Наши за границей. Где апельсины зреют
Николай Александрович Лейкин — в свое время известный петербургский писатель-юморист, журналист, издатель. Его популярность была колоссальной: поэт А. Блок назвал конец XIX века «эпохой Александра III и писателя Лейкина». А. П. Чехов считал Лейкина своим «крестным батькой»: с начала 1880-х годов Лейкин издавал собственный журнал — юмористический еженедельник «Осколки», к сотрудничеству в котором привлек молодого Антона Чехова, раскрыв его талант. Книга «Наши за границей» — одна из самых известных в творчестве Лейкина. Веселое повествование о путешествиях купца Николая Ивановича Иванова и его жены Глафиры Семеновны, о забавных приключениях и всевозможных недоразумениях, которые случаются с героями в чужих краях, настолько понравилось читателям, что Лейкин написал продолжение — «Где апельсины зреют». На этот раз купеческая чета отправляется в поездку по Французской Ривьере и Италии. Супругам Ивановым предстоит испытать счастье в казино, увидеть Римский форум и древние Помпеи и даже подняться к кратеру Везувия. Лейкинский мягкий юмор по отношению к соотечественникам, отправившимся мир посмотреть и себя показать, и сегодня не утратил актуальности.
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Наши за границей. Где апельсины зреют» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
XIV
Ступая шаг за шагом, компания продолжала путь. Показалось здание вроде наших русских гостиных дворов с галереей магазинов. Они вошли на галерею и пошли мимо магазинов с самыми разнообразными товарами по части дамских мод, разных безделушек, сувениров из лакированного дерева в виде баульчиков, бюваров, портсигаров, портмоне с надписями «Nice». Все это чередовалось с кондитерскими, в окнах которых в красивых плетеных корзиночках были выставлены засахаренные фрукты, которыми так славится Ницца. На всех товарах красовались цифры цен. У Глафиры Семеновны и глаза разбежались.
— Боже, как все это дешево! — восклицала она. — Смотри, Николай Иванович, прелестный баульчик из пальмового дерева, и всего только три франка. А портмоне, портмоне… По полтора франка… Ведь это просто даром. Непременно надо купить.
— Да на что тебе, душечка? Ведь уж ты в Париже много всякой дряни накупила, — отвечал тот.
— То в Париже, а это здесь. На что! Странный вопрос… На память… Я хочу из каждого города что-нибудь на память себе купить. Наконец, подарить кому-нибудь из родни или знакомых. А то придут к нам в Петербурге люди, и нечем похвастать. Смотри, какой бювар из дерева, и всего только пять франков. Вот, купи себе.
— Да на кой он мне шут?
— Ну все равно я тебе куплю. Ведь у меня деньги выигрышные, даром достались. И засахаренных фруктов надо пару корзиночек купить.
— Тоже на память?
— Пожалуйста, не острите! — вскинулась на мужа Глафира Семеновна. — Вы знаете, что я этого не терплю. Я не дура, чтобы не понимать, что засахаренные фрукты на память не покупают, но я все-таки хочу корзинку привезти домой, чтобы показать, как здесь засахаривают. Ведь целый ананас засахарен, целый апельсин, лимон.
И она стала заходить в магазины, покупать всякую ненужную дрянь.
— Больше тридцати двух рублей на наши деньги на сваях выиграла, так смело могу половину истратить, — бормотала она.
— Да ведь в Монте-Карло поедешь в рулетку играть, так поберегла бы деньги-то, — сказал Николай Иванович.
— А в Монте-Карло я еще выиграю. Я уж вижу, что моя счастливая звезда пришла.
— Не хвались, едучи на рать…
— Нет-нет, я уж знаю свою натуру. Мне уж повезет так повезет. Помнишь на Святках в Петербурге? На второй день Рождества у Парфена Михайлыча на вечеринке я четырнадцать рублей в стуколку выиграла, и все Святки выигрывала. И в Монте-Карло ежели выиграю — половину выигрыша на покупки, так ты и знай. А то вдруг восемьдесят франков выиграть и жаться!
— И вовсе ты восьмидесяти франков не выиграла, потому что я двадцать четыре франка проиграл.
— А это уж в состав не входит. Вы сами по себе, а я сама по себе. Иван Кондратьич, да купите вы что-нибудь вашей жене на память, — обратилась Глафира Семеновна к Конурину.
— А ну ее! Не стоит она этого! — махнул тот рукой.
— За что же это так? Чем же она это перед вами провинилась? То вдруг все вспоминали с любовью, а теперь вдруг…
— А зачем она не удержала меня в Петербурге? Да наконец, по вашему же наущению купил я ей в Париже кружевную косынку за два золотых.
— То в Париже, а это в Ницце. Вот ей баульчик хорошенький. Всего только четыре франка… Вынимайте деньги.
Вскоре Николай Иванович оказался нагруженным покупками. Вдруг Глафира Семеновна воскликнула, указывая на вывеску:
— Батюшки! Restaurant russe! Русский ресторан!
— Да неужели? — удивленно откликнулся Конурин. — Стало быть, и русских щец можно будет здесь похлебать?
— Этого уж не знаю, но «ресторан рюсс» написано.
— Действительно, ресторан рюсс. Это-то уж я прочесть умею по-французски, — подтвердил Николай Иванович. — Коли так, надо зайти и пообедать. Ведь уж теперь самое время.
Они вошли в ресторан, отделанный деревом в готическом стиле, с цветными стеклами в окнах и двери, уставленный маленькими дубовыми столиками с мраморными досками.
Конурин озирался по сторонам и говорил:
— Вид-то не русский, а скорей немецкий, на наш петербургский лейнеровский ресторан смахивает. Вон даже, кажется, и немцы сидят за пивом.
— Не в виде, брат, дело, а в еде, — отвечал Николай Иванович. — Ушки, что ли, спросим похлебать? Здесь место приморское, воды много, стало быть, и рыбное есть.
— Нет-нет, рыб я не стану есть! Бог знает какая здесь рыба! Еще змеей какой-нибудь накормят, — заговорила Глафира Семеновна.
— Закажем нашу русскую рыбу. Ну, стерлядей здесь нет, так сига, окуня, ершей…
— Ведь уж сказали, что будем щи есть, так на щах и остановимся.
Они сели за столик. К ним подошел гарсон с прилизанной физиономией и карандашом за ухом и встал в вопросительную позу.
— Похлебать бы нам, почтенный… — начал Конурин, обратясь к нему.
Гарсон недоумевал. Недоумевал и Конурин.
— Неужто по-русски не говорите? — спросил он гарсона.
— Comprend pas, monsieur…[50]
— Не говорит по-русски… В русском ресторане и не говорит по-русски! Тогда позовите, кто у вас говорит по-русски. Мы русские и нарочно для этого в русский ресторан зашли. Не понимаешь? Ай-ай, брат, мусью, нехорошо! Кличку носите русскую, а научиться по-русски не хотите. Теперь и у нас, и у вас «вив ля Франс» в моду вошло и «вив ля Руси», так обязаны по-русски приучаться. Глафира Семеновна, скажите ему по-французски, чтоб русского человека привел нам. Что ж ему столбом-то стоять!
— Доне ну, ки парль рюсс… — сказала Глафира Семеновна. — Гарсон, ки парль рюсс.
— Personne ne parle russe chez nous ici, madame[51].
— Что он говорит? — спрашивал Конурин.
— Он говорит, что никто здесь не говорит по-русски.
— Вот тебе и русский ресторан! Ну штука! Русские-то кушанья все-таки можно получить?
— Манже рюсс есть? — задал вопрос Николай Иванович. — Щи, селянка, уха…
Гарсон улыбнулся и ответил:
— Oh, non, monsieur…[52]
— Здравствуйте! И щей нет, и селянки нет, и ухи нет. Какой же это после этого русский ресторан! Глаша! Да переведи ему по-французски. Может быть, он не понимает, что я говорю. Как селянка по-французски?
— Этому нас в пансионе не учили.
— Ну щи. Про щи-то уж наверное учили.
— Суп и щи… Ву заве суп о шу?[53]
— Apresent non, madame… Pour aujourd’hui nous avons consommé, potage an riz avec des pois[54].
— Нет у них щей.
— Фу-ты, пропасть! Тогда спроси про уху. Ухи нет ли?
— Уха… Про уху мы, кажется, тоже не учили. Ах да… Суп опуасон. Эскеву заве суп опуасон?[55]
Гарсон отрицательно потряс головой и подал карточку обеда, перечисляя блюда:
— Potage, mayonnaise de poisson, poitrine de veau…[56]
— Да не нужно нам твоей карты! — отстранил ее от себя Николай Иванович. — Поросенка под хреном хотя нет ли? Должно же в русском ресторане хоть одно русское блюдо быть. Кошон, пети кошон…[57]
Гарсон улыбался и отрицательно покачивал головой.
— Ничего нет. А заманивают русским рестораном! Черти!
— Неужто и русской водки нет? — спросил Конурин.
— Vodka russe? Oh, oui, monsieur… — встрепенулся гарсон и побежал за водкой.
— Не надо! Не надо! — кричал ему вслед Николай Иванович. — Я полагаю, что за обман, за то, что они нас обманули вывеской, не след здесь даже и оставаться нам, — отнесся он к жене и Конурину.
— Да, конечно же не стоит оставаться. Надо учить обманщиков, — отвечал Конурин и первый поднялся из-за стола.
Ивановы сделали то же самое и направились к выходу.
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Наши за границей. Где апельсины зреют» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
