Секрет кладбищенского дуба

Елена Маркина (2024)

Майя Воробьёва ненавидит свою жизнь — абьюз, наркотики, грязь и бедность. Девушка совершает попытку уйти из жизни, но её спасает… ушедшая из жизни утопленница Кэт. Вместе подругам предстоит разобраться во многом: что произошло с пропавшей матерью Майи? почему девушка начала видеть нежить? как на самом деле погибла Кэт? а что на уме у Влады Морозовой — неформалки, ненавидящей Майю? А ведь никто из девушек не знает, что на каждую из них у Хранителя Дуба свои планы…

Глава 14

‒ Я всё время обвиняю её в том, что она что-то скрывает от меня. Но ведь я скрываю от неё в миллион раз больше. И не только от неё. От всех.

Влада сидела на песке, опустив босые ноги в воду. Рядом стояли её черные ботинки. Это было небольшое озерцо посреди деревни, любимое место отдыха семьи Морозовых. Скоро всё это обещало исчезнуть из-за строительства нового жилого комплекса, поэтому им хотелось проводить здесь больше времени. Но для Влады это местечко было более, чем особенным.

Расстелив шерстяные одеяла, семья устроила пикник. Сзади них, через дорогу, на поляне паслось несколько коров, дружелюбно мычавших время от времени. Их колокольчики бренчали, когда они поднимали свои пятнистые головы от травы. Тут и там ходили куры. На другой стороне озера сидел рыбак. Где-то тихо играло радио. Солнечно и жарко.

Влада оглянулась на своих родителей и Дашу. Сестра обещала пойти вместе с ней к воде, искать лягушек и водомерок для коллекции фотографий Влады, но теперь она занялась каким-то странным спором с отцом о пользе и вреде кофе. В руке у неё было печенье, которым она размахивала. Отцу пришлось оторваться от книги. Мать с удовольствием наблюдала, как они общаются и пила апельсиновый сок из пластикового стаканчика.

‒ Я привыкла быть непонятой. Иногда мне кажется, что я белая ворона даже среди людей, таких же, как я. Непонятая непонятыми. Может быть, я слишком накручиваю себя. Может, мне не следует видеть во всех окружающих врагов. Но ведь сейчас я делаю это неспроста. Это не моё желание. Это необходимость.

Она смотрела на гладкую поверхность воды и ощущала пальцами ног мягкую прохладную почву.

‒ Ладно… Я эту тему могу долго мусолить. Я хочу разобраться вот в чём. Эта хрень. Это ведь стопроцентная засада. Но что там будет? Было бы логично, если бы мне мстил его же призрак. Но зачем это делать в каких-то квартирах? Не легче напасть на меня на улице? Но она говорила про Хранителя Дуба, и что это ещё за дерьмо?

Влада снова оглянулась в сторону семьи. Мать лежала с закрытыми глазами, нежась на солнце. Даша всё ещё разговаривала с отцом, уже намного спокойнее, но на другую тему. В руке у неё до сих пор было то же самое печенье. Отец, что-то отвечая ей, параллельно читал.

‒ Теперь мне кажется, что за мной всё время следят, хотя следить начали намного раньше, а я этого не замечала… Кажется, что все на меня смотрят, но оно понятно: тут много народу, во всех этих домиках до сих пор живут люди. А какой же бабке не хочется посмотреть на разрисованную девку, да? ‒ Влада вздохнула и запустила руки в свои кудри. ‒ Как бы мне… Мать-сыра Земля, как бы мне хотелось сейчас попросить у неё совет!

Морозова посмотрела на свою татуировку Жар-птицы и погладила её. Жар-птица, казалось, смотрела на девушку в ответ. Она была готова что-то сказать, прокричать через свой раскрытый клюв, но молчала.

‒ Мне кажется, она хотела, чтобы ты открыла свою тайну сестре. Одной тебе будет трудно справиться, ‒ ответила вода.

Влада снова нервно вздохнула.

‒ Но что она сделает? В этот раз она и так напугалась этого придурка-наркомана. А ведь он хотя бы, ну… обычный человек. Живой. А не нежить. Честно, у меня на самом деле нет ни одного предположения, как она может на всё это отреагировать… Но, честно говоря, больше всего меня волнует дуб. Как вообще всё это будет происходить?

‒ Да, слишком много обстоятельств… ‒ ответила вода. ‒ И этот леший, если он правда леший, слишком странный. У вас, людей, есть какое-то хорошее слово для всего такого…

‒ Девиант.

‒ Да, точно. Прямо какой-то девиант. Они мирно охраняют свои деревья и без надобности никуда не лезут. Тем более в квартиры людей для каких-то там встреч… А ведь он ещё и эту мёртвую женщину за тобой послал. Но лешие и с призраками людей не особо-то любят разговаривать. Древесная нежить слишком погружена в себя.

‒ Как думаешь, может быть такое, что всё это вообще не связано с тем случаем?

‒ Не знаю. Но тогда это было бы ещё страннее. Вовсе не было бы причины.

‒ Да, ты права.

Влада посмотрела на рыбака. Обычный пожилой мужчина с седыми усами, в чёрной кепке на такой же седой голове. Для Влады сейчас он был идеалом спокойствия и умиротворения. Сидит, ждёт и думает.

‒ Что этот дурак ловит? Тут вообще есть хоть что-то, кроме лягушек?

Из воды показалась макушка гладкой головы, а затем и зеленоватый лоб. На Владу смотрели два озорных, смеющихся глаза. Только глаза эти были не человеческие, а рыбьи.

‒ Он сам запускает сюда рыб, а потом их ловит. Уже второе лето.

‒ Серьёзно?

‒ Да.

‒ И что? Он всех вылавливает?

‒ Конечно нет. Оставшиеся в итоге умирают обычной рыбьей смертью. Ну, зато мне чуть-чуть повеселее.

‒ Не хочешь его соблазнить и сожрать? Ну, для полного веселья? ‒ усмехнулась Влада.

‒ Нет, спасибо. Я таким не занимаюсь. ‒ она игриво смотрела на Владу. ‒ Это к речным русалкам. Я травкой питаюсь. Кажется, у вас есть слово для этого.

‒ Вегетарианка.

‒ Да, точно. Я вегетарианка.

‒ Значит, и меня кушать не будешь?

‒ Не буду.

‒ А жаль, ‒ Влада обернулась. ‒ Сюда Даша идёт.

Влада улыбнулась озёрной русалке, та улыбнулась ей глазками, и головка её скрылась под водой.

‒ Папа просит тебя оценить его бутерброды с запечённым мясом. Ты нашла крутых насекомых для своих фоток?

‒ Да так, не особо, ‒ Влада пожала плечами.

В комнате было мрачно, горела только настольная лампа в оранжевом абажуре. Мягкие руки коснулись напряжённых мускулистых плеч Влады.

‒ Присядь.

Девушка приземлилась на оказавшийся под ней стул. Деревянные стены, окна закрыты ставнями.

‒ Я заварю чайку.

Пожилая женщина в синем халате отошла в дальнюю часть комнаты. Там находилась маленькая плита, на которой стоял чайник.

‒ Бабушка, мне надо тебе кое-что сказать, ‒ тихо проговорила Влада.

‒ Не торопись.

Женщина не оборачивалась в сторону Влады, взгляд её был прикован к нагревающемуся на голубых язычках пламени чайнику. Откуда в избе газ? Бабушка всё грела в печке. «Это сон», ‒ догадалась Влада. — «Но это может быть не просто сон… вдруг это правда она? Её душа? Она хочет со мной поговорить? Помочь мне?»

‒ Мне надо признаться тебе. В одном деле…

‒ Не торопись, ‒ повторила бабушка.

В дверь постучали. Влада обернулась. Противоположная стена, где находился вход в избу, была погружена в кромешную темноту.

‒ Бабушка. Послушай. Я старалась придерживаться всех правил, которым ты меня научила, ‒ голос Влады начинал дрожать, и она всеми силами пыталась сдержать эту непозволительную слабость. ‒ Но… кое-что пошло не так. Это случайность.

В дверь снова постучали. Чайник засвистел. Бабушка сняла его с плиты, подошла ближе к Владе и поставила его на стол. Свет лампы обнажил глубокие морщины её худого лица. Она продолжала смотреть куда-то в сторону, словно избегала взгляда Влады.

‒ И… в общем…

Сердце девушки больно билось о рёбра. Воздуха стало категорически не хватать, и она не знала, как продолжать свою речь, чтобы не выдать дикое волнение. Влада по-настоящему задыхалась. Она чувствовала, как кровь горячо прилила к её лицу.

‒ Я поступила… неправильно…

‒ Давай я прочитаю тебе сказку про Жар‒птицу.

Бабушка разлила чай по чашкам и опять направилась куда-то вглубь комнаты, где была плита. Оказалось, ещё там находился старый книжный шкаф.

‒ Так, где же тут у меня были сказки…

‒ Бабушка.

В дверь постучали. Через секунду постучали снова. И снова.

‒ Я почитаю тебе сказку. Твою любимую сказку…

‒ Бабушка! Я убила человека!

Стук в дверь резко оборвался. Повисла ледяная тишина. Бабушка замерла.

‒ Я… Я убийца.

Глаза Влады наполнились слезами. Она обливалась потом. Руки и ноги окаменели.

‒ Это… это случайность… Это был мой единственный… выход. Я защищалась… Мне было страшно…

Тишину разрушил непозволительно страшный грохот. Чудовищный шум, будто по двери били не рукой, а кувалдой. Бабушка стояла спиной к Владе и не шевелилась.

‒ Прости меня. Бабушка, любимая… прости меня…

Влада заплакала.

‒ Только не отворачивайся от меня. Будь со мной. Помоги мне. Я не знала, что делать… Он мог… Он хотел… меня… Он пытался меня…

Стук в дверь становился всё безумнее, заглушая слова и слабые всхлипы девушки. Сердце Влады готово было разорваться от нагрузки.

‒ Хотел… изнасиловать… Я защищалась. Пойми меня… Бабушка Вера… Прости меня… прости меня… скажи что-нибудь… бабушка…

Дверь слетела с петель и рухнула на пол, мучительно ударившись о древние подгнившие доски пола. Лампа потухла, будто её, словно свечу, задул ветер вырвавшийся с улицы. Оно было сзади. Оно делало шаги. Оно приближалось.

Влада не могла повернуться. Её тело окаменело, будто срослось со стулом. Но смысла оборачиваться и не было. В темноте, поглощающей всё пространство вокруг, которое сейчас казалось бесконечным, нельзя было ничего разглядеть. Оставалось слушать.

Тяжёлые шаги становились всё ближе. Оно остановилось. Оно стояло прямо за её спиной. Влада чувствовала это каждой клеточкой тела. Оно готовилось. Выжидало.

‒ Бабушка… ‒ прошептала Влада.

Морозова открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Дом мирно спал. Девушка привстала и заглянула в окно.

В их районе «пьяный хор» по ночам был обычным явлением: собирались компании пьянчуг из соседних домов и распевали нечто понятное только распитому уму. Аранжировка могла быть самой разнообразной: вскрики, свист, дребезг разбитых бутылок, кашель, чихание и, конечно же, звуки рвоты. Пожалуй, ночные концерты были единственной вещью, которую Влада по-настоящему не выносила в своём родном районе, хотя она привыкла к ним с детства. (И ведь именно из-за этих пьянчуг девушка никогда не решалась гулять в тёмное время суток.)

Но в этот раз всё было тихо. Это была тёплая мягкая ночь. Улица, слабо освещённая одиноким фонарём, была пуста. Лишь чернели деревья, и как же сильно они сейчас напоминали Владе косматых чудовищ. А ведь косматое чудовище действительно ждало её в «белой комнате». И как же Морозовой следовало действовать?

«Я хорошо знаю этот адрес, ‒ подумала Влада, откидываясь обратно на подушку и закрывая глаза, ‒ и завтра я направлюсь туда. На разведку».