Потерянные надежды

София Эстер (2024)

Когда Адалин Бенито, дочь сицилийского Консильери, приезжает в Нью-Йорк накануне свадьбы своей старшей сестры, она и представить не могла, как изменится её жизнь. Жених сестры, Альдо Амато, дон Нью-Йоркской мафии, воплощение силы и опасности, внезапно становится её мужем после загадочного исчезновения невесты. Их союз становится полем битвы эмоций, тайных желаний и непростительных тайн. Адалин погружается в мир, где нельзя никому доверять, но сердце все чаще тянется к Альдо, который, кажется, знает о ней больше, чем она сама. Но что скрывается за страстным взглядом Альдо? И сможет ли Адалин пережить правду, которая готова разрушить их мир? Любовь и обман, предательство и искупление переплетаются в этой истории о запретной страсти и игре, где ставки выше, чем жизнь.

Глава 10

Адалин

Я сидела у окна в своей комнате, перечитывая в который раз «Грозовой перевал».

Погода была подходящей: сама природа решила воссоздать мрачную и бурлящую атмосферу книги. Ветер бился о стекла, заставляя меня всякий раз вздрагивать от страха.

Было далеко за полночь, когда я уже собиралась лечь спать. Медленно захлопнула книгу, и начала лениво перебирать свою одежду, прежде чем выбрать фланелевую пижаму, которую купила на днях в Хадсон Ярдс.

Необъяснимое беспокойство, которое поселилось во мне с вечера, никак не отпускало. Отец был на «работе», и я боялась, что меня оглушит звук входной двери и крики, которые так часто сопровождали его возвращения.

Может, это окажется раненый солдат наряда, которого они привезут, чтобы подлатать? Кровь его будет растекаться по полу, пропитывая ковер. Ее запах останется в доме, даже если ее выведут, вонзаясь в пол.

Телефон на тумбочке вдруг завибрировал от входящего сообщения, выдергивая меня из мыслей. Я вздрогнула и схватила его, не ожидая ничего хорошего. На экране высветился номер Альдо. Странно.

Мои руки задрожали, в комнате вдруг резко и ощутимо похолодало. Я открыла сообщение, короткий текст сжал мое горло:

«Выйди на улицу»

Шок обрушился волной, лишая меня возможности мыслить. Какого черта он творит?

Страх сковал мое тело, поэтому я торопливо закрываю телефон и накрываюсь одеялом с головой.

Я не хочу снова проживать те эмоции, мне нельзя.

Прижимаюсь к подушке, стараясь убедить себя в том, что это всего лишь сон. Но это не сон. Через несколько минут телефон начинает вибрировать снова, но уже от входящего звонка.

— Адалин, выходи! — беру трубку, слышу низкий и настойчивый голос Альдо.

— Что ты здесь делаешь? Ты не должен… — начинаю возмущаться я, но меня перебивают.

— Я жду.

— Отец может в любой момент вернуться. Если он это увидит, и не так все поймет… — шепчу я, боясь быть услышанной.

— Не переживай об этом, — прорычал он, словно хищник, — Я возьму ответственность на себя.

— Это плохо закончится, — возразила я, голос дрожал.

Я боялась. Боялась быть снова пойманной.

Это чувство липким ужасом сковывало сердце, стоило только представить, что онузнает об этом.

Воспоминания о прошлом захлестнули меня, как ледяной прибой, от которого не укрыться. И тут боль. Острая и резкая, так сильно разрывающая плечо.

Старая рана снова дала о себе знать, будто напоминая, что я не могу убежать от прошлого, как бы ни пыталась.

Оно наступает на пятки, а мне некуда бежать.

— Хуже, чем то, что случится, если я зайду сам и заберу тебя? Мне плевать, кто что подумает, — его голос звучал низко, с едва уловимым хрипом.

Я отключила микрофон на телефоне, прежде чем завыть от боли, и начать шарить по столу, пытаясь нащупать пачку с обезболивающими.

— У тебя минута, Адалин, — слышу снова.

— Хорошо! — на выдохе шепчу я.

Когда я выпиваю таблетку и переодеваюсь в худи и джинсы, то выхожу на улицу, судорожно прикрывая за собой дверь. Мое сердце бьется так громко, что кажется, оно разбудит всех, если я не успокоюсь.

Черный внедорожник стоит на подъездной дорожке. Фары выключены, но двигатель работает, издавая низкое урчание.

Я останавливаюсь в нескольких футах, надеясь, что он выйдет из машины. Но он не двигается. Рука Альдо тянется к дверной ручке, и я слышу щелчок замка. Пассажирская дверь открывается с резким, почти раздражающим звуком.

— Садись, — его голос хриплый, и мне кажется, немного усталый.

На мгновение я колеблюсь, глядя на дом за своей спиной. Свет в окнах погас, все давно уже спят. Почти все. Отец может вернуться в любую минуту, и это пугает намного больше, чем Альдо, ожидающий меня в машине.

Я быстро сажусь в машину, плотно закрывая за собой дверь. Холодный воздух исчезает, сменяясь еле уловимым запахом его одеколона.

— Что происходит? — спрашиваю я.

Он не смотрит на меня и молчит. В слабом свете приборной панели я вижу его напряженное лицо. Его взгляд устремлен вперед, а пальцы сжимают руль так крепко, что они побелели.

— Зачем ты сюда приехал? — пытаюсь говорить спокойно, но голос все равно звучит резко.

Он наконец поворачивает голову в мою сторону. Его взгляд — тяжелый, острый, как лезвие. Все в нем говорит «молчи», но я не могу. Не сегодня.

— Ответь! — почти кричу, чувствуя как раздражение и беспокойство захлестывают меня.

— Закрой рот, Адалин, — раздается рык, словно удар хлыстом.

Не успеваю придумать, что сказать, как машина резко трогается с места. Я вжимаюсь в сиденье, растерянная от его резкости и неожиданного движения.

— Ты что делаешь? — восклицаю я, инстинктивно хватаясь за ремень безопасности.

Альдо молчит, полностью сосредоточившись на дороге. Руки все так же мертвой хваткой сжимают руль, а взгляд устремлен вперед.

Я почти касаюсь его плеча, чтобы заставить посмотреть на меня, но мои пальцы сталкиваются с чем-то влажным и теплым. Я замираю, не сразу осознавая, что это, а затем одергиваю руку. Кровь.

— Это… это твоя кровь? — шепчу я, чувствуя как ком подступает к горлу.

— Да, — бросает он.

Его голос звучит низко и грубо, словно это ему дается через силу.

— Боже, Альдо, — восклицаю я, чувствуя как внутри все сжимается.

— Хватит паниковать, — огрызается он, не отрывая глаз от дороги.

— Паниковать? — почти кричу я, — Ты ранен! Что случилось? Ты хоть понимаешь, что можешь потерять сознание за рулем? Останови машину!

— Если ты не замолчишь, я высажу тебя прямо здесь, — произносит он холодно, но без прежней жестокости.

Я оглядываюсь по сторонам. Дорогие таунхаусы Верхнего Ист-Сайда сменились безликими зданиями из серого кирпича, разбитыми дорогами и облезлыми домами с граффити на стенах. Молчи, Адалин.

В конце концов, я так часто видела кровь у людей отца, почему это меня должно волновать?

Всю оставшуюся дорогу я молчала, а когда мы подъехали к старому многоквартирному дому, мое сердце сжалось: он выглядит так, будто пережил все беды мира. Стены обшарпаны, окна запечатаны — я не могу не морщиться, глядя на это.

Альдо останавливает машину. Я смотрю на свои руки, когда слышу, как дверь хлопает и через мгновение он открывает мою дверь. Его лицо остается холодным, почти непроницаемым.

— Выходи, — говорит он грубо.

Я остаюсь сидеть, не двигаясь, сжимая руки на коленях, чтобы не дать им дрожать. Мысли путаются, а страх растет с каждым мгновением.

Мне не хочется идти в это место, это опасно.

— Нет, — говорю я с усилием, хотя все внутри меня хочет кричать от страха.

Альдо несколько минут смотрит на меня, прежде чем схватить за руку, и потянуть на улицу. Его хватка сильная, поэтому я не могу ничего сделать, кроме как выйти за ним.

— Отпусти, — шиплю я, пытаясь вырваться, но его хватка только крепче.

— Не дергайся, Адалин, — бросает он, — Хочешь остаться тут одна?

— Может, и хочу! — огрызаюсь, но мой голос дрожит. Мысль о том, чтобы остаться одной в этом месте, пугает меня до ужаса.

Альдо внезапно останавливается. Я не успеваю понять, что происходит, как он резко разворачивается во мне. Его лицо оказывается слишком близко — глаза в темноте кажутся почти черными, а дыхание обжигает мою кожу.

Я замираю, словно добыча перед хищником.

— Что ты делаешь? — шепчу я, не в силах отвести взгляд.

На мгновение мне кажется, что он собирается снова меня поцеловать, как в тот раз. Мой разум наперебой выдает картины того дня, а сердце колотится так, что я боюсь, что он услышит. Но вместо этого он только хмурится, и произносит низким, грубым голосом:

— Ты понятия не имеешь, чего хочешь. Иначе бы не лезла в дела, в которых тебе не место.

Мое лицо заливает жаром, но я сжимаю губы. Его взгляд задерживается на мне чуть дольше, чем нужно, прежде чем его пальцы обхватывают мои.

Я не могу вырваться, не хочу спорить. Просто молча иду за ним, по узкому плохо освещенному коридору. У дверей валяются пустые бутылки, шприцы. Сквозь тонкие стены слышен кашель, стоны и смех, от которого становится жутко.

— Альдо, зачем мы здесь? — я не могу скрыть дрожь в голосе.

Он останавливается у одной из дверей и резко оборачивается ко мне.

— Посмотри вокруг, — говорит он, оглядывая место, — Посмотри, что ты можешь с собой сделать, если будешь вести себя, как глупая девчонка.

— Что? — я не верю своим ушам, — Ты серьезно сейчас это сказал?

— Да, серьезно, — рявкает он, — Думаешь, все всегда будет так, как тебе хочется? Ты не видишь реальности, Адалин. Живешь в своем розовом мирке, где все идеально. Хочешь узнать чем это заканчивается? Смотри.

Он распахивает дверь, и то, что я вижу внутри, заставляет меня застыть на месте.

Квартира представляет собой грязное, заброшенное место. Потолок покрыт пятнами плесени, мебель сломана и разбросана, а на полу валяются пластиковые бутылки и обгорелые ложки.

Люди внутри — если их можно назвать людьми, выглядят, как живые мертвецы. Их глаза тусклые, лица изможденные, тела худые. Один мужчина сидит в углу, покачиваясь взад-вперед, а другой сидит на диване неподвижно, будто манекен.

Я зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Запах, вид, ужасный контраст между моим миром, и этим, накрывает волной тошноты.

— Альдо? — произносит испуганно один из них, будто понимает, что пришел его конец.

Альдо делает шаг вперед, а я непроизвольно отступаю назад. Его фигура кажется больше, чем обычно.

— Ты совсем страх потерял? — холодно говорит он.

— Это недоразумение, Альдо, клянусь! — мужчина поднимает руки, словно сдается, — Я просто… это временно, понимаешь? Нужно было закрыть долги, это не повторится…

— Не повторится? — он делает еще один шаг, хватая мужчину за руки, немного преподнимая, — Ты создаешь, блять, проблемы.

— Альдо, прошу! — захлебывается мужчина, хватаясь за руки Альдо.

Я стою в шоке, не в силах пошевелиться, пока Альдо не поднимает руку, намереваясь ударить. В этот момент мои ноги сами несут меня вперед.

— Нет! — кричу я, вставая между ними, хватая Альдо за запястье, — Не делай этого.

Я хотела его остановить. Не потому, что была наивной или верила, что все можно решить словами. Нет. Я знала, в каком мире живу, знала с самого детства.

Жить в роскошных домах, тратить деньги, которыми пропитана кровь, улыбаться людям, чьи руки замараны хуже, чем я могла себе представить, — всё это означало одно: быть частью системы, где насилие неотделимо от власти.

Каждый вечер за шикарным ужином, каждый новый наряд или блестящая машина — я всегда знала, чем они оплачены. Я не была слепой.

Но ничего не делала. Я улыбалась. Сидела за столом и ела, молча, словно это нормально. Словно это — просто часть повседневной жизни.

Каждый раз, когда я видела кровь, когда слышала крики, что-то внутри меня умирало. Стала ли я такой же? Нет, хуже. Потому что ничего не сделала, чтобы остановить это.

И вот теперь, когда все происходит на моих глазах, я могла сделать хоть что-то. Хоть что-то, чтобы сохранить жизнь одному человеку. Пусть он будет самым ужасным человеком.

Не ради него. Не ради Альдо. Ради себя. Ради того, чтобы хотя бы раз в жизни почувствовать, что мои руки не в крови.

— Адалин, не лезь! — рычит он, его глаза сверкают яростью.

— Не надо, пожалуйста, — кричу я, чувствуя как слезы подступают к глазам, — Это неправильно!

— Неправильно? — он кричит в ответ, — Такие как он, — указывает на «убитого» паренька, — Делают это с такими, как ты. Тянут людей на дно, превращают их в то, что ты видела здесь.

— А ты лучше? — мои слова разрывают воздух, дрожащий голос ломается, но я не могу остановиться. — Ты сам делаешь с ними то же самое! Чем ты лучше его, Альдо?

Его глаза темнеют, ярость сменяется чем-то ещё более страшным.

Парень, воспользовавшись моментом, вырывается из его хватки и отползает к ближайшему углу, тяжело дыша, но не осмеливаясь убежать.

— Хватит говорить то, чего ты не понимаешь, — рычит Альдо, его голос срывается на низкое глухое шипение. Он смотрит на меня так, будто хочет не разорвать, — Ты ничего не знаешь о жизни. Ни черта!

— Я не знаю? — слова выходят сами, слишком быстро, чтобы их остановить. — Ты даже не представляешь, что у меня за жизнь, Альдо!

Его лицо застывает, глаза на мгновение теряют ту ярость, что пылала в них минуту назад. Он смотрит на меня так, словно впервые видит. Дыхание тяжелое, грудь резко поднимается и опускается.

Это затишье длиться всего мгновение. Затем Альдо резко поворачивается к мужчине.

— Альдо, — начинаю я, но он уже бросает первый удар.

Мужчина отлетает в стену, слабо вскрикивает, но Альдо не останавливается. Второй удар приходится в бок, затем в живот, и мужчина сдавленно кашляет, будто задыхается, сползая на пол.

— Альдо, хватит! — кричу я, но он даже не оглядывается. Его лицо — застывшая маска ярости, а глаза полны темного огня.

Он хватается за воротник рубашки парня, поднимает его и снова бросает на пол. Звук удара головой о грязный пол заставляет меня вскрикнуть.

— Ты думал, что могу закрыть глаза на то, что ты натворил?

Каждое слово сопровождается очередным ударом. Мужчина уже не сопротивляется, не издает звуков. Его тело дрожит, а затем просто обмякает.

— Альдо! Он уже… — мой голос срывается, я не могу договорить.

Парень на диване, который до этого сидел молча, вдруг сжимается всем телом, его лицо мертвенно-бледное, глаза бегают, как у загнанного животного.

— Альдо, я… я всё отдам! — лепечет он, пытаясь встать. — Это всё… это была ошибка!

Альдо разворачивается к нему. Его шаги медленные, как у хищника, готовящегося к прыжку. Парень, дрожащий всем телом, поднимает руки, как будто это может его защитить.

— Я, блять, не прощаю ошибок, — говорит Альдо.

Он достаёт пистолет из-за пояса, и мир вокруг будто замедляется. Звук выстрела оглушает. Парень падает на диван, его тело безжизненно сползает на пол.

Я стою как вкопанная.

В ушах звенит, а сердце стучит так сильно, что кажется, я сейчас потеряю сознание. Глаза Альдо на мгновение встречаются с моими, и в них нет ничего, кроме пустоты.

Запах гари, крови, грязь, впитавшая в себя годы боли и отчаяния… Всё это обрушивается на меня разом. Я слышу, как дрожат мои собственные зубы. Я хочу что-то сказать, но слова застревают в горле.

Моё тело двигается раньше, чем я успеваю подумать. Единственное, что остаётся — это бежать.

Я поворачиваюсь и бросаюсь к выходу, чувствуя, как воздух вырывается из лёгких.

«Беги!» — кричит мой разум, заглушая всё вокруг. Беги из этого места, из этого кошмара, от него.

От себя.