Без сомнений

Фофан Тюльпан (2024)

В тексте есть жестокость и эротика. Осторожнее! Нелепая смерть имперского колдуна влечёт за собой череду событий, что перекрутит с ног строго на голову чётко продуманный план по свержению герцога Аланделейн. Организованное Империей расследование грозит разоблачением множества тайн. Непреклонно бес сомнений закрадывается в головы каждого и вынуждает заговорщиков терять доверие друг к другу. Они всеми правдами пытаются обратить ситуацию себе на пользу и прибегают к разным уловкам, но несуразные случайности раз за разом воруют шансы на победу. Изменить ход событий может найденная у погибшего колдуна языческая реликвия Ксинаалгат, однако беда в том, что этот таинственный амулет волею злодейки-судьбы меняет текущего хозяина чаще, чем придворная дама — собственные наряды; неизвестно в чьих руках и даже в каком из параллельных миров Ксинаалгат окажется в следующий момент. Кому повезёт в этой битве за ресурсы и власть? Узнаём. Наслаждаемся! Автор обложки ослепительная Вартуш Оганесян

Глава 12. Девы и кавалеры

Мечты и слёзы, плач и крики:

тому виной — мужские лики…

А те спешат интриговать:

не жаждут женщин целовать!

«Где? Ииии-ии-и…», — второй день подряд истошно раздавался разносящийся по вздымающимся сводам покоев дворца детский крик. Лили́ кричала так пронзительно, что у стоя́щей рядом с ней Доры, лопались барабанные перепонки. Скинув розовое батистовое одеяло на пол, девочка сидела на кровати и маленькими голыми пятками ожесточённо топтала его. Успокаивать «истеричку» Дора не пыталась — семь бед один ответ. За недогляд провинившуюся служанку на конюшне ожидали вожжи, а если выживет, возвращенье с позором в родную деревню, а дома новая порка от своих, за не выполненное карви перед землевладельцем…

У расстроенного ребёнка сила голоса столь высока, что визг доносится до будуара Элеоноры. Герцогиня ровнёхонько сидит на банкетке, как чайный тюльпан в горшочке. И непринуждённо всматривается в зеркало, что представляет собой фигуру из пары разных по размеру касающихся под углом овалов. Две камеристки укладывают неуступчиво вьющиеся густые волосы госпожи. Одну прядку к другой. Попробуй ошибись! Цвет локонов соперничает с золочёной оправой, что перевивает широкой лентой из букетов лилий контуры у зеркал. Счастливая улыбка бороздит лицо прихорашиваемой слугами женщины. «Пусть помучается, маленькая дрянь!» — мстительно смакует мачеха. Страдания падчерицы греют её изнутри.

Среди толщенных стен каземата спряталась потайная комната. В ней герцог, темнее тучи сереет его лицо. Выслушивает доклад Игна́циуса с Любеком. Четыре крошечных колдовских светлячка по углам приглушённо освещают всех троих. Аскетичную каморку без мебели в явном избытке напичкали магическую защиту: не подслушаешь, не подсмотришь. Оба служивых стоят навытяжку. И от чувства вины краснеют пред повелителем, как варёные раки…

— Создать порт, чтобы вернуть украденный артефакт, сегодня возможности нет. Тать спрятал камень и отдалился от него, но факт не дарит надежды. Протолкнуться к амулету у меня не хватает сил — велико расстояние. Способен помочь армейский стигмат, не ниже полкового. Что потребует личного согласия Императора. Не по рангу мне освещать подобный вопрос. Вдобавок вор плотно упаковал камень: свободного пространства над поверхностью недостаточно для проникновения и клопа.

— Перспективы поиска похитителя иллюзорны. При попадании в междумирье беглеца атаковала необычайно крупная нечисть. Излучения а́уры теряются в фоне оставленных ей отпечатков. Что даёт право полагать: ушёл в нихи́ль. Тварь добилась своего, настигла уже в мире живых и перекусила им. Что объясняет факт расставание вора с похищенным. Есть вероятность, что негодяй жив или в посмертии, но за пределами моих скромных умений в обнаружении. В распоряжении Императора есть люди покомпетентнее. И не одни маги. Эффект у художников при косвенном поиске выше всех похвал.

Охарактеризовал чародей невесёлые шансы на успех по исправлении ситуации.

«Сдай дела Келе́йну, стража столицы пока обойдётся без мага. Остальные распоряжения оглашу после вечерни, в Тронном зале», — резюмировал собственные выводы герцог и беззвучно исчез через потайной ход. Любек подал голос.

— Могло быть и хуже.

— Пронесло. А вот ты! Взялся убивать мага — делай без промедлений и наверняка. Иначе просто бессмысленно. После ответного удара кулаком, почему не сообразил, что в сердце не попал?

— Демон на воротник! Сглупил: не повторил под правую лопатку.

— По-хорошему нужно голову рубить, а не изображать крутого фехтовальщика — тыкальщика.

— Каюсь — облажался! Обстоятельства… Ворвалась стража. Ты в доброй паре шагов… После удара в черепушку я не в себе: вовремя не сообразил.

— Ладно! Сделанного не воротишь.

— Не беспокойся, ссылка будет недолгой — ты спасал задницу синьора чаще, чем та посещала отхожее место.

— Поживём и всё увидим: волк не выдаст, свинья не съест.

На вторые сутки крики Лили́ сменились надрывным горестным плачем. «Я знаю кто! Это тот оборванец, что владел медальоном до меня. Забрал мою радость, подлец», — горестно размышляла девочка и вспоминала наглые белобрысые кудряшки и противный курносый нос в веснушках. Не забыла и про гнусную, упруго пружинившую грудь, куда прошлым вечером тюкнулась лбом.

Дверь в комнату раскрылась. Стражники извне встали караулом внутрь. К плачущей девочке подошёл отец. «Дочь! Ты, как я — потомственный Недлу́нг! У нас в роду не случается неудач, только победы, иногда через годы. Нет отчаянью! Терпенье и воля решат всё», — высокопарно-торжественная речь отца остановила всхлипы. «Да, папа! Я буду стараться», — церемониалом принцесса пользоваться не умела, как ни бились с ней преподаватели.

Внешнее спокойствие не умалило ража и ненависти к воображаемому обидчику. Фантазия рисовала разнообразные формы мести: «Лили́, ему ещё покажет! Негодяй, как взял, так и отдаст…». Прошёл день, вечер, наступила ночь… Но сон не даровал покой. Подлец прокрался и в него.

Дочь повелителя вежливо попросила. С достоинством потребовала. Безуспешно! Кинулась к наглецу и дёргала, и таскала за эти гадкие светло-русые кудряшки, колотила гневными маленькими ручками ненавистные веснушки… Наказанный похититель нет, чтобы просить пощады и смирено вернуть ей медальон, лишь беззаботно смеялся.

Причёска готова. Небрежным взмахом руки герцогиня отсылает слуг и остаётся в будуаре одна. Тонкая кисть тянется к бежевому туалетному столику из самшита. Пальцы достают из третьего ящика круглые пяльцы. Элеонора любит рукоделие. Блестящие длинные ногти снуют челноком. Батистовой подушечке несказанно повезло. Вторую неделю благородная дама вышивает на ней гладью букет полевых цветов. Каждый стежок прорисовывает тонкие очертания и мелкие детали…

Стук друг о друга латных сапог и многочисленные громкие приветствия отдаваемой стражниками чести заставляют прислушаться и прервать рукоделие. Смысл суеты во дворце начинает доходить до молодой женщины. «Сам пришёл её успокаивать! Меня же, законную супругу не видит в упор! Какой гад?! Свинья!» — сломанные пяльцы¹ летят в угол комнаты. Иголка впивается в безымянный палец левой руки. Аккуратное, с шафрановой подушечкой креслице, из того же материала, что и столик, со стуком падает навзничь.

Вышивка безнадёжно испортилась — по ней расплылось багровое пятно. Уже не важно. Традиции требуют ритуально сжигать любую вещь со следами крови знатных господ. Разъярённая красавица повернулась — унять дрожь ресниц. Взгляд выхватил облик двух зверей. Подлокотники упавшего кресла поддерживают позолоченные львы. Таких забавных кошек вживую Элеоноре видеть не доводилось. Грозные и заодно умильные лики понемногу успокаивают златовласку. Да и с пальцем всё неплохо: ранка затянулась.

Жена феодала подходит к углу, где стоит шикарная, украшенная затейливым орнаментом из слоновой кости и золота арфа. Нежные пальцы плавно перебирают струны. Гладкие мелодичные звуки наполняют комнату. И умиротворённой величественной музыкой заглушают печальный, пронизанный горем и отчаяньем тихий женский плач…

Отзвучали песнопения вечерни. Двор из церкви стал перемещаться в Тронный зал. Цветные витражи многочисленных узких готических окон обыденно взирают на входящих. Каждый занимает положенное ему по статусу место на строгие узоры шлифованного мраморного пола. Ярко освещая всё вокруг, с потолка свисает громадная шестигранная каскадная люстра с тысячью сто одиннадцатью свечами.

Собрались. Церемониймейстер оглашает титул входящего повелителя и громко ударяет посохом по каменному полу. Неторопливо и твёрдо ступая, герцог идёт к сделанному целиком из отполированного до зеркального блеска серо-розового гранита трону. Садится. К господину с обеих сторон торжественно приближаются два благородных пажа. Каждый несёт по красной подушечке с атрибутами власти: справа — скипетр, слева — держава.

Взяв в руки от преклонённых вассалов символы владычества, великий синьор оглашает волю феодала.

— Имперская комиссия с явным успехом закончила изыскания. Назначаю на завтра бал. В честь столь славного события объявляю рыцарский турнир. Особо отмечу заслуги благородного Романда́нта. Прошу почётного гостя судить поединки бойцов. Выполняя долг вассала пред Везией², приказываю: сформировать экспедиционный корпус для участия в военном конфликте с провинцией Чина́н в составе имперских сил. Поручаю…

Назначения на новые посты шли гуськом: военачальники, интенданты по экипировке и снабжению, кадровики…

— Для защиты экспедиции от колдовства командирую Главного мага герцогства Игна́циуса.

Элеонора, в окружении фрейлин стоя́щая слева у трона, едва сдержала радостную улыбку: «Твел отсылает свою «няньку» к «плоскомордам»: будет полегче связываться с виконтом Гре́нделем». Сердце в груди забилось сильнее: ужель сбудется?!

Жизнь благородных дам в Империи свободой не отличалась. Первое ограничение ждало в семь лет: девицу специальным обрядом отсоединяли от связи с предками в посмертии. Исключение: упокоившаяся на момент ритуала мать. После замужества и последняя оставшаяся связь с родными обрывалась навечно. Вся остальная жизнь — ублажение супруга, балы и «щепотка» творчества…

Твел, в сравнении с другими, ещё и душка — разрешил освоить соколиную охоту. Лицемер. Да! Ещё сыновья, дочери… Но не для страстно ненавидящей мужа всеми фибрами пылкой души Элеоноры.

Знатная дама периодически с завистью приглядывалась к служанкам — простым отрабатывающим карви крестьянкам и мещанкам. Да, им приходилось горбатиться периодически на господина. Да! Они бедны, просто одеваются, их не окружает роскошь. Но в личной жизни их ждало — семейное счастье. Женщина во всём равна мужу. А тот благосклонно ценит в ней ум и советы, а не нахально и грязно пользует тело.

Решение леди — непреклонно: «Никаких детей от этого чудовища!». Супружеский обет строго запрещал, тем или иным способом вредить беременности после зачатия. Но до… В этом Элеонора — мастерица. Безрассудной увлекающейся натуре наплевать и на собственное здоровье, и на то, что её ждёт впоследствии, когда жизнь закончится. Упокоение оставит в посмертии наедине со столь опротивевшим мужем и перед жертвой предательства раскроются все прошлые тайные мысли и поступки.

Игна́циус молча стоял и пристально уставился на аккуратно застеленную кровать. Обдумывал: что взять с собой в поход. Аскетичное убранство спальни не изобиловало предметами. Письменный стол, постель, комод, стул… Всё скромно, без выделки и любых украшений хоть добротно и функционально. Немолодой кудесник предпочитал красоту игры ума и радость от достижений в дела изысканности окружающих предметов.

Мысли чародея прервал стук в дверь: не случавшийся десятки лет казус. Магический блюститель спокойствия Скрепи́нтера и феода целиком никого не пускал в личную келью, даже слуг: убирался за собой самостоятельно. Но сейчас имеет смысли открыть. На доселе не переступаемом чужими пороге — держащий в руках литровый глиняный сосуд Любек. Единственный норави́нг, которого воспитанник жестоко убитой Клары мог бы назвать другом. «Заходи! Отметим!» — спокойно пропустил шута внутрь колдун.

Бутылка с джеллом (перегнанным из сбродивших виноградных выжимок сорокаградусным крепким напитком) опустела. Давние знакомые пили молча, не чокаясь, каждый вспоминая о своём, в их насыщенной яркими событиями совместной деятельности. Оба — одиночки. Первый в силу возраста и происхождения, другой — из-за природного уродства и тщательно скрываемой обидчивости. За дверью послышалось тихое, но властное: «Открой!».

С детства Твел усвоил два правила: знатный феодал собственной смертью не умирает, содействует его преднамеренной гибели — по традиции другой норави́нг. По правилам чести и никак иначе. Связанные вечными узами в потустороннем мире и беспрепятственно читающие друг у друга мысли и воспоминания знатные ро́довики не позволяли себе неблагородных поступков между собой. Видное положение повелителя крупного феода многократно увеличивало опасность и риски пасть от рук убийц, что заставляло сердце биться сильнее. Азарт пьянил кровь и требовал участия во всех подвернувшихся интригах.

Увидев после полуночи в комнате Игна́циуса постороннего, герцог многозначительно хмыкнул и взглядом приказал удалиться.

— Тебе перестали нравиться женщины?

— Мой Господин, Вы вправе думать, как считаете нужным. Но всё банальней: сослуживец пришёл проститься. Я полагаю, что обратно я не вернусь?

— И ошибаешься! Возвратиться придётся. Приказываю украсть армейский магический накопитель и без промедлений привезти его мне!

«Дружба с чернью, даже с такой полезной, как первый маг герцогства, не красит знатного человека. К Любеку надо присмотреться. На своём ли он месте?» — нотки сомнения беспокоили чело покидавшего спальню Игна́циуса Твела. «Впрочем! Начальник моей Тайной канцелярии и в прошлом проявлял признаки вольнодумства. Что сто́ит его личная инициатива, назначить палачом в Скрепи́нтер недипломированного³ простолюдина?» — вспомнил феодал неудобство вызывать из собственной столицы другого заплечного мастера, по происхождению норави́нга: знатным членам комиссии Романда́нта унизительно играть в преферанс за столом со смердами.

Которую ночь подряд один навязчивый сон беспокоил Лили́. Она жёстко настаивала на возврате пропавшего медальона, что кончалось колотьём обидчика. Тот в ответ нагло хохотал и хлопал длинными ресницами. Постепенно конец виде́ния изменился. Белобрысый переставал смеяться и становился необычайно серьёзным. Благоговейно надевал ей на шею заветный амулет, нежно брал за правую руку, вёл к большому зеркалу, посмотреть в которое никак не удавалось — грёза прерывалась.

***

1. Пяльцы — удерживающее ткань в натянутом состоянии приспособление для вышивания, ИТ

2. Везия: империя, куда входит герцогство Аланделе́йн, ВАТ

3. Диплом — клятва верности на крови. По традиции даётся по окончании имперской академии (Магии, Искусств или Естества) поручившемуся за ученика господину.Бесповоротно разрывает долги простолюдина перед родной общиной. ИАП