идя по тёмному туннелю, где некогда держали врагов государства, Константин никого не встретил. Камеры были пусты, лишь кромешная тьма окружала его. Но в самой последней, угловой камере с незамурованным окном находился заключённый — сам император.

Иван сидел в углу, укутанный в грязную тряпку. Его лицо обросло щетиной, тело было грязным, с сильным неприятным запахом. Перед Константином был уже не властитель, а слабый, измученный человек. Тот, кто когда-то пытался отказаться от своих способностей, сбежать от самого себя. Но от себя не убежишь.

— Здравствуй, Иван, — Константин заговорил первым. Впервые за всё время их знакомства он ощущал себя выше императора. Чародей опустился на корточки перед ним. Роли поменялись, и это казалось неправильным. — Что с тобой стало?

— Не знаю… — ответил Иван отрешённым голосом. — Всё как в дурмане…

— Это воздействие тёмной магии! — Константин пытался найти объяснение.

— Нет, — Иван посмотрел прямо на него. — Нет, мой друг. Вся моя жизнь — как дурман… как бред… Ничего не имеет смысла.

— Я не понимаю тебя, — Константин пересел на лавку рядом. Он ожидал увидеть в глазах Ивана безумие, но те были ясны.

— Это фарс… просто фарс, — Иван говорил искренне. Сбросив тряпку, он оказался по пояс обнажённым. Его худое, измождённое тело с выпирающими рёбрами и въевшейся грязью выглядело так, будто он провёл здесь месяцы. — Вся моя жизнь… никогда… не имела смысла, — на глазах императора выступили слёзы. — Я думал, что могу всё исправить… Сделать так, как хотел отец.

— Ты разве не понимал, что творишь? — голос Константина стал твёрдым. — Своими законами ты уничтожаешь чародеев! Предаёшь таких, как мы с тобой. Как ты сам!

— Нельзя предать тех, кого ты никогда не любил… — Иван говорил тихо, словно пытаясь облегчить свою душу. — Всё детство отец только и делал, что унижал меня и Олега. Лишь встретив тебя, мы почувствовали себя по-настоящему сильными. Мы могли постоять за кого-то, быть нужными…

— Я знаю, ты видел во мне себя, — Константин сжал руки Ивана, взглянув на его почерневшие ногти. — Олег однажды мне это сказал. Чародей воды… и весь в грязи.

— Я не хочу ассоциировать себя с ними, — с болью вырвалось из Ивана. — Эти чёртовы способности испортили мне жизнь. Из-за них я лишился детства, потерял брата… а теперь ещё и страну. Прости меня…

Константин поднялся на ноги и помог Ивану встать. Он не хотел его упрекать. Всё уже произошло, и обвинения были бессмысленны. Перед ним стоял человек, утративший смысл жизни. Константин знал, что за всем этим, без сомнения, стоит Антонин.

— Но благодаря этим способностям ты обрёл друга, — произнёс Константин и приобнял Ивана. Оба нуждались в поддержке. Если у чародея была Фэн, то у императора не осталось никого. — Всё можно исправить. Вместе мы справимся!

— Спа… спасибо, — Иван обнял его в ответ.

В тот момент император не думал ни о чём, кроме того, что у него остался не просто друг, а брат. Если есть шанс всё исправить, он должен действовать. Но знал ли Константин всё? Насколько он понимал планы Антонина?

— Он хочет освободить Змея Горыныча! — Иван произнёс это резко, словно боялся не успеть. — Ему нужен Кощей и…

— И меч Святогора, — перебил Константин, прекрасно понимая суть происходящего. — Кощей с нами, а меча в могиле богатыря не оказалось.

— Его там и нет, — Иван знал больше. — Меч находится в могиле Ильи Муромца…

Их разговор прервали тяжёлые шаги и пьяные голоса. Стража заметила свет в темнице. Четверо солдат с ружьями вошли в мрак, шатаясь. Один нёс керосиновый фонарь, но, запнувшись, вылил часть керосина на пол. Жидкость загорелась, и стражники тут же начали суетливо тушить пламя.

Картина выглядела абсурдно — словно надели форму на уличных выпивох. Но это играло на руку Константину.

— Когда всё закончится, советую сменить стражу, — с нескрываемым отвращением заметил чародей. — Нам нужно выбираться!

— Вытаскивай нас, — Иван крепко схватил протянутую руку Константина и поднялся.

Чародей и император покинули камеру. В тот же миг Златокрыл, появившись в темнице, подхватил их и унёс в Новый город.