Ливень

Владимир Александрович Сединкин (2025)

В этом мире всё вверх тормашками. В этом городе постоянно идёт дождь. Инспектор Эмиль Бюлов, городская стража, серый квартал, теурги и кулак правосудия…

Глава 1. Младший инспектор

Створки дверей со стуком захлопнулись, и внутри клацнул засов.

— Герр Бюлов, а теперь что? — выглядывая из-за бочки с селёдкой, спросил стажёр, крепко вцепившись в рукоять пистолета с новомодним колесцовым замком. Рука парнишки подрагивала от страха, но при стрельбе он не сбежал, даже один выстрел произвести сумел. Молодец, пожалуй, оставлю его ещё на неделю.

Ответить я не успел. За нашими спинами раздался цокот копыт, и в переулок влетела телега, запряжённая тремя взмыленными лошадьми, возница которой, привстав на козлах, крепко сжимал в зубах пенковую трубку.

— Чего так долго? — недовольно бросил я Боцману, сбрасывая с четырёхфунтовой пушки, закреплённой с помощью хитрого устройства на повозке, кусок грубой выцветшей на солнце рогожи.

Курилка невозмутимо пожал плечами, протягивая мне мешочек пороха и ядро. На мои недовольства старый товарищ никогда внимания не обращал. Какие могут быть обиды на того, с кем проливал кровь и дрожал от холода под дождём, укрывшись одним плащом.

— Мы что будем стрелять из пушки в городе? — выпучив глаза от удивления и сдвинув треуголку на затылок, Шумахер наблюдал за моими действиями.

— Всего разочек, — руки мои автоматически проделали всю работу, и вот орудие уже было готово к выстрелу.

— Директор будет в бешенстве, — мелко закивал головой стажёр, отчего его золотистые локоны, выбившиеся из-под головного убора и больше подходящие девчонке, а не восемнадцатилетнему парню, затряслись.

— Это уж как водится.

Словно по команде мы с Боцманом раскрыли громко рты и заткнули уши. Пушка громко чихнула и послала ядро прямо в закрытую дубовую дверь таверны.

* * *

Смена уже полчаса как началась, а мы всё ещё были не на службе. А ведь дел было вагон и маленькая тележка. Спиной я чувствовал многочисленные взгляды коллег, направленные сквозь стеклянную дверь, которой наш начальник так жутко гордился.

Меланхолично гоняя пальцем по столу круглую серебряную мушкетную пулю, Антон Мулине — директор Городской стражи, некоторое время разглядывал меня и моего стажёра Шумахера. А затем, вздохнув, негромко со страданием в голосе произнёс:

— Что там насчёт потасовки в «Пирамиде»?

Видя, что я не намерен бросаться в пространные объяснения, Ганс, обменявшись со мной взглядом, вытянул руки по швам и громко прокричал:

— Ничего особенного, герр директор! Это был просто обычный рейд!

— Двое убитых, четверо в больнице имени Святого Иллиана? — оттопырив недовольно губу начальник продолжал буравить меня взглядом. — Обычный рейд?

— Они оказали сопротивление, герр директор! — продолжая горланить, стажёр ещё и каблуками ботинок щёлкнул.

Ух, как это у него получилось! На загляденье! Я за время службы в армии так и не научился этому красивому приёмчику. Да и спинку гнуть тоже.

Крупная толстая оса ползала по подоконнику за спиной хозяина кабинета, на котором были разбросаны крошки чего-то сладкого.

— И чем они вам не угодили, младший инспектор? — снова проигнорировал салагу Мулине. — И прикажите своему практиканту не орать так. У меня после посещения регента началась жуткая головная боль.

Шумахер прикусил язык, а я, подняв взгляд, посмотрел на директора.

— Носатый скрывал у себя двоих, находящихся в розыске, и попытался напасть на нас, когда я учинил обыск.

Пуля соскочила со стола и покатилась к нашим ногам.

— Поэтому ты снёс ему полголовы?

— Нет, в него попал Вата, когда целился в меня.

— У тебя вечно так, — склонив голову по-птичьи набок, оборвал меня директор. — Они у тебя всё время бьются головами о различные предметы, случайно протыкаются ножами, выбрасываются из окон… ничего не забыл? Ах да, взрываются! Как в прошлом месяце. Я целый час гнул спину перед Его Сиятельством, пытаясь объяснить, что произошло с его любимой «Куропаткой», и почему плавать на ней он больше не будет.

— Вы преувеличиваете…

— Я приуменьшаю, Эмиль! — острый кулачок Мулине готов был обрушиться на столешницу, но в последний момент он передумал и зевнул. — Мне лучше тебя известно, что работать в Сером квартале никто не хочет. Там слишком опасно, слишком грязно. Ты подходишь как нельзя лучше, да, но помни — незаменимых людей нет.

— Мы свободны? — улыбнулся одними губами я, надевая на голову треуголку.

— Конечно. Можете идти, — бросил директор, тут же теряя к нам интерес и доставая из ящика стола пирожное со взбитыми сливками и большой красной клубникой на верхушке.

Покидая кабинет, я заметил, что оса, взлетев над подоконником зависла над головой Мулине.

* * *

— А почему мы не рассказали директору про Анну? — вприпрыжку нёсся за мной стажёр, всё ещё прижимая головной убор к груди.

— Бесполезно.

— Но девочка в опасности!

— Она серв, не гражданин города, — пояснил я, приветственно кивнув пробежавшему мимо со стопкой фолиантов Бруни. — Преступление, совершённое против раба, будут расследовать только после его смерти.

— Но это несправедливо. А герр Баум? Разве он не захочет вернуть свою собственность? Ведь сколько-то девочка стоит?

— Прощелыга не станет связываться со Щекастым. Он в Сером квартале в авторитете, — сказал я, толкая рукой дверь. — Этот тип порежет его и бровью не шевельнёт.

В лицо нам брызнули капли дождя. От прекрасного солнечного утра не осталось и следа.

* * *

Быстрым шагом пересекая площадь перед департаментом, я вспоминал как усталая, изнурённая работой женщина, рыдала навзрыд, рассказывая о пропаже своей десятилетней дочери. Конечно, пропажа рабыни не была моим делом, но дома меня ждала девочка пятью годами младше, а это значит, что я очень хорошо понимал чувства матери.

Удар опрокинул Акробата на землю и, разбрызгивая во все стороны воду, тот рухнул навзничь, скорчившись от боли. Оседлав преступника, я приставил к его горлу лезвие ножа и молча уставился в глаза.

Струйки влаги скатывались с моей треуголки и плаща на лицо вора. Выплюнув налившуюся в рот воду, тот заорал:

— Так нельзя! Так нельзя! Лис, городская стража так себя не ведёт. Я буду жаловаться.

Металл разрезал кожу на шее, отчего капелька крови сбежала на грудь преступнику.

— Да, всё! Всё! Я понял! Девчонка в «Рыцаре и шлюхе». После прошлогоднего пожара Щекастый теперь там заседает.

Похлопав ладонью по щеке преступника, я растворился в струях ливня, хлеставших с неба.

Стоит ли говорить, что нам были не рады.

* * *

Когда дым от выстрела рассеялся, я приказал Шумахеру оставаться на месте и ждать прибытия наших коллег. Сам же, переступая через обломки двери и труп привратника, которому ядро напрочь сорвало голову, направился внутрь таверны.

Неплохо получилось. Ну, а что? Я же артиллерист в прошлом, и с такого расстояния не промахнулся бы. Впрочем, это совсем другая история, а пока… мне тут кое с кем по душам потолковать надо.

— Тук-тук! Встречайте гостей.