Куколка

Евдокия Краснопеева (2025)

Элизабет Локкарт и Варенька Коржавина. Что объединяет бойкую английскую лавочницу и юную русскую аристократку? Жизнерадостность, красота или любовь к одному и тому же мужчине? Нет — все глубже и запутаннее. Прочитав, вы узнаете историю жизни обеих женщин.

Глава 2

Элизабет управилась по дому в рекордные сроки. Коляска с тётей, её мужем и Мэри, должно быть, всё ещё месила грязь на окраине города, а Бет уже вытрясла матрасы, тяжелеющие отсыревшим сеном; справилась с пылью, честно заглянув во все закоулки просторного дома, и теперь шпиговала тушку гуся кусочками сала и мочёными яблоками. Чуть позже она растопит печь и засунет несчастную птицу парить кости — на потребу голодным желудкам родственников.

В лавку она спустилась в добром расположении духа и поэтому встретила похотливую ухмылку Джастина спокойно. Лишь только не злобиво хлопнула его по рукам, чтобы не тянул их туда, куда не нужно.

Солнце уже било сквозь окно лавки уверенно и весело, как будто и не было вчерашней непогоды и ночной мглы. День обещал быть холодным, но солнечным.

— Как чудно выглядишь ты, детка, когда снимаешь своё серое одеяние, — запел Джастин сладко, бросая взгляды на вырез её нового платья, в котором ей разрешалось прислуживать в лавке.

Бет усмехнулась, она знала, что серое рубище уродует её, а эта одежда, тоже далёкая от совершенства, но всё же достаточно новая, к тому же, позволяющая заметить, что надета на женщину хороших пропорций, а не на чучело огородное, неплохо оттеняет её красоту. Ведь Элизабет была красива. Она даже знала, что ослепительно красива, вот только не могла себе позволить сделать это открытие достоянием окружающих. Слишком много проблем тогда возникнет у её родственников, а значит и у неё самой.

Во-первых, Абигайль может запросто лопнуть от злости (впрочем, это можно было бы занести в список положительных последствий.). Во-вторых, затрещины, и так довольно обильные, посыпятся, как будущие аплодисменты восторженных почитателей её будущего великолепия (что время признания настанет девушка не сомневалась ни мгновения). В-третьих, Самуэль снова начнёт домогаться её тела. А уж ради того, чтобы избежать такого счастия, она готова посыпать голову пеплом и мазать щёки сажей из камина.

Вот только Джастина Элизабет имеет полное право подразнить. Парень дышит к ней неровно и, при всей своей грубости, незлобив; никогда не будет ябедничать на неё тётке.

Бет завела руки за спину и, повытаскав шпильки, распустила своё сокровище по плечам. Она потрясла головою и беспечно взбила кудри ладонями, становясь неотразимо привлекательной.

Перестаралась! Джастин бросил куль с мукою, что тащил в кладовку, прямо посреди прохода на склад и притиснул девушку к ларю с крупами. Пальцы его воровато юркнули за корсаж платья и принялись мять грудь жадно и грубо. Другой рукой он пытался задрать подол её платья и всё настойчивее тёрся бёдрами об её живот, демонстрируя свою готовность к совокуплению.

— Джастин! — сурово произнесла Бет и, поймав его масленно блестящий взгляд, закончила. — Пошёл прочь!

— И что ты, Бетти, ломаешься! — возмутился парень искренно. — Сколько раз Сэм хвастался, что сношал тебя и таком, и всяком до твоей болезни. Согласен, малость ты подзабыла, но ведь не до такой степени, чтобы стать вновь девочкой.

Его кисть всё же пробралась под вожделённые юбки и сильные пальцы, пробив себе дорогу, погрузились в её лоно, непроизвольно заставив мышцы сжаться вокруг захватчиков. Это было неоспоримой победой, Джастин задвигал рукою и зашептал горячо в самое ухо женщины:

— Все тебя сторонятся после болезни, а я не боюсь. Я думаю, безумие — не заразная штука.

Элизабет взъярилась.

— Считаешь меня сумасшедшей?

— Нет-нет, — парень уже задыхался в пароксизме нахлынувших эмоций, всё настойчивее возбуждая её естество пальцами. — Ты просто немножечко забыла…

— Забыла, потому что нечего было помнить! — Зло выпалила Бет, отталкивая настойчивого кавалера.

Тот не удержался на ослабевших ногах и упал на пол.

— Неужто ты думаешь, что воспоминания о вонючем Самуэле стоят, чтобы дорожить ими?!

— Слышал-слышал о твоих воспоминаниях. Абигайль всем рассказывала и смеялась вволю. И вправду, ты — дурочка! Понимаю, привиделось в бреду что-то.… А уж чтоб верить в такое?!.. — Джастин полыхал злостью неудовлетворённого желания. — Дура! Убогая дура! — В глазах его ярким пламенем разгорался опасный огонь, повествующий о полной потере контроля над собой.

Элизабет не размышляла более — ухватив первое попавшееся под руку, бацнула парню в лоб.

Джастин пошатнулся, побелел лицом и прошипел:

— Дура-а-а… — сапоги его затопали по полу; дверь грохнула натужно, со скрипом и воцарилась тишина.

Взглянув на массивный окорок в своей руке, Бет весело засмеялась. Чудо, что она не угробила дядькиного работника до смерти. Теперь не появится до самого возвращения хозяина. Ну и славно!

Вот только разбуженная нахальными пальцами парня чувственность отозвалась в теле томлением и ярко вспыхнувшей злостью на себя, на своё предательское естество, требующее своей порции необходимого удовлетворения.

Бет пнула попавший под ноги куль муки с остервенением; и продолжала пинать, пока из образовавшейся прорехи не потекла белая струйка.

Прекрасно! Ещё один повод схлопотать оплеуху. Элизабет ухватила грубые ушки и потянула ношу на склад. Ничего, она поставит куль к самой стенке, и всё свалит на прожорливых крыс.

___________________________________________

*** Молодые люди подъехали к хозяйству г-на Лемаха быстрым галопом. Раскрасневшиеся щёки Вареньки цвели наливными яблочками, а душу переполняло веселье от чудного солнца, чудного сладкого воздуха, чудного Петеньки — от чудного состояния молодости и здоровья.

— Идёмте, Петя, враз к Атаману, — попросила барышня, спрыгивая с лошади прежде, чем её кавалер сумел похвастать галантностью манер и предложить свою помощь.

— Отчего же враз к Атаману? — нахмурился Пётр. Его сердило благоговейное трепетание девушки перед скакуном, несомненно, достойным внимания — но и только. — У батюшки много иных лошадей. Ветерок — куда как хорош! И Чайка тоже.

— Ну, хорошо, — покладисто согласилась Варя. — Идёмте смотреть Чайку.

Её фиалковые глаза хитренько блеснули: от Чайки рукой подать до любезного сердцу Атамана.

Всё сложилось совсем не так, как они рассчитывали. Около Чайки толпилась целая куча народу. Несколько господ в парадном облачении, как будто явились на светскую вечеринку, а не в конюшню и сам Георгий Феоктистович во главу угла. Два конюха придерживали за узду разгорячённого вниманием животного, косящего антрацитовым глазом несколько настороженно и опасливо.

Деться было просто некуда; не бежать же трусливыми зайцами, подставив спины взглядам — недостойно и стыдно.

Варенька твёрдо печатала шаги, приближаясь к господам, и лишь тихонько предупредила Петрушу:

— Не вздумайте в знак почтительности скинуть цилиндр.

— Как можно! — Петя вознегодовал. — Все решат, что я — неотёсанный провинциал!

— Вы что же, хотите, чтобы провинциалкой прослыла я одна?

Девушка живо представила, как снимает головной убор и туго сплетённая коса вываливается на её спину, вызывая шок у присутствующих.

— Или прикажете мне сразу сделать книксен?

Пётр смутился: он не подумал о непривычном виде своей спутницы.

— Как же мне представить вас? — растерянно пробормотал он.

Нет, порой Петруша бывает, просто не выносим. Варя нахлобучила цилиндр по самые брови и согнулась как сколиозная старуха:

— Своей прабабушкой, — съязвила Варенька и тут же пожалела о своей вспыльчивости: времени, чтобы подготовить Петю к нужному ответу не осталось.

Георгий Феоктистович встретил их появление пронзительным взглядом, который задержался на девушке лишнюю секунду.

— Господа, знакомьтесь, мой сын Пётр со своим приятелем Ва…асенькой.

Насмешливо изогнутая бровь и намеренное заикание на выдуманном имени дали понять барышне, что её маскарад — не секрет, по крайней мере, для господина Лемаха. И она, вот ужас, едва удержалась, чтобы почтительно не присесть под устремлёнными на неё взглядами.

Петя всё же не выдержал и потянулся рукою к цилиндру.

Благодарению Бога, Георгий Феоктистович не желал скандального разоблачения девушки.

— Что же вы скажете, сударь? — оборотился он к одному из господ, продолжая, как видно, прерванный диалог, и враз отвлекая внимание от молодых людей.

— Немного боязлива… — протянул в ответ господин с каким-то непонятным выговором: слова ставил твёрдо и слишком правильно. — Моя невеста предпочитает лошадей нраву дикого и необузданного. Я ей в том не противлюсь, потому как, Луиза — наездница искусная.

— Что ж, — Георгий Феоктистович был покладист. — Присмотрим что-нибудь побойчее. Извольте взглянуть на Звёздочку.

Господин скупо улыбнулся своими твёрдыми губами и покачал головою, отрицая любезное предложение.

— Если вы не против, посмотрим вон того жеребца.

Он кивнул в сторону любезного Вареньке Атамана.

Девушка не на шутку встревожилась. Господин Лемах, как видно, обхаживает выгодного покупателя; неужто, продаст ему Атамана? Не смотря на снедавшее её беспокойство, Варя не могла не полюбоваться на своего любимца.

Конь был невероятной белой масти, до того белой и чистой, стараниями прилежных конюхов, что при свете солнца его шкура казалась голубоватой. А чёрное пятно на левом глазе, из-за которого и была присвоена ему кличка, придавало животному вид залихватский и беспечный.

Невозможно, чтобы такую красоту забрали неизвестно куда!

Варенька решительно крутнулась в сторону покупателя и выпалила:

— Вы не можете претендовать на Атамана!

— Отчего же? — господин опешил. — Я думаю, он подойдёт мне более всего.

— Георгий Феоктистович, — барышня решила аппелировать к г-ну Лемаху. — Вы не можете его продать! — и зачастила, не желая опять услышать в ответ удивлённое «отчего?». — Сестра моя — Варвара Ильинична очень привязана к этому созданию и было бы жестоко так её огорчить.

Конезаводчик усмехнулся хитрющими глазами и ответил:

— Думаю, господин Шербрук сможет уладить дело с вашей сестрицею при личной встрече. Передайте Варваре Ильиничне, что буду счастлив видеть её нынче к ужину.…Ну, и сами, конечно, заглядывайте…

— Зачем вы, Варенька, вмешались? — укоризненно спросил её жених, когда делегация покупателей всё же переместилась к Звёздочке.

Господин с нерусской фамилией и чужеземным титулом понял, что г-н Лемах не прочь продать ему белоснежного красавца, если он сможет добиться одобрения этой сделки у некой особы, которая будет представлена ему нынче же вечером — и на том успокоился, не отказываясь более взглянуть на других лошадей.

— Дела у папеньки, сейчас — не ахти какие! Не то, что прежде. А англичанин — богат и даст хорошую цену.

— Я сама куплю Атамана! — запальчиво крикнула барышня, топая ножкой.

— Вам Илья Савович не позволит.

Вот это было чистой правдой. У батюшки волосы на голове встанут дыбом, лишь только он представит свою доченьку верхом на таком отчаянном скакуне.

— Атаман — скаковая лошадь, Варенька, — продолжал увещевать девушку Пётр. — Что вы будете с ней делать? Кататься по лугам?.. Зря загубите такой талант.

— Покупает же этот напыщенный господин его для своей невесты! — возмутилась Варя. — А я, скажу без ложной скромности, хорошая наездница. Думаю, ничем не хуже какой-то Луизы.

— И потом, папенька вас узнал! — несколько некстати воскликнул кавалер взволнованно.

— Вот уж — совсем пустая проблема, — беспечно откликнулась барышня.

Только Петя был с нею не согласен. Георгий Феоктистович непременно выкажет своё недовольство сыном и упрекнёт за лёгкий нрав и бесхребетность — ведь знает, что подбить Петрушу на какую-нибудь авантюру — дело плёвое. Особенно Вареньке, стоит только сделать несчастным лицо и наполнить очи слезами…

А ведь своя голова на плечах должна быть в таком-то возрасте!