Предавшие крылья

Елена Яр (2024)

Людей давно предали крылья. Лишь немногие имеют магический дар, а летать не может никто. Эффи мечтает поступить в магическую академию. Но все вокруг против, и тогда она решает пойти своим путем. Копит магию, осмеливается просить протекции у черного отшельника, притворяется парнем для учебы в академии. Опасность представляет лишь бывший жених, который может ее узнать и разрушить все планы.

Ученица 1

По-настоящему получаться у меня начало лишь к следующему лету. До этого я, как новичок, продолжала использовать силу-сырец. Трансформация ее в направленные потоки, разделение и структурирование все еще давались мне с трудом. Я и не предполагала, что магия — это так сложно. Казалось, вытолкнул силы — и вот оно, волшебство. Выяснилось, что это вообще не так.

Учитель объяснял доходчиво:

— Вот ты достала из скалы кусок железной руды. Он в принципе уже очень хорош. Его можно скинуть кому-нибудь на голову, и человек скорее всего отъедет в мир теней. Но если руду переплавить, то из нее можно сделать топор. Топором уже не только чудесно рубятся головы, но и заготавливаются дрова на зиму. Когда умений и знаний больше, из того же куска руды создаются спицы для телеги, фортификационные ворота, посуду и даже обручальные кольца.

— Обручальные кольца делают из золота, — заметила я.

— Да? — удивился учитель. — Ну вот, Фимка, такой пример испортила своим всезнайством!

Этим странным почти собачьим прозвищем он наградил меня почти сразу. Сперва я боялась что-то возразить, а потом привыкла. Он мог этим именем ругать, журить, насмехаться и даже хвалить.

Учитель был странным, и я редко его понимала, но научилась не обращать на это внимания. Он существовал так, словно в его голове всегда играл оркестр. И там звучал то марш, то деревенский пляс, то похоронка. Угадать, что именно сейчас на уме у Басбарри Грома было очень сложно, но если попадаешь не в такт, то можешь огрести ни за что. А попал — будет тебе счастье.

Условия обучения он мне озвучил сразу же. Их было всего три:

— Беспрекословное подчинение, как бы странно ни звучал приказ. Слезы, сопли и жалобы за пределами дома. Если я сказал, за мной не ходить — значит, не ходить.

Они были понятными и выполнимыми.

Первым я нарушила самое последнее.

Зря Гром его вообще придумал. Если бы он просто уходил раз в месяц, я бы, возможно, и не обратила на это внимания. Но связанная запретом, я просто умирала от любопытства.

Для своего секретного дела Басбарри Гром всегда выбирал самые мрачные вечера: когда непогодилось, хлестал дождь, а то и вовсе гроза. Он возвращался почти под утро обычно уставшый, весь промокший до нитки, но очень довольный.

Когда это случилось в первый раз, я была, пожалуй, больше удивлена. На второй — встревожена. А на третий вся извелась от разных, зачастую противоположных эмоций. Мне было и волнительно за него, и страшно за себя — если с ним что-то произойдет, куда податься мне? К тому же, было жутко интересно, что же это за секрет. Богатое воображение подбрасывало такие варианты, что впору садиться за книгу.

Когда учитель вернулся, уже светало.

Я все еще не спала и к этому моменту нашла, как мне показалось, идеальную лазейку в запрете. Мне нельзя было следовать за ним. Но спрашивать-то было можно. Я решилась:

— Господин Гром, а куда вы ходили?

— К шлюхам, — отрезал он.

Я тут же спряталась назад в свою пристройку, не найдя слов.

Теоретически, это могло быть правдой. Басбарри Гром был еще не настолько стар, чтобы не интересоваться женщинами. Я точно не знала, сколько ему лет, он был как раз где-то на уровне «уже скоро дети начнут дарить внуков». Если бы те у него были.

И то, что он возвращается такой довольный, тоже выступало за подобную версию. Но почему он выбирает для этого настолько неприятные ночи?

Я протерпела еще два похода, но на третий сломалась. Тогда как раз минуло полгода моего пребывания у черного отшельника. Я смирилась с его дурным и противоречивым характером, научилась ловко обходить все его странности и придурь. Добилась первых успехов на магическом поприще. И поэтому решила, что имею право знать. Во всяком случае, если погляжу одним глазком, ничего страшного не случится.

Поэтому, когда Гром отправился в свою секретную прогулку, я выскользнула за ним.

К этому моменту я была уже в очень хорошей физической форме — такой, которой никогда не имела раньше, даже в самом розовом юношестве. Об этом позаботилась магия и Басбарри Гром. Он натаскивал мою выносливость не меньше, чем прокачивал волшбу. Мы и начали с того, что возводили пристройку для меня. Ну как «возводили». Учитель руководил, а я ворочала камни, обтесывала их, ходила по горам и выбирала деревья для опор. Где-то действовала магией, но чаще все же приходилось напрягать мышцы. И уносить слезы усталости и боли подальше от дома. Так велело правило номер два.

Но зато теперь я была стройной, сильной и гибкой и могла преследовать учителя, не опасаясь быть замеченной.

К моему удивлению, он пошел не вниз, в долину, к людям. А свернул наверх, в сторону горного хребта. Я видела впереди его обманчиво тощую фигуру на фоне стремительно сгущающихся туч. Становилось заметно холоднее, на вершинах уже лежал снег. Я старалась идти лишь по каменистым участкам, чтобы не оставлять следов. Прятаться было все сложнее: зубцов на хребте было маловато, и я вынуждена была отпускать его подальше, чтобы перебежать от одного укрытия к другому как можно более скрытно.

Пару раз я его почти потеряла из виду. Я догоняла, обмирая от страха — казалось, что он сейчас выпрыгнет из-за очередного уступа с криком: «Я поймал тебя, Фимка!» Или в этот момент он не станет уже называть меня домашним именем, а выберет полное, потому что рассердится?

Но, слава богам, все обошлось.

Я в очередной раз увидела его заранее и успела замереть, согнувшись за крупным острым камнем.

Басбарри Гром стоял, выпрямившись и застыв, как памятник. Он словно ждал чего-то или кого-то. Но шансов встретить тут живую душу был минимальным. Да и с мертвыми здесь был полный провал.

Я успела замерзнуть, да и ноги затекли, а он все не двигался. Я уже решила, что это какая-то дурацкая медитация, но тут Гром поднял вверх руки.

У меня по позвоночнику прошла пугающая колючая волна, а все волоски на теле тут же встали дыбом, когда с рук учителя прямо в небо ударила молния. Настоящая, ломкая стрела, доставшая до самой нижней тучи. Я не верила глазам, пыталась сморгнуть это видение, хоть чем-то объяснить, почему вдруг световая вспышка летела не вниз с неба, а вверх, от земли. Ну не способен человек породить такое, просто не способен.

Максимум, что могли самые сильные маги, — создать огненный шар или копье. Но не молнию. Это еще сложнее, чем летать — теперь-то я знала точно. Это сила-сырец, но такой мощи, которой обладали только боги, и то если верить легендам.

А учитель тем временем повторил свой невозможный трюк, и мне в голову пришла неуместная мысль: “Гром пускает молнии, какая ирония”. И правда, обычных звуков, которые обязательно сопровождали бы это явление в природе не было. Я слышала потрескивание разрядов, шум ветра, гул потревоженных туч, но никакого грома.

Затем была третья, четвертая и пятая молния. Еще и еще. Я уже сбилась со счета, а он все кидал и кидал вверх разряды. В ушах шумело, горло сжималось спазмами, но я не могла отвести глаза от действа, творившегося на самой вершине.

Постепенно промежутки между молниями стали увеличиваться. Басбарри Гром все реже поднимал руки. Словно он устал. Словно боги могли уставать.

Вот он в очередной раз воздел руку вверх, но вспышки не последовало. Он замер, тяжело дыша. А потом резким, рубящим движением полоснул воздух. И молния полетела прямо в меня.