Зеркало еретиков

Ася Плешкова (2025)

Древние языческие боги, колдовство, волхвы и пугающие жертвоприношения не канули в прошлое, продолжая существовать по сей день. Маги, страшась повторения страшных войн прошлого, скрылись от глаз людей в закрытых мирах, Зазеркальях. Их мир так похож на Явь: они смеются и плачут, любят и ненавидят, прощают и помнят. Но вот уже много веков тайная организация, Изгнанники, ведёт свою войну, мечтая Зазеркалья разрушить и явить магию миру. За любую связь с ними приговор один — смерть. На фоне старой борьбы разворачиваются судьбы людей и магов: девочки Ани, обладающей пугающим даром видеть прошлое и будущее, её бабушки Эмиры, скрывающей ото всех страшную тайну, молодой сотрудницы Думы Мирославы, в поисках убийц отца сотрудничающей с Изгнанником, и Михаила, мрачного человека с пугающим прошлым, известного в определённых кругах, как наёмника по кличке Упырь. Все они мечтали жить, любить. Но время и судьба распорядились по-своему, закрутив каждого в вихре истории.

Глава 6

«Моя внучка», подумала Эмира, увидев, как быстро девочка взяла себя в руки и бросилась к матери, недвижимо лежавшей на полу. Сама же ведьма продолжала стоять в дверях. Она понимала, что сорвалась, этого никак нельзя было допустить, но увидев этого ублюдка, угрожающего его девочке, ничего не смогла с собой поделать. Ей были не нужны слова, это был самый обычный выброс Энергии.

— Эффектно вышло. — Упырь незаметно убрал пистолет за пояс, щёлкнув предохранителем. По мнению женщины, слишком громко.

— Мама! Очнись, пожалуйста, мама!

Девочка трясла мать за плечи, а по щекам её катились слёзы. Эмира видела, что Аню переполняют страх и нежелание поверить в произошедшее. Так бывает, когда в привычную реальность врывается нечто, никак не вяжущееся со всем, что было раньше. И для десятилетней девочки таким событием определённо была злоба и ненависть родного отца, вывалившего на ребёнка всю ту мерзость, что, несомненно, есть в глубине каждого. Только все справляются с ней по-разному. Кто-то презирая и унижая тех, кто слабее, а кто-то — борясь с самим собой, становясь каждый день сильнее и милосерднее, понимая, что нет идеальных людей. Вот и Эмира сейчас пыталась сконцентрироваться на том хорошем, что этот человек, распластанный на лестнице, ещё может сделать. Потому что, если она будет думать о том плохом, что он собирался сделать прямо сейчас, она просто оторвёт ему голову. Простым выбросом Энергии. И тогда Аня точно с ней не поедет.

А Вика в это время никак не желала приходить в себя.

— Подвинься, дорогая. — Мягко прошуршав подолом заляпанного грязью чёрного платья, Эмира опустилась рядом с внучкой на колени. Она медленно провела длинными тонкими пальцами по лицу Вики. Затем прижала руку к её затылку. Женщина почувствовала, как кровь побежала по венам быстрее, как потеплела кожа под волосами. Уже через минуту рана на голове Вики перестала кровоточить и затянулась грубоватой корочкой. Вишневская никогда не была способным знахарем, но уж останавливать кровь за годы работы с детьми она научилась.

Наконец, Вика открыла глаза.

— Мама, ты как? — испуганная, взволнованная, Аня кинулась женщине на шею.

— Всё хорошо, моя маленькая, всё хорошо. — Вика гладила дочь по волосам, надеясь так хоть немного её успокоить. Но все они прекрасно понимали, что этим точно не помочь. Иллюзия безопасности. Случившееся заставило привычную жизнь треснуть от края и до края. И как бы после Антон ни просил прощения, ни умолял жену всё забыть, ему никогда не вернуть взгляда её карих глаз, полного любви и веры в дорогого человека. Теперь там поселятся страх, подозрение и презрение.

Наконец, оторвавшись от мамы, Аня подняла заплаканное лицо. И тут же замерла, широко распахнув глаза. Эмире не было нужды следить за её взглядом, чтобы понять, что он прикован к Упырю. Девочка его явно испугалась, и не стоило её в этом винить. Вишневская прекрасно понимала, что побитый жизнью мужчина не внушает доверия.

— Всё хорошо, это мой старый друг. Он поможет нам уехать.

Мужчина приветливо помахал рукой и изобразил подобие улыбки, от чего все шрамы на лице заходили. Но улыбка всё равно вышла на удивление милой и беззлобной.

— Миша. Но ты можешь звать меня Упырём. Твоей бабуле очень нравится это прозвище.

Девочка не придумала ничего умнее, кроме как помахать в ответ:

— Аня.

— Приятно, наконец, познакомиться. А ты похожа на мать.

Аня пробормотала что-то невразумительное себе под нос, но Упырь, видимо, и не планировал продолжать разговор. Сказав что-то про машину и ночных пидорасов, он вышел на улицу.

— И нам пора. Давай, Вика, поднимайся. Обопрись на меня. Где Анины вещи? — Вишневская, бережно поддерживая женщину, проводила её к дивану.

— В чулане, под лестницей. Я их пледом прикрыла. Если бы Антон вдруг решил заглянуть. Там не всё, Мира. Зимнее ещё собрать надо. Тогда потом пришлю. Или, может, кто из друзей поедет, подхватит.

Упырь, вновь появившийся из ниоткуда, молча взял пару чемоданов и скрылся с ними в темноте. На улице сверкнули автомобильные фары.

— Мама, а куда он понёс…

— Не поняла. — Эмира замерла в центре зала. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы смысл сказанного Викой дошёл до неё. — В смысле «кто-нибудь довезёт»? Только не говори мне, родная, что ты…

— Всё верно, я останусь.

— Да ты, блять, издеваешься!

— Не ругайся при Ане! Если узнаю, что она от тебя нахваталась матершины, пеняй на себя!

— Ну да, а то она так не знает. — Миша прошёл ещё с парой сумок.

— Какой на х… Ну-ка, быстро пошла собирать манатки!

— Ты что же, предлагаешь мне Олю бросить?

— Вот ведь чокнутая! Тебя так сильно об угол приложило? И её собирай, дурочка! Дом большой, потеснимся.

— Нет, Мира. Мой дом здесь.

— Мама…

— Что, моя милая?

Аня стояла на том же месте, не смея пошевелиться, пока мужчина, которого она видела впервые в жизни, выносил в ночь сумки с, видимо, её вещами. А бабушка уговаривала маму собирать и её вещи, и Олины.

— Я не понимаю…

— Анечка, солнышко, тебе надо уехать. — Мама взяла лицо девочки в свои ладони. В её красивых больших глазах собирались слёзы. Женщина моргнула, и они хрустальными бусинами покатились вниз по щекам. — Ты поедешь к бабушке, в Питер. Ты ведь давно хотела там побывать. А я тут пока всё утрясу, договорились?

Слова давались ей тяжело, и каждое зияло болью, разрывающей изнутри. Не надо быть провидицей, чтобы понять, что сейчас она прощалась с дочкой. Только Вишневская никак не могла понять, зачем? Почему она не хочет поехать с ними? Да, характер Эмиры не подарок. Но, на её собственный скромный вкус, выбор между ядовитой женщиной и поехавшим мужем был очевиден.

— Ты мне врёшь, — прошептала Аня в ответ. — Почему ты не едешь с нами? Бабушка будет рада нам всем. И Бусинке там понравится. Я точно знаю, мам. Поехали с нами, пожалуйста!

Не в силах сдерживать себя, она просто кинулась в объятия женщины, пытаясь сквозь рыдания сказать, как сильно она не хочет с ней расставаться, как любит её, сестрёнку-Бусинку, их домик. Почему она не едет с ними? Что её держит?

— Пожалуйста, не плачь. Анечка, милая моя, любимая, пожалуйста.

— Мама, я тебя не оставлю! Почему ты остаёшься? Зачем? Папе мы не нужны! А если он опять тебя ударит?

— Не посмеет, клянусь тебе. Слышишь? Я тебе клянусь, он больше никогда не сделает больно ни тебе, ни мне, ни Олечке. Ты меня поняла?

Аня нервно закивала в ответ. А всё происходящее разрывало сердце Эмиры. Она не могла видеть, как близкий ей человек совершает столь ужасную ошибку. Но медленно начинала понимать причину происходящего.

Идиотка просто любит его. И любит так сильно, что уже готова простить всё то, что произошло. Ничего больше её тут не держит. Дом — всего лишь отговорка. Нет никаких неотложных дел, которые надо срочно решить, никаких трудностей с переездом, с жизнью в другом городе. Когда-то молодая девушка перебралась сюда, в эту глушь, ради всё того же сукиного сына, посмевшего сегодня поднять руку на неё и дочь.

— Вика, дорогая, что же ты делаешь? — Эмира опустилась рядом, положив руку женщине на плечо. Аня видела, как побелели костяшки её пальцев, до того крепко она сжала их. — Мне что же, силой тебя затащить в машину? Ты ведь будешь жалеть, что осталась. Это повторится, не бывает иначе. И он не станет исключением. Я тоже всегда верила в силу любви. Но здесь её нет.

Вика гордо вскинула подбородок. В этой маленькой женщине было столько силы и энергии, что можно было только позавидовать. И до этой ночи Эмира была уверена, что и мудрости ей хватает.

— Мне надо остаться. Разобраться со всем. Поговорить с ним. Нельзя просто вот так это оставить. Он должен осознать, что был неправ. Но если я тоже сейчас уеду, он так и останется в неведении. Но я приеду. Обещаю. Слышишь, Аня, обещаю!

Девочка долго смотрела на маму. Кто знает, какие мысли сейчас крутились в её детской головке. Но она была смышлёной не по годам. И прекрасно знала, как именно должна ответить.

— Только поскорее.

***

Они ехали молча. И Эмире это давалось с огромным трудом. Она была не из тех магов, которые томно размышляют о своей судьбе в тени вековых елей, уединившись ото всех. Нет, она всегда искала поддержки близких. Родные маги и люди могли навести на верные мысли, поддержать словом и делом. Нельзя тяжёлые минуты делить с самой собой. Но взгляд Ани, притихшей на заднем сидении, был таким пустым и обречённым, что Эмира с Мишей лишь изредка переглядывались, не смея сказать и слова. Но вот впереди замаячили огни патрульной машины. А в следующую минуту их уже тормозил гаишник. Тут женщина не могла смолчать.

— Блять, сказала же, надо по окружной.

— Конечно, на окружной же нет ментов, их там собаки гоняют.

— Ты же пил!

— А кто притащил?

— Надо было отказаться!

— В следующий раз скажу тебе также, когда будешь ныть, что у тебя утром пары!

— Доброй ночи. Лейтенант Ивнушенко. Ваши документы, пожалуйста.

— Драсте. Прошу.

Милиционер, взяв бумажник, долго крутил его в руках, с недоверием поглядывая на мужчину. Аня даже заёрзала на своём месте. Но Упырь не был бы собой, если бы не имел сотню путей отхода.

— Счастливой дороги.

Убрав документы в бардачок, они поехали дальше. Мотор мерно рычал, набирая обороты. И не только он.

— Там были деньги?

— Да.

— Вот ты правда Упырь! На хрена ты это сделал?

— А что мне надо было, в наркологию прокатиться?

— Нет. Но взятка! Как это низко!

— Конечно, лучше бы его просто оглушить.

— Это было всего раз!

— Чего? Раз?! А в Киеве? Москва?

— И Царицын.

— И Царицын.

— Бабушка, — позвал тихий голосок Ани, отрывая женщину от такой привычной дружеской перебранки.

— Да, дорогая. Тебе что-то нужно? Укачало? Тормози, быстро!

— Нет, я… со мной всё хорошо. — Включив аварийку, они остановились. — Просто… не знаю, как сказать…

— Как есть. Ты что-то забыла? Не бойся, мы вернёмся. Я заберу всё сама, тебе даже не придётся выходить.

— Не в этом дело, — девочка так мялась, словно бы собиралась попросить сигаретку. Но, скорее всего, как решила Эмира, у неё была чисто девчачья просьба, и при Упыре она, банально, стеснялась.

— Могу выйти, — сказал мужчина, явно подумав о том же.

— Не надо! — испугалась Аня. Но тут же спохватилась. — В общем… мне… надо кое с кем попрощаться. Это очень важно!

— Так тебе мобильник дать? — мужчина, повернув зеркало заднего вида, вопросительно смотрел в него на девочку.

— Да, если можно. Только я пойду на улицу, хорошо?

— Да хоть на дерево лезь, — пробормотал он в ответ, протягивая сотовый.

Бросив «я быстро», Аня выбежала в дождливую ночь. А Эмире, собственно, пара минут и были нужны.

— Знаешь, я редко тебя о чём-то прошу…

— Ну да!

— Забери её!

— Кого, Аню? Да ты рехнулась!

— Да не её, пень! Вику! С дочкой. Тебя она послушает.

— Ты хотела сказать, что я не буду её спрашивать.

— Не велика разница. Просто увези их!

— Похищение людей — не моя специализация.

— Да конечно!

— Людей! Не магов.

— Вот ведь упёртый! — Женщина пыталась прикурить сигарету, но добыть заветный огонь никак не получалось. — Он ведь её снова отмудохает! Таким выродкам только волю дай силу почувствовать!

— С радостью сломаю ему пару рёбер.

— Ага, чтобы он потом пришёл и пересчитал все зубы Вике!

— Тогда, пару рук.

— Будет пинать ногами.

— Да ты оптимист! Блять, спички в бардачке.

Закурив, женщина приоткрыла окно. Аня стояла буквально в нескольких метрах от них, спрятавшись под крышей ближайшей остановки. За шумом барабанящих по металлу капель, она не могла их слышать. Её тонкая, по-детски угловатая фигурка мерила шагами всё доступное ей пространство — девочка явно нервничала. Ещё бы! Скажи кто-нибудь Вишневской пару дней назад, что она будет спешно увозить внучку под покровом ночи, женщина покрутила бы у виска, уверенная, что такое мероприятие требует времени и подготовки. Боги, какой у неё дома бардак! Она не была там почти пять месяцев, столько писем, наверное, скопилось. И вновь в голове мелькнула эта назойливая мысль: какой толк быть ведуньей, если даже своим близким ты не можешь помочь.

— Это ведь был её выброс Энергии, — тихо сказал мужчина. — Неплохо для десятилетки.

— Не то слово. А ты не думал, что грёбанное пророчество уже начало сбываться?

— Ты про какую из его частей? Где она мир имеет, или мир её?

— Вторую. Там же было про близких. Считай, маховик запущен.

— Мира, давай на чистоту: это был вопрос времени. Ей среди людей не место. И, если уж совсем не лукавить, не она первая, кто теряет семью, и не она последняя. А ты сейчас просто параноишь.

— Возможно. Но Вика могла поехать с нами.

— Любите вы, женщины, мудаков. А уж если он пиздит — так вообще идеал.

— В Зазеркалье мужчины уважают женщин!

— Мы не в Зазеркалье. Это — Явь. И здесь всё через задницу. Тебе бы почаще выбираться.

— А у тебя, смотрю, старые идеалы заиграли?

— Очень смешно!

— Тихо, идёт!

Мокрая, как бездомная кошка, девочка плюхнулась на заднее сидение. Лицо её было ещё мрачнее.

— Как прощание?

— Он не ответил.

— Не удивительно, ночь всё-таки. Позвонишь завтра.

— Ба, ты не понимаешь…

— Так объясни, дорогая.

Аня тяжело вздохнула, явно собираясь с мыслями.

— Мы хотели вместе сбежать.

В машине повисла тишина. Эмира уже в который раз переглянулась с Мишей. Тот максимально театрально закатил глаза.

— И когда же?

— Сегодня.

Теперь пришло время вздыхать Вишневской. Как бы сильно ей не хотелось отговорить Аню от этой дурацкой встречи, она понимала, что впереди у неё долгий путь выстраивания отношений с внучкой. Похоже, он начинается прямо сейчас.

— Ну, и где же вы договорились встретиться?

***

Солнце уже достаточно поднялось над горизонтом, прорезая кипящим золотом тёмные облака, бывшие напоминанием о бушевавшей буре. Казалось, что сама небесная гладь разрывается, открывая глазу то, что до этого она бережно охраняла. Что-то нежное, трепетное, воздушное. Где-то вдалеке ещё виднелась стена дождя, удалявшаяся с каждой минутой, а утреннюю тишину изредка нарушали раскаты грома. Земля, обильно напитанная влагой, исходила паром, а деревья, с лихвой омытые дождём, казались ярче и зеленее прежнего.

Они сидели в машине, припарковавшись напротив школьного двора. Сквозь редкие неухоженные деревья Эмире прекрасно было видно внучку, облокотившуюся на массивный пень, бывший когда-то вековым деревом, и ковырявшую носком кросовочка землю. Миша, посетовав на судьбу автомобильных ковриков, сейчас дремал, привалившись лбом к запотевшему стеклу. Они торчали здесь не меньше часа. Становилось очевидным, что парень не придёт.

Тихонько открыв дверь, Вишневская вышла на улицу. Воздух был свежим и прохладным, но духота уже начинала занимать законное место. Размяв затёкшую спину, женщина направилась в сад. Аня, заметив её, потупила взгляд ещё сильнее. Пожалуй, на сегодня предательств близких людей этой девочке хватит.

— Не замёрзла? — Аня в ответ лишь отрицательно мотнула головой, а Эмира поняла, что напрочь забыла, как и о чём разговаривать с детьми. Поэтому выбрала самую простую стратегию: — Похоже, он не придёт.

Ответом ей была тишина. А что ещё сказать? Дорогая, наверное, он запутался в пододеяльнике? Или подавился утренним кофе?

— Извини, — наконец пробормотала девочка.

Эмира удивлённо вскинула брови.

— За что?

— За то, что уговорила вас сюда приехать. Миша уже, наверное, устал. Да и ты тоже. Просто я была уверена, что он…

Что именно «он», Аня уже не сказала. Было видно, что ей действительно стыдно за всю эту ситуацию. Но самое ужасное было то, что она понимала — её вновь предали. Ну нет, так не пойдёт.

— А как зовут этого опоздуна?

— Андрей.

— А фамилия есть у Андрея? Адрес?

— Фёдоров. Адрес не знаю. Только то, что он с Механизаторского.

— Фёдоров? — Перед глазами ведьмы быстро запрыгали фамилии ребят, рекомендованных в этом году к зачислению в Академии. И Фёдоров Андрей там определённо был. И жил он в Механизаторском. — Давай-ка в машину, дорогая. Кажется, я знаю, где его искать.

***

Почти всю свою жизнь Вишневская Эмира Олеговна работала учителем. И невероятно гордилась своей работой. Преподавая историю, она старалась донести до каждого из ребят то, как всё в этом мире связано друг с другом. Как маленькие, порой даже незаметные ошибки одних могут привести к ужасающим последствиям для других. Что, совершая любое действие в жизни, мы, прежде всего, должны думать о том, как это отразится на тех, кто останется после нас. Ведь мы не будем последними. Многие и многие поколения будут после. Что скажут дети, внуки, вспоминая о родителях, разрушивших их жизни? Да, не каждый ребёнок услышит тебя сразу. Кто-то посмеётся, кто-то просто пожмёт плечами. Но очень скоро они начнут видеть. Ту связь, что выстраивается между их собственными решениями, поступками. И однажды они задумаются: если одно моё действие привело к такому, что же будет с теми, кто столкнётся с последствиями дел других, более важных магов и людей? Как жить в стране, где политик разрушает, а не создаёт? Где слова начинают менять свой смысл, а подозрения всё чаще закрадываются в души? Неужели всё это уже было? И вот тогда-то ребёнок начинает искать связь с теми событиями, что остались в далёком прошлом. А следом и искать другие пути. История не учит ни хорошему, ни плохому. Она лишь показывает, как может быть.

Но Эмира была не просто учителем истории. Она была учителем в Зазеркалье. А в обязанности каждого из её коллег входила и работа с детьми из Яви, в чьих душах было достаточно Энергии для колдовства. И это было невероятно сложно.

Оберегая свой мир от глаза людского, маги не имели возможности рассказывать детям о том, куда именно они поедут учиться. Поэтому каждый год шла очень кропотливая работа. Поддельные документы, подставные опекуны, похищения. Звучит неприятно. И так оно и было. Сначала противишься, но скоро начинаешь привыкать.

Этот год был богатым на ребят из маленького Липовска. Сразу трое, и это только в Китеж. По двум другим работали Рита и Игорь. И это было Эмире на руку.

— Рита, доброе утро. — Женщина стояла на улице, прижимая плечом к уху трубку обшарпанного и облепленного наклейками телефона-автомата. Голос на том конце провода был хриплым ото сна.

— Мира, блять, это ты? Ты на часы смотрела? — где-то там послышался храп Игоря.

— Да, пол пятого. Мне нужен адрес Андрея Фёдорова.

— Кого?

— Андрей Фёдоров. Мальчик из Липовска, ты должна была его забрать.

— На кой хер он тебе?

— Подхвачу по дороге.

— Блять, ебанутая. Жди, не в трусах же у меня адрес.

Ждать пришлось долго. И Мира не сомневалась, что Рита специально тянула время, ещё минут пять повалявшись в постели. Что ж, заслуженно. Но вот они уже стояли напротив обшарпанного двухэтажного дома, больше напоминавшего барак. Шиферная крыша почернела, а некогда белые колонны входа обсыпались до самой арматуры. На провисших балконах висели ряды застиранных тряпок, сейчас смачно удобряемые дымом курившего под ними старика. Облупившаяся деревянная дверь подъезда была распахнута настежь, открывая за собой непроглядную черноту неосвещённого коридора.

— Уютно, — пробормотал Миша.

— Прикупи себе тут квартирку.

— Отличная идея. Осмотрим апартаменты?

С этими словами Эмира и Миша вышли из машины, направившись в недружелюбный подъезд. Ане же было строго-настрого запрещено выходить куда-либо. Для надёжности её обещания, машину закрыли.

Внутри было темно и жутко воняло. Чем — понять было сложно. Смесью грязного белья, тушёных овощей, курева и дешёвого пойла. Миша шёл, словно не замечая этого. Вишневская же поморщила нос, хотя, за годы работы приходилось бывать в разных местах. В адресе, записанном под диктовку Риты, был указан номер комнаты общежития. А это было именно оно. Встречавшиеся по дороге люди не выказывали совершенно никакого интереса к вновь прибывшим. Они просто обходили их стороной, как вода обтекает камень, и дальше шли по своим делам, понурив вымученные лица, потупив пустые взгляды, в которых давно погасла надежда.

Но Эмира знала точно, что хотя бы у одного обитателя этого жалкого пристанища надежда сегодня появится. Вопрос лишь в том, как он потратит новую жизнь, что было невозможно предугадать. Но в одном женщина была уверена: смелый мальчишка, о котором без умолку трындела всю дорогу сюда Аня, ещё заявит о себе.

За дверью с цифрой «14» был слышен шум. Несколько взрослых людей, мужчины и женщины, о чём-то громко разговаривали, смеялись, кричали.

— Да мы прям на вечеринку поспели! — злобно пробормотал сквозь зубы Миша.

— Только с порога не горячись. Попробуем сначала договориться. — Но словам своим женщина не верила.

— Тогда ты и начинай. А я, как всегда, подойду, когда всё пойдёт по пизде.

Эмира усмехнулась, вспомнив пару забавных похожих случаев. И постучала. Конечно, никто не отреагировал. Тогда женщина просто вошла внутрь.

За столом сидели семеро. Пять мужчин и две женщины. Все изрядно пьяные, но явно не планировавшие останавливать веселье. Лицо одной из дам, той, что с невероятно грязными рыжими волосами, наполовину заплыло огромным лиловым фингалом. Другая же, дородная блондинка лет тридцати, всё лезла на колени к одному из собутыльников, тому, чью грудь покрывали тюремные наколки, явно рассчитывая на продолжение вечера. Мальчика нигде видно не было.

— Доброе утро, господа! — как можно приветливее поздоровалась Вишневская. — Не могли бы вы нам помочь?

— Чё те надо? — рявкнула блондинка, весьма расстроенная тем, что её отвлекают.

— Видите ли, мы с моим другом ищем одного мальчика, Андрея. Возможно, вы знаете, где он сейчас.

— Чё этот сучонок натворил? — из-за стола, скинув блондинку с колен, поднялся татуированный.

«А вот и папка», — подумала Эмира.

— Ой, что вы, совершенно ничего! Нам просто надо поговорить.

— А ты вообще кто такая?

— Прошу прощения, не представилась. Меня зовут Елена Геннадьевна, я школьный учитель Андрея по биологии.

Порывшись в сумочке, Вишневская достала и протянула татуированному паспорт. «Лишь бы не перепутала, как в тот раз», — подумал Миша.

Отец Андрея недоверчиво протянул грязную руку, долго вертел документ в руках, внимательно рассматривая каждую из его страниц. В итоге, не найдя, к чему придраться, вернул паспорт женщине. Та, в свою очередь, не переставала улыбаться одной из своих обворожительных улыбок.

— Чё, учится плохо?

— Ну что вы! — замахала руками женщина. Миша с трудом подавил смешок. — Напротив, у него явный талант к моему предмету. Позвольте присесть?

Не дождавшись разрешения, ведьма опустилась на грязный диван. Упырь в который раз с грустью подумал о своей машине.

— Так вот, о чём это я. Видите ли, этой весной Андрей принимал участие во Всероссийской олимпиаде по биологии, ежегодно проводимой МГУ. И, верите ли, занял первое место во всей Липовской области! — говоря это, Эмира так театрально жестикулировала и пучила глаза, что Миша всё же не удержался и прыснул в кулак. Благо, никто этого не заметил. — И теперь его, в числе двадцати других победителей со всей страны, приглашают на обучение в частную школу «Ореон». Это под Вологдой.

— Э, не, идите на хер, у нас денег нет. — Татуированный, мгновенно потеряв интерес к Эмире, вернулся к застолью. Блондинка живо вернулась к нему на колени.

— Так ведь это всё абсолютно бесплатно! Даже поезд оплатят. Руководство школы, конечно, настаивало на перелёте, но, так как у нас нет прямых рейсов, пришлось бы через Москву. Школа решила отказаться от таких сложностей. Сейчас… где же они… — покопавшись ещё немного в своей бездонной сумочке, Эмира извлекла пачку бумаг. — Вот, это все договора на обучение, согласие на зачисление, на обработку персональных данных. Вам только нужно всё заполнить. Только прошу вас, внимательнее! Все документы в единственном экземпляре!

Конечно в единственном. Ведь они с Мишей полчаса назад печатали их под диктовку Риты в каком-то ночном супермаркете.

— Ты чё мне лечишь, курва? Я те сказал, на хер пошла, нам ничё не надо. И урода своего забирай, долго он мне косяк подпирать будет? Учительница она, блять. А это кто, трудовик ваш? Слыш, чё с рожой, учитель? С паяльником учились работать?

— Да нет, подружка твоя больно горячая была.

Повисла тишина.

— Ну всё, пиздец, — пробормотала Вишневская, прикрывая ладонью глаза.

И действительно начался пиздец. Ближайший к Мише громила, вскочив, отбросил табурет в сторону, кинулся к мужчине. Тот лишь немного шагнул влево, увернувшись от багрового кулака, летевшего точно ему между глаз. Удар сотряс хлипкую деревянную притолоку, от чего громила взвыл. Женщины тут же с криком выбежали в коридор, зазывая на подмогу всех соседей. Следующие двое решили зажать мужчину с двух сторон, предварительно вооружившись стулом и не пойми откуда взявшейся палкой. Ловко нырнув у них под руками, Миша через секунду оказался у нападавших за спиной. Сдернув со стола грязную скатерть, он набросил её одному на голову, а второго точным ударом в челюсть отправил в нокаут. Первый, будучи ослеплён, тут же споткнулся о своего товарища, растянувшись на обшарпанном полу. В этот момент на затылок Миши обрушился удар стулом от плешивого мужичка, всё это время смирно сидевшего со стаканом в углу комнаты — ноги мужчины тут же подкосились, и он рухнул на пол. Но Упырь не был бы собой, если бы так просто дал отмудохать себя табуретом какому-то пропойце. Он с силой ударил пяткой в колено стоявшего. Раздался неприятный хруст. Мужичок с дикими воплями катался по полу, пытаясь пошевелить безнадёжно сломанной ногой, а Упырь уже стоял в полный рост, готовый к продолжению веселья. Найдя остервенелым взглядом отца Андрея, забившегося под подоконник, он, широко улыбнувшись, шагнул прямо к нему. Схватив его за ворот, он так дёрнул того вверх, что ноги несчастного повисли в воздухе.

— Э, мужик, стой, стой! Чё те надо, а? Чё вам обоим надо, бля? Нет у меня ни хера. Хотите, телик заберите. Там, во второй комнате стоит. А вон у того мобила в кармане. Не бей только, слыш, а?

Эмира, всё это время безучастно сидевшая на диване, встала и медленно подошла к татуированному. Глядя прямо ему в глаза, полные ужаса, она медленно, тихо и чётко спросила:

— Где мальчик?

Татуированный кивком головы указал на дверь, которая, судя по всему, вела во вторую комнату. Туда, где телевизор.

Женщина, в два шага преодолев расстояние, распахнула дверь. В углу заваленной тряпками и неясным хламом комнаты, сжимая в худых руках ножку торшера, стоял светловолосый мальчик. Губа его была разбита, а правый глаз заплыл так сильно, что не открывался. Злость разрывала Эмиру на части, но она смогла совладать с собой.

— Ты Андрей?

Мальчик неуверенно кивнул.

— Очень приятно. А меня зовут Эмира Олеговна. И я бабушка Ани Вороновой. Собирайся, мы уезжаем из города.