Нормально

Крапива

Три девушки. Три пути. Три выхода. Три испытания. Одной нужно решить, о чем спросить у бога. Второй предстоит искупление страданием. Третья должна придумать, как заработать на человеческих грехах. Предсказания уже получены. Одну ждет богатство, но какое? Другую — свадьба, но с кем? Третью — смерть, но чья? Череда принятых решений приведет их к себе, к богу и к пониманию того, что плохо, хорошо и нормально. Книга содержит нецензурную брань.

Зарина. Узелок

Зара сжала зубы, и ямочка, обычно украшавшая левую щёку, скрылась.

Он разговаривал с ней, как будто со своей собственной. Когда она понимала, что ей это странным образом нравится, чувствовала себя жалкой и только сильнее злилась.

Подняла крышку захлопнутого в порыве ноутбука, открыла сообщения и уже начала писать «привет» Айнуру, как придумала вариант поинтересней.

«Ты спрашивал о моём парне. Теперь я готова рассказать, если тебе всё ещё интересно».

«Мне всё о тебе интересно!»

И она рассказала.

Впервые Зарина услышала об Айнуре от мамы в начале октября, когда приехала на выходные домой.

— Зарочка, ко мне завтра тётя Гуля с тётей Алей придут, мы посидим тихонько.

— Ани, это твой день рождения! Может, ещё кого позовём? — Они пили чай из любимых маминых чашечек из сервиза «Красный бутон». От красно-белого с золотой полосой кофейного набора остались только эти две чашки да потрёпанная сахарница с присохшими навеки жёлтыми наростами. Когда Зара спрашивала, откуда он взялся, мама только уводила глаза в пол.

Тогда она и сказала, что тётя Гуля придёт с сыном, чтобы Заре не было с ними скучно, раз она приехала.

— Ма, ну зачем! — засмеялась Зарина. — Мне и с вами интересно!

Она почувствовала себя совсем маленькой. Вспомнилось, как когда-то, когда был жив ещё отец, но уже жил отдельно в своём хлипком дачном доме, мамины подруги на каждого мальчика рядом спрашивали: «Зара, это твой жених? Молодец! Своего не упустишь!»

Он вошёл вслед за тётей Алей, сжавшись так, будто ему узковат дверной проём и вообще эти городские квартиры слишком тесные. Чёрные волосы блестели от дождинок, а крупные мужицкие руки он прятал за спину. Потом Зарина постоянно находила на них следы цементного раствора или штукатурки под ногтями, или трещины от абразивов. Эти руки и загорелая шея выглядели в квартире одинокой учительницы грязными, но манили взрослыми запахами и первобытной уверенностью.

Сидеть на одном месте не было сил, и Зара отпросилась проветриться. Молчаливый, суровый Айнур последовал за ней. Его крепкий торс облегала белая рубашка, но он то и дело поводил шеей, пытаясь вырваться из её плена. И выйдя на улицу, он расстегнул не одну, а две пуговицы.

Зарина усмехнулась на его смущение, на его животную неловкость и пошла к реке. Идти было недалеко — пять минут и ты на месте. Среди перевёрнутых на зиму лодок, жухлых листьев и запаха водяных. Волга отливала сталью. Зарина оглянулась разок на своего спутника и отправилась вдоль реки дальше на запад. Здесь Айнур расправил плечи. Теперь, даже не глядя на него, Зарина ощущала исходящую от него силу, чувствовала приценивающийся взгляд.

— Чем занимаешься? — спросила, потому что захотелось вдруг услышать его голос. Поняла, что ни разу не заговаривала с ним. Дома он на полутонах обменялся парой фраз с матерью, но не более. Теперь он заговорил громче.

— Я строю.

— Здорово! А что ты построил? Ну, за последнее время?

— Я пока больше на побегушках, — хохотнул, не смутился. — Вот на прошлой неделе дом сдали. Знаешь, стройка была на углу Карпова? — Зара кивнула. — Это мы там строили.

— А для себя чем занимаешься?

Они пришли на тайное Зарино место: здесь валялось несколько пеньков и чернело на влажной земле место для костра. Потыкала угли носком ботинка.

— Что значит для себя?

— Ну, помимо работы делаешь что-то? Музыку там, книжки. Музеи в конце концов. Я вот кино люблю!

— Ну, я маме помогаю иногда в магазине…

Зарина скорчила рожицу. Села на бревно лицом к реке:

— Это тоже больше на работу похоже.

Айнур садиться не стал — так и стоял слева, засунув руки в карманы чёрных потёртых джинсов, заправленных в берцы. В отличие от рубашки, берцы сидели отлично. Они приняли форму его ступней: где-то протёрлись, где-то напитались потом и грязью, прибавили в толщине. На шнурке левого ботинка торчал узелок. Как шрам, он придавал портрету определённость.

Повернувшись на голос Айнура, Зара могла увидеть только эти берцы.

— Я на участок коплю, — сказал он хрипло.

— В смысле?

— Участок. Я на нём дом построю, где с женой буду жить. — Одна нога притопнула по трещине в земле. Весной, отступая, река оставляла за собой пласты плодородного ила, который позже застывал замысловатыми пепельно-серыми плюхами. Здесь их очертания проступали и в октябре.

— У тебя жена есть? — Зарина взглянула на узелок шнурка.

— Пока нет. Но будет. Ей не придётся, как матери, в магазине горбатиться. Она будет за домом следить.

— Как будто за домом следить — это не горбатиться! — хмыкнула Зара, вспоминая бабушкин дом, который они попытались продать, как только его хозяйки не стало. Он представлялся ей старым больным котом, которого долго и безутешно пристраивают после смерти хозяйки. В конце концов его продали и купили Зарине первый компьютер. — Нет, не завидую твоей жене.

Бок одного ботинка стукнул по-другому.

— А чего же тебе нужно?

— Я в Московском Университете учусь. На менеджменте. Я буду управлять компаниями, а может, и не только! — Зара даже почувствовала, как ботинок скривился.

— А как же ты будешь успевать с детьми сидеть? — послышался голос Айнура. — За мужем ухаживать?

— А я не собираюсь замуж! — ясным колокольчиком разлился Зарин смех по Волге, долетел до другого берега и вернулся, немного подсветив начавший опускаться мрачный октябрьский вечер. Произнесённая вслух мечта всколыхнула Зарину, и она подскочила. Её кроссовки встретились носами с чёрными берцами.

— Чё, лесбиянка?

Кроссовки остановились.

— Дурак!

Зарина развернулась и ушла обратно по тропке вдоль Волги в сторону дома.