Инквизиция: Саммаэль

С.Н. Адушев (2024)

Инквизиция стала объектом яростной критики в эпоху Просвещения в XVIII веке, когда для каждого образованного человека стало буквально неприличным сказать хоть одно доброе слово о христианстве. Среди объектов ожесточённой критики просветителей в первую очередь оказались инквизиторы. Именно тогда окончательно сформировался мрачный образ инквизиции — жестокого орудия церкви. Но всё выше перечисленное не обозначает, что подобных разбирательств не было в истории Инквизиции, частные случаи имели место быть. Есть истории действительно ужасающие и они обязаны быть запечатлены в нашей коллективной памяти, дабы не повторились вновь.

Глава 15. Ведьмовский мешочек.

Осень.

Прошла декада дней с вынесения приговора фермилорду Геоманту. Конрада Мракобеса никто не видел после того как он покинул судебное слушанье. Повестки на допрос не находят адресата. Такое уклонение преследуется инквизицией и грозит безоговорочным арестом.

Расследование по делу Конрада Мракобеса в «уклонении перед допросом» указывает на Лупанарий, чья репутация шагает широкими шагами впереди рассудка его посетителей.

Саммаэль взяв с собой трёх последователей отправился на последний рубеж розыска. В полном обмундировании и вооружении, последователи отнеслись к заданию с максимальной ответственностью. Замешкав на входе Лупанария, перед множеством еле заметных символов гениталий выгравированы в камне, отряд ожидает приказа прежде тем как войти. Во всём многообразии гравюр, внимание Саммаэля невольно привлёк именно небольшой мешочек под дверью. Кожаный с неопалёнными редкими волосами и с заметными отпечатками крови, перевязан длинными волосами.

— Не стоит так легкомысленно брать в руки сомнительные предметы, брат, — Саммаэль не успел предупредить, как проявивший инициативу верный последователь, взял в руки находку. Как неожиданно подняв, так и неожиданно выронил его перед собой.

Очевидно, что он несёт в себе сообщение для нашедшего, но всё закончилось не этим, через забрала в шлеме последователя раздался резонирующий крик. Непреодолимая жгучая боль обожгла ему пальцы, и он сбросил перчатки. Пальцы, покрытые воспалёнными гнойниками, начали чернеть от самых кончиков, продвигаясь на кисть. Последователя стошнило, и он пал на колени. Остальные братья из отряда попятились, как от чумного, покрывая себя крестами и моля «пощади». Саммаэль сохраняя хладнокровие, схватил первого попавшего под руку последователя. Обладая незаурядным интеллектом и непоколебимой волей, Саммаэль мгновенно выхватил меч у него из ножен и одним точным взмахом рубанул по руке бедолаги. С хрустом он перебил лучевую кость, но не отсёк её. Лезвие меча загудело, отдавая в рукоять и Саммаэль замахнулся на второй удар. Бедолага взвыл в небо, моля Создателя «пощадить» и Создатель откликнулся. Вторым ударом Саммаэль отсёк кисть, и она упала на пол образуя под собой парящую на прохладном осеннем воздухе лужу крови. Саммаэль ощутил какое-то удовлетворение, несмотря на то что меч был туп как палка. Наблюдая, как последователь на коленях, посылая крик боли и ужаса в запустелое помещение Лупанария, инквизитор холодно улыбнулся.

— Жить будешь, — спокойный голос Саммаэля прозвучал так вовремя, что пришёлся как соль на рану. — Скажи слова благодарности своему брату по оружию, что не наточил свой меч, — не задерживаясь на раненом, он проткнул остриём меча кожаный мешочек на полу и из него выпал отрезанный палец. Не снятый с него перстень указывает на высокородность хозяина. — Ведьмина проказа… — ведьмовский мешочек из человеческой кожи, полный жутких находок, приоткрыл перед инквизитором гротескный пейзаж ужаса. Последователь без кисти затих, он впал в обморок и обмяк на полу. Непонятно, что могло привести к этой мерзости, но самая страшная часть происходящего ещё ожидает впереди. — Вы же понимаете братья, что никакие доспехи не спасут нас от проклятья ведьмы, только наша Вера щит перед темным искусством, — Саммаэль не смотрит на последователей, но обращается к ним. Он осознаёт, что впереди найдёт больше жутких находок и мрачных злодеяний, чем сейчас видит перед собой. — Вас готовили к этому, так встаньте рядом со мной! Приготовитесь увидеть тьму, братья, мы заходим…

Саммаэль вошёл первым, в его руке горит факел, покрывая копотью плесневелый потолок. Чем глубже отряд продвигается по коридору Лупанария, тем сильнее начинает ощущаться вонь гниющей плоти и крови. Здесь она зависла в воздухе невыносимым мёртвым ароматом и оседает на кончике языка тошнотворным привкусом и именно его чувствует Саммаэль. Стены покрыты темными пятнами и запёкшейся грязью. Пересекая эту жуткую атмосферу, пламя факела дрожит и пытается не потухнуть в смраде здешних грехопадений. Броский взгляд Саммаэля заметил в потёмках одних из покоев сладострастия спокойно сидящего на стуле брата по оружию — инквизитора Конрада Мракобеса. Пол под ним залит липкой кровью, а он сам будто мирно спит в неудобной позе на стуле. Раздетый до гола, во мраке опустевшего Лупанария сразу и не заметить повсеместно срезанную кожу на его теле и верёвки, которыми привязан к стулу.

— Брат? — Саммаэль приблизился к Конраду, но в тусклых вспышках факела обнаружил лишь бездыханное и изуродованное тело, привязанное к стулу инквизитора. — Нет, прошу нет… — он осознал, что перед ним результат преступного заговора против самого Создателя, у которого ярко выраженные черты тёмного искусства, — Слишком долго я позволил тебе ждать. Вера давно оставила тебя брат и ты остался совсем беззащитный один на один со своим пороком, — голос Саммаэля задрожал, ему стало невыносимо больно, как будто это ему отсекли руку на входе, а не последователю. — Ты же мне говорил, ты же меня умолял, но я так увяз в правосудии, что теперь поплатился за это. Прости меня, брат…

Все события вокруг, начиная с ведьмовского мешочка и заканчивая телом инквизитора, ведут к какой-то завершающей цели, втягивая его в мрачный замысел, который пока не ясен.

— Он умер, как подобает мученику, — Саммаэль стоит перед телом Конрада без отпечатка скорби, наполненный решимостью. Он чувствует, как внутри него накатывает злоба, и она неминуемо вытесняет хладнокровие. Саммаэль привык быть выше своих эмоций, не позволяя им задурманить разум, но сейчас это другое. — Когда кто-то из нас погибает, то тем самым он позволяет брату своему продвинуться ближе к совершенству, заняв его место, — он обернулся на последователей за своей спиной. — Знайте это и помните, что ненароком близок час каждого из нас, но плата будет всегда выше чем заслужим при жизни. Пусть ему сейчас повезло, кто знает от какой страшной судьбы спасло это несчастье и что теперь ждёт нас… — в глазах Саммаэля бликует отражение огня факела, предвещая грядущие пожары. — Ни в пустоте ночного неба, ни в глубинах земных недр не найти тьмы мрачнее деяний ведьмы, за которые она ответит перед мной, — его голос по-прежнему холоден как сталь, что прошла через лёд и пламя. — Клянусь, я повешу всех в этом городе, кто хоть косвенно относится к этому делу, и буду вешать до тех пор, пока кто-то из них не покается в содеянном, — он прошёл между последователей, направляясь на выход. — Здесь всё понятно, братья. Заберите тело инквизитора и после сожгите это место дотла. Завтра повесим всех в радиусе двух домов от Лупанария на обозрение. И я вам обещаю, причастные заговорят…