Без сомнений

Фофан Тюльпан (2024)

В тексте есть жестокость и эротика. Осторожнее! Нелепая смерть имперского колдуна влечёт за собой череду событий, что перекрутит с ног строго на голову чётко продуманный план по свержению герцога Аланделейн. Организованное Империей расследование грозит разоблачением множества тайн. Непреклонно бес сомнений закрадывается в головы каждого и вынуждает заговорщиков терять доверие друг к другу. Они всеми правдами пытаются обратить ситуацию себе на пользу и прибегают к разным уловкам, но несуразные случайности раз за разом воруют шансы на победу. Изменить ход событий может найденная у погибшего колдуна языческая реликвия Ксинаалгат, однако беда в том, что этот таинственный амулет волею злодейки-судьбы меняет текущего хозяина чаще, чем придворная дама — собственные наряды; неизвестно в чьих руках и даже в каком из параллельных миров Ксинаалгат окажется в следующий момент. Кому повезёт в этой битве за ресурсы и власть? Узнаём. Наслаждаемся! Автор обложки ослепительная Вартуш Оганесян

Глава 9. Жажда

Ах! Кровь прекрасна и вкусна́!

Зачем ещё нужна она?!

Оглое́д мчался сквозь пространство вдоль поблазнившего аппетитной душой «логовища живых». Никакая прочая еда не отвлекала воодушевлённого надеждой монстра. Тонкая переливистая мелодия разыскиваемого лакомства звучала и вела за собой. Лавирующий между многочисленными недобро колышущимися ре́те преследователь не терял направление на цель. Звук приближался, подбадривал и невольно заставлял глухо урчать утробу. Недалёк миг, когда хищник будет рядом с местом, где за тонкой, но непроходимой для нечисти плёнкой скрывается беглец. «Настанет прекрасный момент. Негодник выглянет наружу, а рядом… Я!» — с мечтательной ноткой смаковал предвкушение лакомства кипучий душегло́т (способное расщеплять чужой дух и усваивать высвобожденный гавва́х существо).

Несущееся с огромной скоростью каплевидное тело чудовища с множеством щупалец неожиданно распласталось, что на длительной памяти давнего путешественника по миру мёртвых произошло впервые. Оглое́д растерялся: он встретил в междумирье помимо флуум странную преграду. Но отделяющая живых от мёртвых черта жжётся — не прикоснёшься, а эта — нет. Попробовал обойти — вернулся в собственный след. Оглое́д проявил настойчивость: обшарил препятствие. Результат огорчил: космического размера «волдырь» без прорех прижимался к черте с явью и закрывал нужную хищнику часть.

Знакомый с геометрией человек понимает: создать внутри пространства замкнутую фигуру возможно, когда мерность «границы» уступает на единицу. Нарисованная одномерная окружность на двумерном листе бумаги размежёвывает его на две части: внутри и снаружи круга, но для кончика карандаша в руке художника она не препона — сверху поставит закорючку. Также и забор остановит путешествующего пешком, но не помешает перелететь птице. Аналогично со сказанным: плывущий по воздуху мыльный пузырь подобно делит имеющий три измерения простор перед взором. Но в четырёхмерном пространстве для проникновения внутрь рушить структуру шарика необходимости нет. Поэтому «волдырь» Оглое́да не похож на вздувшуюся мозоль: он не двух, а трёхмерный.¹

«Неужели конец мечтам? Что делать?» — забеспокоился монстр. В тоске потерянный душегло́т вернулся в точку столкновения. Расплющился об поверхность и загрустил. Несвойственное привыкшему к однотипным простым помыслам о еде звериному сознанию удивление сдвинуло тектонические глыбы обыденности. Хищник основательно задумался. Из глубин памяти прорисовался напрасно, по глупости забытый волшебный способ попадать к тому, кто нужен — телепортацию через итеринме́нт. Так лучше! Не надо ждать, когда добы́ча появится в междумирье. А полакомится прямо в обиталище живых.

Перенестись к обладающей характером и отказавшейся принять гостя чужой душе — безмерно трудно. Придётся сломать волю, что для человека, и точно волшебника, весьма сложно. Согласится? Кто настолько обезумел, что позовёт себя откушать? Ответ очевиден. Но любой дух оставляет следы на вызывающих чувства предметах. Они готовы приня́ть бесплотного визитёра. Их спрашивать «дозволенья» смешно. Нечёткость а́уры и геометрические размеры отпечатка чужого разума — единственные помехи влить туда часть естества.

Чующий до незначительных подробностей желанную цель, зверь ощутил обертона вкуса вытекших с убежавшего живого капель крови. «Дружок» поранился — к освободившимся от власти человеческого духа крупицам жидкости обозначился свободный от запретов путь. «Узковат», — деловито оценил возможности пролезть Оглое́д. «О! Новый! Пошире! Попробую!» — «спрут» междумирья выбросил тонкое щупальце внутрь созданного им портала душ…

«Доктор Робертс, у нас неизвестные антигены!» — вбежала в кабинет начальника лаборантка. «Давайте разбираться. Оставьте на столе. Я посмотрю», — ответил доктор подчинённой. И недовольно молчком буркнул: «Опять эти тупицы напутали. Постоянно отвлекают от важных дел лишённой смысла суетой». Врач отложил анализируемые материалы научного исследования и подвинул к себе принесённый вакута́йнер с пробирками.

Со скучающим взглядом медик проанализировал наличие агглютинации.² Результат озадачил учёного. Отсутствие антигенов A, B и D значило: первая отрицательная. Но где к ним антитела? А их нет! Ни к одному. Как в четвёртой положительной. Парадокс явно взбодрил. Томная банальность замерцала любопытной загадкой. «Возможно, бракованный вакута́йнер. Надо провести повторно забор крови», — это здравый резон мимолётно пронёсся у него в голове и заглох. Желание эксперимента поработило сознание.

Помимо клиники, Робертс работал по гранту Пентагона. Научный проект занимал все помыслы. Важное для страны секретное исследование будоражило мозг. Увлекало и захватывало разум. Ночное дежурство — прекрасный способ полностью погрузиться в поэзию цифр и химических реакций. В дневное время раз за разом надоевшие обязанности руководителя гематологической лаборатории раздражали учёного рутиной. Но сейчас! В творчестве царил застой. А навязанный «тормозной» ассистенткой примитивный анализ сулил пробить брешь. «Эврика!» — воскликнул новый Пол Моравитц³.

Мазок на стёклышко из пробирки с маркировкой «без реагентов» и под микроскоп. Закружилась голова, убыстрился пульс. В крови пациента помимо стандартных, знакомых врачу, частиц плавал добрый десяток науке неизвестных. Доктор закрыл глаза, успокоил дыхание, посмотрел ещё раз, и мужчину прорвало…

Робертс делал один опыт за другим. Всё подтверждалось: эта кровь не человека или владелец родился не на Земле. «Инопланетянин?!» — ошарашенно свербело в мозгу. Неумолимо тикали часы, звонили в дверь. Доктору не до них: «Плевать — подождут!». Лихорадочный блеск радужек глаз и дрожащие кончики пальцев выдавали сильное эмоциональное напряжение. «Чёрт», — пробирка с чистой кровью опустела. Необходимо ещё!

Подавляя обуревающие чувства, начальник лаборатории отправился на первый этаж в Приёмное отделение. «Какое счастье», — дежурная медсестра зашла в сестринскую. Шаг в нужную палату. Донор в обмороке — опять везёт. Сорок секунд набатного пульса простучали как столетие. Всё срослось. «Достаточно: двести кубиков хватит», — как нашкодивший ребёнок, уважаемый медик на негнущихся ногах помчался к себе в кабинет. Драгоценная пробирка с кровью скрывалась в рукаве. «Пройти побыстрее, чтоб никто не окликнул!» — теребила беспокойная мысль. Стыд заливал румянцем «голубому⁴» воришке лицо. Перед ним долгожданная дверь: «Скорее внутрь!».

Ёмкость с материалом для опытов стоит и манит в кабинете на столе. Робертс осторожно глубоко вздохнул, прикрыл веки, усилием воли успокаивая нервы. Треск разрываемого стекла заставил широко распахнуть глаза, всё сильнее удивляясь. Пред врачом размером с ладонь растёкшаяся лужа крови. Остальная часть поверхности усеялась багряными брызгами и мелкими осколками разбившейся пробирки от внутри произошедшего «взрыва». Из центра ярко-красного пятна торчит толстым концом белёсый червяк, а другим, худым методично поспешно хватает густую, алую жидкость каплю за каплей: из общей лужи, из отдельных брызг. Действия червяка завораживают…

Доктор очнулся от наваждения только тогда, когда кровь со стола исчезла и небрежно оставила после себя горсточку бледно-бурого порошка. Червяк потолстел. Его вылезшая из глади стола стать изогнулась в виде вопроса в направлении человека. Сужающаяся часть червяка ринулась в сторону наблюдателя. Врач рванул из последних сил, но, по глупости, не к двери, а в противоположную сторону.

Червяк догнал спину убегающего рядом с окном: Робертс умер мгновенно и не увидал картины ужасающей драмы. Руки трупа намертво цепляются за штору. Средняя часть туловища от поясницы до подмышек тает и оставляет пустой кокон одежды. Запутавшаяся в халате верхняя часть человеческого тела вместе с непрозрачной занавесью падают на пол и впускает в окно наступающее утро. Яркий солнечный свет заливает весь кабинет. Червяк беспомощно скукоживается, втягивается в стол и исчезает. Пару секунд постоявшая нижняя часть останков доктора с глухим стуком падает. Обескровленные бёдра упираются в лежащий на полу затылок. Торчащие, скрюченные в судороге задеревеневшие руки напоминают рога спящего уродливого карлика.

Удачная охота радовала Оглое́да. Гибель тоненького щупальца никак не умаляло плюсов. Помимо желанной крови сбежавшего живого, кого зверь считал уже практически братом, получилось насладиться ещё одной «смачнюгой». Сожрать добрый кусок плотной трепещущей плоти. Испить изумительных на вкус вод тела. И насытиться мягко переливающейся в утробе душой. Монстр ощущал себя везунчиком. «Эврика!» — кричало естество.

Внутри гурмана волнами расходилось мягкое тепло, пузырились и разбегались прохладные мурашки. Умиление вызывало гордость за прозорливость. Когда отпечаток расширился, Оглое́д удержался от жгучего желания построить итеринме́нт покрупнее и забраться внутрь солиднее. А пик наслаждения доставлял восторг от воспоминаний о подробностях трапезы.

Но ключевой момент, вишенка на торте: вновь открывшееся, прочно забытое умение расширило горизонты возможных забав — показало путь в гнездилище умопомрачительно-вкусных живых. В иным способом недоступное логово вела ниточка к любимому «брату» и его манящим следам, вдобавок к отпечаткам второго того, кого съел в прошлый раз. Когда появится шанс построить коридорчик, куда пролезет тонюсенькое из щупалец и не обжечься, плотоядная нечисть будет готова к новому сафари. Остаётся ждать и непрерывно пытаться. А терпения вечному хищнику не занимать…

***

1. Опять тут автор «натопологил»: вообразить, как внутрь замкнутой в обычном представлении сферы попасть извне через 4-е измерение, способен не каждый, но попытаться сто́ит

2. Медицинские термины при анализе крови: вакута́йнер — одноразовое приспособление для хранения пробирок; агглютинация — выпадение осадка при реакции на сыворотку, ИТ

3. Пол Моравитц: основоположник донорства крови в Германии (1879–1936)

4. Определение «голубой воришка» взято из «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова