Куколка

Евдокия Краснопеева (2025)

Элизабет Локкарт и Варенька Коржавина. Что объединяет бойкую английскую лавочницу и юную русскую аристократку? Жизнерадостность, красота или любовь к одному и тому же мужчине? Нет — все глубже и запутаннее. Прочитав, вы узнаете историю жизни обеих женщин.

Глава 7

Обратная дорога показалась Элизабет ещё ужаснее; она отчаянно мёрзла и чувствовала нестерпимое жжение в груди, ещё хотелось пить, много-много — целое море.

Дядя с тётей после бурной сцены благодарности сиятельному графу попритихли и бросали по очереди настороженные взгляды, что было им совершенно несвойственно. Девушка ожидала диких воплей и брани, и не могла понять оторопи, напавшей на родственников. Впрочем, она уже давно перестала искать корни тех или иных поступков мистера и миссис Муркок, поэтому закрыла глаза и прислонила гудящую голову к краю повозки.

Жаль, что недуг, вцепившийся в Элизабет во славу её независимости, лишил девушку возможности продолжить свои наблюдения. Она могла бы открыть для себя интересные вещи.

Самуэль Муркок был напуган. Его совиные, круглые глазки бегали из угла в угол, ни на чём не сосредотачиваясь, как будто искали щель, где было бы можно спрятаться. Суетливостью души он напоминал загнанного в угол таракана, над которым дамокловым мечом висела занесённая тапка.

Абигайль смерила мужа злым и презрительным взглядом.

— Нужно было избавиться от неё гораздо раньше, — сказала она придушённым шёпотом.

— Я обещал и взял деньги, — вяло откликнулся мистер Муркок.

— Всё равно! — выплюнула непримиримо Абигайль.

— Ты не понимаешь, Аби? — Самуэль сцепил челюсти, приобретая угрожающий вид. — ОН ЗАПЛАТИЛ МНЕ. ОН — не тот человек, которого можно обманывать.

Элизабет, потревоженная настойчивым «ОН», открыла воспалено горевшие очи и недоумённо огляделась.

Мужчина и женщина замерли под этим отсутствующим взором, напряжённо выпрямившись.

— Для всех было бы благом — забери Господь её душу, — тихо прошелестела Абгайль, и муж кивнул головой, соглашаясь.

Элизабет чувствовала нарастающее в душе напряжение: кошмар возвращался. Она видел перед собой в повозке не дядю и тётю, а совершенно чужих людей, без сомнения, виденных ею ранее. Только не испытывала к ним чувств родственных, что, впрочем, было не удивительно; удивляло другое — она не испытывала к ним привычной ненависти, а только снисходительное пренебрежение — и эти ощущения были приятными.

Великий Боже! Она снова сходит с ума, как три года тому назад.

Повозка въехала во двор, и проворный Джастин помог хозяевам выбраться. Он протянул руку к Элизабет, но тут же отшатнулся.

— Что с тобой, Бетти? — пробормотал он растеряно.

Увиденная им женщина не могла быть неутомимой, острой на язык и весёлой Бет. Огромные глаза на обострившемся лице глядели на парня почти сурово, а в движении рук, подхвативших подол юбки, было столько изящества, что парень сорвал с головы кепку, как будто перед знатной леди.

— Болван! — Абигайль сухим кулачком ударила мужика в ухо. — Не видишь, на неё снова нашло!

Джастин смотрел на охваченных злостью хозяев, не зная, что предпринять дальше. Они тоже молчали, глядя друг на друга круглыми глазами. Парень вдруг подумал: мистер и миссис не знают, что делать с занедужившей вновь племянницей. Он с опаской покосился на девушку — говорят, порой, они бывают буйные — и тут же отбросил подобную чушь. Перед ним было существо беззащитное и ранимое. Вместе с осознанием этой истины пришла злость на хозяев. Надо же! Стоят замшелыми пнями! Джастин кинулся к девушке и легко подхватил на руки, он больше ничего не боялся.

— Бетти! Всё будет хорошо, Бетти!

Она встретила его красное от переживаний лицо настороженным взглядом, а после жалко сморщилась и заплакала.

— Джастин… — прошептала девушка сквозь слёзы с облегчением.

Парень обрадовано рванулся к дому, похоже, приступ миновал, и его Бетти снова с ним.

— Иди сюда! — властный голос Абигайль заставил работника замереть, как споткнуться.

— Отнеси Бет в повозку. — Она указала на мрачный экипаж с сонным кучером на облучке.

Джастин повиновался. И лишь, опустив девушку на сидение, поинтересовался растерянно:

— Зачем?

— Граф Беллингтон настаивает, чтобы к утру Бет не было на его земле.

Граф Беллингтон? Снизошёл, чтобы заметить простую лавочницу? Джастин ошалело мотнул головою — воистину, нынче — день чудес.

— Мэтр Антониони был столь любезен, что согласился помочь нам в создавшемся неловком положении.

Элизабет услышала приторно-сладкий тётушкин голос и возрадовалась, осознав, что помрачение, внезапно охватившее разум, закончилось.

— Он согласен взять Бет к себе в дом и заботиться о ней.

У открытой двери экипажа переминался растерянный Джастин, а рядом — о, ужас! — давешний уродец.

Выходило, что он и есть достославный мэтр, совершающий благодеяние.

Элизабет махнула рукой на неожиданно открывшуюся перемену в судьбе. Разве не всё ей равно на кого горбатить спину? Правда, когда сопящий тролль устраивался напротив неё, похожий на грязную наседку своим копошением и суетливым подёргиванием головы, Бет определила, что по прибытии в новое обиталище, нужно непременно отыскать что-нибудь напоминающее копчёную свиную ногу. Уж больно не понравились ей взгляды, бросаемые мерзким старикашкой.

_______________________________________

*** Прогулка вышла на удивление славной. Шербрук не отягощал её своим правильным выговором. Вообще помалкивал, давая возможность насладиться теплом, свежим ветром, несущим аромат отцветающей липы; приятным видом череды зеркальных прудов, протянувшихся один за другим по территории парка.

Варя знала, что спутник её остановился у Лемахов, и теперь гадала, чем вызван его визит, стечением обстоятельств или намеренным желанием.

— Вы уже перестали дуться? — спросил англичанин через некоторое время.

Варя поняла, что милорд исчерпал весь запас своего терпения и настроен к бурному общению. Только вот не предполагала, что, по его мнению, она «дуется».

— Откуда вам, английскому дворянину, знать значение этого слова? — холодно поинтересовалась она, выглядывая из-под траурного головного убора.

— Вам это интересно?

— Отчасти… — Варвара Ильинична постаралась напустить на себя отсутствующий вид, но не сдержалась и заблестела глазами азартно, заглядывая в глаза спутника с живым интересом.

— Я английский граф всего наполовину.

— То есть, не настоящий граф, фальшивый? — по-своему расценила девушка его откровения.

Шербрук рассмеялся зычным смехом:

— Нет. Здесь у меня — полный порядок. Я — законный наследник своего отца. Отец мой — граф Аласдэр Шербрук. А мама — русская княжна Полина Александровна Уварова. Большую часть своего детства и отрочества я провёл с матерью в Санкт-Петербурге. Поэтому считаю Россию своей родиной. После кончины маменьки, граф забрал меня к себе.

— Хотите сказать, ваши родители жили раздельно?

— По большей части. Оказалось, что непосредственный матушкин темперамент, импульсивность её решений и быстрота действий никак не сочетаются с английской размеренностью и холодной сдержанностью отца.

— Они были столь различны, и всё же сочетались браком?

Александр остановился и, развернув девушку за локоток, ответил лукавой улыбкой.

— У них было кое-что общее, настолько объединившее их вначале, что прочие разногласия казались сущей безделицей.

— Вы имеете в виду любовь?

— Любовь, страсть, как хотите.… Жаль, чувство это оказалось не столь стойким к жизненным коллизиям, как они предполагали. В конце концов, оба решили, что лучше предоставить друг другу возможность идти своим путём. Полина Александровна вернулась в Россию, а Аласдэр Шербрук обосновался в Лондоне. Правда, порой они вспыхивали жаждой былых воспоминаний и встречались. В результате таких ностальгических эскапад я обзавёлся сёстрами.

— Странно, — Варенька задумчиво дёрнула мех, пушившийся перед глазами от ветра раздражающим образом, — вы говорите о них как о посторонних вам людях. Что это, модная нынче разочарованность или вы по натуре своей человек недобрый?

— Быть разочарованным — глупо. Это всё от лености ума и недостатка физических нагрузок, чем и грешат сейчас большинство отпрысков благородных семейств равно как в Англии, так и на Руси.

— Значит, вы жестоки.

Шербрук пожал плечами и вновь продолжил движение, увлекая барышню за собой.

— Никогда об этом не задумывался. Конечно, я не безгрешный человек и недостатки у меня существуют. Хотя, не думаю, что жестокосердие является одним из них. Пожалуй, я могу быть жесток, но это не цель моей жизни.

— Не встречала людей, для которых зло являлось бы жизненной идеей, и они стремились бы афишировать это.

— Вы ещё слишком юны… — граф замолчал, колеблясь, а потом всё же закончил, — и судите людей с позиции непогрешимой невинности, ещё не ведающей настоящей жизни.

— И, Слава Богу! — Варвара Ильинична гордо вздёрнула голову. — У меня есть позиция, с которой я подхожу к людям и ценю их своими понятиями. Когда же я не смогу этого делать — значит, я умерла.

Глаза девушки сияли аквамаринами, мерцающими на солнце; злополучная шляпа съехала на одно ухо, придавая вид воинственный и дерзкий всей хрупкой фигуре спорщицы.

Александр замер на долгое время, пожирая прелестное видение нескромным взглядом.

Варя смутилась и хотела уже сказать грубо: «Нечего пялиться на меня своими бесстыдными глазищами!» — ничего другого ей в голову не шло.

— Я купил Атамана у господина Лемаха, — сказал англичанин, быстрой рукой срывая шляпу с её уха.

Головной убор с мягким шелестом опустился на куст шиповника, а сильные пальцы графа завладели кончиком локона, выбившимся из причёски и падающим на плечо девушки.

— Я хочу, чтобы вы приняли его от меня в подарок.

— Это невозможно, — деревянные варенькины губы говорили правильные слова, а в душе бушевало смятение: граф не шутил, предлагая, сей бесценный для неё дар.

— Отчего?

— Я могла бы принять этот дар от папеньки или от Петра Георгиевича Лемаха, да и то с большой осторожностью.

Шербрук посуровел лицом.

— При чём здесь Пётр Лемах?

— Он — жених мне. Разве вы не знали? По-моему, об этом известно всем с незапамятных времён.

Тёмные глаза англичанина блеснули холодно, и жестокая складка легла у губ. Внешность его сразу изменилась: не было лёгкого в обращении светского человека, был опасный своей непредсказуемостью незнакомец.

Варенька немного испугалась: на самом деле она ничего не знает об иноземном графе. Чего ждать от него? Поэтому девушка быстро заговорила, ободряя себя звуками собственного голоса.

— Вы ведь понимаете, благородная барышня имеет право принимать такие дорогие подарки лишь от отца или будущего жениха…

Резкий рывок приблизил её вплотную к сильному телу графа, а опасно горевшие тёмные очи оказались совсем близко, затягивая как в бездонный омут.

— Кто сказал вам, что я не намерен им стать…

Варя совсем по-детски приоткрыла сочные свои губки: она была в растерянности. Жёсткие губы накрыли её уста, неожиданно мягко заскользили, нежно лаская.

–… вашим будущим мужем?