Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово:
что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала,
что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает,
что он за ней волочится, а он просто тебе
делает гримасу, когда ты отвернешься.
Один из них, например, вот этот,
что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши на кафедру, не
сделать гримасу, вот этак (
делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Да объяви всем, чтоб знали:
что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, —
что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого,
что и на свете еще не было,
что может все
сделать, все, все, все!
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ…
Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Послушайте ж, вы
сделайте вот
что: квартальный Пуговицын… он высокого роста, так пусть стоит для благоустройства на мосту.
Хлестаков.
Сделайте милость, садитесь. Я теперь вижу совершенно откровенность вашего нрава и радушие, а то, признаюсь, я уж думал,
что вы пришли с тем, чтобы меня… (Добчинскому.)Садитесь.
Судья тоже, который только
что был пред моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен это
сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Городничий. Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому
что он запанибрата со всеми министрами и во дворец ездит, так поэтому может такое производство
сделать,
что со временем и в генералы влезешь. Как ты думаешь, Анна Андреевна: можно влезть в генералы?
Хлестаков. Так
что ж теперь
делать?
Что ты
сделал с купцом Черняевым — а?
В сердце сомнение крадется,
Режет и слышит слова:
«Эй, старина,
что ты
делаешь?»
Перекрестился сперва...
Просил бурмистра: божится,
Что жаль, да
делать нечего!
—
Что в полчаса ты
сделаешь?
Клим плюнул: «Ну-ка, Власушка,
Придумай,
что тут
сделаем?
Чуть дело не разладилось.
Да Климка Лавин выручил:
«А вы бурмистром
сделайтеМеня! Я удовольствую
И старика, и вас.
Бог приберет Последыша
Скоренько, а у вотчины
Останутся луга.
Так будем мы начальствовать,
Такие мы строжайшие
Порядки заведем,
Что надорвет животики
Вся вотчина… Увидите...
«
Что ж
делать?.. Вот беда!»
Дворовый,
что у барина
Стоял за стулом с веткою,
Вдруг всхлипнул! Слезы катятся
По старому лицу.
«Помолимся же Господу
За долголетье барина!» —
Сказал холуй чувствительный
И стал креститься дряхлою,
Дрожащею рукой.
Гвардейцы черноусые
Кисленько как-то глянули
На верного слугу;
Однако —
делать нечего! —
Фуражки сняли, крестятся.
Перекрестились барыни.
Перекрестилась нянюшка,
Перекрестился Клим…
Г-жа Простакова (испугавшись).
Что,
что ты хочешь
делать? Опомнись, душенька!
Стародум(один). Он, конечно, пишет ко мне о том же, о
чем в Москве
сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее сердце…
Правдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница! Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером,
что трудами и честностию состояние свое
сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…»
Правдин.
Что ж бы иное и
делать надлежало?
Софья. Сегодня, однако же, в первый раз здешняя хозяйка переменила со мною свой поступок. Услышав,
что дядюшка мой
делает меня наследницею, вдруг из грубой и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости, и я по всем ее обинякам вижу,
что прочит меня в невесты своему сыну.
Стародум. Поверь мне, всякий найдет в себе довольно сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не
делать того, за
что б совесть угрызала.
Г-жа Простакова. Правда твоя, Адам Адамыч; да
что ты станешь
делать? Ребенок, не выучась, поезжай-ка в тот же Петербург; скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то я боюсь.
Г-жа Простакова. На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Ино — гда, выпуча глаза, стоит битый час как вкопанный. Уж
чего — то я с ним не
делала;
чего только он у меня не вытерпел! Ничем не проймешь. Ежели столбняк и попройдет, то занесет, мой батюшка, такую дичь,
что у Бога просишь опять столбняка.
Верь мне,
что наука в развращенном человеке есть лютое оружие
делать зло.
2) Ферапонтов, Фотий Петрович, бригадир. Бывый брадобрей оного же герцога Курляндского. Многократно
делал походы против недоимщиков и столь был охоч до зрелищ,
что никому без себя сечь не доверял. В 1738 году, быв в лесу, растерзан собаками.
«Хитро это они
сделали, — говорит летописец, — знали,
что головы у них на плечах растут крепкие, — вот и предложили».
Когда человек и без законов имеет возможность
делать все,
что угодно, то странно подозревать его в честолюбии за такое действие, которое не только не распространяет, но именно ограничивает эту возможность.
Смешно и нелепо даже помыслить таковую нескладицу, а не то чтобы оную вслух проповедовать, как
делают некоторые вольнолюбцы, которые потому свои мысли вольными полагают,
что они у них в голове, словно мухи без пристанища, там и сям вольно летают.
Он еще не
сделал никаких распоряжений, не высказал никаких мыслей, никому не сообщил своих планов, а все уже понимали,
что пришел конец.
— А пришли мы к твоей княжеской светлости вот
что объявить: много мы промеж себя убивств чинили, много друг дружке разорений и наругательств
делали, а все правды у нас нет. Иди и володей нами!
Разговор этот происходил утром в праздничный день, а в полдень вывели Ионку на базар и, дабы
сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей. В довершение всего квартальные приглашали торговых людей плевать на преступника,
что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
— А ведь это поди ты не ладно, бригадир,
делаешь,
что с мужней женой уводом живешь! — говорили они ему, — да и не затем ты сюда от начальства прислан, чтоб мы, сироты, за твою дурость напасти терпели!
— Сколько лет копил, берег, холил! — роптал он, —
что я теперь
делать буду! как без пушек буду править!
Но это-то и
делает рукопись драгоценною, ибо доказывает,
что она вышла несомненно и непосредственно из-под пера глубокомысленного администратора и даже не была на просмотре у его секретаря.
Это мнение тоже не весьма умное, но
что же
делать, если никаких других мнений еще не выработалось?
Таким образом, однажды, одевшись лебедем, он подплыл к одной купавшейся девице, дочери благородных родителей, у которой только и приданого было,
что красота, и в то время, когда она гладила его по головке,
сделал ее на всю жизнь несчастною.
— Нет, сердце говорит, но вы подумайте: вы, мужчины, имеете виды на девушку, вы ездите в дом, вы сближаетесь, высматриваете, выжидаете, найдете ли вы то,
что вы любите, и потом, когда вы убеждены,
что любите, вы
делаете предложение…
Вот одно,
что ей надо теперь
делать.
Он не мог уже думать о самом вопросе смерти, но невольно ему приходили мысли о том,
что теперь, сейчас, придется ему
делать: закрывать глаза, одевать, заказывать гроб.
Он не верит и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает,
что я не брошу сына, не могу бросить сына,
что без сына не может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но
что, бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает,
что я не в силах буду
сделать этого».
Когда же появился Вронский, она еще более была рада, утвердившись в своем мнении,
что Кити должна
сделать не просто хорошую, но блестящую партию.
Она была, как меньшая, любимица отца, и ей казалось,
что любовь его к ней
делала его проницательным.
— Да, может быть…
Что до меня, то я исполняю свой долг. Это всё,
что я могу
сделать.
—
Что? — сердито сказал Вронский,
делая гримасу отвращения и показывая свои сплошные зубы.
«Не торопиться и ничего не упускать», говорил себе Левин, чувствуя всё больший и больший подъем физических сил и внимания ко всему тому,
что предстояло
сделать.
«Она еще тут! — подумала она. —
Что я скажу ей, Боже мой!
что я наделала,
что я говорила! За
что я обидела ее?
Что мне
делать?
Что я скажу ей?» думала Кити и остановилась у двери.
— По делом за то,
что всё это было притворство, потому
что это всё выдуманное, а не от сердца. Какое мне дело было до чужого человека? И вот вышло,
что я причиной ссоры и
что я
делала то,
чего меня никто не просил. Оттого
что всё притворство! притворство! притворство!…