Венок из белладонны

Анна Хешвайн (2024)

Кода Волчья, Яд Сколот и Лана Солей — три фигуры на антикварной шахматной доске. Каждый из них делает свой ход, стремясь к одному — победе. Стратегия каждого подразумевает риски, жертвы, обман и откровенный подкуп. Кто-то остается честным, а кто-то лжет убедительней прочих. Цель каждого — могущественный артефакт, Венок из белладонны, способный дать своему владельцу истинное прозрение. Кто получит артефакт, а кому останется собирать лишь рассыпавшиеся листья? Кто использует подходящий момент, а кто создаст этот момент, при условии, что в партии участвуют и другие, и один шаг другой фигуры может переломить ход всей игры?

Глава 13

Нечто по-особенному зловещее было в смерти в собственном доме, в собственной постели или, еще хуже, в собственной ванной.

Ставишь пластинку, чтобы звучание чужого голоса создало тебе настроение. Чувствуя себя в безопасности, даешь отдых телу и духу, окружаешь себя благовониями, напитываешь тело маслами, стремясь продлить молодость своей кожи. Горячая вода все равно что пуховое одеяло, обволакивает, расслабляет. Но ты такой уязвимый — один, без одежды, но так не хочется думать об этом, ведь ты в собственном доме, в собственной ванной.

Пластинку заедает, вода плещется через край, пена оседает на стенах и зеркале. Проливается флакон с ароматным маслом, и все заполняет удушливая роза.

Кода завороженно наблюдала, как деловито снуют вверх-вниз по лестнице парадной стражи безопасности. Отдел расследований управления безопасности отличался какой-то сухостью лиц. Они ищут улики, но глаза их не горят вожделением поисков и открытий. Они исследуют каждый сантиметр преступного места, но губы не подрагивают в страстном азарте.

Коде приглянулся один офицер, самый сухой из всей делегации. Тот, что руководил выносом тела госпожи Оланы Нуунгоф из ее квартиры в доме номер семь на проспекте Солнцестояния в Шерагуле.

Кода знала Олану Нуунгоф, как минимум потому, что они жили в соседних домах, как максимум — часто встречались на торгах. Олана была тихой, скромной тетушкой преклонных лет, однако с бульдожьей хваткой, если дело доходило до тиар, диадем, ободов, корон и прочего, покрывающего голову. Настолько страсть Оланы была велика, что будь ее воля, содрала бы нимб с головы ангела да добавила в свою коллекцию. Она не занималась сбытом, не влезала ни в какие темные торги, лишь посещала аукционы и обеды частных коллекционеров, если те могли предложить ей что-то из ее репертуара.

Узкий проспект заполонили люди. Любопытных не подпускали, но жители дома напротив имели явное преимущество и хороший обзор. Коде бы торопиться в Мор-Андол, но она не могла оторвать глаз ни от дома напротив, ни от сухого офицера, ни от повозки, в которую уложили тело под темно-синим покрывалом. К тому же, без малого три дня в доме Яда в одном единственном платье оказалось для нее непосильной задачей. Срочно нужно было выбраться из его холостяцкого застенка. Оставаться одной она категорически не хотела, но потребность переодеться заполонила разум. Всего несколько часов — за это время ничего с ней не произойдет, так она решила. А если уж и суждено ей попасть в передрягу, то она непременно должна быть одета ко случаю.

Вернулась в Шерагул, как только наступил рассвет. Едва оказавшись дома, опостылевшее платье она выбросила в корзину, как и все украшения, что уже несколько дней носила не снимая. Они уже израсходовали себя, впитали все негативное и более не были пригодны для радости. Два часа ушло на то, чтобы выбрать, что надеть, еще два часа на то, чтобы отобрать вещи и взять их с собой к Яду. Неизвестно сколько им предстоит делить крышу над головой, но каждый из отведенных дней должен сопровождаться приличным нарядом.

Шерстяной костюм-двойка с юбкой до самых щиколоток выглядел скромно, но стоил просто неимоверных денег — три тысячи цын! Сдержанность, комфорт и непревзойденное качество — Яду это должно понравиться.

Подвязала под волосами лаконичный кокошник с инкрустацией аметистов, поправила макияж, одернула рукава шелковой рубашки под пиджаком и подхватила уже сумку, чтобы вновь переместиться в Мор-Андол и поразить Яда своей красотой, но застыла посреди комнаты. Кое-что еще она забыла сделать. И стало стыдно, что посмела забыть.

Поставила сумку и направилась к лестнице, ведущей на мансарду. Когда она блуждала среди своих коллекций, напитываясь их запахом, черпая из них силу, окна залило алое зарево. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, но все равно никак не объяснить яркости и смутной тревоги, что принес алый отблеск. Кода быстро спустилась с мансарды, вышла на балкон. Окно напротив, этажом ниже, по периметру рамы затянуло алым экраном. Все равно что вывеска: «Здесь совершенно преступление».

Так Кода и простояла какое-то время, задумчиво наблюдая. Когда тело уже погрузили и отправили, а офицеры стали потихоньку отбывать на свои посты для дальнейшей работы, она поспешила ретироваться с балкона. Задернула плотные шторы, придержала их, чтобы те не колыхались. Стуча каблуками по лестнице, Кода быстро спустилась на улицу. Доносившийся шум становился все громче, все тревожнее.

— Что произошло? — она решилась подойти к самому сухому офицеру.

Промерзла, стоя на улице среди остальных любопытных, но не смогла уйти, не задав волнующих вопросов.

Гавкались чуть в стороне офицеры управления безопасности, переминались с ноги на ногу совсем неуместные к случаю стражи городского порядка, что должны были присутствовать при абсолютно любом кипеше.

— Убийство, — отозвался офицер, хмуро наблюдая за своими снующими подчиненными. — Вы бы вернулись в дом, госпожа Волчья. Погибшая наверняка вам знакома, вы знаете, что она тоже коллекционер.

Кода зарделась, смущенно улыбнулась, стягивая ворот пальто на шее — весна все еще оставалась промозглой.

— Так вы меня знаете? — польщенно пропела она. — Как это мило. И да, я знаю, что окно принадлежит Олане Нуунгоф. Мы не подруги, но приятельницы. Такое горе, честно сказать. Самое ужасное — прямо перед самым носом! И как только боги допускают такое?

— Бедную женщину утопили в ее же ванной, — вдруг поделился офицер. — Утопили и дали по воде током, чтобы наверняка.

Коде стало дурно.

— Избавьте, — выдавила она, прикрывая рот пальцами.

Офицер виновато кашлянул.

— Мы усилим охрану района, мои люди уже ищут того, кто мог это сделать, — сказал он участливо. — Но будьте настороже, госпожа Волчья. Мы еще не знаем его мотивов.

Его кто-то окликнул, офицер сухо попрощался и оставил Коду одну. Какое-то время она еще стояла на месте, глядя на окно Оланы Нуунгоф.

Вот так вот совсем рядом, всего лишь через узкую полосу дороги, где едва ли протиснется бричка, произошло нечто нечеловеческое, бесчестное. Бедная старая Олана, собирательница диадем и тиар, вряд ли она хотела себе такого конца.

Коснувшись кокошника, чуть сдавившего за левым ухом, — слишком туго его затянула — Кода вернулась к себе домой, где пробыла весь остаток дня.

— Где ты была?! — набросился Яд, едва померкло сияние телепортации.

— Ты уже слышал? — Кода бросила сумку на пол, стянула перчатки и небрежно бросила их на стол, пальто повесила на спинку дивана. — Олану Нуунгоф убили! Это просто немыслимо, такой кошмар. Прямо в ванной у себя дома, можешь представить? Не то что мне ее сильно жаль, она та еще старая карга, все нервы мне трепала, но в ванной? Ничего святого у этого убийцы нет!

Она прошла мимо Яда, сверлящего ее взглядом, и без стеснения принялась сооружать себе ужин из имеющегося на столе. Ей очень хотелось спать, и если бы не бодрящие эликсиры, Кода уже давно свалилась бы без задних ног. Но зелье еще действовало, хоть ночь она не спала, а день выдался богатым на впечатления.

Взяла свежий хлеб с отрубями, тонко нарезала сочную ветчину, томаты, — о какой дивный запах они источали! — сбрызнула маслом, присыпала розмарином и дополнила столь нехитрый ужин чашкой черного кофе с ложкой густых сливок.

— Где ты была, Кода? — сквозь зубы повторил Яд, наблюдая за ее приготовлениями.

Кода поджала губы, оценивающе глядя на кулинарный шедевр на блюдце из костяного фарфора с золочением. Чувствуя, что взгляд Яда вот-вот проделает в ней дыру, сдалась.

— У себя дома, — демонстративно показала руками на свой костюм. — Мне нужны были свежие вещи. Они на мне и в моей сумке.

— Олана Нуунгоф жила в Шерагуле, — многозначительно проговорил Яд.

— Да, в доме напротив, — уязвленно выпалила Кода. — Ты хоть на секунду подумал о моих чувствах? Ее убили в собственной ванной, пока я переодевалась в своей гардеробной! А что, если бы преступник пришел ко мне? В каком бы виде он меня застал, а после в каком виде застали бы мой труп офицеры?

Яд беспомощно всплеснул руками, не находя подходящих слов. Кода кокетливо улыбнулась.

— Только представь, каким красивым я была бы трупом! — сказала она, но заметив, что лицо его по-прежнему сурово, быстро поправилась: — Нет, не представляй. С твоим-то безразличием ко мне, ты все сам увидишь вживую.

Не сводя с нее сурового взгляда, он бросил на стол перед ней длинный белый конверт. Кода тут же взяла его, не забыв при этом обтереть пальцы о салфетку. Повертела конверт, но не увидела ни адреса, ни имени получателя.

— Мы оба подозреваемые, — пояснил Яд. — Послезавтра состоится официальный допрос. А тебя не было весь день. Когда как раз убили Нуунгоф.

— Так ты подозреваешь меня? — натянуто спросила она.

— Все обретает очень скверный оборот, — вместо ответа сказал он. Вскинул вверх руку, прямо из воздуха выуживая стопку писем и бросил все на стол. Кода взяла их, получая удовольствие от плотной шероховатой кипенно-белой бумаги. — Офицеры уже связали убийства и пропажу Венка из белладонны. За всем стоит один человек, так многие считают.

— Плохо считают, — фыркнула Кода.

— Все Общество на ушах стоит, — пояснил Яд, нависая у нее над душой. — Пять убийств и бесчинство в Хофлее уже расценивается как охота на коллекционеров.

Вдыхая кашемировый запах его одеколона, Кода пробежалась глазами по коротким запискам, присланным на имя Яда Сколота.

Страх за свои коллекции, за свою шкуру, — первое в письмах на удивление превалировало над вторым — догадки, гипотезы, утверждения, немыслимые теории о заговорах и истреблении. Общество людей искусства сгинуло в панической пучине. Они тоже уже не сомневались, что жертвы до клуба и присоединившаяся к ним после Олана умерли именно из-за того, что кто-то очень сильно возжелал себе Венок из белладонны.

— Это не я, Яд, — тихо сказала Кода, откладывая письма, поворачиваясь и заглядывая ему в глаза. — Да я ведь вида крови не переношу, какая из меня убийца?

Через глаза распахнула перед ним всю свою душу, близостью своей стремилась передать, как чисто и искренне бьется ее сердце.

— Клянусь, это не я, — повторила она. Сглотнула, пристыжено опуская глаза. Нахмурилась, остановив взгляд на его груди. — Что это за багряные пятна на твоем свитере?

— Это вино, — без колебаний ответил Яд.

Ее последнее слово наложилось на его первое, так быстр был ответ.

— Я как никто знаю, каким цветом пятна от вина на любом виде ткани, — Кода отшатнулась, повысила голос. — Где был ты, Яд, весь этот день?

— Что? — теперь настал черед ему возмущаться. — Да я проспал весь день. Три ночи глаз не смыкал. После того, как я отдал тебе талисманы, меня просто вырубило. Проснулся только вечером.

Он говорил, а она продолжила медленно пятиться от него. Кода настолько поднаторела в вине и тканях, что могла даже определить возраст вина, капли которого попали на шелк, хлопок, лен, замшу, муслин, район, мохер и так далее, и так далее. На его свитере из мериносовой шерсти были не капли вина.

— Это следы от вина, — повторил Яд.

У Коды задрожал подбородок, защипало глаза. Он посмел подозревать ее! В столь низком, грязном поступке! При этом еще пытался убедить в своем неубедительном объяснении о происхождении красных пятен на своей одежде.

Кода всерьез начала беспокоиться. Ситуация обострялась стремительнее, чем поднимались цены на аукционе в день продажи княжеских реликвий. Такие тенденции Коде не нравились, только если не она сама повышала эти ставки. Вечно в Мор-Андоле происходили какие-нибудь неприятности. Нет, в других городах и княжествах точно так же, но именно в Мор-Андоле каждый приезд отмечается проблемами, да не помилуют боги этот город.

Кода смотрела Яду в глаза, но видела в них лишь лихорадочный блеск.

— Я не убийца.

— И я не убийца. Посмотри на меня, да мне даже физических сил не хватит провернуть хоть что-то из того, что сделал убийца, — Кода смахнула навернувшуюся слезу со щеки. — Да эта Олана весила больше шкафа, забитого книгами!

Много гадостей она слышала в свой адрес, часто ее отвергали с нелестными комментариями, но чтобы называть убийцей?

В голову закралась мысль, а вдруг Яд на самом деле тот самый преступник? Что ему станется сейчас свернуть ей шею, а после сказать, что она сбежала? Ведь удалось ей ночью незамеченной уйти из дома, так и скажет потом, что она не вернулась.

Кода покачала головой, сжав виски пальцами.

— Ладно, прости, — выдавил Яд. — Тяжелая ночь. Вечером ко мне заходил Норфолт в сопровождении двух офицеров. Одной из них была Лана Солей. Она задержалась после визита, чтобы поболтать тет-а-тет.

— Что ей было нужно? — настороженно поинтересовалась Кода, уставившись на Яда, выглядывая в его лице признаки того, чего бы ей видеть категорически не хотелось.

— Ничего нового, — поморщился он. — Но с ней, конечно, как на пороховой бочке. Я уже забыл, что такие женщины существуют.

— Она что, понравилась тебе? — Кода подалась вперед.

Она заметила то, чего не хотела. Дергался уголок губ, взгляд рассеянно блуждал. Такое же дурацкое выражение лица у него было, когда раньше он говорил о Дакоте Ли-лун.

— Нет, — отозвался он, глупо улыбаясь и убирая руки в карманы. — В общем, нервы она мне потрепала. И тебя не было весь день. После эти письма. Так что, я весь на иголках. Не знал уже, что думать.

— И ты меня прости, — тихо сказала Кода. — Возле моего дома было так много офицеров, я видела, как выносили тело Оланы. Жуткое зрелище. В глазах до сих пор алое марево. Я клянусь, что я невиновна. Я правда не смогла бы. Да и зачем? Какой смысл?

Яд пожал плечами. Кода наконец вернулась к своему вожделенному ужину. Кофе уже остыл, но да она все равно не любила горячее.

Она и не догадывалась, что ее отсутствие приведет Яда к таким подозрениям. Она считала, что он всегда на ее стороне. Похоже, она ошиблась. А если уж тут была Ланъяза, то почти наверняка она наплела ему кучу гадостей, насилу заставила принять ее точку зрения и настроила против Коды.

Офицерша на дух ее не переносила. Все не могла смириться с тем, что так и не смогла подвести Коду под арест. В который раз стало стыдно за тот проступок с черепом и Лукой. Быть может, поведи себя она тогда спокойнее, то не настроила бы Лану настолько сильно против себя? Солей слишком сильно прикипела к своему напарнику. Пожалуй, он напрочь лишал ее здравого смысла, которого и так в ней было немного.

Совершенные случайности и незначительные промашки настолько пагубно могут сказаться на собственном будущем, что порой хочется запереться дома и никуда не выходить. Кода с удовольствием заперлась бы на своей мансарде, села бы и осталась неподвижной, пока ноги не срослись бы с полом, а душа не слилась с коллекционными платьями. Она бы даже хотела стать одним из этих платьев. Она представляла себя легким муслиновым призраком, украшенным тончайшим кружевом. Простое и изящное. И никто бы не стал подозревать домотканое платье, а если бы и оказались на нем капли чужой крови, то все только восхитились бы жутко-прекрасному контрасту.

— Офицеры сейчас больше внимания уделяют убийствам, — задумчиво проговорил Яд, усаживаясь за стол напротив. — Произошедшее с Оланой заставило их встряхнуться. Они думали, что после клуба все закончится, но это не так. Лана тоже подозреваемая.

— Что? — Кода застыла на месте, вытаращив глаза и не донеся до рта брускетту. Этот день потерял последние шансы на хорошее окончание. — Как это возможно?

— А что? Я вижу в этом смысл. Думаю, и Теария замешан. Солей кинулась на того торгаша, Теария следом за ней. У них были все возможности сделать это.

— Не смей так говорить, — серьезно проговорила Кода, тыча пальцем в грудь удивившегося Яда. Она встала из-за стола, мигом забывая о полученных сердечных ранах и недоеденном ужине. — Ланъяза не может быть причастна к убийствам. Нет, нет и еще раз нет. Она не такая.

— Да откуда ты знаешь? — возмутился Яд. — Норфолт точно не дурак, просто так он не стал бы вызывать ее на предстоящий допрос. К тому же, она неуравновешенная. Могла убить кого-нибудь в порыве злости и даже не дать себе в этом отчет.

Коду словно накрыло пеленой. Она с чувством пихнула мужчину, в котором видела непогрешимый идеал. В этот момент она видела в нем своего самого главного врага.

— Ты можешь подозревать и оскорблять меня, но не смей скверно отзываться о ней! Оскорблять мою сестру можно только мне!

Яд обескураженно уставился на нее, и только когда воцарившаяся тишина стала совсем уж неудобной, Кода запоздало поняла свою ошибку.

— Вот бес, — вздохнула она. — Видишь, до чего ты меня довел, негодяй? Мало мне было, что на моих глазах головы отрубали и кисти секли, так ты еще доводишь! Все, не хочу тебя видеть, оставь меня в покое!

— Лана твоя сестра? — недоуменно выпалил Яд, вскакивая со стула.

Кода, собиравшаяся было уйти, обреченно всплеснула руками, замерев на половине пути своего бегства.

Это была давняя и не самая радостная история, типичная для многих. Рожденные в исключительно требовательной семье, и Лана, и Кода, выпорхнули из отчего дома, как только разобрались как арендовать жилье и готовить себе простейшую еду.

Будучи единственными дочерями в окружении еще трех братьев, Лану ставили в пример Коде, Коду ставили в пример Ланъязе, чем раз и навсегда отвернули сестер друг от друга.

Кода была старше всего на год, но пропасть между ними была разительной, то, что могло бы их объединить, лишь служило лишним поводом для сравнения. Чтобы более не быть отождествляемыми, они разъехались в противоположенные стороны света и лишь через несколько долгих лет по воле случая оказались запертыми в одном хофлейском доме. Этому предшествовало единение в рамках одного княжества, но так уж вышло, что это их в принципе устраивало. Лана жила в столице Мор-Андольского княжества, Кода же поселилась на восточной границе, в Шерагуле. Эта земля вполне вмещала их двоих.

Кода старалась воспринимать Лану как отдельную личность неродственного происхождения. Так было проще забыть постоянные попреки матери.

«Погляди, как у Ланъязы получается, ей всего семь, а уже как управляется со своим даром!»

У Коды дара не открылось и к десяти, и к шестнадцати, и к восемнадцати годам.

«Какая Ланъяза бойкая, тебе бы поучиться у нее свое имя отстаивать, а то так и будешь в чужой тени!»

Кода не умела отстаивать свое имя с тем же напором, что и ее сестра, но смогла освоить другие уловки, но увы, для родителей все равно меркнувшие при сравнении.

— Я вдруг понял, — озадаченно почесав затылок, проговорил Яд, — что совсем ничего не знаю о тебе. Ни о твоей семье, ни о твоем прошлом. Я даже не знаю, чем ты занимаешься в свободное время.

— Ты никогда не интересовался, — хмуро отозвалась Кода.

Яд с крайним, но отнюдь не лестным интересом смотрел на Коду. Она дернула плечом, впервые желая, чтобы он не смотрел на нее.

— Так Ланъяза Солей твоя сестра?

— Младшая, — нехотя ответила Кода. — Год разницы. Да, моя настоящая фамилия Солей. Кодара Солей. Отвратительно звучит.

— Ты никогда не говорила, что твоя родственница — офицер по поиску неучтенных артефактов, — беззлобно усмехнулся Яд. — Обычно тебя невозможно заставить замолчать, а тут прямо лица нет. Неужели о сонойских витражах тебе говорить гораздо приятнее, чем о своей семье?

— Не о чем говорить, — пробормотала Кода. — А сонойские витражи действительно одно из лучших творений этого мира. Какая игра красок, а плавные перехода цвета?

— Кода, — Яд приблизился к ней, обдав парфюмом, вином и чрезмерной самоуверенностью, — у вас явно трагичная история. Такое лучше не держать в себе.

— У нас не трагичная история, — проворчала она, поджимая плечи. Его рука легла на спину под лопатки, и хоть она мечтала каждый день о подобных прикосновениях, сейчас она хотела, чтобы этот участок спины превратился в железо. — Просто мы разные, как ты мог заметить. Лана грубая, дерзкая, импульсивная, она ничего не смыслит в красоте и изяществе того, что нас окружает. Нам не о чем разговаривать, нет общих тем.

— А родители? — Яд осторожно поглаживал ее, не то успокаивая, не то прощупывая мягкость шерстяного пиджака.

— Я не видела их уже двенадцать лет. В семнадцать я ушла из дома в одном платье и сбитых сапогах. Я разочарование для них, не оправдавшая ожиданий эгоистка, которой они даже писем не шлют. Один раз только, я как раз закрыла удачную сделку и отмечала это в «Покорной руке». О том аукционе Дом Газет писал еще за месяц до его начала, а после еще месяц. Вот они и увидели обо мне статью.

— Извинились за отсутствие веры в тебя?

— Напомнили, что я все та же эгоистка, которая, к тому же, занимается непотребным делом и позорит их. Вот то ли дело Ланъяза, на княжеской службе, с честным заработком.

То письмо она сожгла, даже не дочитав до середины. Не послала ответа, а когда приходили редкие последующие письма, сжигала даже не вскрывая. Она считала, что самый лучший способ искренне любить свою родню — быть с ней на расстоянии и как можно реже общаться, дабы лишний раз не напоминать себе, почему любить их крайне трудно.

От близости его тела стало тепло и даже уютно. Собственная болтливость возымела своеобразный успех.

Кода прильнула лбом к шее Яда, положила руку ему на грудь. Кажется, ему нравится жалеть несчастных, и если это действительно ему так нравится, она готова даже всплакнуть, пусть бы и потечет тушь.

— Я единственный сын у своих родителей, — вдруг сказал он, растирая ее плечо. — И у меня самая образцовая семья, даже скучная. Меня умеренно любили, своевременно ставили в угол и благоразумно ограничивали, когда мне сносило крышу. Мне одинаково достаточно дарили любовь и заботу и мать, и отец. Правда, у отца тоже были на мой счет определенные ожидания, но все это ни что по сравнению с тем, что было у тебя. А еще у меня был дядя, который оставил мне приличное наследство, когда мне было двадцать один.

— И правда скучно, — засмеялась Кода. — Поэтому ты решил заняться коллекционированием? Нервы пощекотать?

— Не так, как сейчас, — усмехнулся он. — Но да, наверное. Так я понимаю, что у меня есть далеко не все, как мне казалось раньше. Много есть такого, что мне не досталось по праву рождения или по благой воле случая.

— Чего ты хочешь, Яд? — Кода отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Семью, — признался он. — И чтобы у моего ребенка было все, в том числе понимание, что гораздо большее он сможет потом получить еще сам.

Кода с нескрываемым восхищением смотрела на него, искренне считая Яда самым прекрасным образцом мужчины на всем белом свете. И то, что он хотел детей, никак не изменило ее отношения к нему. Кода хотела Яда, но не хотела детей. Совершенно. Но ему знать об этом необязательно.

— Прекрасное желание, — проговорила она, улыбаясь.

Яд разомкнул объятия, неловко улыбаясь. Пробормотал что-то про неотложные дела и ретировался в библиотеку. Блаженно улыбаясь, донельзя довольная сегодняшним днем, Кода отправилась на заднюю веранду, где с удобством устроилась в ротанговом кресле.

Солнце садилось, окрашивая небо в розово-оранжевые теплые тона, бросая золотые тени на дома и улицы. Звонкий городской вечер пел о текущей жизни голосами молодыми и старыми, смеющимися и гневливыми.