Неточные совпадения
Полковник решительно
ничего не понял из того, что
сказал Еспер Иваныч; а потому и
не отвечал ему. Тот между тем обратился к Анне Гавриловне.
— Пойдем, сходим сейчас же, смеряем, —
сказал Плавин,
не любивший
ничего откладывать.
— Ну, гости дорогие, пожалуйте-ко в сад! Наш младенчик, может быть, заснет, —
сказала она. — В комнату бы вам к Марье Николаевне, но там
ничего не прибрано.
Мари
ничего на это
не сказала и только улыбнулась, но Павел, к удовольствию своему, заметил, что взгляд ее выражал одобрение. «Черт знает, как она умна!» — восхищался он ею мысленно.
Мари
ничего на это
не сказала и потупила только глаза. Вскоре пришел Павел; Мари по крайней мере с полчаса
не говорила ему о своем переезде.
— В Москву, — отвечал Павел совершенно покойно и, усевшись на свое место, как бы
ничего особенного в начавшемся разговоре
не заключалось, обратился к ключнице, разливавшей тут же в комнате чай, и
сказал: — Дай мне, пожалуйста, чаю, но только покрепче и погорячей!
M-me Фатеева
ничего ему на это
не сказала.
Мари на это
ничего ему уж и
не возразила: она, кажется, боялась, чтобы он
не сказал ей какой-нибудь еще более грубой дерзости.
Павел и на это
ничего ему
не сказал.
— Я уж
ничего тут и
не понимаю, —
сказал Павел.
Стряпуха Пестимея верна — и самой себе никогда
ничего не возьмет; но другие, из-под рук ее, что хочешь бери — никогда
не скажет и
не пожалуется.
— Дурно-с вы делаете! — произнес Александр Иванович. — У нас еще Владимир, наше красное солнышко,
сказал: «Руси есть веселие пити!» Я
не знаю — я ужасно люблю князя Владимира. Он
ничего особенно путного
не сделал, переменил лишь одно идолопоклонство на другое, но — красное солнышко, да и только!
— Я сначала написала к нему… Я года полтора жила уже у матери и оттуда написала ему, что — если он желает, то я к нему приеду. Он отвечал мне, чтобы я приезжала, но только с тем, чтобы вперед
ничего подобного
не повторялось. В письмах, разумеется, я
ничего не говорила против этого, но когда приехала к нему, то
сказала, что с моей стороны, конечно, никогда и
ничего не повторится, если только с его стороны
не повторится.
— Я
ничего не ищу, — отвечал ей Павел. — По милости ваших гостей, мне
не только что ручки вашей
не удастся поцеловать, но даже и
сказать с вами двух слов.
Неведомов при этом потупился и несколько времени
ничего не отвечал. Он, кажется, совершенно
не ожидал, чтобы Павел когда-нибудь
сказал подобный вздор.
Вихров
ничего на это
не сказал, но заметно, что это немножко его покоробило.
— Во-первых, бывши мальчиком, я был в вас страстно влюблен, безумно, но никогда вам об этом
не говорил; вы тоже очень хорошо это видели, но мне тоже никогда
ничего об этом
не сказали!
Иван, видя, что дело повернулось в гораздо более умеренную сторону, чем он ожидал, сейчас опять придал себе бахваловато-насмешливую улыбку, проговорил: «Мне как прикажете-с!» — и ушел. Он даже ожидал, что вечером опять за ним придут и позовут его в комнаты и что барин
ничего ему
не скажет, а, напротив, сам еще как будто бы стыдиться его будет.
— После этого вам сказки надобно только слушать, —
сказал Павел, — если вы
не хотите
ничего читать о том, что существует!
Присмотревшись хорошенько к Доброву, Вихров увидел, что тот был один из весьма многочисленного разряда людей в России, про которых можно
сказать, что
не пей только человек — золото бы был: честный, заботливый, трудолюбивый, Добров в то же время был очень умен и наблюдателен, так у него
ничего не могло с глазу свернуться. Вихров стал его слушать, как мудреца какого-нибудь.
Если Мари в Москве учили профессора разным наукам и она читала в подлинниках «Божественную комедию» Данта и «Манфреда» Байрона, если Фатееву
ничему не учили, как только мило держать себя, то m-lle Захаревская, можно
сказать, сама себя образовала по русским журналам.
Доктор
ничего ей на это
не сказал, а только поднял вверх свои черные брови и думал; вряд ли он
не соображал в эти минуты, с какой бы еще стороны тронуть эту даму, чтобы вызнать ее суть.
— По натуре своей, — продолжал Вихров, — это женщина страстная, деятельная, но ее решительно
не научили
ничему, как только любить, или, лучше
сказать, вести любовь с мужчиной.
— Нет, нельзя тут, — отвечал Кергель и, отправляясь к третьей группе, там тоже постоит, а около некоторых
не скажет даже
ничего и отойдет.
— И
не говори уж лучше! —
сказала Мари взволнованным голосом. — Человек только что вышел на свою дорогу и хочет говорить — вдруг его преследуют за это; и, наконец, что же ты такое
сказал? Я
не дальше, как вчера, нарочно внимательно перечла оба твои сочинения, и в них, кроме правды, вопиющей и неотразимой правды —
ничего нет!
— Да
ничего еще пока
не сказали, обещали только справиться.
Я на это
ничего ему
не сказал.
На его вопрос, сделанный им мне по этому предмету довольно ловко, я откровенно ему
сказал, что я пантеист [Пантеист — последователь религиозно-философского учения, отождествляющего бога с природой, рассматривающего божество как совокупность законов природы.] и что
ничем больше этого быть
не могу.
Вихров, после того, Христом и богом упросил играть Полония — Виссариона Захаревского, и хоть военным, как известно, в то время
не позволено было играть, но начальник губернии
сказал, что —
ничего, только бы играл; Виссарион все хохотал: хохотал, когда ему предлагали, хохотал, когда стал учить роль (но противоречить губернатору, по его уже известному нам правилу, он
не хотел), и говорил только Вихрову, что он боится больше всего расхохотаться на сцене, и игра у него выходила так, что несколько стихов
скажет верно, а потом и заговорит
не как Полоний, а как Захаревский.
— Интересно мне знать, — заговорил он однажды, ходя взад и вперед по комнате и как бы вовсе
не желая
ничего этим
сказать, — говорила ли ты когда-нибудь и что-нибудь с этим господином о любви?
— Всего вероятнее!.. —
сказала Юлия, и голос ее при этом дрожал: сознавая, что она
не в состоянии уже будет повторить своего признания Вихрову, она решилась сама
ничего не предпринимать, а выжидать, что будет; но Виссарион был
не такого характера. Он любил все и как можно скорей доводить до полной ясности. Услыхав, что Вихров вернулся со следствия, но к ним все-таки нейдет, он
сказал сестре
не без досады...
— Так это,
ничего; немножко из печи угаром пахнуло, —
сказал он, возвратившись и совершенно успокоившимся голосом. — Прикажете следующих недоимщиков позвать — и
не лучше ли их всех гуртом? Что вам каждого особняком спрашивать!
—
Скажите, пожалуйста, monsieur Клыков, — продолжал он, употребляя над собой все усилия, чтобы
не сказать чего-нибудь очень уж резкого, — какого имени заслуживает тот человек, который сначала говорит, что по его делу ему
ничего не нужно, кроме полной справедливости, а потом, когда к нему приезжают чиновники обследовать это дело, он их опаивает дурманом, подставляет им для расспросов идиотов?
Мужики потом рассказали ему, что опекун в ту же ночь, как Вихров уехал от него, созывал их всех к себе, приказывал им, чтобы они
ничего против него
не показывали, требовал от них оброки, и когда они
сказали ему, что до решения дела они оброка ему
не дадут, он грозился их пересечь и велел было уж своим людям дворовым розги принести, но они
не дались ему и ушли.
— Что же вы тут сидите и
ничего не делаете? —
сказал он ему презрительным тоном.
— А я так
ничего и
не понял, что он говорил! —
сказал Петр Петрович, осмотрев всех присутствующих насмешливым взглядом. — Ты, Митрий Митрич, понял? — спросил он председателя.
Абреев против этого
ничего уже
не сказал, а пожал только плечами.