И тут пришла беда

Анастасия Уварова (2024)

После долгих лет, проведённых в солнечном Валиоре, Евсей возвращается на родину — в далёкую Белию, полную нежити и чудес, где обитают языческие боги. Он давно потерял веру в людей, и его спасение — в боге. Вместе с учителем он собирается нести слово Калоса в эти дикие земли… И всё шло хорошо, пока на языческом празднике учитель Евсея бесследно не исчез.

Глава 15

*

Остановившись у двери, отделявшей Думную залу от широких коридоров, Евсей заколебался. С одной стороны, просить что — то у Змеиной царицы, женщины, так нагло влезшей ему в голову, было постыдно. С другой, книги манили его своими толстыми боками, переплетёнными кожей, тайными знаниями, скрывавшимися на пожелтевших страницах… Почему — то он не сомневался, что найдёт у Драги Горыничны среди томов те, о которых только мечтали служители Калоса даже в столичном Бонуме. Спустя некоторое время молчаливой внутренней борьбы, Евсей решился.

— Госпожа, — обратился он к Змеиной царице, застывшей каменной статуей у одной из полок, — прошу вас, позвольте мне хоть краем глаза взглянуть на эти чудесные книги. Клянусь, я знаю, как с ними обращаться! — Затараторил он. — Я был библиотекарем в Бонуме, ни одной лишней царапинки не найдёте!

— Я не сомневаюсь в тебе, ученик Агафона Мисерикордского, — хищная улыбка расплылась на её лице, — бери, что хочешь. Под этими сводами чтут закон гостеприимства.

Евсей взглянул на неё недоверчиво и медленно, чуть дыша, подошёл к книгам.

— Ты что не идёшь? — Сунулось в дверной проём недовольное лицо Велимиры. — Мне ждать тебя?

— Иди, — отмахнулась от ней Драга Горынична, — мы тут с гостем потолкуем о премудрости книжной.

Велимира выразительно закатила глаза.

— Говорите, — она сузила глаза, взглянув на царицу с вызовом, — да не вздумай над ним ведьмовать!

— Не волнуйся, — мягко кивнула ей та, — не обижу я твоего приятеля. Иди, Бажен мне небось опять всех подданных распугал своими жалостливыми речами — где невеста моя драгоценная, почему меня не холит, не лелеет…

Калос всемогущий, он останется с этой женщиной наедине?

Велимира хмыкнула и исчезла за дверью. Евсей, трепеща от восторга и почтения, провёл пальцами по широкому свитку из какой — то странной, никогда прежде не виданной им ткани — гладкой и скользкой на ощупь.

— Это шёлк, — пояснила Драга Горынична, подойдя ближе, — из далёких, сокрытых от людских глаз земель Юэ. Можешь даже не пытаться, ты там и слова не разберёшь.

Осторожно развернув свиток, Евсей в самом деле увидел совершенно незнакомые ему чёрточки и острые линии. Он, едва дыша, положил свёрток обратно на полку и повернулся к Змеиной царице.

— Госпожа, ты в самом деле понимаешь этот язык?

— И не только этот, — с гордостью ответила Драга Горынична, довольно улыбаясь, — мне немало лет, гость заморский, и их я прожила не просто так.

Отвернувшись к вожделённым книгам, Евсей против воли почувствовал что-то вроде уважения и лёгкой зависти. В Валиоре женщины тоже учились, но только дома, и большего, чем чтение священных книг и умение вести домашние счета, от них не требовалось. Змеиная царица же прочла такие книги, о которых Евсей мог только мечтать, и на тех языках, о которых он знал только понаслышке. «Ничего, — уговорил он сам себя, — у меня впереди ещё есть всё время мира». Он вдруг будто наяву увидел картину — он, уже взрослый, тайными горными тропами попадает в таинственный Юэ, и видит чудеса, о которых когда — то читал в географии Геласия, который слышал о них от Досифея, который слышал о них от Аристарха… Какой сладостной, какой желанной была эта мысль! А какой прекрасной была мечта о том, как он, подобно Змеиной царице, выучит их язык и прочтёт десятки новых, непознанных книг…

«Всё будет хорошо, — с неожиданной радостью и уверенностью подумал он, — мы найдём учителя, и вместе с ним увидим ещё столько новых земель, сколько есть в нашем мире!».

— Вот, — прервала его размышления Драга Горынична, протягивая ему старинный том в коричневом переплёте, украшенном ярко — алыми рубинами, — думаю, тебе полезно будет.

Книга была большой и тяжёлой, приятно оттягивала руки.

— Что это? — Нахмурив брови, спросил Евсей. Мало ли, что вручила ему эта странная женщина, любящая залезать честным людям в голову.

— Записи одного вашего учёного, — хмыкнула она, — в Валиоре не осталось его произведений, ибо писал он о старых богах и обрядах, духах и ведьмовских ритуалах. Ваши напыщенные бородачи боятся этого, как огня. Вдруг человек найдёт больше мудрости в старых легендах о Пульхре, чем священных книгах Калоса!

На душе Евсею стало совсем гадко. Он отвернулся — книгу бросать не хотелось, но всё желание с головой нырнуть в строки, наполненные новыми знаниями, испарилось.

Драга Горынична, заметив его настроение, покачала головой.

— Гость заморский, — негромко сказала она, положив ему руки на плечи, и Евсей содрогнулся от их смертного холода, — я уважаю всех богов и тех, кто их почитает. Но я не люблю, когда люди, по глупости, злобе и надменности своей уничтожают то, чего не понимают. А книгу ты возьми, — она лёгкой, неслышной походкой направилась к двери, — он пишет о наших старых богах. Тебе полезно будет побольше узнать о них. Знать врага в лицо…

— Значит стоять на середине пути к победе, — буркнул Евсей.

— Помни об этом. — Многозначительно проговорила она, вызвав у Евсея очередной приступ раздражения. — Кстати, — она расплылась в острозубой улыбке, — славно, что ты поладил с Фрасибулом! Бедолаге не хватало друзей.

За дверью Евсея поджидала Лазоревка, свернувшись клубочком и подёрнув белёсой плёнкой глаза. Когда он покинул Думную залу, она поднялась, кивнула ему и поползла вперёд, указывая ему дорогу к горнице, которую он уже давно считал своей. Евсей шагал следом, прижимая книгу к груди и сердито топая по каменному полу. Несмотря на всё уважение, которое он не мог не испытывать к Змеиной царице, и трепет и страх перед её властью и силой, теперь он прекрасно понимал, почему Велимиру раздражала свекровь.

Когда Евсей наконец оказался в своей комнате, он плотно запер двери, зажёг свечи и, забравшись на кровать, с трепетом и восторгом перевернул первую страницу. В Бонуме такого непочтительного отношения к книгам ему бы никто не простил.

Главы о божествах, царивших в Валиоре, когда люди ещё не очнулись от невежества и не выстроили храмы Калосу, он перелистнул, плотно прикрыв глаза и лишь изредка проверяя, не перешёл ли автор на новую тему. Благочестие в нём всё же победило любопытство, несмотря на маленького червячка внутри, который подзуживал: «Погляди, погляди!».

«Сосредоточься на деле, — сурово велел он себе, — некогда удовлетворять своё любопытство!».

Вскоре он увидел на одной из страниц знакомое имя. Евсей, конечно, знал о старых богах, но совсем немного — ни отец, ни бабушка не любили говорить о них, боялись. Он сосредоточился и принялся внимательно вглядываться в каждый знак, стараясь запомнить как можно больше.

Божество же, что заправляло морями и всеми водами, текущими по земле, и озёрами, и подземной водою, кликали Змеем, ибо так боялись его люди, что не запрещали звать его настоящим именем. Белийцы боятся его более прочих своих богов, и самые пышные жертвы приносят ему — он, зверь, безжалостен и лишён всякого сострадания и жалости, и любви. Все гады морские повинуются ему, и исторгает он из пасти своей чудовищ, всё более страшных и уродливых, что так же, как и отец их, ненавидят весь подлунный мир. Он — творец золота и драгоценностей, он владыка всех кладов земных и лишь золотой блеск может утихомирить его холодную ярость. Говорят, со своими почитателями он щедро делится богатствами, и дом их — полная чаша, но забирает в ответ он не меньше. Несмотря на звериный свой облик, он хитёр и умён, и страшен в уме своём. Топят ему по весне многих людей, и животных, и золото, иногда и целыми кораблями. Особенно любит он чёрных петухов, крепких воинов и молодых, прекрасных девушек — поговаривают, все чертоги его подводного дворца полны наложниц, что плачут день и ночь по своей горькой судьбе.

Другого бога, Жога, они видят в облике молодого прекрасного юноши с золотыми кудрями. В руках у него большой топор, а на шее он носит человеческий череп. Он дик и яростен — дни напролёт проводит в сражениях, пьянстве и утехах с земными девушками. Белийцы верят, что кровью своих врагов он окропляет поля и леса, и оттого будто бы нарождается и рожь, и овёс, и прочее, что они готовят себе в пищу. По весне ему приносят в жертву быков и птиц, молодых девушек и юношей, что становятся в ряд его войска. Злейший враг его — Змей, и ненавидит его Жог лютой ненавистью, и сражается с ним и порождёнными им чудовищами, и говорят, что если он однажды победит, от его ярости и восторга вскипят все воды земные и подземные. Хоть он и жесток, а всё же с ним проще договориться, чем со Змеем, оттого и почитателей у него больше, и все воины вырезают его лик на щитах, и говорят, будто их покровитель бьётся вместе с ними. Они верят, что Жог любит спускаться к людям и пировать вместе с ними, оттого стараются привечать незнакомцев и странников — обиды бог их не терпит. Он преследует и почитателей Змея, как и его верные слуги среди людей, оттого Белийцы вечно воюют друг с другом, и поля и леса их вечно залиты кровью.

Третья же из богов — Мерова, госпожа зимы и стужи, повелительницы вьюг. Полгода царит она на земле и на полгода возвращается в ледяную крепость, куда стекаются после смерти души людей. Там стоят её покои, где хранятся в сундуках вьюжные ветра и морозы, а ещё моры и прочие болезни. Она есть холод и страх, и она равнодушна — в ней нет ни гнева, ни ненависти, ни любви, ни ярости, ни желания. Словно работящий земледелец, она делает то, для чего была создана — пожинает человеческие жизни. От зова её костяного рога не скрыться никому, и её псы заберут каждого, кому предназначено умереть. Она покровительствует женщинам, особенно ведьмам, оттого зима считается в Белийских землях лучшим временем для колдовства. Про тех же, кто обижает жену, или дочь, или сестру, или вовсе незнакомую женщину, говорят, что в ледяной крепости им уготовано быть вмороженным в снежный трон госпожи Меровы и быть вечно терзаемыми её верными гончими. Чтобы зима была мягкой и тёплой, путь госпоже в конце осени выстилают шубами умерших людей.

По осени, после встречи госпожи Меровы, Белийцы справляют праздник, в который славят всех богов. Они приносят в жертву троих — знатного иноземца, что воплощает собой богатство, Змею, славного воина — Жогу и сильную ведьму в дар богине Мерове. Это единственный день, когда почитатели всех трёх богов собираются вместе и существуют в мире, пьют и едят, пляшут, поют и плачут, и моются в бане ритуальными вениками, и закликают благо на следующий год. В тот же день казнят всех преступников во славу богов, а если кто хочет покончить с собой, дожидается этого дня — уйти из жизни в праздник всех богов, что называют Одесной, считается почётным.

Из чтения Евсея вырвал скрип едва приоткрывшейся двери. Вбежала ласка и, шустро перебирая белыми лапками, взобралась на кровать, а после и на самого Евсея.

— Здравствуй, — чуть настороженно сказал он Душеньке, неловко приподняв локоть, чтобы она не свалилась, — чего ты здесь?..

— Держи книги от неё подальше, — послышался голос Велимиры, — очень уж она любит их на зуб пробовать!

— Ей лучше? — Радостно спросил Евсей.

— Это Драга её от Яриной души отвязала, чтоб бедолага лапы не отбросила, — пояснила ему ведьма, — теперь она просто ласка, хоть и очень умная.

Из-за двери раздался какой — то шум, грохот и сдавленная ругань ведьмы — таких слов Евсей прежде не слышал, но догадался, что это вряд ли было что-то благопристойное.

Евсей осторожно пересадил Душеньку на одеяло и открыл дверь — внутрь вмиг просочилась Велимира, сгрёбшая в охапку целую гору горшков, трав, мисок с темнеющими порошками и несколько толстых коротких свеч.

— Подбери там, — бросила она и устремилась к столу, складывая туда свою ношу.

— Ведьмы вежливости не обучены? — Тихо буркнул Евсей, скрестив руки на груди. Он и без того чувствовал себя глупым и бесполезным, и все, кому не лень, пытаются им помыкать… Один Беривой был неизменно вежлив и добр.

— Пожалуйста, — даже не повернув головы, сказала Велимира, — подбери, это важно.

На полу лежали перевязанные прочной бечёвкой ветви осины. Жёлто — красные листья трепетали, кажется, даже здесь, под землёй, куда не долетал ветер.

— И что это значит? — Спросил он, шлёпнув ветви перед ней.

— Заговаривать тебя будем, — равнодушно ответила та, перебирая горшки.

Евсея окатило холодной волной ужаса.

— Нет! — Воскликнул он и, когда Велимира удивлённо подняла на него глаза, повторил, — нет, ни за что.

В горле встал мерзкий ком. Одно дело — когда тебя проклинают, когда применяют свои чары насильно, другое — добровольно согласиться на ритуал от слуги Песмноса!

— Меня защищает слово Калоса и вера в него, — твёрдо сказал он, глядя Велимире в глаза, — друг с другом что хотите делайте, а меня не троньте.

Велимира отложила травы и скрестила руки на груди.

— Я думала, ты умнее, — холодно сказала она, — много толку от твоей праведности будет, когда тебя проклянут, а нас рядом не окажется. Но не переживай, мы тебя похороним как полагается.

— Я не оскорбляю тебя и твою веру, — разочарованно сказал Евсей, дрожа от страха и злобы, — и ты не смей.

— Я разве оскорбляю? — Хмыкнула Велимира. — Я правду говорю. Дело твоё, — она развела руками, — насильно я тебя защищать не стану. Только свекровушка нам хочет защитные амулеты подарить — не смей отказываться, а не то она тебя, может, и вовсе из подземелий не выпустит.

Она снова сгребла всё в руки и пошла к выходу — прямая, точно струна, холодная и гордая. Душенька перестала нырять в одеяле и побежала следом за хозяйкой. Евсею вдруг стало неприятно — казалось, после снятия с него проклятия лёд между ними слегка тронулся. «Зачем тебе это? — Спросил он сам себя. — Многие служители Калоса и вовсе ограждают себя от влияния женщин, чтобы те по слабости своей не сбили их с пути истинного. А Велимира не просто женщина, она — ведьма!». «Дело вовсе не в этом, — возразил ему другой голос, — Она — наш союзник, и только с её помощью мы сможем вернуть учителя. К тому же, она явно знает больше и об этой стране, и о её традициях, и о служителях старых богов. Много ли ты помнишь с тех времён, что жил здесь?».

На том Евсей и порешил, заставив замолчать шепоток в голове, твердивший о том, что вовсе не из выгоды он не хочет её прогонять, а потому, что боится вновь остаться один среди каменных стен и оказаться в плену у страшных, навязчивых мыслей… Можно было, конечно, углубиться в книгу или поискать Фрасибула, но страницы о чужих богах закончатся слишком быстро, а где искать лекаря — ящера он не знал — и отчего — то всё ещё стеснялся смотреть ему в глаза.

— Велимира, — робко окликнул он её.

— Что? — Обернувшись, она хитро прищурилась. — Передумал?

— Вовсе нет, — он мотнул головой, — просто хотел попросить тебя рассказать побольше о ваших богах, о колдовстве.

У Велимиры загорелись глаза.

— Что ты хочешь знать? — Спросила она, величественно присев на табурет и сгрузив свою ношу на стол.

Душенька милом забралась в один из горшков, свернулась клубочком, сладко зевнула и засопела.