Неточные совпадения
Когда он» возвратились к тому
месту, от которого отплыли, то рыбаки вытащили уже несколько тоней: рыбы попало пропасть; она трепетала и блистала своей чешуей и
в ведрах, и
в сети, и на лугу береговом; но Еспер Иваныч и не взглянул даже на всю
эту благодать, а поспешил только дать рыбакам поскорее на водку и, позвав Павла, который начал было на все
это глазеть, сел с ним
в линейку и уехал домой.
В губернии Имплев пользовался большим весом: его ум, его хорошее состояние, — у него было около шестисот душ, — его способность сочинять изворотливые, и всегда несколько колкого свойства, деловые бумаги, — так что их узнавали
в присутственных
местах без подписи: «Ну,
это имплевские шпильки!» — говорили там обыкновенно, — все
это внушало к нему огромное уважение.
Будь на
месте Павла более опытный наблюдатель, он сейчас бы почувствовал
в голосе ее что-то неопределенное, но юноша мой только и услыхал, что у Мари ничего нет
в Москве особенного: мысль об
этом постоянно его немножко грызла.
Дневником, который Мари написала для его повести, Павел остался совершенно доволен: во-первых, дневник написан был прекрасным, правильным языком, и потом дышал любовью к казаку Ятвасу. Придя домой, Павел сейчас же вписал
в свою повесть дневник
этот, а черновой, и особенно те
места в нем, где были написаны слова: «о, я люблю тебя, люблю!», он несколько раз целовал и потом далеко-далеко спрятал сию драгоценную для него рукопись.
Павел пробовал было хоть на минуту остаться с ней наедине, но решительно
это было невозможно, потому что она то укладывала свои ноты, книги, то разговаривала с прислугой; кроме того, тут же
в комнате сидела, не сходя с
места, m-me Фатеева с прежним могильным выражением
в лице; и,
в заключение всего, пришла Анна Гавриловна и сказала моему герою: «Пожалуйте, батюшка, к барину; он один там у нас сидит и дожидается вас».
— Когда лучше узнаю историю, то и обсужу
это! — отвечал Павел тоже сухо и ушел; но куда было девать оставшиеся несколько часов до ночи? Павлу пришла
в голову мысль сходить
в дом к Есперу Иванычу и посмотреть на те
места, где он так счастливо и безмятежно провел около года, а вместе с тем узнать, нет ли каких известий и от Имплевых.
Павел, взглянув
в это время мельком
в зеркало, с удовольствием заметил, что лицо его было худо и бледно. «Авось хоть это-то немножко устыдит ее», — подумал он. Денщик возвратился и просил его
в гостиную. Мари
в первую минуту, как ей доложили о Павле, проворно привстала со своего
места.
— Мужа моего нет дома; он сейчас уехал, — говорила Мари, не давая, кажется, себе отчета
в том, к чему
это она говорит, а между тем сама пошла и села на свое обычное
место в гостиной. Павел тоже следовал за ней и поместился невдалеке от нее.
Мне всегда как-то представлялось, что матушка Россия —
это есть грубая, для серого солдатского сукна устроенная фабрика, и вдруг
в этой фабрике произрастают чувствительные и благоухающие розы, но все
это потом
в жизни сваливается
в одно
место, и, конечно, уж толстые тюки сукна помнут все розы и отобьют у них всякое благоухание.
— Да! — отвечал тот. —
Это место, например, когда влюбленные сидят на берегу реки и видят вдали большой лес, и им представляется, что если бы они туда ушли, так скрылись бы от всех
в мире глаз, —
это очень поэтично и верно.
Дело, впрочем, не совсем было так, как рассказывала Клеопатра Петровна: Фатеев никогда ничего не говорил Прыхиной и не просил ее, чтобы жена к нему приехала, —
это Прыхина все выдумала, чтобы спасти состояние для своей подруги, и поставила ту
в такое положение, что, будь на
месте Клеопатры Петровны другая женщина, она, может быть, и не вывернулась бы из него.
Так случилось и с Вихровым, — и таких слабых
мест он встретил
в романе своем очень много, и им овладело нестерпимое желание исправить все
это, и он чувствовал, что поправит все
это отлично, а потому, как Клеопатра Петровна ни упрашивала его остаться у ней на несколько дней, он объявил, что
это решительно невозможно, и, не пояснив даже причину тому, уехал домой, велев себя везти как можно скорее.
Казначей-то уж очень и не разыскивал: посмотрел мне только
в лицо и словно пронзил меня своим взглядом; лучше бы, кажись, убил меня на
месте; сам уж не помню я, как дождался вечера и пошел к целовальнику за расчетом, и не то что мне самому больно хотелось выпить, да
этот мужичонко все приставал: «Поднеси да поднеси винца, а не то скажу — куда ты мешок-то девал!».
— На ваше откровенное предложение, — заговорил он слегка дрожащим голосом, — постараюсь ответить тоже совершенно откровенно: я ни на ком и никогда не женюсь; причина
этому та: хоть вы и не даете никакого значения моим литературным занятиям, но все-таки они составляют единственную мою мечту и цель жизни, а при такого рода занятиях надо быть на все готовым: ездить
в разные местности, жить
в разнообразных обществах, уехать, может быть, за границу, эмигрировать, быть, наконец, сослану
в Сибирь, а по всем
этим местам возиться с женой не совсем удобно.
На
этой штуке старик Захаревский вздумал испытать Вихрова, чтобы окончательно убедиться, любит он выпить или нет. По многолетней своей опытности Ардальон Васильевич убедился, что
в их
местах, между дворянством и чиновничеством, главный порок пьянство, и желал, по преимуществу, не видеть его
в детях своих и
в зяте, какого бог ему пошлет.
— Что ж мудреного! — подхватил доктор. — Главное дело тут, впрочем, не
в том! — продолжал он, вставая с своего
места и начиная самым развязным образом ходить по комнате. — Я вот ей самой сейчас говорил, что ей надобно, как
это ни печально обыкновенно для супругов бывает, надобно отказаться во всю жизнь иметь детей!
Угодник, по преданию, сам выбирал
это место для поселения своего; монастырь стоял на обрыве крутой горы, подошва которой уходила
в озеро, раскидывающееся от монастыря верст на пятнадцать кругом.
— А вот, кстати, я еще забыл вам сообщить, — отнесся он к Вихрову, — я по вашему делу заезжал также и к Плавину, он тоже все
это знает и хлопочет за вас; потом я
в клубе видел разные другие их власти и говорил им, чтобы они, по крайней мере,
место дали вам приличное, а то, пожалуй, писцом вас каким-нибудь определят.
Второе событие —
это уже присланное на мое имя предписание губернатора такого содержания: «Известился я, что
в селе Скворцове крестьянин Иван Кононов совратил
в раскол крестьянскую девицу Пелагею Мартьянову, а потому предписываю вашему высокоблагородию произвести на
месте дознание и о последующем мне донести».
Словом, когда я соберу
эти сведения, я буду иметь полную картину раскола
в нашей губернии, и потом все
это, ездя по делам, я буду поверять сам на
месте.
В том
месте, где муж героини едет
в деревню к своей любовнице, и даже описывается самое свидание
это, — Виссарион посмотрел на сестру, а потом — на брата; та немножко сконфузилась при
этом, а по лицу прокурора трудно было догадаться, что он думал.
— До начальника губернии, — начал он каким-то размышляющим и несколько лукавым тоном, — дело
это, надо полагать, дошло таким манером: семинарист к нам из самых
этих мест, где убийство
это произошло, определился
в суд; вот он приходит к нам и рассказывает: «Я, говорит, гулял у себя
в селе,
в поле… ну, знаете, как обыкновенно молодые семинаристы гуляют… и подошел, говорит, я к пастуху попросить огня
в трубку, а
в это время к тому подходит другой пастух — из деревни уж Вытегры; сельский-то пастух и спрашивает: «Что ты, говорит, сегодня больно поздно вышел со стадом?» — «Да нельзя, говорит, было: у нас сегодня ночью у хозяина сын жену убил».
Священники-то как ушли, меня
в церкви-то они и заперли-с, а у спасителя перед иконой лампадка горела; я пошел — сначала три камешка отковырнул у богородицы, потом сосуды-то взял-с, крест, потом и ризу с Николая угодника, золотая была, взял все
это на палатцы-то и унес, — гляжу-с, все местные-то иконы и выходят из мест-то своих и по церкви-то идут ко мне.
— Вы, барин, курите побольше, а то ведь
эти пискуны-то совсем съедят! — сказал, обертываясь к нему, исправнический кучер, уже весь искусанный комарами и беспрестанно смахивавший кнутом целые стаи их, облипавшие бедных лошадей, которые только вздрагивали от
этого в разных
местах телом и все порывались скорей бежать.
— Здесь ведь Учней много. Не одно
это село так называется —
это вот Учня верхняя, а есть Учня нижняя и есть еще Учня
в Полесье, смотря на каком
месте селенье стоит, на горе или
в лесу.
На
этом месте письма
в комнату вошел голова; лицо его было бледно, борода растрепана, видно, что он бежал
в сильных попыхах.
—
В глупости их, невежестве и изуверстве нравов, — проговорил он, — главная причина, законы очень слабы за отступничество их… Теперь вот едем мы, беспокоимся, трудимся, составим акт о захвате их на
месте преступления, отдадут их суду — чем же решат
это дело? «Вызвать, говорят, их
в консисторию и сделать им внушение, чтобы они не придерживались расколу».
Там тоже обеденный стол стоял раздвинутым, как бывает
это в трактирах; у стульев спинные задки были сильно захватаны, на стене около того
места, где
в ней открывался буфет, было множество пятен.
— Ежели ты не приведешь меня прямо к тому
месту, где живут бегуны, я тебя
в лесу же убью из
этого пистолета, — проговорил он ему негромко.
Те, наконец, сделали последнее усилие и остановились. Кучер сейчас же
в это время подложил под колеса кол и не дал им двигаться назад. Лошади с минут с пять переводили дыхание и затем, — только что кучер крикнул: «Ну, ну, матушки!» — снова потянули и даже побежали, и, наконец, тарантас остановился на ровном
месте.
—
В донесении моем
это отчасти сказано, — отвечал Вихров, — потому что по последнему моему поручению я убедился, что всеми
этими действиями мы, чиновники, окончательно становимся ненавистными народу; когда мы приехали
в селение, ближайшее к
месту укрывательства бегунов, там вылили весь квас, молоко, перебили все яйца, чтобы только не дать нам съесть чего-нибудь из
этого, — такого унизительного положения и такой ненависти от моего народа я не желаю нести!
— Да-с, — продолжал судья каким-то ровным и металлическим голосом, — он нашел, что меня нельзя на
это место утвердить, потому что я к службе нерадив, жизни разгульной и
в понятиях вольнодумен.
—
Это, брат, еще темна вода во облацех, что тебе министры скажут, — подхватил Кнопов, — а вот гораздо лучше по-нашему, по-офицерски, поступить; как к некоторым полковым командирам офицеры являлись: «Ваше превосходительство, или берите другой полк, или выходите
в отставку, а мы с вами служить не желаем; не делайте ни себя, ни нас несчастными, потому что
в противном случае кто-нибудь из нас, по жребию, должен будет вам дать
в публичном
месте оплеуху!» — и всегда ведь выходили; ни один не оставался.
— Повернется непременно
в вашу пользу. На
место Мохова, говорят, сюда будет назначен
этот Абреев — приятель ваш.
— Monsieur Кергель занимал такое
место, на котором другие тысячи наживали, а у него сотни рублей не осталось, — произнесла m-lle Катишь и махнула при
этом носом
в сторону.
Бездарнее и отвратительнее сыграть
эту роль было невозможно, хотя артист и старался говорить некоторые характерные фразы громко, держал известным образом по-купечески большой палец на руке, ударял себя при патетических восклицаниях
в грудь и прикладывал
в чувствительных
местах руку к виску; но все
это выходило только кривляканьем, и кривляканьем самой грубой и неподвижной натуры, так что артист, видимо, родился таскать кули с мукою, но никак уж не на театре играть.
Вихров сидел довольно долгое время, потом стал понемногу кусать себе губы: явно, что терпение его начинало истощаться; наконец он встал, прошелся каким-то большим шагом по комнате и взялся за шляпу с целью уйти; но Мари
в это мгновение возвратилась, и Вихров остался на своем
месте, точно прикованный, шляпы своей, однако, не выпускал еще из рук.
Шаги куда-то удалились, потом снова возвратились, и затем началось неторопливое отпирание дверей. Наконец, наши гости были впущены. Вихров увидел, что им отворила дверь некрасивая горничная;
в маленьком зальце уже горели две свечи. Генерал вошел развязно, как человек, привыкший к
этим местам.
— Да, — продолжал Абреев, — но я вынужден был
это сделать: он до того
в делах моих зафантазировался, что я сам мог из-за него подпасть серьезной ответственности, а потому я позвал его к себе и говорю: «Николай Васильич, мы на стольких пунктах расходимся
в наших убеждениях, что я решительно нахожу невозможным продолжать нашу совместную службу!» — «И я, говорит, тоже!» — «Но, — я говорю, — так как я сдвинул вас из Петербурга, с вашего пепелища, где бы вы, вероятно,
в это время нашли более приличное вашим способностям занятие, а потому позвольте вам окупить ваш обратный путь
в Петербург и предложить вам получать лично от меня то содержание, которое получали вы на службе, до тех пор, пока вы не найдете себе нового
места!» Он поблагодарил меня за
это, взял жалованье за два года даже вперед и уехал…