С.П.А.С. 107

Татьяна Баззи (2024)

Роман о времени 135 — 106 гг до н э, и эта книга о современном нам мире. СПАС -ступени, по которым прошла скифская цивилизация, боровшаяся жизнью царей Скилура и Палака за величие Скифии, добытой на полях сражений их предшественником Атеем, но неминуемо обреченная стать плиту судьбы Савмака. Поворот на Восток, разве не означает он обращение к своим предкам скифам? Какой символ может объединить всех людей. История любви скифского царя и дочери сфрагистика, кто из них убил жреца? Как под влиянием обстоятельств меняются отношения влюбленных: царевны Сенамотис и князя Ксеркса. Во что перерастает детская дружба Лукии и Сагилла в период дворцового переворота и восстания рабов Боспорского царства. Человеческие судьбы в нечеловеческих условиях вызывают эмоции, близкие современному читателю. Не дрогнет рука, занесшая меч над головой Перисада. Удастся ли Диофанту, пленившему Савмака, преодолеть морскую стихию. Трансерфинг реальности направит к счастливому берегу каждой человеческой судьбы.

Порыв, но узы дружбы сильнее

Огонь, женщина и море — три бедствия. (Эзоп)

Подобные вопросы мучили теперь и царскую дочь, когда она наблюдала за облаками. Облака… Они быстро меняли форму, ускользали, но все-таки содержали умение уплотняться, превращаясь в живительную влагу, или растворяться, давая дорогу солнечным потокам. Небесные странники спешили сквозь годы.

Царевна берет в ближайшие подруги Мнемозину и живет в бреду воспоминаний о степи с алыми маками. Сон Сенамотис, в котором огромная бабочка превратилась в толстого карлика, забылся ею, но уже преступил через пропасть забвения и начинал воплощаться. Подхваченной водоворотом событий, царевне предстоит сложный выбор.

Но с кем ей посоветоваться? У нее нет никого ближе Ксеркса. Может, поможет друг Лонхат, которого она знает с детства.

На одном конце зеленого, в ярких цветах поля стояла Сенамотис и смотрела, как с другой его стороны, срывая на скаку желтые цветки, к ней ехал темноволосый загорелый всадник — это был Лонхат на своем вороном жеребце. Он быстро пересек пространство, пышно наполненное розетками мелких лиловых и золотистых соцветий.

— Я не буду знать покоя, после того, что я сегодня слышал и видел, — сказал Лонхат после сердечного приветствия; он вручил царевне прекрасный букет полевых цветов. — Всегда буду думать, что ничего не сделал для самой прекрасной девушки и своего друга Ксеркса.

— Не бойся за меня, — отвечала Сенамотис, — и расскажи подробнее, что хотел сделать для бесподобного Ксеркса.

— От нас не все зависит в этом мире, есть силы, более могущественные. В то время, когда ты и Ксеркс… Словом, когда два юных сердца открылись друг другу… — Лонхат замолчал, он теребил на груди отворот своего зеленого кафтана, расшитого серебряной нитью.

— Друг, не подбирай слова. Не надо сладкой лжи! Зная горькую правду, возможно, в силах предотвратить беду?

— Пусть несчастья обойдут тебя стороной! Но как изменить то, что уже принято не нами, но касается нас. Станет ли Скилур переиначивать свое решенье, о котором пока не говорит тебе? Возможно, откроет его через твоего дядьку — энарея.

— Зачем через дядьку? Почему отец не может сам сказать мне о своем приговора. Загадка! Говори яснее, я жду, — она оставила лошадь и приблизилась к Лонхату, который спешился раньше нее, хотел помочь ей спрыгнуть с дорогого чепрака, но не успел.

— Нет, я не запутываю тебя. А лишь хочу помочь тебе и Кирану, и так же опередить советника царя Дуланака. Он скоро будет здесь, чтобы подготовить тебя к решению Скилура.

— Спасибо, друг!

— Сенамотис! Не сочти меня неискренним. Нам известно, что всем мужчинам не чуждо соперничество… И всем ясно, как я не равнодушен к тебе! Но вряд ли когда-нибудь признаюсь в силе моих чувств. Слишком рано мы познакомились с тобой, воспоминания далекого детства, в которых ты была мне сестрой, останавливают меня, — молодой князь говорил медленно, тщательно подбирая слова.

Царевна, кажется, поняла, о чем умалчивает князь и пришла ему на помощь:

— У нас с тобой не может сладиться то, к чему я стремлюсь вместе с Ксерксом. Будущее для меня возможно только с ним. Не мучь себя напрасно. Но вряд ли ты найдешь на всей земле друзей более преданных, чем я и Ксеркс, — Сенамотис тепло пожала руку скифу.

— Вижу, что это так! — он понимал, что слова, приготовленные им заранее для встречи с царевной, теперь бессмысленны.

Она сердечно улыбнулась ему.

Князь тяжело вздохнул, — «Вот, все и разрешилось. Надеюсь, я не заставил тебя сильно страдать?».

— Ты поступил правильно, — уверенно и нежно произнесла Сенамотис. Она видела, что князь по-прежнему озабочен и смотрит на нее своими грустными глазами, — «Только ли это волнует тебя?».

— Ты права, нет… Есть и другие причины.

— Они касаются Кирана? Говори, Лонхат!

— Уже все знают; тебе, конечно, тоже донесли, что Киран не просто отказался уплатить дань боспоритам за торговый корабль?

— Да, знаю, мечом он ранил особу, приближенную к боспорскому царьку. Его арестовали и держат взаперти.

Воображение рисовало ей страшные картины, когда ее любимый брат, такой нежный, как весенний цветок, связан веревками и брошен в подвал, куда заключают провинившихся слуг и рабов. Она узрела, преодолевая пространство, как один из архонтов города даже ткнул его кулаком в грудь и обозвал сосунком.

— Ты думаешь, что он виновен? — Сенамотис гневно вскинула глаза на Лонхата.

— Нет! Конечно, его вынудили взяться за оружие.

— А если в застенках его пытают?! Как долго его будут держать в подвале? Что, если его казнят, скорые на расправу боспориты? — она выдернула кинжал из позлащенных ножен, повернулась на северо-восток и несколько раз прорезала клинком пространство.

— Успокойся, Сенамотис! — Лонхат бросился к царевне, которая уже вложила кинжал в ножны и направилась к своей лошади.

— Не мешай мне, я еду освобождать брата!

— Послушай, если бы мы могли вызволить его! Я бы поехал с тобой! Ты и так можешь освободить его; все зависит от тебя!

— Не отговаривай меня и не обманывай! Спасти и без меча?!

— Ах, бедный Киран! Бедный Ксеркс!

— Не понимаю!

— Сенамотис, мы вместе выросли, скажи, друг ли я тебе?

— О, Боги сколотов! Ты же знаешь, что тебе я доверяю больше, чем себе. Сомнениями такими ты усиливаешь мою боль.

— Из всех царевичей и князей не только Скифии, но и заморских стран, ты предпочтешь Ксеркса. Все знают это. Не знает только один Гераклид, что прибыл в Неаполис сообщить царю, что Киран в безопасности, и он спас его.

— Ну, продолжай!

— Хорошо, скажу! Гераклид просил твоей руки, посланник от Мелосака и Савмака советует Скилуру породниться с Боспором.

В это время появились несколько воинов, сопровождающих Дуланака, который подал знак Лонхату удалиться. Тот должен был подчиниться.

— Сенамотис, чтобы не случилось, знай, у тебя есть верный друг! — обернувшись, прокричал он царевне.

Она спокойно выслушала все, что уполномочен был передать ей Дуланак, и тихо сказала, ни к кому не обращаясь:

— Двое мужчин добиваются моей руки: один способен дать мне величайшее счастье, другой — повергнуть в большое отчаяние.

Князь удивленно посмотрел на нее и подумал про себя:

— Почему двое? Трое! Трое добиваются твоей руки.

— У меня будет муж, но никогда не будет возлюбленного, — задумчиво добавила она.

Сенамотис не видела в тот момент влюбленные скалы, а они грустили, опутанные серым туманом. Родные камни обильно набросали на потемневшую листву дубов серебристые капли своей печали.