Потерянные надежды

София Эстер (2024)

Когда Адалин Бенито, дочь сицилийского Консильери, приезжает в Нью-Йорк накануне свадьбы своей старшей сестры, она и представить не могла, как изменится её жизнь. Жених сестры, Альдо Амато, дон Нью-Йоркской мафии, воплощение силы и опасности, внезапно становится её мужем после загадочного исчезновения невесты. Их союз становится полем битвы эмоций, тайных желаний и непростительных тайн. Адалин погружается в мир, где нельзя никому доверять, но сердце все чаще тянется к Альдо, который, кажется, знает о ней больше, чем она сама. Но что скрывается за страстным взглядом Альдо? И сможет ли Адалин пережить правду, которая готова разрушить их мир? Любовь и обман, предательство и искупление переплетаются в этой истории о запретной страсти и игре, где ставки выше, чем жизнь.

Глава 6

Адалин

Когда мир, в котором я жила, казался слишком жестоким, я считала что моя комната — единственное место, где можно было спрятаться. Думалось, что она была наполнена уютом и теплом больше, чем остальная часть этого дома.

Даже стены мне казались особенными, потому что они хранили мои секреты.

Когда мы оставались в Нью-Йорке на Рождество или летние каникулы, Беатрис часто приходила сюда.

Мы укрывались в этой комнате, словно это был наш маленький мир, где не существовало правил и ожиданий. Прятались под кроватью, болтали обо всем на свете и смеялись, пока не начинали болеть животы.

Годы меняют людей. Близость, что когда-то казалась нерушимой, теперь требует усилий.

Я стараюсь вернуть хотя бы тень того, что было, но эти попытки больше напоминают сожаления, чем искренность.

Сегодня мы снова, как в детстве, лежали с ней на большой кровати, с нами была мама. Вечер прошел в разговорах, смехе и ее теплых шутках, от которых даже самому напряженному сердцу становилось лучше.

Перелет ее вымотал сильнее, чем она хотела показать. Теперь мама мирно спала рядом, а мы лежали рядом, каждая в своих мыслях.

Мы никогда не показывали маме, что творится в наших отношениях. Никогда не говорили о том, что прошлое слишком сильно оказывает на нас влияние. Делали вид, что все отлично.

Брови Беатрис были сведены к переносице, и она тяжело дышала, словно мысли, которые роились в её голове, были слишком тяжелы, чтобы их выдержать.

— Ты думала о замужестве? — вдруг прервала тишину. Её голос прозвучал осторожно, будто она примерялась, стоит ли ей идти дальше. — То есть… Представляла себе это?

Учитывая то, что она избегала встреч и разговоров со мной до приезда родителей, этот вопрос оказался неожиданным.

Всеми своими силами я старалась не выдавать волнения дыханием.

Напомнить ей о том, какая кошка пробежала между нами? Или сделать вид, что все хорошо?

— Боюсь, — отбрасываю сомнения, и на выдохе отвечаю я.

Это было правдой.

Женщины в Синдикате зачастую не значили для своих мужей ничего. Все, что они имели — статус и тело, которое согревало постель и могло продлить «династию».

Я слышала сотни историй о том, как девушек выдавали замуж за мужчин, годившихся им в отцы. Они обращались с ними как товаром, без малейшего уважения.

Просто вещи, для использования, без чувств, без жалости.

Семейное счастье в браках — редкость. Особенно, когда глава семьи имеет статус и влияние. Для таких людей брак — это не слияние душ, а способ укрепить свою власть и расширить влияние.

Брак в Синдикате — билет в один конец. Игра, где ставки уже сделаны за тебя, а шанса на выигрыш не существует.

— Но всё же, — она чуть подалась вперёд, — Ты никогда не надеялась, что всё может быть иначе? Что тебе выпадет тот самый счастливый билет?

— Надежда, — я коротко усмехнулась, — Она бесполезна, когда ты играешь по правилам, которые кто-то написал за тебя.

Сестра кивнула, словно понимала, о чём я говорю, в ее глазах читалась тревога, которую она не могла скрыть.

Это было почти трогательно — ее желание показать, что она на моей стороне. Но правда в том, что она никогда не понимала.

Отец бы сделал все, чтобы у его любимой дочурки был самый идеальный и счастливый брак.

Я прекрасно понимала, что тревожит ее на самом деле. Альдо не признавал ни чужих правил, ни власти, отец не имел над ним никакого влияния.

Никто не имеет права вмешиваться в отношения мужа и жены, даже если сильно захочется. А Вико Бенито может не всегда оказаться рядом, когда так сильно нужна будет защита.

На ее месте, возможно, я бы тоже переживала.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — вдруг прошептала она, и её голос дрогнул.

Я замерла, её слова обрушились на меня неожиданной тяжестью. Искренность оказалась слишком неожиданной, почти обжигающей.

— Не переживай об этом, — попыталась я разрядить обстановку, но голос все-таки звучал натянуто.

— Я постараюсь сделать всё для этого, — сказала Беатрис, сжимая мою руку.

В голове собиралась куча вопросов, на которые я не хотела искать ответы. Откуда вдруг взялась эта забота?

Беатрис никогда не была той, кто задавался вопросами о моей судьбе, её интересовали собственные проблемы и амбиции.

Я отстранилась чуть-чуть, чтобы найти её взгляд, но не знала, что сказать.

— Ты знаешь, — начала она, — Между нами все давно не так, как было раньше. Все не так, как в детстве.

— Мы справлялись с этим как-то все это время, — ответила я, пытаясь скрыть свою нервозность.

Глупо было начинать этот разговор, потому что она прекрасно понимала, чем вызвано это отношение, и облажалась тут не я.

Би молчала секунду, потом снова заговорила с тяжестью, которую я не могла игнорировать. Она выводила меня из себя.

— Я была плохой сестрой, Адалин. Я не поддерживала тебя, когда тебе это было нужно, Делала много ужасных… — она остановилась, видя мой убийственный взгляд, — Ты была одна, а я… Думала только о себе.

Я не знала, что ответить, воспоминания заполонили мысли, я не была готова к ним. Не сейчас, не после всего, что со мной произошло.

Я молчала и не смотрела на нее, чтобы не выдать себя, свои истинные эмоции. Пусть мое молчание станет исчерпывающим ответом.

— Адалин, — ее голос звучит мягче, — Ты имеешь право злиться, но я хочу, чтобы ты знала… Я хочу, чтобы мы вернулись, хотя бы немного, к тому, что было между нами. Я не прошу тебя об этом, просто говорю.

— Нет смысла обсуждать это, Би, — я отвернулась, не желая развивать эту тему дальше.

В груди же горел огонь, так сильно обжигающий изнутри. Слова, которые я не позволяла себе произнести, давили, вырываясь наружу, словно бьющаяся в клетке птица.

Я сжала кулаки, чтобы унять дрожь, но это было бесполезно.

— Прости меня, — тихо-тихо говорит она, прежде чем я слышу всхлип.

Как объяснить, что счастье в нашем мире — это мираж? Мы все пытаемся найти свет в тени, стараемся выстраивать свои жизни, забывая о главном: мир не подчиняется нашим правилам.

Когда я молила об этом, мир не становился мягким и справедливым. Не было ни чуда, ни спасения, только суровая реальность, с которой приходилось сталкиваться каждый день.

Беатрис помогла мне понять, что судьба — не та вещь, от которой можно избавиться или убежать. Ее поступки вынуждали меня в это верить.

Ломали изнутри, подготавливали к этому жесткому состоянию. Потому что она знала, как оставить рану, не давая шансам зажить.

Рука начала изнывать от боли, которую стало уже невыносимо терпеть. Я пыталась игнорировать это, но не могла.

Мне срочно нужно что-то, что бы помогло забыть об этом хотя бы на какое-то время.

Я устала.

***

Дедушка часто пропадал в большом офисе на Парк-Авеню.

Его легальный бизнес сейчас заключен в большом холдинге связанным с недвижимостью и логистикой, но я слышала что от дел фамильи не удалось избавиться окончательно.

— Мисс Бенито, — молодой человек на ресепшене встретил меня с легким дрожанием в голосе. — У сеньора Бенито сейчас важное совещание. Он просил перенести все личные встречи.

Парень торопливо выпаливал слова, словно боялся, что я застрелю его прямо на месте.

Отличные новости. Я едва сдержала улыбку.

— Прекрасно, потому что я не к нему.

Мой дед знал, как выстроить своё царство, подчинив окружающих себе. Даже такие мелочи, как обращение «синьор» подчёркивали эту власть и авторитет, который он имел.

Дизайн офиса полностью соответствовал стилю нашего рода: массивная мебель, тёплые тона дерева, детали из бронзы и мрамора.

Всё в этом здании дышало итальянской утончённостью, но при этом внушало уважение, даже страх. Ottimo lavoro.

Вчера я подслушала разговор дедули о том, что у них планируется встреча с «ребятами Альдо», было необходимо обсудить вопрос с логистикой, и очевидно, с поставками.

Это непохоже на меня, но я отчаянно нуждалась в встрече с Тео, пусть и сегодня это здание кишило элитой Нью-Йоркской Коза Ностра.

Слишком рискованно было собственноручно отправлять себя в лапы монстру, но и я не из робкого десятка… Ладно, я просто планировала не попадаться Альдо на глаза.

Его черный внедорожник красиво сочетался с подземной парковой, к которой меня подвез Марко. Поэтому я и узнала, что он уже тут.

Непривычно, что весь этот цирк — не ради встречи с ним.

По старой памяти, Тео был единственным решением проблемы, которая тяготила с момента моего приезда в Нью-Йорк. Здесь слишком тяжело находиться.

Оказалось, что Консильери слишком занятой человек, и назначать встречу с ним нужно чуть ли не через президента — так мне сообщила его ассистентка, которая, судя по всему, отвечала за легальную часть их работы.

Чушь собачья.

Этот «молодой и серьезный человек» избегал встреч со мной, с момента моего первого сообщения ему. Теперь мне предстоит выяснить: что, черт возьми, изменилось.

Я поднимаюсь на вычурном лифте, и каждый, кто заходит, смотрит на меня как на нечто странное. Видимо, сплетни разлетаются здесь быстрее, чем люди успевают их выдумывать.

Надеюсь, я выгляжу нормально.

«Я жду тебя у кабинета дедушки. Знаю, что ты здесь.» — быстро набираю сообщение Тео и почти сразу получаю ответ.

«Ты в своем уме, Адалин Бенито? Езжай домой.»

«Пока не поговорим — никогда.»

«Ты не поняла, Ад. В здании полно людей, встречи с которыми ты не захочешь. »

Засранец. Он прислал мне фотографию, где Альдо, явно сердясь, смотрит прямо в камеру его телефона, будто пытается отругать взглядом советника за зависание в телефоне.

«Эта проблема меня не остановит. Если ты не выйдешь сейчас, я буду ждать тебя у зала для совещаний. Не сомневайся, я поздороваюсь с каждым, кто оттуда выйдет.»

Моё сообщение сработало как надо. Тео и ему подобные никогда не позволили бы женщинам Синдиката общаться с чужаками, хоть и на своей территории.

«Иду.»

Его грозная фигура появляется через пять минут, и я невольно улыбаюсь, как Чеширский Кот.

Мы никогда не были лучшими друзьями, для нас это было бы чересчур, но и чужими не были. Конечно, лучше, если бы наши пути не пересекались вообще, но он был тем, кому я могла довериться. По крайней мере, так было раньше.

— Что, черт возьми, ты творишь? — его шипящий голос пронзает воздух, и он буквально затягивает меня в кабинет дедушки. — Совсем с ума сошла? Мы тут не конфеты обсуждаем, Адалин. Ты дочь Советника, почему он не учил тебя мерам предосторожности?

Его слова, полные недовольства, вызывают нервный смех, и я не могу понять, что именно сейчас со мной происходит.

— Я думала, в Нью-Йорке другие правила, — я лгу нагло, и, к моему удивлению, это работает. Тео немного расслабляется, но его напряжение не исчезает.

— Почему ты тут?

— Ты знаешь, — спокойно отвечаю я, но Тео, поняв о чём речь, закипает.

— Нет! — он почти кричит, ярость на его лице видна невооружённым взглядом. — Вали домой, Адалин Бенито. Ты реально чертова проблема.

— В последний раз, — умоляю я, пытаясь смягчить его, — Мне нужно совсем немного.

На автомате я делаю щенячьи глаза, надеясь, что это хоть как-то поможет.

Да, я была ужасным человеком, но он был не лучше.

— Ты хоть понимаешь, что сделает Альдо, если узнает?

Этот вопрос вызывает у меня волну необоснованной ярости. С каких пор это должно меня волновать?

— Это вообще его не касается.

— Не строй из себя дурочку, будто ничего не понимаешь. Ты его чертова проблема.

— Чья проблема? — знакомый голос сзади прерывает наш разговор, и я оборачиваюсь.

За нами стоит Альдо, его угольные волосы слегка растрепаны. Взгляд такой, будто он сейчас готов проглотить нас обоих живьем.