Куколка

Евдокия Краснопеева (2025)

Элизабет Локкарт и Варенька Коржавина. Что объединяет бойкую английскую лавочницу и юную русскую аристократку? Жизнерадостность, красота или любовь к одному и тому же мужчине? Нет — все глубже и запутаннее. Прочитав, вы узнаете историю жизни обеих женщин.

Глава 9

Чарлз Фредерик Шербрук, новоиспечённый граф Беллингтон пребывал в скверном расположении духа. Начать с того, что сама эта поездка — вынужденная необходимость. Кто бы мог подумать, что дядюшка, с его цветущем здоровьем и неиссякаемым азартом к жизни, помрёт в одночасье, тривиально споткнувшись на мраморной лестнице в своей любимой резиденции. Кто бы мог подумать, что у здоровяка окажется такая хрупкая шейная кость. Пришлось, бросив все дела, вступать в права наследования. Казалось бы: живи и радуйся! Только Чарлз, проведший последние годы своей жизни на юге Франции, избалованный ласковым солнцем, лазурным морем, шепчущим по ночам слова любви прибрежным скалам, воспринял свалившееся на его голову богатство, как кару небесную.

Дорога, пронизанная холодным ветром, неизменными туманами, рдеющим время от времени мелким дождём была утомительно нескончаема. Поэтому, по мере приближения к родовому замку Беллингтонов, Шербрук был напитан желчью по самую макушку.

А тут эта разбитная девица!

Так уж случилось, что Чарлз проникся презрением ко всему женскому роду, а к женщинам фривольного поведения в особенности. Нимало способствовало тому окружение, в котором он вырос.

Леди Эллеонора, его мать, была дамой беспечной и весёлой. Мужа своего, намного старшего её годами, не любила и не уважала; вертела им, как хотела, из года в год, добавляя к массивным образованиям на его голове всё новые разветвления. Сына она не стеснялась, скорее всего, потому что долгое время считала его маленьким и глупым мальчиком. Когда же леди прозрела — было поздно, Чарли уже имел чёткое мнение по поводу матери и попросту игнорировал её существование. Эллен Шербрук, к тому времени уже счастливая вдова, применила все возможные методы для подчинения сына своей власти, но просчиталась. Чарлз Фредерик оказался характером не в отца, в нём чётко прослеживалась непреклонная воля самой досточтимой леди. Даже угроза лишения средств существования, вначале только обещанная, а потом осуществляемая, не могла сломить его упорства.

Окончательным разрывом послужило его нежелание составить партию, взлелеянную матерью.

Леди Эллен устроила мерзкую сцену: кричала, громко ругалась перед лицом бесстрастного сына, следящего за её передвижениями по залу взглядом полным безразличия. Наконец, она выдохлась и сказала железным тоном, подчёркивая окончательность своего решения:

— Ты женишься на Кассандре Лептон ровно через месяц.

— Зачем? — ровно поинтересовался сын. — Чтобы иметь под боком бесплатную шлюху? Так я предпочитаю разнообразие.

Он не кривил душою. Связи его с женщинами были поверхностны и недолговечны. Надо отдать ему должное, Чарлз никогда не питал иллюзиями своих любовниц: предупреждал сразу, что связь будет длиться ровно столько, сколько он пожелает.

— Если условия для вас неприемлемы — не стоит и начинать, — говорил он почти безразлично и никогда не получал отказа.

Одних прельщала совершенная красота его сильного тела; другие воспринимали его слова, как вызов и бросались в пучину, выдуманного ими противоборства, очертя голову; но были и такие, которые понимали его слова правильно: довольствовались приятным времяпровождением — и не искали большего. Вот с ними Чарли чувствовал себя наиболее комфортно.

А потом случилось невероятное — Чарлз влюбился…

Граф (теперь уже граф) не любил вспоминать подробности своего бурного, но краткого романа. Всё оказалось настолько грубо и пошло, что оставалось только недоумённо пожимать плечами: где была его голова? Его хвалёный аналитический ум, который стал притчей во языцех во всём высшем лондонском свете?

Оказалось, Мериэнн — всего лишь французская комедиантка — актриса, которую наняли сыграть определённую роль. Интимная жизнь Шербрука стала предметом пари двух прожжённых негодяев.

Чарльз рассчитался с обоими.

Дуэль? Слишком много чести!

Он просто отхлестал спорщиков по щекам, не сильно заботясь при этом о соблюдении конфендециальности. Однако отпора не получил, на который в тайне надеялся, дабы иметь повод убить негодяев.

Больше всего Чарлз был угнетён не тем, что возлюбленная его оказалась без роду, без племени, а тем, что на поверку она оказалась грубой и вульгарной особой. Оказалась женщиной, которой осуществляемая роль доставляла много неудобств тем, что приходилось без конца притворяться утончённой, ранимой натурой. Контраст между прежней Мериэнн и настоящей был потрясающе разителен. Страстный роман оборвался, поселив в душе графа окончательную уверенность о едином происхождении всех женщин: одни были — умные шлюхи, ловко прячущие свою суть под обликом настоящих великосветских дам, другие — просто шлюхи с грубыми повадками и грязным языком.

Беллингтон лениво развалился в кресле, почти полностью в нём утопая. Он вернулся мыслями к недавнему визиту лавочников и вновь уверился, что поступил правильно. Вот только неожиданная гордость существа, уродливого не только душой, но и телом, беспокоила его. Он вспомнил синюшное лицо и белые от холода губы — маска из карнавала ужасов в Венеции — да и только! Пожалуй, нужно было принудить её остаться. Не хватало еще, чтобы девка начала распускать слухи о жестокости нового графа Беллингтона.

Дворецкий вырос за спиной графа почти неслышно.

— В чём дело, Хинли? Я просил меня не беспокоить.

— Ваш грог, милорд.

В глиняной кружке парило пряное вино.

— Что ж, весьма кстати.

Старик медлил с уходом.

— Что-то ещё?

— Аякс вновь сорвался с цепи, четвёртый раз за день. Я хотел, чтобы вы знали об этом.

Речь шла об огромной собаке. Метис неизвестной породы был подарен покойному дядюшке несмышлёным кутёнком, кругленьким и косолапым, как все молоденькие щенки. А вот выросло из него настоящее чудовище нраву свирепого, готовое подчиняться только самому владетелю замка. Со смертью дядюшки пёс стал неуправляем и содержался по большей части на привязи. Когда же ему удавалось освободиться, обитатели замка попросту боялись передвигаться по двору и обширному саду.

— Я займусь животным завтра, — пообещал Беллингтон.

На самом деле, не рыскать же в темноте в поисках чёрной собаки?

— Что вы намерены предпринять?

— Если не удастся с ним поладить, пристрелю.

Кошмарный звук, заунывный и протяжный прорезал тишину ночи, заставив слугу и господина одновременно вздрогнуть.

— Думаю, это Аякс, милорд.

Чарлз покинул уютное кресло: придётся разговаривать с собакой прямо сейчас или бодрствовать до утра под неистовый вой животного.

____________________________________

*** Петенька Лемах зачастил к Заварзину. Он понимал, что не надобно этого делать, но не мог с собой совладать. Ему непременно нужно было видеть штабс-капитана каждый вечер, чтобы спать ночью спокойно. Уверенность возвращалась к Петруше лишь после того, как, распрощавшись с хозяином дома, он уверялся, что не услышал сегодня «Извольте вернуть долг». Он больше не играл; лишь созерцательствовал неподалёку и пил потихоньку шампанское, в коем у господина Заварзина никогда не было счёту.

Кирилл Алексеевич был с юношей сдержан, ничем не выказывал своё превосходство, которое, несомненно, понимал. Он и разговаривал-то с Петенькой не чаще, чем прежде. Только однажды при прощании спросил, как бы, между прочим:

— Что за иноземный гость проживает у вас?

— Папенькин знакомец, — пробормотал Петя, едва не заикаясь от волнения.

— Привозили бы его к нам. Что ж он скучает в одиночестве?

Петр, было, хотел ответить, что граф Шербрук вовсе не обделён вниманием света, но почувствовал тяжёлую длань Кирилла Алексеевича на своём плече. Ладонь Заварзина похлопала юношу вроде бы дружески, но при том очень сильно, и господин Лемах понял, что не стоит возражать.

— Завтра же и прихватите с собой вашего гостя.

Теперь Петя понял, что в этой просьбе он не смеет отказать… ежели хочет, конечно, и дальше спать спокойно.

Александр приглашение младшего Лемаха принял охотно и всю дорогу пытался развеселить юношу забавными анекдотами.

Только Петенька был мрачнее тучи. Сомнения теснились в его голове: а ну, как граф проиграется вчистую? Денег-то папеньке он ещё не заплатил…. Поэтому Пётр Георгиевич устроился как можно ближе к столу, за которым уселся играть Шербрук. Юноша переживал за англичанина, как будто за себя самоё. Оказалось, зря только страху на себя нагнал.

Александр выиграл крупную сумму — 25 тысяч рублей.

Петенька подпрыгнул, ахнул, хватаясь за голову.

«Вот мне бы такое везение! Враз бы с долгами разбросался», — пронеслась завистливая мысль.

От резкого его движения канделябр со всеми 10-ю свечами качнулся и повалился прямиком в малиновые портьеры, закрывающие окна. Запахло палёным, и все разом заволновались, бросаясь тушить начинавшийся пожар.

Александр подошёл к, сохранявшему спокойствие, хозяину дома и сказал тихо, но внятно:

— Я позволю вам отыграть всю сумму денег, так опрометчиво мне подаренную — и только.

Кирилл Алексеевич хотел изобразить на лице полное неведение, но, наткнувшись на холодный графов взгляд, отказался от такой идеи.

— Не люблю казаться дураком, — продолжал Шербрук, — да и других дурачить не позволю.

В его тихом голосе не было угрозы, лишь только констатация фактов.

— Можете, конечно, оскорбиться, — кривая усмешка прошлась по твёрдым губам англичанина. — Да только, я на дуэлях с шулерами не дерусь.

Заварзин губами побелел и сжал руки в кулаки. А Александр как будто и не заметил угрожающей позы штабс-капитана.

— Так что, будем раздувать скандал или тихо разойдёмся?

— Скандала не будет, — процедил сквозь зубы Кирилл Алексеевич.

Вечер закончился вяло и уныло: не было в воздухе накала страстей и, будоражащего кровь, азарта. Ставили помалу и оказалось, что, в конце концов, все остались при своих. Никто не выиграл, никто не проиграл — так, мелочь какую-то, не стоящую особых переживаний. Крупный выигрыш английского графа тоже сошёл на «нет», но не сенсационно, а как-то невзрачно, как будто его и не было вовсе.

Петя сильно волновался, один изо всех присутствующих. Конечная потеря Шербруком 25 тысяч рублей переживалась им хоть и тайно, но весьма бурно. Юноша краснел-бледнел, даже принимался несколько раз громко икать и оттого бежал в туалетную комнату опрометью.

Сам Александр оставался невозмутим, предупредительно вежлив и по-английски скучен.

— Батюшки мои! — вскричал Калязин, прощаясь с хозяином дома. — Никогда ещё у тебя, душа моя, не было так уныло.

— Это Пётр Георгиевич виноват, — отшутился Заварзин. — Устроил пожар, всю игру поломал.

Глаза Кирилла Алексеевича при этом опасно блеснули. Он не простил оскорбления напыщенному иноземцу.

«Конечно, на дуэлях драться не будем, — мысленно усмехнулся Заварзин. — Что вам ниже чести, милорд, нам — и вовсе не с руки. Да только попомните вы отставного штабс-капитана лейб-гвардии Заварзина».

Домой возвращались в молчании. Уж светало, и Петенька клевал носом, презрев все правила приличия.

Шербрук был задумчив, а у самого порога барского особняка спросил, отчаянно зевавшего, Лемаха:

— Что прельщает вас, Пётр Георгиевич, в обществе фатоватого и недалёкого господина Заварзина?

Петя смешался, густо покраснел и пробормотал невнятно:

— Так…весело…

Александр вздохнул: наверное, в таком юном возрасте многое кажется необычным и забавным.

— Примите от меня совет, Пётр Георгиевич. Удовлетворяйте своё любопытство, а вот играть с господином Заварзиным не садитесь.

Петя дёрнулся из-под дружески опустившейся на плечо графовой руки.

Александр стиснул пальцы сильнее и продолжил:

— Сам советы не люблю, не часто им следую, да и не имею привычки навязывать кому-либо своё мнение…. Только это очень хороший совет.

Петенька опрометью бросился в свою комнату, а в голове бились злобные мысли.

«Что мне до советов теперь? Раньше, где вы были со своими советами? Вареньку соблазняли томными взглядами? Ежели бы не вы, так и нужды в советах-то не было!».

И только, уже засыпая, юный Лемах подумал, что граф назвал штабс-капитана шулером, а он, Петенька, не возразил. Наверное, в глубине души понимал это, вот только не хотел признавать очевидную правду.