Пути океана: зов глубин. Книга вторая

Алекса Райт (2024)

Она — дипломат. Он — пират. Её реальность: борьба с беззаконием вопреки противостоянию самозванных властей. Его новая жизнь превратилась в залитый кровью путь в попытке выжить. Ни забыть друг друга, ни сблизиться они не в силах. И за каждым из них — жизни, что нужно спасти и уберечь любой ценой. Между ними океаны, древнее колдовство, неведомая мистическая связь и любовь, которую не способны разрушить ни испытания, ни время, ни «третий лишний». Или все-таки способны? Ведь после расставания они перестали быть теми, кем были прежде…

Откровенность

Стены кабинета новой управительницы Альянса Негоциантов смотрели на виконтессу слепыми пятнами на обивке после снятых картин. Но тем не менее стало гораздо уютнее. Исчезли полные осуждения пронзительные взгляды роскошных портретов самого де Сюлли и всех напыщенных предков его рода в нескольких поколениях. Селин вдохнула полной грудью.

— Прошу вас, заносите, — улыбнулась она озадаченным слугам, что еще неуверенно толклись в дверях с новыми картинами в руках, заказанными накануне у местных художников. Прежние же тяжеленные великолепно выписанные портреты именитых мастеров в сознании де Круа уже полыхали веселым костром где-нибудь на заднем дворе резиденции. А то и вовсе за конюшнями…

От простоватых, но прехорошеньких полотен пахло красками. И несмотря на некоторые огрехи, вдохновение художников было налицо. Красочные пейзажи дикой природы Да-Гуа в нежно-зеленом весеннем цветении и в пожарах осенних оранжево-желтых гамм, как и спокойная синева морских видов сразу же вдохнули жизнь в холодную гармонию её кабинета.

— Нет-нет, будьте так добры, эту вон туда! А тут — чуть повыше правый угол. Нет, сударь, извольте все же правый. Вот так. Ах, нет же… Поправьте, сударь мой. Еще!

Слуги старательно следовали указаниям, но одно полотно все же никак не могло занять идеально горизонтальное положение и раздражающе кренилось.

— Все свободны. Благодарю. Лестницу оставьте.

По опыту она уже знала: хочешь сделать что-либо достойно, готовься засучить рукава несмотря на свои статусы. Озорное упрямство заставило подвязать нижние юбки и взобраться на опасную высоту хлипенькой лестницы. От аккуратных движений угол рамы пополз было кверху, но все никак не вставал в идеальную горизонталь, повергая противоположную часть вниз. Наконец, когда волны на холсте заняли подобающее место, Селин торжественно сдула с лица прядь и с радостным удовлетворением оглядела кабинет. А затем… чуть не потеряла равновесие под пристальным взглядом леди де Прюм:

— Приветствую вас, драгоценная миледи де Круа. Не знала, что вы, оказывается, поете. — Нотки заботы превратили речь бывшей чиновницы в увертюру к привычно-светской пикировке. — Впрочем, мне что-то говорили про вас и оперы… Но, сказать по правде, я не верила до последнего, что леди вашего положения…

От неожиданности Селин покачнулась. Коварная лестница жалобно скрипнула. Всем телом миледи исполнила сложнейшее па, однако удержалась:

— Свидетельствую свое почтение, леди де Прюм.

Являться без предупреждения — верх бескультурья. Но провинциалам подобное было простительно. Селин дотронулась до горла. Почему же она не заметила, что голос вернулся? Прошла целая вечность с тех пор, как ей доводилось петь! Даже появление незваной вдовы бывшего управителя не смогло стереть радость от нового открытия и самую искреннюю улыбку. Восприняв все как добрый знак, гостья продолжил свое воркование:

— Вы только не подумайте ничего дурного… Кто я такая, чтобы судить… Вы делаете все по-своему. Разумеется, вас так воспитали. Вы в своем праве. Но портреты герцога здесь висели много лет и внушали определенный статус Альянса Негоциантов. Вы же понимаете всю важность демонстрации власти, запечатленную в монументальности и роскоши? Не все выгодные нам первые лица владеют грамотой, так что один вид дворца должен говорить сам за себя и внушать трепет. А эти пейзажи… Вы могли бы приказать прорубить пару дополнительных окон, коль так любите природу…

— О, сударыня, вы подарили безусловно прекрасную идею, благодарю вас! Тогда я заменю весь этот избыточно богатый бархат и позолоту на что-то более уместное для рабочего места управительницы. В декор очевидно вложено огромное количество средств. Отмечу — вложено в избытке, учитывая не лучшее положение горожан, транспортного сообщения и экономики острова в целом…

Ответом стал неприязненный взгляд. С самого прибытия на Да-Гуа новых правителей де Прюм постоянно подчеркивала свою осведомленность. Чаще всего она оказывалась весьма сомнительной. А то и вовсе всячески демонстрировала снисходительное отношение к де Круа, что прямо противоречило нормам этикета.

Селин аккуратно спустилась с ужасных ступенек и продолжила, стараясь сдержать раздражение беспардонностью собеседницы.

— Вы наверняка здесь не случайно, леди де Прюм? С удовольствием вас выслушаю.

Та тем временем гостья весьма свободно расхаживала по кабинету, по-хозяйски оглядывая все вокруг, и вдруг резко застыла у бильярдного стола в дальнем углу. Кипы бумаг, оставшихся со времен Антуана, что месяцами пылились на нем только сегодня разобрали, и стол ждал своей участи. По мнению Селин, место ему было скорее в трактире, нежели в кабинете.

— Миледи, я вдруг подумала, что вы слишком сильно вжились в новую роль. Быть может, вам стоит находить время и на отдых? Совсем себя не бережете… Не желаете ли партию в бильярд?

Предложение застало врасплох. Да и опыт игры у Селин имелся весьма скромный, но сейчас все выглядело именно как вызов, и де Круа согласилась.

— Почему бы и нет. Нам пожалуй, давно стоит поговорить с вами тет-а-тет в неформальной обстановке, леди де Прюм.

Право первого удара перешло к Селин тотчас же, как только выпал жребий. Два шара сразу угодили в лузу, что взбодрило, но не ослабило бдительности.

— Миледи, ваша проницательность делает вам честь, — начала гостья. — До вашего прибытия на Да-Гуа мне удалось приобрести весьма ценный опыт. Готова предостеречь вас от неверных решений… Вы очень молоды, а молодости присущи некоторые зыбкие идеалы, которыми грамотному политику ни в коем случае не следует руководствоваться…

Темп голоса бывшей управительницы замедлился, уронив ударение на последние слова. Она по-свойски взяла кий у Селин и потерла кончик кусочком мела.

Снисходительная улыбка собеседницы вызывала недоумение, но Селин слишком хорошо понимала правила происходящей сейчас атаки:

— Как вы правы. Всегда предпочтительнее учиться на чужих ошибках, нежели совершать свои.

Собеседница вдруг обернулась и поправила причёску. Чуть резче, чем следовало бы:

— Я видела ваш утренний указ об открытии Акифского порта для всех желающих. Интересный ход. Но пока вы собираете… кхм… весьма скромную плату от швартовки пиратов, кое-кто берет на вооружение их военную мощь! Вот где настоящая власть! Политик должен мыслить масштабно. Полагаться на тот шаткий мир, который вы здесь установили, вы меня уж простите, недальновидно…

Шафт мазнул по глянцу шара, и тот, завертев волчком цифру «8» на боку, не дошёл до лузы, едва тронув борт. Де Круа перехватила кий наподобие копья и задумалась, достаточно ли вежливо смотрится её промах? К примеру как попытка уступить победу? Либо её неопытность слишком очевидна?

С лёгкой полуулыбкой леди де Прюм элегантно перехватила свой кий и сильно ударила, неожиданно грациозно прицелившись из-за спины. От звука разлетевшихся по лузам шаров её губы изогнулись в хищном оскале.

— Прошу прощения, я совершенно не понимаю, что вы сейчас подразумеваете… — проговорила Селин.

— Прискорбно, что ваши источники информации так плохо работают: умоляю, рассчитайте их немедленно и наймите людей поопытнее! Конечно же, я говорю об наверняка известной вам Патрисии де Монблан и о её любовной связи с легендарным пиратом Венсаном. Как?.. Вы ещё не знаете? Да быть такого не может! Уверена, вы о нем наслышаны…

Де Круа показалось, что её окатили ушатом ледяной воды. Нащупав борт бильярдного стола, она тихонько оперлась на него и рассеянно стала наблюдать, как шар за шаром её победа с тихим стуком растворяется в лузах.

Светская гримаса казалась Селин жгучей кислотой, что въелась в ее лицо, и именно она, а не что-то другое, затуманила ее взгляд выступившей влагой. Она не могла вымолвить ни слова, и лишь наблюдала за тем, как кий соперницы неумолимо отправляет шар за шаром в лузы, не оставляя шанса даже на ничью.

«Патрисия и… Витал?! Какая нелепость! Нет! Этого просто не может быть!» — пульсировало в голове.

— Вот это я понимаю, расчёт сильного игрока… Я, конечно, помудрее буду, но де Монблан определённо хороша… Восхищена! — самозабвенно продолжала де Прюм, и сейчас же деликатно понизила голос. — Да и признаться, я всегда находила связь с морским разбойниками весьма волнующей. Уверена, вы меня поймёте, учитывая ваше расположение к представителям Гильдии Мореходов… Не волнуйтесь, всё останется строжайше между нами. Нашим с вами маленьким секретом!

Мелодичный смех де Прюм едва достигал слуха Селин.

Серо-зеленые глаза светской львицы в обрамлении смеющихся морщинок искрили торжествующей злобой. Очередной шар очутился в лузе. Сильные, выверенные, жёсткие удары полностью противоречили елейному выражению лица леди де Прюм.

Еще один удар — и шар, не достигнув лузы, замер в миллиметре от падения.

— У каждой леди свои предпочтения в выборе фаворитов, — наконец, сглотнув ком, смогла произнести Селин, удерживая потяжелевший кий в ладонях. — Говорят, некоторые леди настолько теряют голову, что например в связи с акифским шейхом готовы пойти на убийство собственного мужа и обставить все как несчастный случай в виде падения бедняги-супруга с лестницы. Но кто же поверит в настолько откровенную чушь? Да к тому же от моих источников информации, которых вы определили весьма ненадежными. Не так ли?..

Вопросительный взгляд леди де Прюм застыл на побледневшем лице. Удары кия де Круа становились все резче и точнее. Как если бы Селин разила рапирой.

Побелевшие костяшки прежней управительницы стиснули дрожащее древко.

— В знак признательности за ваше участие и осведомленность готова предложить прийти ко мне в чин тайной советницы, Элиса. Почту за честь. Или же — вас ждет суд и его последствия? Что для вас предпочтительнее?

Запоздалый кивок после затянувшейся паузы заставил Селин победоносно усмехнуться.

— Что ж, вам пора, сударыня. Благодарю за интересную партию, но дела не ждут.

В открытой двери уже показался Брут с кипой бумаг, и де Прюм поспешила покинуть кабинет мелкой рысью.

***

Шпионская сеть работала как часы.

Сведения, подслушанные на базарах и в тавернах, проданные утратившими лояльность служащими фракций, да и просто подаренные болтливыми языками, стабильно стекались в тайную канцелярию управительницы, очищались от вздорных подробностей до сухих фактов и — попадали на стол де Круа уже в виде кратких сводок.

— Птичка, что от тебя хотела эта мегера? — Брут еще раз покосился на уже закрытую дверь. — Ты с ней поосторожнее.

— Уже неважно. Она теперь будет работать на нас. Что там сегодня?

— Вот. Держи. — он удивленно повел головой и зашуршал бумагами.

Зрачки Селин забегали по убористым строкам донесений.

В Чжоуфу на бывших полях черного цветка собрали невиданный урожай доселе неизвестных овощей. Близ Новой Вердены на рудниках по добыче драгоценных камней пресечена крупная попытка хищения, вор арестован. На рынке Акифа линчевали заклинателя змей, а огромный пожар в восточной части города уничтожил складские помещения.

Последнюю новость Селин прочитала вслух и посмотрела на Брута.

— Какое несчастье. Кто же это мог сделать?

Он с удивлением посмотрел на нее и расхохотался. Селин не сдержалась и присоединилась к его хриплому смеху.

— Ты же не серьезно это спрашиваешь? Вспоминай! Их алхимики там хранили запасы “черного молока” и еще какую-то гадость, очень похожую ту самую “багряную пыль”. Все подстроено как случайность, как ты и просила… Неужто не помнишь?..

Он снял перчатку и вытер выступившие от смеха слезы.

— Тсс, Брут. Случайности бывают. Особенно если на людей не действуют инструменты дипломатии. Думаю, следующие переговоры пройдут с ними куда проще. Мы теперь можем говорить с позиции силы…

— Вот и правильно. Эти акифцы понимают гораздо лучше язык силы, а не эти твои дипломатические реверансы.

— Язык силы и язык денег, Брут. Я преподнесла им открытие порта для пиратов как некую исключительную привилегию, и они вполне будут довольны тем, как у них сейчас бойко пойдет торговля. Но хватит об этом.

Селин подняла конверт и показала печать.

— На днях Герцог прислал письмо, где пишет, что отказался от визита на Да-Гуа… Это очень странно… Невнятные объяснения больше напоминают отписки. Чересчур официальное письмо… и его тон… впервые вижу от него такие выражения. Как будто поручение, продиктованное секретарю. Что-то слышно на этот счет?

Наёмник подозрительно замялся.

— Поговаривают мнэ-э-э… дичь… да я собственно потому и не стал тебе такое в сводку вносить…

Де Круа молча сверлила его взглядом.

— Ну то есть да, официальная версия складная. Мол, у него появились срочные дела в Вердене… только… ходят слухи, будто в пути ему повстречались пираты… — Брут прокашлялся и начал бормотать что-то под нос.

Селин вышла из-за стола и застыла, всматриваясь в лицо, покрытое шрамами и щетиной, искрящейся сединой.

— Говори уже все, что знаешь, Брут! Не заставляй тебя упрашивать.

— Так. Ладно… Всё это похоже на полный бред, Птичка… Не хотел говорить, но… Пираты без боя отжали все, что было в трюме, и зачем-то напоследок герцогу… эммм… отрезали причиндалы… Ну дичь же!!!

Два взгляда вперились друг в друга. Один, с трудно подавляемым смущением смехом. Другой — ошеломленный неверием в услышанное.

— Действительно, нелепость. Они могли бы получить огромный выкуп…

Селин старалась ничем не выдать ту гремучую смесь брезгливой жалости и злорадства, что кружась, мгновенно утонули в тёмном победоносном торжестве.

— Впрочем, кто их знает. Спасибо, Брут, ты можешь идти.

Едва дверь за Брутом закрылась, пришло осознание: она теперь свободна! Навсегда свободна от контроля и дрессировок. Ото всех этих фальшивых ужимок, от похотливых объятий, обильно приправленных дорогим и столь ненавистным парфюмом.

Де Круа слишком хорошо изучила Фредерика де Сюлли, чтобы осознать, что произошедшее сокрушило его полностью.

Блуждающий взгляд сам собой вдруг застыл на картине с кораблём. Селин провела рукой по волосам, словно в попытке ухватить ускользающую догадку, совершенно чудовищную в своей нелепости.

***

Спустя мгновение в кабинет управительницы ворвался тайфун по имени Марсий.

Из-под густых бровей сверкали потемневшие от бешенства глаза. Удар двери о косяк рассыпал штукатурку, и замок жалобно хрустнул под агрессивным поворотом ключа.

В углу с постамента звякнула об пол маленькая вазочка, а злополучная картина на стене вновь съехала набок.

— Приветствую, миледи! Просто зашел остудить твой пыл, ведь этот свежеизданный указ — не более, чем фикция! Я являюсь адмиралом, и портами руковожу тоже — я! И я никакого разрешения на подобное кощунство не давал!!! Хотя — поздравляю, взбаламутить всех тебе удалось на славу!

Перед носом разъяренного моряка возник пергамент с заголовком «Доверенность» за подписью и печатью Росалес. Селин снисходительно вздохнула.

Тайфун в бушлате исчез. Теперь над миледи управительницей нависал некто, напоминающий быка с рогами, выставленными вперед, и налитыми кровью глазами.

— После прекращения поджогов ваших кораблей и имущества Гильдии Мореходов по всему острову Росалес оказалась так добра, что ещё до твоего назначения выписала на мое имя доверенность. На случай непредвиденного, дабы порт работал без простоев. Нет-нет, я не собираюсь вмешиваться в ваши дела или, упаси Всеведущий, мешать тебе в работе. Но есть решения, которые важны для общего развития острова… Желаешь ознакомиться?

Бык по имени Марсий уставился в дружелюбно протянутый к нему лист.

Он замер, сжал губы и, будто не веря ни услышанному, ни написанному, повел головой. Мореход простоял так минуту, пытаясь осмыслить сказанное, развернулся и начал с досадой греметь сапогами по кабинету де Круа.

Что ж…

Придерживая отчёты, лежащие на столе и готовые разлететься от вихря, следующего за рассерженным адмиралом, Селин спокойно наблюдала за пружинящими расхаживаниями взад-вперёд и в ожидании пламенной речи покусывала кончик пера.

— Подумать только! Ты всё-таки сделала это! И зачем?! Зачем, Селин?!!! А я ведь тебя предупредил! Отныне всё, что произойдёт с момента вступления указа в силу, будет на твоей совести! Да ты просто еще не поняла, что натворила! Их место — на рее, ты понимаешь или нет?! Они — нелюди! Бандиты! Будут стычки с нашими! Будут разбои! Грабежи! Убийства!!!

— Марсий, возьми себя в руки, пожалуйста. Я все взвесила и подстраховалась. Смотри, в указе написано, что преступники остаются вне закона. Те, кто объявлен в розыск, не имеют права покидать территорию Акифского порта. Под эту задачу выделены специальные гвардейцы. За малейший неверный шаг назначены огромные штрафы. Любое нарушение с их стороны немедленно пополнит нашу казну, потому что Акифский порт принимает их по основанию договора фрахтовки, а мы, Альянс Негоциантов, прописаны в нём как сторона, предоставляющая разрешение на заход в акваторию Да-Гуа… Под мою личную ответственность… Да выслушай же меня!

Но разъяренный адмирал вникать даже не старался. Марсий остановился и вдруг наставил на вышедшую из-за стола Селин указательный механический палец. Прищурившись, он прорычал:

— Знаешь что?! А я не хочу иметь никакого отношения к этому твоему “блестящему” плану. Разгребай все последствия сама! Глубокоуважаемая миледи управительница! — он зло сделал пародию на реверанс, и обращение прозвучало, как если бы он выплюнул ругательства.

— Адмирал, а я говорила, когда вы защищаете свои интересы, в вас проявляется страсть настоящего благородного морехода? Нет? Немедленно успокойтесь, иначе я за себя не отвечаю… — томно выдохнула Селин, и с обворожительной улыбкой принялась обмахиваться листом с недописанными правками. В подтверждение своих слов, она развязала на шее ленту, частично скрывавшую линию декольте на платье.

— Самое время для юмора! На меня, да моим же оружием?! Ну уж нет! Эти твои штучки со мной не пройдут!

Но обвиняющий палец покинул поле её зрения. Ладонь Селин как бы невзначай провела по линии бокового шва от груди до талии, и ее визави сосредоточился на очертаниях корсета. Ощерившееся татуированное лицо как будто чуть смягчилось.

— У меня есть пара козырей, чтобы вас убедить, адмирал, — промурлыкала де Круа, подходя ближе. — Например, я готова передать четверть дохода на нужды мореходов на Да-Гуа. Построите более современные верфи, расширите флот, укрепите старые торговые пути, наладите новые…

Бешеный бык покинул наконец её кабинет, и она осталась наедине с раскрасневшимся Марсием. Он продолжал стоять и смотреть исподлобья со скрещёнными на груди руками, но все же процедил:

— В противном случае все, достигнутое на Да-Гуа вернется в былые разбой и беззаконие. По твоей вине, миледи управительница.

— Ваша мудрость и поддержка, адмирал, в моем положении — на вес золота. Да, я возможно слишком вольно трактую собственные полномочия в рамках, установленных Сухопутным Кодексом, отношений… Но взгляните, — я всего лишь слабая женщина…

Скепсис у его взгляде медленно, но неотвратимо таял.

— Я прекрасно понимаю, в какие игры ты играешь, Селин. Ты просто меня используешь! Избегаешь неделями, а потом “ах, адмирал, я за себя не отвечаю”, “решите созданные мной проблемы, и, быть может, вам перепадет мое расположение”.

Пародия на свой голос в его исполнении заставила Селин улыбнуться.

— И обычно ты более чем не против таких игр… Признай это.

Она умолкла, глядя ему в погрустневшие глаза и ждала с самым невинным видом. Марсий же на остатках раздражения смотрел на неё, но учащённое дыхание сквозь возмущение выдавало адмирала с потрохами.

— И конечно я щедро компенсирую все неудобства. — Селин подошла вплотную и требовательно потянула его за ворот рубахи, торчащий из-под адмиральского бушлата. Убрав растрепавшиеся волнистые пряди Марсия с уха она шепотом изложила самые смелые предложение относительно предстоящей награды. А в качестве последнего аргумента нежно прикусила кольцо в его мочке.

Адмирал вздрогнул и шумно выдохнул.

Капитуляция. Причем, безоговорочная.

— Проклятье!.. Да как ты… это делаешь…

Сердитые колючие поцелуи атаковали её губы и подбородок. Холодный металл руки обхватил затылок и вмиг уничтожил изысканную причёску.

Шум за окнами заставил обоих подскочить и отпрянуть друг от друга.

Марсий быстро подошел к окну, что открывало вид на площадь перед зданием дворца.

— Вот этого я и боялся!.. — голос его прозвучал мрачно.

Селин поспешно поправила прическу и с тревогой проследила за его взглядом.

На площади перед дворцом волновалась толпа мореходов. Резкие выкрики не сулили ничего хорошего. Некоторые держали горящие факелы. Оружия нигде не было видно, но гвардейцы уже выстроились в ряд, готовые противостоять попыткам прорваться сквозь их кордон.

— Бунт… Они пришли протестовать против твоих «нововведений». Я. Тебя. Предупреждал!!!

К такому развитию событий она оказалась не готова. На суровом лице Марсия никаких инструкций к ситуации побледневшая Селин не обнаружила.

Конечно, с недовольством ей приходилось иметь дело. Вспомнить те же переговоры. Только вот как себя повести в условиях настолько внезапной и настолько радикальной реакции? Лекций на этот счет никто из учителей не преподавал. В многочисленных учебниках ничего подобного описано не было.

Взбешенные люди на улице размахивали руками и кричали. И их голоса с каждой минутой звучали все громче и слаженнее.

— Что это значит? Чего они хотят? Но ведь этот указ нужен всем нам! Нужен каждому на Да-Гуа! Они что, вообще ничего не понимают?! — голос Селин прозвучал слишком испуганно. Вспомнились постоянные бунты на улицах Вердены. Неужели ее правление оказалось ничем не лучше правления герцога де Сюлли?

— О, сейчас я им всё разъясню!..

Она решительно подошла к зеркалу, быстро привела себя в порядок и поспешила к выходу.

— Стой! Ты с ума сошла?!

— Я должна выйти и поговорить с ними.

— А вот этого тебе делать точно не надо! — Марсий схватил де Круа за плечи и слегка встряхнул. — Ты слышишь все эти крики? Их примерно четыре сотни. Четыреста разъяренных мореходов. Да и местные некоторые к ним присоединились. Как видишь, перспектива иметь дело с пиратами никого не порадовала. Вслушайся! Все они сейчас настроены явно не на светские беседы!

— Отпусти! Что я буду за управительница, если стану отсиживаться тут?! Думаешь, я не боюсь? Но мой долг — выйти к ним и ответить!

Его глаза тревожно вглядывались в её, и Марсий лишь отрицательно качал головой на каждое слово Селин.

— Не обсуждается! Я этого не допущу. Адмирал на Да-Гуа Я, и если они и станут слушать кого-то, то только меня. Прикажи Бруту готовить стражу к… к моему провалу. Займись безопасностью! Давай!

— Ну уж нет! Тебя хоть и уважают, но недолюбливают. И неизвестно, что из этого возьмет верх.

— Вот и проверим.

–… и ты привык решать все слишком жестко. Если у тебя все получится, обещай, что все обойдется без твоих любимых кнутов и прочих непотребств а ля “матушка-Гильдия”! Надо уладить все полюбовно!

— Я уж было подумал, тебе страшно за меня… Но что ж… Тут уж как пойдет… — усмехнулся Марсий. — Обещать ничего не могу.

Де Круа прижала руки к груди и с надеждой смотрела в спину удаляющемуся адмиралу.

***

Западное крыло дворца, где разместились адмиральские апартаменты, ничуть не уступало по избыточной роскоши убранства парадной его части.

Резкие голоса Лиги Доблести и суровый инструктаж Брута тревожным гулом доносились со двора в ароматном вечернем воздухе.

Сегодня все не на шутку переволновались.

Перед де Круа до сих пор стояла картина, где вышедший к разъярённой толпе адмирал умудрился всего за несколько минут разъяснить все выгоды нового указа как для горожан, так и для мореходов. О, Селин ни за что бы не удалось так же чётко и быстро составить своё обращение! Она недооценила масштаб беснующихся вооруженных людей, и сильнее всего Марсий напомнил ей утес, об который разбивается бешеная пена лютующей волны. У нее не укладывалось в голове, как же ему удалось не допустить кровопролития, при том, что сам он был на волосок от того, чтобы остаться на растерзание возмущенным сослуживцам. При том, что любимцем их он никак не являлся. Должно быть, он и в море проявлял себя так… Таким, каким и полагалось быть истинному лидеру. Адмиралу.

Марсий призвал всех к порядку, и народ его послушал. Никаких угроз. Никакого торга. Никаких обещаний.

В обращении его к вооруженным людям не звучало ни страха, ни злости. Лишь присущая рассудительность и медлительная власть. И о чудо, обошлось без угроз и расправ. И само собой, это означало, что зачинщиков поджидало непубличное, но болезненное, возмездие.

Селин стало совестно.

Всё это время она серьезно недооценивала лидерские таланты Марсия. Да и проницательность, чего уж. Он отлично видел весь ее прагматизм и попытки пользоваться его преданностью и простой, по-человечески искренней, зависимостью от нее. И поддавался.

Марсий того не заслуживал.

Управительница огляделась, прикидывая, нет ли вокруг свидетелей, и, едва постучав, зашла в адмиральские апартаменты. Покои его отличались аскетичной обстановкой. Углы просторного помещения не украшали вазоны с цветами, со стен не смотрели ни портреты, ни пейзажи. Полки одинокого шкафа со стеклянными дверцами заполняли крохотные, с ладонь, деревянные миниатюры всевозможных кораблей. На столе в строгом порядке лежали письменные приборы и аккуратная стопка обязательных рапортов. И лишь блеск хаотично брошенных наград рядом портил впечатление скрупулезного порядка.

Звякнуло. Она поджала губы и обернулась.

Адмирал сидел на кушетке у нетопленного камина и сосредоточенно точил ножи своего протеза бруском неизвестного искристого минерала. Де Круа пришлось несколько раз окликнуть его.

Заметив Селин, тот поспешно убрал оружие обратно в кистевой блок механизма. Вид Марсий имел самый растерянный.

— Не ожидал, что ты сюда придешь… я бы хоть прибрался…

Он быстро собрал инструменты в небольшой сундук и отряхнул рубашку, заправленную в штаны.

— Всё в порядке. Ты тут здорово устроился.

Она улыбнулась на шкаф с модельками кораблей. Некоторые из них были явно незаконченными. Захотелось спросить, как ему удается столь тонкая работа при его особенности, но Селин тут же передумала.

— В целом здесь было бы неплохо, кабы не чертовы позолоченные ангелочки везде и прочие финтифлюшки. Да еще эти портреты эти… Ощущение, что на ковре перед вельможами какими-то, а не в собственных покоях. Велел снять все эти цацки и засунуть куда подальше… Хотя твой визит, признаться, неожиданность в моём логове. Я никого не принимаю. Сам прихожу, если надо.

В задумчивом колебании тюля словно слышалось его холодное одиночество. Селин поежилась, глядя на укутанный сумерками балкон. Вид из раскрытой двери потихоньку становился черно-белым, и только огонек маяка ровным светом жёлтого выделялся на фоне серого тумана.

Вечерняя прохлада на Да-Гуа была довольно суровой.

Марсий проследил за её взглядом и занялся растопкой камина.

— Сейчас.

Селин скинула свои остроносые атласные туфли и совсем по-домашнему забралась на кушетку напротив, поджав под себя ноги. Она рассеянно смотрела за тем, как разгорается и начинает потрескивать пламя.

— Акифцы испугались повторения волнений у себя. Сегодня целый день успокаивала присланного представителя шейха. Спланировать к ним визит, убедиться… даже не знаю…

Марсий закончил суету с камином и плюхнулся рядом, приобняв её за плечи. Не отрывая взгляд от горящих углей, Селин прижалась щекой к его груди.

— Ты так здорово все уладил… Благодарю. Не была уверена, что ты в итоге все-таки займёшь мою сторону.

— Я по-прежнему считаю твое решение слишком рискованным. Так уж вышло, что мне не предоставили выбора…

Селин нахмурилась и отпрянула, сердито глядя в невозмутимое лицо адмирала.

–…и теперь я жду, что ты создашь такие условиях для этих крыс, чтобы они буквально озолотили и твою казну, и наши порты. У меня большие планы на местный флот, миледи. А еще на вас этой ночью. Интересно, который же час? — Марсий деланно-внимательно посмотрел на часы в углу, и сурово отчеканил: — Время платить по счетам!

На шутливо-зловещий тон Селин добродушно закатила глаза и забарахталась под его рукой в попыталась высвободиться. Марсий лишь беззлобно рассмеялся и накинул на неё плед.

***

Ей отчего-то невыносимо.

Ступни погружаются в прохладу морской пены.

Россыпью сверкающих ягод отражение звёздного неба качается на поверхности волн. Она готова нырнуть в их перевернутую вселенную, но её останавливает прикосновение двух рук. Одна из них неживая, и Селин знает, кому она принадлежит. И на что способна.

Поцелуй и объятия Марсия согревают.

За его спиной — пустынный ночной берег, где вьются светлячки вокруг дикарских светильников, и в их призрачном свете обнажённые тела отсвечивают зеленовато-голубым.

Его дельфиньи-гладкая кожа, в отличие от механической руки, никогда не бывает холодной. Словно кровь Марсия — кипяток. Как она раньше не замечала, что некоторые из его татуировок похожи на языки пламени?

Горячая ладонь блуждает по её телу, ласкает и крадёт холод. Но её кожа — словно лёд, который не в силах растопить даже самые жаркие объятия.

На её плечах тают и тут же расцветают светящиеся в темноте морозные узоры. Будто её сердце сковано и стянуто такими же точно ажурными завитками. И холод внутри расходится по венам быстрее скольжения одной-единственной ладони.

Она опускает взгляд на свои руки и завороженно смотрит на танец узоров на коже в тусклом бирюзовом отсвете. И обнаруживает на себе касания ладоней еще одной пары татуированных рук. Того, кто стоит позади. Странное сладкое наваждение, дать имя которому выше её сил. Ведь все три руки скользят по неё, не встречаясь и не пересекаясь друг с другом. Она пытается обернуться, но ночное небо опрокидывается, и она впечатывается спиной во влажный рыхлый песок.

Далекие планеты сверкают в зияющей высоте, словно эхо. Сквозь накатывающий шорох волн слышится едва уловимое пение незнакомых ночных птиц.

Глядя на звезды, она чувствует шёпот Марсия у мочки уха и пальцы, проводящие по распущенным волосам. Все тело погружается в упоительные ощущения от нежных прикосновений и поцелуев. Она закрывает глаза.

Их губы встречаются, и кончики пальцев вслепую гладят нависшее над ней лицо.

Лицо Витала.

***

На грани сновидения и реальности её тело покрывали самые что ни есть настоящие горячие поцелуи.

Дорожка из прикосновений губ спустилась к пупку, и де Круа полностью отдалась захлестнувшим её ощущениям.

В реальность ее вернул рык. Стряхнув обрывки сна, угасающего негой в теле, она распознала голос Марсия. Адмирал был на взводе: он уселся на краю кровати, поджал губу и потер лоб.

— А он здесь причём?!

Она непонимающе протерла глаза.

— То есть ублажаю тебя я, а ты тем временем думаешь о нём? — оскаленный Марсий одевался. — Ты и так не считаешься с моим мнением: как можно было разрешить доступ крысиным бригадам на остров, например?! Да я ради тебя наступил себе на горло, понимаешь!!! Я, тебя прикрывая, вышел к очень злым людям!!! Из-за тебя пересмотрел отношение к рабству!!! А ты — называешь его имя! В постели! Со мной! Знаешь, у тебя и так слишком много странностей, с которыми я мирюсь!.. Даже нахожу их пикантными, но это… Какого дьявола, Селин?!..

Таким взбешенным она ещё его не видела.

— Прости. — Селин закрыла лицо руками, — Я не могу его забыть.

Неужели она это сказала вслух? В свете затухающего камина глаза Марсия потемнели от гнева.

— Или — не хочешь? Ты хоть знаешь, кем он стал? Что он творит? От него прошлого не осталось даже имени, которое ты знала! Его теперь зовут Венсаном. Я не хотел тебя пугать, но…

— О, я знаю всё, что ты сейчас скажешь!.. И ты всюду будешь прав… Да, я наслышана о том, кем он стал. Но… мне всё равно… Я только и могу сейчас, что быть честной…

— Честной — с кем?! Со мной или с собой? — он перестал вглядываться в темноту за окнами и вдруг посмотрел на неё в упор. — Хорошо же! Раз мы про честность… Кто для тебя я?

Селин осеклась. Ответить было нечего. Она вдруг с горечью поняла, что не найдет правдивых слов, чтобы успокоить Марсия. Адмирал по-военному быстро оделся и запрыгнул в сапоги. Когда он швырнул в погасший камин пару дров, сноп искр взвился прямо в комнату.

Пылкий любовник? Надоедливый надсмотрщик? Неожиданно надежный друг, который помогал во всем — даже нести бремя одиночества?

Всё не то…

— Ты любишь то, что сама себе о нем придумала. Сколько ты его вообще знала? Пару месяцев? Действительность тебя разочарует…

Она молчала.

— Мы столько прошли с тобой вместе… Серьезно, неужели ты так и не поняла, — из нас двоих именно я знаю тебя настоящую. Не он, Селин. Я.

Де Круа обняла собственные расписанные узорами плечи и опустила взгляд.

Это было правдой. Он знал всю ее темную сторону во всей возможной неприглядности, терпел и уступал манипуляциям, стал вольным и невольным соучастником её не всегда честных политических игр…

Не дождавшись ответа, Марсий горько кивнул.

— Всегда был одиночкой и менять что-то глупо. С самого начала ненавижу этот чертов дворец, город, как и весь этот остров. Я пришлю за своими вещами.

Дверь за них тяжело громыхнула.

Селин осталась одна в постели, все еще хранящей жар его тела.