Ливень

Владимир Александрович Сединкин (2025)

В этом мире всё вверх тормашками. В этом городе постоянно идёт дождь. Инспектор Эмиль Бюлов, городская стража, серый квартал, теурги и кулак правосудия…

Глава 7. Пересечь линию

Я с большим удовольствием собирал светлые волосы дочери пальцами заплетая их в тонкие медовые косички. Эти драгоценные минуты, когда она на стульчике сидела напротив зеркала передо мной, я не променял бы ни на что на свете.

— Пап, — шмыгнув носом произнесла Клара звонким голоском, от которого у меня побежали мурашки по спине. — Вчера приходили соседские мальчишки и хотели со мной познакомится, но фрау Хубер на них прикрикнула, и они сбежали. Разве мне нельзя с ними общаться?

— С соседскими мальчишками можно. Разрешаю.

Сыновья Владислава были парнишками неплохими и добрыми. К тому же младший был всего на пару месяцев старше моей дочери.

— Но фрау Хубер сказала, что они не подобающая компания для такой молодой фройлейн как я, — с обидой пожаловалась Клара.

— Хм, фрау Хубер умная женщина, но возможно она немного ошибается, — улыбнулся я, представив, как соседские пацаны уносят ноги прочь от их гувернантки. — Хотя… если они так легко сбежали возможно и не слишком хотели познакомиться с тобой.

— Ты так думаешь? — задумчиво спросила Клара

— Да.

Разглядывая лицо дочери в поверхности зеркала, я вспоминал её первое слово, робкие самостоятельные шаги, тот самый первый раз, когда ручки малышки обвили мою шею, после возвращения домой со службы.

— Папа, а какая она была наша мама? — в тысячный раз спросила Клара, не двигаясь и прямо держа спинку.

— Красивая.

— А она меня любила? — дважды моргнула глазами дочь и мне даже показалось, что уголках глаз малышки застыли слезинки.

— Больше всего на свете, — ответил я, уверенно развеивая её сомнения.

— А тебя?

— И меня, — вздохнул я.

— А если бы она не умерла у нас было бы всё хорошо?

— А разве сейчас у нас всё плохо? — наклонившись вперёд я поцеловал дочь в правую щёку вдохнув её запах.

— Нет, я не об этом, — чуть мотнула головой Клара из-за чего я упустил один из кончиков и начал заново. — Всё бы было также хорошо… но по-другому.

Дочь спрашивала, я отвечал, а на сердце скребли кошки. Ведь больше всего на свете я терпеть не мог лгать.

* * *

Зайдя в Управление, я не стал подниматься к себе на четвёртый этаж (в кабинет с рассохшейся дверью и треснутым стеклом), а пересёк фойе пол которого был покрыт чередующимися чёрно-белыми квадратами, словно всё мы пешки в чьей-то игре, и посильнее надавив на ручку со скрипом раскрыл дверь, которую не пользовались уже много-много лет. Некоторые мои коллеги опешили и замерли за моей спиной с грацией соляных столбов.

На противоположной стене Тревожного зала располагалось гигантское панно из искусственного камня изображающее наш город, заливаемый потоками ливня и человека в форме стража (такую уже лет двести как никто не носит, и она пылится в кабинете Мулине за стеклом стеклянного ящика как экспонат) храбро забравшегося на тучу и обрезающего огромными ножницами нитки смертельного дождя, угрожающего горожанам.

Под композицией, на почётном месте, висело бронзовое било, в которое по легенде колотил самый первый страж поднимая на бой поселенцев, подвергшихся ночному нападению врагов. По мне так это всё сказки, ибо кусок металла выглядел не старше трёхсот лет.

Взяв в руки увесистую колотушку, рукоять которой была тщательно обмотана кожаной лентой, я заколотил в раритетный экспонат призывая в зал своих коллег и братьев.

* * *

В самых сложных, опасных ситуациях стражи могли обратиться за советом и помощью к своим братьям. Да, да именно братьям, ведь когда-то давно Корпус стражей был чем-то вроде религиозного ордена с собственной религией служения народу. Это уж потом он развалился на две самостоятельные организации и потерял свою веру, вместе с сплочённостью, взаимовыручкой и бескорыстным служением. Напомнить о прошлом — именно для этого и существовал Тревожный зал с его историей, и «золотой линией» собранной из пластинок настоящего золота.

Все без исключения стражи, не нёсшие службу, собрались здесь. Они были так близко и одновременно так далеко от меня. Всего-то в тридцати шагах, но по ту сторону понимания и согласия.

— Я не сумасшедший и туда не поеду! Нам там конец! — истерично орал Гобкинс и многие в толпе кивали ему в унисон. — Инспектора за приделами города, да ещё и в Геенне?! Нет уж, увольте!

Стараясь не повышать голос, я пояснил:

— На допросе люди Фестиваля заявили, что их главарь прибыл в Висмарбург не просто так. Мерзавец привёз огромную партию своего товара и ещё кое-что.

Начальник Городской стражи, одетый с иголочки и с каменной физиономией, скрестив руки на груди замер возле стены внимательно наблюдая за мной.

— Именно это тебя и интересует Эмиль? — проникнув в самую суть спросил он.

Не опустив взгляда, я пожал плечами стараясь сделать это как можно равнодушнее:

— И это тоже.

— А что удалось узнать об этом грузе?

— Они называют его посылкой. Что внутри не известно, так как близко никого туда не подпускали, но товар привезён в город по заказу Щекастого.

— Щекастого? Главы банды Пращников которого ты убил? Тоже мне птица! — снова заорал Гобкинс прохаживаясь туда-сюда вдоль «золотой линии» на полу делящей помещение на две равные части.

Мулине словно не заметил истерики инспектора продолжая изучать меня.

— За последний год, он серьёзно поднялся. Это правда. Думаешь планировал играть во взрослые игры?

На это мне начальнику ответить было нечего поэтому я просто пожал плечами и снова обратился к стражам, замершим слева от меня.

— Разве мы не должны служить и защищать? Неужели не найдётся несколько человек, что отправятся со мной в Геенну чтобы уничтожить товар Фестиваля? Отраву, которую он снова привёз в наш благословенный город?

В зале наступила тишина, но ни один из коллег так и не пересёк «золотую линию», проведённую строителями посередине Тревожного зала. Ведь это означало признание моих аргументов и вызов, ставкой в котором будет собственная жизнь, брошенный судьбе.

— Любопытство — это грех! — неожиданно нарушил тишину инспектор Фрус из Розового квартала отлепившись от стены. — Бюлов, просто хочет втянуть нас в какую-то авантюру.

Этому напыщенному прыщу в чёрном шёлковом камзоле, я дороги никогда не перебегал, но неприязнь возникшая между нами сразу стала очевидна. Маменькин сынок и генеральский отпрыск слишком много о себе мнил.

— В чём же тут авантюра? — сделал я удивлённый вид и даже руки развёл в стороны. — Брошенные наркотики растащат мелкие оптовики и они вскоре заполнят улицы. Новые преступления тоже не заставят себя долго ждать, как только дурь попадёт в их кровь. Мой вариант предусматривает уничтожение груза без его переноски.

— А загадочная посылка? — сощурил глаза Фрус.

— Её конечно тоже заберём, — пояснил я, скрестив взгляды с инспектором.

По толпе пробежал шепоток. Кто-то даже предлагал поддержать меня.

— За стенами куча отморозков, обвешанных магическими штучками, — охрипшим от волнения голосом вмешался в наш разговор Рафл. — Соваться туда без специалиста безумие.

Последние слова лошадиная морда произнесла с настоящим страхом. Его фобии всем были хорошо известны. Чистоплюй никогда не выезжал на преступления в которых была замешана магия.

— А у меня есть знакомый теург и он отправится с нами, — выложил я последний свой козырь.

В зале раздались удивлённые возгласы. Некоторые стражи, те что помоложе, даже сделали несколько шагов вперёд.

— И кто этот теург? — картой на карту ответил Фрус.

— Регина Колд, — произнёс я, зная какую реакцию вызовет произнесённое имя.

Под сводами Тревожного зала пробежала волна недовольства и возмущения.

— Та самая конченная сука, что в прошлом году чуть не сожгла Регента, а в позапрошлом подожгла порт? — рассмеялся Фрус делая вид, что аплодирует мне ладонями, обтянутыми в дорогие лайковые перчатки.

— Её вина не была доказана и поэтому она на свободе, — оборвал его я.

— Просто наш герцог слишком добр, — сорвалось с губ инспектора.

Щёголь поймал неодобрительный взгляд Мулине о герцоге и тут же прикусил язык.

«Это мой шанс!» — подумал я, набирая в лёгкие воздух.

— Мы не просто служители закона. Вы что забыли? Мы отдельное сословие! Разве не наша задача…

Внезапно громко под сводами зала застучали каблуки сапог, и справа от меня встал Стич. Неожиданно трезвый и без извечной улыбки на губах. Кивнув ему, я увидел остановившегося рядом Христиана Бруни, а затем торопившегося к нам Шумахера. Парнишка умудрился запнуться за «золотую линию» и, если бы я не подхватил его растянулся бы по полу. Прихлебатели Фруса, Гобкинса и Рафла надсадно рассмеялись. Впрочем, поддержки особой они не снискали слишком серьёзные события разыгрывались на их глазах.

Однако сюрпризы на этом не закончились. «Золотую линию» один за другим пересекли трое рядовых стражей из Серого квартала (каждого из них я знал по имени), и парочка сержантов из Синего. Особенно я был рад видеть Галгарпера смешно шевелившего усами.

Когда уже все решили, что на этом конец из толпы лениво вышел младший инспектор Кавана из Зелёного квартала по прозвищу Бигуди. Я работал с ним пару раз и несмотря на его одержимость своим внешним видом (сетка для волос в которой он мог расхаживать по коридорам управления, завитые усики и бородка), парень был весьма толковый.

— Слово сказано. Выбор сделан! — произнёс Мулине и ударил в било колотушкой. Многие вздрогнули и своды зала наполнил тревожный металлический звук.

* * *

От щедрот Городского дозора нам выделили огромную карету с решётками на окнах, обитую стальными листами. Не крепость конечно, но и не хлипкий тарантас.

За воротами Управления нас ожидал Боцман с мушкетоном на плече и среднего роста миловидная зеленоглазая женщина с русыми волосами перевязанными изумрудной лентой и собранными в пучок на затылке.

Одежда её казалось с первого взгляда кричаще вульгарной, но при внимательном изучении оказывается была сшита из дорогих тканей. Таких и не в каждой лавке на Центральной улице найдёшь.

— Здравствуй Регина, — приветствовал её я, коснувшись пальцами треуголки.

— Давай без глупых любезностей, Лис, — поджала недовольно губки теург, распахивая дверь. — Знаю, я тебе должна. Возвращаю долг и свободна на все четыре стороны. Так?