Стань рядом

Нэн Джойс

Мне есть чем похвастаться. Я принцесса на белом Lamborghini, я дочь короля недвижимости. Я золотая девочка с модельной внешностью. И за словом в карман я не полезу. Я. Я. Я. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. И раз уж я влюбилась в парня из неблагополучной семьи, заставлю всех принять мой выбор, костьми лягу, ясно? Что? Кому-кому мой каприз переломает хребет? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

Сбоку от меня паркуется грузовик. Кажется, это называется…

Точно, Соболь. У наших садовников тёти Маши и дяди Андрея был такой. Только бутылочно-зелёный, а этот вишнёвый.

Я отворачиваюсь и продолжаю пялиться на магазин, размышляя, этично ли его сфотографировать?

Похвастаюсь друзьям, в какую преисподнюю нас с Полиной занесло всего в двадцати минутах от элитной резиденции моего папочки.

Делаю два шага в сторону. Да! Отсюда будет отличный кадр. Фоном для магазина служит обгоревшее сооружение с торчащими во все стороны брёвнами. А правее вход на кривую тропу в густую рощу. Увенчан издохшим деревом.

И тут краем глаза отмечаю, что из машины выпрыгивает мощная фигура. Поднимая своей тяжестью из песка клубы пыли.

Не знаю. Почему я повернула голову?

Как будто меня кто-то окликнул, кого я не могу вспомнить.

Ждала увидеть вспышку салюта впереди, но она сверкнула и расцвела сбоку. Выше. И ярче, чем ожидалось.

Заблудилась, разыскивая одно, а натолкнулась на другое. И оно оказалось лучше.

Но я это сделала. Да, я повернула голову. И мы встретились взглядами.

Что-то случилось с ритмом моего сердца. Давящее препятствие заслонило, разрослось, ограничило его движение. Очередь из сокращений и расслаблений перепуталась.

Отрывок времени сжался в острую иглу. Удары стали нанизываться на неё, проскакивать мимо, вразнобой, пошли внахлёст.

И меня уколол. Проткнул. И подцепил на крючок этот всеохватывающий, но точно сосредоточенный на мне взгляд.

Он словно вырезал меня из окружающей среды как бумажную фигурку, притянул, положил под лампу на пустой стол, и теперь изучает.

Я отвернулась. Уставилась на магазин.

Что со мной такое?

Дверь захлопывается. Щелчок зажигалки.

Я чувствую, что он смотрит на меня.

Рассматривает.

И жарко от этого.

По-плохому жарко. Солнце Кувейта так жжёт. Когда пекло тебя уже разрушать начинает.

Парень идёт ко мне. Я слышу, как скрепит песок и отлетают камни от его ботинок.

Встаёт рядом.

И теперь мы смотрим на одно и то же.

Господи, он, наверное, слышит, как шибко я дышу.

Я ведь просто испугалась?

Что ещё я могу здесь встретить? Только очередного грубияна.

А этот не только выше меня, но и, в отличие от того щербатого, крепкий.

…просто здоровенный.

Как гиперболизированных размеров памятник. Созданный скульптором-подхалимом, который хотел как следует подлизаться к натурщику.

— Ты как будто достопримечательность разглядываешь, — затяжка, выдох.

На что похож его голос?

На его уверенные шаги.

— Никогда таких магазинов не видела, — честно выдаю я.

Я ему что-то ответила?

— Как такое может быть? Инопланетянка, что ли?

— Да, к папе приехала.

Я что, с ним разговариваю?

Он засмеялся. А я бросила на него быстрый взгляд.

— Папа — землянин, а мама — марсианка?

— В смысле, я в городе живу, а там таких магазинов нет. Я это имела в виду, — нервничаю.

Потому что, когда я нервничаю, убираю волосы на бок и начинаю закручивать их в жгут.

— К Чамаеву?

— Нет. Кто это? Я на него похожа?

Он хрипло усмехнулся.

— Нет, и слава богу. Просто только у него в посёлке дочь никогда сюда не приезжала.

— А ты здесь всех знаешь?

— Да, — он выбивает горящий шмоток табака из недокуренной сигареты. — Так с какой улицы? Твой папа.

— Честно говоря, я ещё не доехала. Просто в магазин нужно было завернуть. Машину за углом оставила.

— А. Значит, не отсюда. Я и подумал, что странно. Не видел тебя раньше.

Поворачиваю к нему голову. Хочется вообще всей к нему повернуться.

Взгляд утыкается в плечо.

Охренеть он здоровяк.

Взгляд ползёт вниз. Плотная рубашка песочного цвета, вся в масляных пятнах. Рукав засучен. Бронзовое косогорье жил в паутине тёмных спутанных волос. Вместо часов полоса технической грязи над запястьем. Исполинская ладонь. Грубоватые пальцы. Держат окурок, поддевают край коричневого фильтра чёрными полумесяцами ногтей.

Как будто перенеслась во Флоренцию, и смотрю на картины Караваджо. Он любил таких людей рисовать — чумазых, с грязными ногтями, со смуглой от палящего солнца кожей.

— Я бы тебя запомнил, если бы увидел.

— Почему? — поднимаю взгляд на его лицо.

И тут же отворачиваюсь.

Я просто не выдерживаю этой рубленой совокупности черт в такой близости от меня.

Его будто нарисовали с помощью мастихина. Мощными, уверенными мазками. Не жалея никаких из мрачных красок. Ещё и каменной крошки набросали в застывающую массу.

Глаза темнее бистра, с антрацитовым блеском. А глубокий неровный шрам над правым глазом скашивает кончик угольной брови.

Это задаёт цепляющую асимметрию его лицу.

Сколько ему? Полинин ровесник?

Наверное, уже закончил универ.

Хотя… не представляю, чтобы он сидел за учебниками и зубрил.

Зато отчётливо представляю, как нависает над преподом, и тот из страха ставит ему зачёт.

И ещё раз набираюсь смелости и скольжу по его лицу.

Вот это губы. Какие же огромные! Мясистые, очень крупные, цвета необожжённой бурой глины. Уголки приподняты, даже когда он не улыбается.

Сейчас не улыбается. По глазам видно. Они по-волчьи смотрят на меня.

А вот волосы у него как шкура североамериканского медведя — густые и чёрные, вьются.

На висках коротко. И прекрасно видно уши — аккуратно прилегающие к голове, и только сверху чуть в сторону; оканчиваются как красивая вершина треугольника.

Понимаю, что всё это время стою с убранными с уха волосами. И тут же поправляю причёску, пряча свой главный комплекс.

«Я бы тебя запомнил, если бы увидел».

Ну конечно. Все, кому удалось узреть мои уши, меня запомнят. Он просто смеётся надо мной.

— У тебя манера держаться интересная, — вдруг говорит. — Как будто ты готовишься к броску. Но никак не можешь его сделать.

Да ладно!

И никаких шуток про оттопыренные уши?

Или хотя бы пошлостей про мои роскошные длинные ноги? Комплиментов миловидному личику? Восхищения лебединой шеей?

— Так меня ещё не описывали, — констатирую.

…тут я понимаю, что вид у меня сейчас совсем не такой, как обычно. Сейчас на мне залитый пивом комбинезон, запылившаяся обувь, спутанные волосы.

Этот молодой человек понятия не имеет, какая машина ждёт меня за углом, в какой дом я еду, и какая сумма на счетах.

А главное, он не знает, кто мой отец.

Поэтому не лебезит.

Он просто разговаривает. Со мной.

А не с чьей-то перспективной дочерью.

— Не туда смотрели. Идём?

Он делает шаг. Я почти синхронно с ним. Он немного замедляет свой ритм. Чтобы я успела подстроиться.

И вот мы молча идём в сторону магазина. Бок о бок.