Венок из белладонны

Анна Хешвайн (2024)

Кода Волчья, Яд Сколот и Лана Солей — три фигуры на антикварной шахматной доске. Каждый из них делает свой ход, стремясь к одному — победе. Стратегия каждого подразумевает риски, жертвы, обман и откровенный подкуп. Кто-то остается честным, а кто-то лжет убедительней прочих. Цель каждого — могущественный артефакт, Венок из белладонны, способный дать своему владельцу истинное прозрение. Кто получит артефакт, а кому останется собирать лишь рассыпавшиеся листья? Кто использует подходящий момент, а кто создаст этот момент, при условии, что в партии участвуют и другие, и один шаг другой фигуры может переломить ход всей игры?

Глава 14

На прошлой неделе синоптики-прорицатели предрекали дожди. Наконец их предсказание воплотилось, правда, с задержкой, но да примерно с такими поправками прогнозы и принимали на веру.

То и дело смаргивая с ресниц капли дождя, Лана стояла посреди дороги напротив трехэтажного дома, казавшегося этим пасмурным вечером до невозможности мрачным.

Хофлей славился как самый безопасный уголок Мор-Андольского княжества, и недавнее происшествие настолько ошеломило жителей, что те предпочли перекочевать в другое безопасное место в другом княжестве.

Небольшой массив, даже похожий на поселок для аристократии, раскинулся на холмах рядом с умиротворяющим Шадринским проливом. Жизнь в нем протекала тихая, успешная, вызывающая зависть и восторг. На рассвете нового дня Хофлей был погружен в кромешное безлюдье.

Ограда дома рябила от выставленной защиты. Как, впрочем, и множество других оставленных уже по своей воле домов. Слухи о том, что Хофлей временно вымер разнеслись по всему княжеству, приманивая воров и прочих деятелей незаконного промысла. Матерые взломщики ни за что не полезут сюда — знают, что владельцы хофлейских земель не поскупились на колдовскую защиту, — а вот отморозки вполне притащат свои хилые пальцы, в надежде все же покопаться в чужом имуществе.

Но этот дом был огорожен по-особенному, экран вокруг него сиял алым заревом, возвещая, что в данном месте произошло преступление. Управление по безопасности уже исходило дом вдоль и поперек, изучило все — от состояния цветов в горшках до ауры каждого предмета в доме.

Лана приложила руку к защитному экрану. Затаила дыхание, надеясь, что ее все же не ограничили в возможностях. Завеса вокруг ее руки сгустилась, отталкивая ладонь. Вспыхнуло алое зарево, не враждебно, но предупреждающе.

Лана в ярости распахнула глаза, сжала зубы до скрежета. Они действительно считают ее подозреваемой, это все не шутка, не розыгрыш.

Ей дали последнее, шестое предупреждение. Полу-предупреждение. От моментального отстранения спасло только то, что вместе с дурными вестями она принесла в офис Дешанеля целый мешок неучтенных артефактов. Так сказать, подмаслила. В комплекте шел целый пакет с собранными листьями из парадной доходного дома Хофлея.

— Главное, чтобы не скурил, — фыркнул тогда Лука, памятуя о некоторых слабостях начальника.

А потом листья развеялись, оставив после себя пустой мешок и опустошение в душе. Радость сменилась предчувствием беды, сдобренной тем самым полу-предупреждением. Затем не прошло и часа, как на стол начальника управления по артефактам легло письмо из не очень дружественного ведомства. Марат Дешанель самолично явился в комнату Ланы, чтобы передать ей письмо от Норфолта. Разговор был коротким. Полу-предупреждение потеряло всякий вес, потому что вместо него последовало моментальное отстранение. Пока на неопределенный срок. Но все равно начнется разбирательство, и даже если обвинения окажутся беспочвенными, оставаться в звании офицера Лана больше не сможет — противоречит правилам. Но Дешанель тогда сухо добавил, чтобы раньше времени она рук не опускала. Это дарило крохотную надежду. А потом пришлось переместиться в изолятор. Дешанель повторил, что не стоит унывать — просто протокол, его надо соблюдать.

Лана пыталась ответить себе на банальные вопросы — зачем бросилась на торгаша? Зачем спустила его с лестницы? Почему не действовала по инструкции, не попыталась убедить его сдаться?

Потому что в этом была вся Лана. Она не убеждала, а бросалась и спускала с лестницы.

И теперь ее подозревают в краже запрещенного артефакта и организации того хаоса, которому даже не могли еще придумать емкого названия. Четверо погибших, выживший из ума колдун-аукционист, перепуганные до смерти участники клуба — по слухам, некоторые до сих пор пытались вылечиться от заикания.

«Почему ты не можешь делать как надо? Почему все время делаешь по-своему?! От тебя одни проблемы!» — далекий голос матери кричал в самое ухо.

Так и не научилась делать правильно. Раньше ей это казалось забавным. Но раньше из-за этого не летели чьи-то головы.

Лана беспомощно опустила руку. Покинула Хофлей, когда яркость звезд на небе наконец победила сияющие завесы вокруг домов.

— Ты определенно скорбный на всю голову, — устало вздохнула Лана, останавливаясь перед крыльцом.

Казенное общежитие не спало допоздна, а управительница этого хозяйства вообще никогда. Она блюла покой, порядок и неприступность офицерского дома. Однако госпожа де Голь в эту ночь дала маху. Яд Сколот развалился на скамейке прямо под окнами смотрительницы и, запрокинув голову, смотрел на небо. Туда-сюда сновали офицеры, но они лишь косились на странного мужчину, одетого совсем не по-офицерски. Стоило Лане заговорить, Яд выпрямил шею и улыбнулся ей.

— Не я вымок до нитки, — проговорил он.

Дождь не стихал, но Яд выглядел так, словно все проходило мимо него. Собственно, примерно так оно и было. Капли дождя разбивались о невидимую преграду в сантиметре от тела, не касаясь колдуна. Лану же можно было поместить на небо в качестве еще одной дождливой тучи — ни одной сухой нитки.

— Что ты здесь делаешь? — скрестив на груди руки, поинтересовалась Лана. — Ты хоть понимаешь, что тут офицеры на каждом шагу?

— И что? Я не преступник в розыске, мне волноваться не о чем.

— Тебе повезло, что у меня совсем нет сил. Но будешь нарываться, отметелю так, что забудешь сюда дорогу. Мне уже терять нечего.

Поколебавшись, Лана кивнула в сторону двери. Она промерзла, вымокла, совершенно не имела настроения. Мелькнула мысль, что общежитие ее единственный дом, а если после всего последует увольнение, то ей попросту негде будет жить. Не возвращаться же в отчий дом, как побитая собака.

В холле их встретила госпожа де Голь, хмурым взглядом скользнув по Яду. Лана взмолилась, чтобы ворчливая женщина обошлась без едких комментариев на тему оставленных мокрых следов на полу.

— Ланъяза, — все же окликнула сварливая смотрительница, откладывая в сторону бумаги, которые перекладывала на своем столе.

Контрольно-пропускной пункт, который без промедлений могут пройти только избранные. Лана вздохнула, прикрыв глаза и приготовившись к очередной головомойке.

— Я приберегла для тебя талоны в столовую, — сухо сказала женщина, протягивая Лане несколько картонных прямоугольников длиной в палец. — Так бы ушли кому другому, тут голодных всегда хватает.

Лана удивленно взяла талоны — счастливый билет в страну сытого желудка. Их оказалось двенадцать штук, за четыре дня по три бесплатного приема пищи. Столовая работала круглосуточно, так что, спровадив Яда, можно будет навестить Марлин, добрую полную женщину, превосходно готовящую даже пустоту. Лана очень хотела есть.

Войдя в свою комнату, она поспешила снять мокрую куртку.

— Высушить твою одежду? — участливо поинтересовался Яд.

Закрыв за собой дверь, он замер на пороге, с любопытством разглядывая скромный закуток, называемый жилой площадью. Тускло горел одинокий ночник, из-за его робкого мерцания и без того темная обстановка утонула в полумраке. На полу то там, то здесь стояли не до конца разобранные коробки, некоторая одежда висела прямо на стуле, на столе тоже бес заблудится, кровать не застелена. Лане было все равно.

— Обойдусь, — отрезала она, уставившись на него. — Так что тебе надо?

— Кода вернулась, — ответил Яд. — Которая твоя сестра.

Лана окаменела. О своей семье она предпочитала говорить лишь общими сухими фразами. И если что-то сказать о родителях она могла, то вот старшую сестру поминать лишний раз совсем не хотелось.

— Ты подозреваешь родную сестру? — осторожно спросил Яд. — Как так вышло, что одна из сестер перекупает и продает артефакты, а другая ловит таких продавцов и покупателей?

— От тебя несет ее духами, — выпалила она, чтобы уйти от неприятной темы. — Но я знаю, что ты подбиваешь клинья к монашке из храма праматери Асалуг.

Яд усмехнулся, скривил губы, покачав головой.

— А от тебя ничего не скрыть, — протянул он. — Откуда ты знаешь о Дак?

— Это моя работа, — проворчала Лана, отворачиваясь. — А ты все-таки козел, раз обнимаешься с одной, но сохнешь по другой.

Поразмыслив и придя к мысли, что ей совершенно некомфортно в мокрой одежде, что неприятным холодом липнет к телу, Лана согласилась на некоторое колдовское вмешательство. Всего пара невнятных слов, доля секунды и одежда стала сухой, как и волосы.

— Вы и ее допрашивали? — спросил Яд.

— Ты и Кода подозреваемые. Дакота Ли-лун близкий вам человек. Конечно, с ней пообщались.

— И что выяснили?

Лана покосилась на колдуна, на его мнимо отстраненное лицо. За Дакоту Ли-лун он определенно переживал.

— Ничего, — ответила она, пожав плечами. — Сидит себе в монастыре, колени в молитвах стирает. Кто-то из подручных Норфолта с ней разговаривал. Ничего серьезного.

Лана уселась на заваленный одеждой стул, скрестив на груди руки. Все еще с интересом озираясь по сторонам, Яд выбрал единственный свободный табурет на трех ногах. Поставив его рядом, сел на него.

— Не думала, что твой типаж — скромные верующие девушки, — фыркнула Лана. — Симпатичная, но не такая уж красотка. И чего вдруг на нее запал?

— Мне просто нравится проводить с ней время, — смущенно улыбнувшись, пояснил он. — Она не такая, как те женщины, с которыми я часто имею дело.

— Или она тебе нравится, потому что отшивает тебя?

Яд поперхнулся собственным дыханием, а после негромко рассмеялся.

— С чего вдруг тебя интересует моя личная жизнь?

— Просто хочу отвлечься, — неожиданно для себя призналась Лана.

Что угодно, лишь бы не думать о собственном будущем. Наверное, именно потому она и не прогнала Яда сразу, как только увидела, и даже привела в свое скромное жилище.

Дождь немного стих, стали отчетливее слышны людские голоса через приоткрытое окно. Мор-Андол переоделся в ночь, но люди в нем ничуть не изменились — точно так же галдели, громко смеялись и выясняли отношения. Город никогда не спал, но ночью все равно что-то неуловимо менялось. Содержание, что ли, того самого галдежа, смеха, разборок. Они становились ночными, таинственными, глубоко личными, но возвещаемыми на весь свет.

— Так зачем ты пришел? — без особой надежды на ответ, повторила Лана главный вопрос. — Хотел удостовериться, что у Коды действительно есть какая-то родня, и сама она на самом неделе не вылупилась из змеиного яйца в бесовских низинах?

— Я не знаю, зачем я пришел, — почесав затылок, заявил Яд. Он опустил голову, глядя себе под ноги. Подумал немного, а после невесело усмехнулся: — Да, хотел убедиться, что у Коды действительно есть сестра человеческой породы. А еще у меня есть еще кое-какие мысли по поводу Венка. Я ведь обещал оказывать содействие.

Она перевела на него недоверчивый взгляд, но в ответ он смотрел так бесхитростно, так уверенно, что Лана решила послушать его. Воодушевившись ее одобрением, Яд заговорил:

— Венок из белладонны относится к роду живых артефактов. В моей библиотеке удачно нашлась пара книг об этом. Странно, что раньше я этим не особо интересовался.

— Живые артефакты редкость, — задумчиво цыкнула Лана.

— Я охочусь за редкостями, — напомнил Яд. — Так вот, наверстал упущенное. Ты знала, что у живых артефактов, как и у любого другого живого существа, есть свой предел жизни? Помимо этого, как живой организм, Венок не может существовать обособленно. В основе артефакта самое обычное растение — белладонна. Став артефактом, живое растение как бы застыло в одной фазе, своего рода летаргический сон. Но оказавшись у человека, растение оживает, как после полива водой. Или подкормки удобрением.

— Хочешь сказать, — Лана чуть прищурилась, стараясь приструнить собственную фантазию и не дать ей подвергнуть разум большому потрясению, — владеющий артефактом становится удобрением для него?

Яд сжал губы в тонкую линию, свел брови над переносицей.

— Питательной почвой, — перефразировал он. — И так как растение вышло из анабиоза, оно продолжает свой цикл жизни. А любая жизнь приходит к смерти. Пока артефакт у человека, не только обладатель расходует свою жизненную силу, но и сам артефакт тоже.

С таким жаром Яд говорил о каких-то заумных вещах, что Лана даже залюбовалась его горящими глазами. Вот он дух коллекционера, та самая страстность, о которой все говорят. Яда интересовали редкие артефакты, его интересовали знания о тех вещах, к которым он тяготеет. Как бы не встал после этого на кривую дорожку собирательства неучтенных артефактов. Хотя, наверняка для него эта дорожка уже проторена.

— Ты меня слушаешь?

Лана утвердительно кивнула.

— Говори короче, — поморщилась она, вытягивая перед собой ноги.

Ее стоптанные ботинки, жаждущие утилизации, резко контрастировали с начищенными туфлями Яда из какой-то диковиной кожи, названия которой Лана даже вспомнить не могла. Но что-то очень дорогое. Подтянула ноги, скрестив их под стулом.

— Неизвестно, сколько Венок уже жил и сколько еще проживет, — самозабвенно продолжил он. — И даже если у похитителя есть цель продать его, все равно на какое-то время этот вор является хозяином Венка. Человек напитывается магией, а артефакт жизненной силой человека.

— Резюме? — вкрадчиво поинтересовалась Лана, понимая, что рассуждать он может очень долго.

— Первое: рано или поздно Венок самоуничтожится, израсходовав себя, — Яд поднял вверх один палец. — Но неизвестно когда именно. Так или иначе, в какой-то момент он просто исчезнет. И второе, — махнул двумя пальцами, — можно увидеть того, кто владеет артефактом в данный момент.

— Как? — нетерпеливо спросила Лана.

— По лихорадочным движениям — человек утомлен и преисполнен силой одновременно. По импульсивным всплескам магии, если это колдун. По особому блеску в глазах, — принялся перечислять Яд. — А после прогрессирующая слепота.

Лана подобралась всем телом, недоверчиво уставившись на него. У него глаза не просто горели, а светились в полумраке колдовским огнем, что завораживало и настораживало одновременно. Яд подался вперед, пристально глядя ей в глаза.

— В твоих глазах нет болезненного блеска, — проговорил он. — Ты не владеешь артефактом, а он не владеет тобой.

Почувствовав подкативший к щекам жар, Лана смущенно отвела глаза в сторону.

— Но у тебя все равно красивые глаза, — тонко улыбнулся Яд.

Смущение как рукой сняло.

— Ты такой козел, на самом деле! — возмутилась она. — У тебя как вообще язык поворачивается?

— Я просто всегда замечаю красивое, — он дернул уголком рта, выпрямив спину. — Ничего не могу с этим поделать.

— Ты что, флиртуешь со мной? — вырвалось у Ланы.

Яд на миг растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Коллекционерские привычки. Всегда нужно быть учтивым и уметь расположить к себе. Часто это путают с флиртом.

— Хорошо, что ты не сказал, что в коллекционерских привычках коллекционировать все. В том числе женщин, — холодно сказала Лана, смиряя его нравоучительным взглядом.

Пижон как есть. Он так располагал к себе, что немудрено догадаться о причинах безумной влюбленности Коды в него.

Ничего не ответив, Яд быстрыми, отточенными движениями сложил пальцами несколько знаков и на столе появились две чашки с кофе и блюдце с медом. Все еще косясь на него, Лана принялась загребать маленьким веретеном мед. Она хотела было по привычке поднять к груди ноги прямо в ботинках, но вовремя одумалась. Сняла ботинки, а уже после подтянула ноги.

— Ты носишь форменную одежду из самого посредственного хлопка с добавлением заколдованного волокна, твои ботинки наверняка старше меня, но при этом ты носишь носки из настоящего шелка? — поинтересовался Яд, бросая на нее взгляд поверх кружки.

Отпил кофе, с долей жеманства утирая уголок губ от темной капли.

— Прекрати меня оценивать, — огрызнулась Лана. — Ты слишком заигрался. То и дело повторяешь, что ты коллекционер, напоминаешь, что разбираешься везде и во всем, но я-то вижу, что ты на самом деле из себя представляешь, пижон.

— И что же я из себя представляю? — отставил кружку, наклонился, уперев локти в колени и с интересом приготовившись слушать.

— Потерянный ребенок. Тебе дали все, но пользоваться не научили. Хватаешься от одной вещи к другой, но быстро охладеваешь, едва заполучив ее. Потому твои шкафы ломятся от ненужной дребедени, заполучившей ценность лишь потому, что не разбилось и не сломалось в первые годы использования. И многие свои дела ты наверняка не доводишь до конца, потому что знаешь, что в конце концов это перестанет представлять для тебя интерес, — отчеканила Лана. — И монашки своей ты никогда не добьешься. Тебе нравится ее любить, потому что она тебя отталкивает. Не дает закончить начатое. Стоит ей ответить тебе взаимностью, ты ее отвергнешь. Но еще одна причина, по которой ты к ней тянешься: она простая, понятная, постоянная.

Яд слушал с неподвижным лицом. Лишь смотрел, да только крылья носа дергались от сбившегося дыхания.

— Сам непостоянен, но ты последователен и не терпишь непостоянство извне, тебе становится сложно, когда что-то идет не по привычному плану. Поэтому все всегда тщательно продумываешь, вдумываешься, просчитываешь все варианты, — Лана облизала пересохшие губы. — Ты отталкиваешь Коду, но вдруг решил с ней пообниматься лишь потому, я уверена, что, проболтавшись о нашем родстве, она замкнулась и попыталась оттолкнуть тебя. А ты настолько привык, что она льнет к тебе, что противоположная ситуация выбила тебя из колеи. Ну, разве не так все было? В чем я не права?

— Наверное, права во всем, — Яд опустил голову, заинтересовавшись вдруг своими ладонями. — С такого ракурса я не смотрел на себя.

— Да ты вообще на все однобоко смотришь, — фыркнула Лана. — Знаешь излюбленную шаманскую поговорку? Расширяй сознание. Так вот, расширяй сознание, пижон.

Яд засмеялся, вскинул вверх руки, капитулируя.

Лану больше всего интересовало, отчего этот пижон решил начать с ней делиться своими умозаключениями о Венке. И после ее закономерного вопроса произошло нечто странное. Яд Сколот абсолютно искренне растерялся.

— Сама сказала, что Теария весь в работе, вряд ли ему есть дело сейчас до разговоров со мной, — в конце концов ответил он. Лана насмешливо фыркнула. — Да и почему-то верю я тебе. Не знаю.

И сказал это как-то неразборчиво, тихо, стыдливо. Даже у Ланы хватило совести придержать язык в этот момент.

— Раз уж приперся, — Лана повела плечами. Она смотрела куда угодно, только не на него, — ты обещал рассказать, что между вами произошло. После чего ты перестал доверять Коде?

— А ты? Баш на баш, офицер Солей. Я расскажу, но жду взаимности.

— Мне показалось, что мы уже установили — ты не любишь взаимность.

Яд подавил улыбку, попытался сделать взгляд серьезным. Улыбка победила.

— Возможно это исторический момент, но я хочу взаимности, — сдался он.

— Бес с тобой, — вздохнула Лана. — Но ты первый.

Яд покорно кивнул.

— Юго-Восточный край, Мильта. Вместе с Кодой мы отправились на встречу с покупателем божественных ликов. Кода нашла его. Дело пустячное, но прибыльное. Десяток золотых рам с рукописными ликами пантеона мы собирались продать ему за огромную сумму, при этом, не совершив ничего незаконного. Совместное дело кончилось не очень красиво. Кода сбежала, оставив меня разгребаться в одиночку с возникшими проблемами. В общем, она меня кинула.

— Как она тебя кинула?

— Тот покупатель оказался охотником за магией, — Яд скривил губы в печальной ухмылке. — А в одной из рам скрывался артефакт, энергетическая карта. Я не знал об этом. И Кода удивилась, да только не энергетической карте, спрятанной под божественным ликом, а тому, что покупатель отказывается платить. Она не думала, что он из охотников, в этом оказалась вся трагедия. Естественно, где один охотник, там же его прихвостни. И можно было бы отделаться, просто отдав им эту проклятую карту, и унести ноги, да только за кем-то из нас следи. За охотниками или за нами — кто знает? В общем, там оказались твои коллеги. Завязалась потасовка, потому что охотники тоже не хотели признаваться и сдаваться по доброй воле. Один из охотников кинулся на меня, — Яд задрал подбородок, пальцем показывая на белесый шрам от кадыка до уха. — Кто-то из охотников смог сбежать, но нескольких повязали. И меня вместе с ними. А Коды и след простыл вместе с парочкой божественных ликов. Осталось несколько пустых рам. Карту она тоже не стала забирать, поняла, что с ней долго возиться. Пока офицеры были заняты нами, она сбежала. После она прислала мне письмо, где сказала, что верила в меня, что я справлюсь, а она все равно ничего не могла бы сделать против десятка озверевших амбалов. А те лики, что она унесла, продала. Часть денег, стоит сказать, прислала мне вместе с письмом. Две тысячи цын, — Яд почесал небольшую горбинку на своем носу.

— Почему у тебя остался шрам? — осторожно спросила Лана. — На колдунах же заживают любые царапины без следа.

— Какой-то заколдованный клинок был, — небрежно ответил Яд, будто не хотел придавать этому значимости. — Да и пропорол мне глотку знатно. Хорошо, что среди офицеров оказалась рукастая женщина. Не дала мне захлебнуться собственной кровью, пока добирались до лазарета. Естественно, это никак не повлияло на все произошедшее. Меня поймали с неучтенным артефактом при попытке его продажи. Пара месяцев ареста, и только потом с меня сняли обвинения. Но и этим не закончилось. Те охотники очень оскорбились. Не добравшись до Коды, — она умеет заметать следы — они насели на меня. Пришлось даже сменить место жительства. Пару раз.

Лана слушала, не отводя от него глаз. Удивлялась, что при личной встрече Яд вел себя с Кодой довольно отрешенно, спокойно, но рассказывая о том событии, он то и дело хмурился, морщился. Ему было неприятно это вспоминать, как будто даже больно.

— И таких историй много за время нашего знакомства, — он потер ладони о колени. — По мелочи, но Мильта стала последней каплей. Она нередко подставляла меня, порой даже перед моими друзьями, с которыми я вел дела. Обсчитывала, когда я доверял ей сбыт совместной добычи. Лгала. Тебе наверняка известно из моего досье, что у меня был инцидент с краденой картиной, — Лана не стала отрицать очевидного. — Портер герцогини Нурвейской. Кода преподнесла мне его как жест доброй воли в качестве извинения, что она забыла о моем дне рождения. Каким же было мое удивление, когда меня перехватили с этой картиной в руках посреди улицы, когда я относил ее на реставрацию. Тогда и узнал, что она краденая.

— Тебе вменили попытку сбыта краденого, — припомнила Лана.

— Да, — мрачно кивнул Яд. — Как они узнали, где я, что за картину несу, и отчего была их уверенность в том, что я ее продаю, я тогда мог только гадать. Потом все же узнал. Кода увидела меня несущим картину и сочла, что я так предаю ее дар. И сдала меня, заявив, что я вознамерился продать картину, похожую на украденую из княжеской коллекции.

— И ты ее простил? — Лана удивленно вскинула брови.

— Это случилось за два месяца до Мильты, — пояснил Яд. — Если с картиной я еще мог, скрипя зубами, списать все на ее больное воображение, то Мильту я уже простить не смог.

— И все же на закрытый клуб вписался вместе с ней. И пустил ее в свой дом.

— Ты же видишь людей насквозь, — поддразнил он ее. — Так скажи, почему я это сделал.

— Да кто тебя знает, — фыркнула Лана, плотнее поджимая колени к груди под жалобный скрип стула. — Придурок, потому что. Шило в заднице мешает. Множество причин.

Яд задумчиво смотрел на нее, разглядывая с ног до головы. Поняв, что надо что-то менять и определенно не стоит в этот момент показывать смущение, Лана демонстративно уперлась в него взглядом. Он перестал разглядывать, остановился на глазах.

— Ну а что произошло у вас? — после вечности, проведенной в молчаливом взгляде друг на друга, спросил Яд. Он прокашлялся перед этим, но хрипотца в голосе все равно послышалась. — Ты говорила, что Кода родилась с мыслью изводить тебя. Почему ты так считаешь?

Лана поежилась, собираясь с мыслями. Поколебавшись, все же решилась рассказать.

Кода с детства не любила, что помимо нее есть еще одна девочка в ее семье. Особенно не любила, когда их начали сравнивать. Лане это тоже не нравилось, но как-то она научилась не принимать это близко к сердцу.

Обе они были особенными — Кода родилась без какого-либо дара, а Лана с даром непохожим ни на чей другой. Родители срывались на них из-за этого с одинаковой постоянностью, но пытливый ум Коды быстро просек, как можно сгрузить с себя часть недовольств. Не проходило и недели, чтобы Лану не пороли ремнем за то, что Кода бессовестно плела родителям о своей сестре.

— «Лана свернула шею вороне, Лана стращала смертельным проклятием, Лана говорила с мертвыми», — передразнивая визгливый тон Коды, сказала она. Лана погрузилась в собственное прошлое, вставшее перед глазами не менее явно, чем сидящий перед ней Яд. — Но это полбеды. Детские забавы, не более. Когда мы стали старше, все обрело другие масштабы.

Став взрослее, Кода во что бы то ни стало решила выжить сестру из дома. Она считала, что если не будет сестры, то ее не с кем будет сравнивать. Она даже не стеснялась и открыто признавалась в этом. Ради своей цели она отвела их младшего брата — ему тогда было всего пять лет — на откос. И толкнула его. Он не умер, не разбился, потому что умел заговаривать воду, и Кода знала это. Но неразумный мальчишка еще долго после этого заикался. Кода заявила родителям, что это Лана сделала. Родители и не думали сомневаться, не стали проверять, правду она говорит или нет. Лане тогда только исполнилось пятнадцать лет. Ее выгнали из дома и запретили возвращаться.

Через пять лет младший брат наконец смог заговорить. И он сказал, что сам сорвался. Ему поверили. Лану простили, пригласили назад. Ни родители, ни Кода так и не попросили прощения.

— Я бродяжничала. Истоптала всю Аркану, Дундак, Могду. А после села на корабль до Западного края. Ну а дальше попала на службу в управление, — потирая лоб, договорила Лана.

— Чем ты занималась? — Яд впервые задал ей вопрос за время рассказа, перемежающегося с долгими паузами.

— Делала обереги и продавала их. Танцевала с уличными попрошайками. Раскладывала фрукты и овощи в торговых рядах во время урожайного сезона, — бесстрастно перечислила Лана, глядя в одну точку перед собой. — Кода умеет добиваться своего, если захочет. И за ценой не постоит.

— Почему твоя семья не поверила тебе? — спросил Яд.

Лане не особо приятно вспоминать это, но рассказывая то, что не знал даже Лука, она чувствовала себя лучше.

— Я темная. Мой дар темен.

— Сила не определяет человека.

— Но предрассудки определяют, — фыркнула Лана. — Мои родители были убеждены, что от меня одни проблемы. Поэтому не были удивлены, когда младший брат оказался сброшен с откоса.

После долгого молчания, Яд сказал:

— Когда я сказал Коде, что ты тоже подозреваемая, она отказалась в это верить. И мне запретила говорить об этом вслух. Мне кажется, на самом деле ты ей дорога. Не даю советов, просто мнение со стороны. Я тоже умею разбираться в людях. Кода настоящий демон, согласен, но возможно, став взрослее, что-то все же у нее в голове поменялось. Может не случайно, что этот случай свел вас.

Лана насмешливо фыркнула, покачав головой.

— Тебе пора, пижон. Время позднее, а здесь вообще-то комендантский час. Не хватало еще, чтобы кто-то увидел, что ты засиживаешься у меня до рассвета.

— Какой, к бесам, комендантский час? — рассмеялся Яд. Лана тоже улыбнулась. — Еще скажи, что по утрам вы делаете обязательную зарядку.

— Офицеры должны держать себя в хорошей форме, — возразила она.

— Ты в хорошей форме, — заверил он, вставая и ставя табуретку туда, откуда взял ее. — Но для того, чтобы меня тут не увидели, я не буду вылезать через окно, даже не проси.

— Тогда телепортируйся.

— Та милая женщина все равно меня видела, — снисходительно улыбнулся, открывая дверь. Остановился, задумчиво постучав пальцем по дверной ручке. Щелкнул языком, набрав в грудь воздуха, и сказал: — Пошли со мной? Вам стоит поговорить с Кодой. Только без вдумчивых расспросов. Просто поговорить. Как сестры.

Лана хмуро уставилась на Яда. Последнее, что ей хотелось бы, это выслушивать лживые заверения Коды, что ничего подобного в жизни сестер не происходило. Да демон скорее обретет душу, чем Кода признает свою вину.

— Из этого не выйдет ничего хорошего, — покачала она головой. — Она будет выкручиваться, выставляя виновными кого угодно, но не себя.

— И все же, стоит попробовать, — неожиданно принялся убеждать Яд. — А если все будет так, как ты говоришь, то хотя бы угощу тебя вкусным завтраком. Я уверен, что готовлю лучше, чем в офицерской столовой. И никаких талонов не надо.

Лана вдруг рассмеялась.

— Бес с тобой, — махнула она рукой. — Умеешь давить на больное.

Оставив обитателей общежития без тем для сплетен, они телепортировались с крыльца казенного дома. Время уже подходило к рассвету, небо окрасилось голубоватыми сумерками, растворяя в себе яркие точки звезд.

Предложив Лане присесть, Яд пошел в гостевую спальню на первом этаже, в которой обосновалась Кода. Постучал и, получив ответ, вошел к ней. Должно быть, завел гипнотизирующую речь, достойную для примирительной беседы с сестрой. Лана сомневалась. Она вообще не думала, соглашаясь на предложение Яда, что Кода выйдет к ней. Это они, магически одаренные, могли не спать по несколько ночей подряд. А Кода этим не пренебрегала. Рассчитывать, что она встанет с постели в такую рань ради сомнительной встречи, было наивно.

Она удивленно обернулась, услышав шелест легкой ткани. Приглаживая рукой волосы, после сна растрепавшиеся под сеточкой, Кода объявила:

— Для начала мне нужно привести себя в порядок. По утрам я не расположена к разговорам, но чашка кофе придаст мне сил, — и с этими словами, под обескураженный взгляд Ланы, она прошествовала по коридору в душевую.

— Ты ее заколдовал, что ли? — выпалила она, глядя на довольного собой Яда.

— У меня есть над ней некоторая власть, — заявил он, озорно подмигнув. — Но я ничего такого не сделал. Просто сказал, что вам стоит поговорить.

Лана отвернулась, уставившись перед собой. Сердце забилось с неконтролируемой силой, норовя вот-вот вылететь из груди. Она не планировала этого разговора, не думала, что скажет. А главное, не думала, что Кода захочет говорить. И тут же скользнула неприятная мысль. Кода может просто хотеть лишний раз подчеркнуть, что Лана безумная офицерша, выдумавшая мрачную историю про брата. И что она, Кода, жертва, а не ее сестра.

— Зря это все, — сказала она, порывисто вскочив и направившись к двери.

Яд тут же бросился ей наперерез. Сжал плечи, слегка встряхнув.

— Все будет нормально, — заверил он. — В любом случае, я рядом.

— Да зачем тебе это все? — сорвалась на него Лана. — Добряка из себя строишь? Что тебе за дело до меня, моих отношений с Кодой? Что, рассчитываешь, что мы помиримся и я вмиг перестану вас двоих подозревать?

У него выступили желваки, взгляд помрачнел, но рук не опустил.

— А с чего ты взяла, что я не могу быть добрым? С чего решила, что я не могу думать о ком-то, кроме себя?

Лана сглотнула, отвернувшись от него. Злость на саму себя за нерешительность поселилась рядом с чувством вины. Ни за что обидела Яда, который, казалось, искренне хотел помочь.

— Что-то не так, — вдруг нахмурившись, сказала Лана.

В груди перехватило дыхание, как при свободном падении с высоты, странная тревога сжала желудок.

— В чем дело? — устало спросил Яд, убрав руки с ее плеч. — Знаешь, я не настаиваю. Ты права, это не мое дело. Если хочешь уйти — пожалуйста.

— Нет, не в этом дело, — растеряно пробормотала она, оглядевшись вокруг себя, будто причина необъяснимого беспокойства могла оказаться под ногами. — Что-то на самом деле не так. Предчувствие. Лука!

Она изумленно распахнула глаза, уставившись на Яда. Тот удивленно вскинул брови. Щелкнула дверь душевой под шелест шелкового халата. Лана беспомощно обернулась к Коде.

— Я…, — виновато забормотала она. — Что-то случилось с Лукой. Кажется, он в беде.

Кода всплеснула руками.

— И что это за номер? Притащилась, чтобы снова смешать мои чувства с грязью?

— Что значит — снова?! — уязвленно воскликнула Лана.

— А то и значит! — раздраженно выпалила Кода. — Ты всегда была злой и холодной стервой по отношению ко мне. Я для тебя никогда ничего не значила. Ничего не изменилось. Проваливай, видеть тебя больше не хочу, Ланъяза.

— Ох, ну точно, тебе ведь всегда нужно от всех получать внимание и признание, без этого ты никуда! Надо, чтобы все восхваляли тебя, заглядывали тебе в рот, считали самой лучшей! — вспылила Лана. — Ты и сомнительные сделки проворачиваешь, и лезешь постоянно на рожон, да в то же ваше Общество ты вписалась только для того, чтобы о тебе все время говорили, чтобы про тебя не забывали и ты не зачахла от этого!

— Внимание и признание? — прошипела Кода. — От вас? От Общества? Нужны мне? Да я вас всех ненавижу, — и тут же сменила направление своего гнева. — И ты хорош, мерзавец! Такой же холодный, эгоистичный и сволочной! Что, нравится смотреть, как я страдаю? Душу растравить мне решил? Я рассказала тебе о своей сестре не для того, чтобы ты пользовался этим!

Ее лицо перекосило, она раскраснелась, из глаз брызнули слез. Закончив свою пламенную речь, Кода развернулась на пятках и бросилась в комнату, звучно хлопнув дверью.

Лана прижала руку к груди. Тревожное чувство усиливались, как и ощущение нахождения на распутье. То ли броситься искать напарника, за которого очень уж стало неспокойно, то ли наконец поговорить с сестрой и, быть может, даже что-то попытаться исправить.

— Ты не виноват, — выдавила она, обходя Яда и выходя из дома.