С.П.А.С. 107

Татьяна Баззи (2024)

Роман о времени 135 — 106 гг до н э, и эта книга о современном нам мире. СПАС -ступени, по которым прошла скифская цивилизация, боровшаяся жизнью царей Скилура и Палака за величие Скифии, добытой на полях сражений их предшественником Атеем, но неминуемо обреченная стать плиту судьбы Савмака. Поворот на Восток, разве не означает он обращение к своим предкам скифам? Какой символ может объединить всех людей. История любви скифского царя и дочери сфрагистика, кто из них убил жреца? Как под влиянием обстоятельств меняются отношения влюбленных: царевны Сенамотис и князя Ксеркса. Во что перерастает детская дружба Лукии и Сагилла в период дворцового переворота и восстания рабов Боспорского царства. Человеческие судьбы в нечеловеческих условиях вызывают эмоции, близкие современному читателю. Не дрогнет рука, занесшая меч над головой Перисада. Удастся ли Диофанту, пленившему Савмака, преодолеть морскую стихию. Трансерфинг реальности направит к счастливому берегу каждой человеческой судьбы.

Решение неба, слова двух звезд

Каждое сердце поет песню, незавершенную,

пока другое сердце не шепчет в ответ.

Платон

Энарей под покровом ночи покинул город через потайную калитку. Он совершил древний ритуал в одиночестве на заросшей терном площадке в лесу. Свет полной луны мягко освещал поляну, темные мотыльки неслышно перелетали между высокими стеблями цветов и кустарником. Несколько дней подряд на полной луне Ахемен уединялся в дубово-ольховой роще. Возможно, старик чувствовал где-то и свою вину в случившемся, когда неправильно истолковал уединенную беседу своей племянницы с Гераклидом. Поторопился дать ответ царю раньше, чем увидел Сенамотис.

Сегодня с чувством отстраненности от забот он возвращался назад, размышляя о предстоящем отъезде своей любимицы в Пантикапей. Ему было жаль племянницу; он видел, что Сенамотис горько страдала. Она поделилась с энареем своим самым большим желанием, которое считала неосуществимым. До того, как царевна покинет родной город, ей необходимо увидеть Ксеркса, попрощаться с ним.

В глубокой задумчивости шел Ахемен, низкие седые облака над его головой куда-то очень спешили. Он брел, неслышно ступая мягкими туфлями на тонкой кожаной подошве.

— Ни одной звезды на небе, — сокрушался энарей.

Вдруг теплый ветер приоткрыл небесную занавеску, и две яркие звезды весело глянули на ночного путника. Ахемен залюбовался Кастором и Поллуксом, двумя неразлучными небесными странниками, известными еще с «Иллиады» Гомера, и мерцавшими желто-зелеными огоньками, энарей остановился возле самой расщелины.

— Да, Ксеркс… Привел бы я его к тебе, Сенамотис, но далеко он сейчас, — задумчиво произнес энарей, глядя на небо.

Не успели эти слова сорваться с его губ, как рядом с ним зашумела дерн и зверобой возле старого вяза, а от большого камня отделилась серая тень. В следующее мгновенье он четко услышал человеческий голос: «Я здесь!».

Энарей вздрогнул, — «Кто это?», он никого не ожидал увидеть возле древнего вяза, тем более, молодого князя в такое позднее время. Ахемен быстро совладел с собой — он одернул широкую накидку, поправил красный колпак и стал вглядываться в фигуру человека в темном дорожном плаще — сомнений быть не могло, это был Ксеркс.

— Приветствую, князь! Храни тебя Папай! Рад видеть тебя живым и здоровым.

— Приветствую, живи долго и ты, Ахемен!

— Успешен ли был твой поход с Фарзоем?

— Успешен, Фарзой шлет тебе пожелания здавствовать.

— Великие боги услышали нас! Папай и Гойтосир сжалились над царевной.

— Я тоже просил их!

— Ты правильно поступил, что приехал, Ксеркс, — говоря это Ахемен предвидел, что последует за горячей встречей двух молодых влюбленных, если он оставит их наедине.

Откуда знал энарей, что будет в этот вечер? Может быть, это две далекие звезды шепнули ему об этом? Но он смиренно согласился с решением неба.

— Она спрашивала про меня? — нарушил молчание Ксеркс.

— Спрашивала? Все ее мысли о тебе! — Ахемен изучал лицо молодого скифа. — Ты возмужал, князь, и изменился. Настоящий скифский воин!

— А, как царевна?

— Хотела ехать к тебе, царь не разрешил. Она даже начала бредить из-за горя. Просила меня найти тебя, хоть и понимала, что ты в Ольвии.

— Веди меня скорее к ней!

— Будь, по-твоему! Хоть я и изменю слову, данному Скилуру.

Слово царское — закон для меня! Но я нарушу его.

— Какой закон, энарей?

— Я обещал Скилуру быть неотлучно с его дочерью и успокаивать ее. Но никто другой не должен был войти в ее опочивальню до самого отъезда царевны на Боспор.

— Я отдам тебе все, что есть у меня, — князь вытащил мешочек с золотыми монетами, но Ахемен движением руки остановил его:

— Спрячь свои богатства, добытые в бою. То, что принадлежит тебе по праву неба, не нуждается ни в какой оплате. За это тебе не надо сражаться. Не золото здесь решает, совсем другие силы.

— Готов жизнь свою отдать за минуту встречи с ней!

— Я знаю! Она будет твоей в эту ночь, — и в подтверждение этих слов энарея запел тихий ветер птичьими голосами, а вяз осыпал скифов мягкими листьями.

— Большего счастья нет для меня на земле! Как мне благодарить тебя?

— Не торопись хвалить старика. Прежде, чем мы отправимся к ней, дай мне слово уехать с рассветом, и больше никогда не искать встреч с царевной. Для спасения брата едет она в Пантикапей, не по своей воле! Во имя спасения Кирана, отступись от нее завтра.

— Я не могу обещать тебе это. Сенамотис значит для меня больше, чем сама жизнь. Краски мира померкнут для меня без надежды. Не лишай мечты хоть иногда видеть ее!

— Но у вас будет целая ночь, и эта ночь станет длиннее самой вечности.

— Как может быть несколько часов длиннее наших жизней?

— Не спрашивай, Ксеркс! Небо милостиво к тебе! Только тебе оно отдает Сенамотис. Она всегда останется только твоей!

— Пока я жив, любви оковы мне не сбросить!

— Поспешим, князь, пока на небе светят две звезды.

Молодому скифу не оставалось ничего другого, как согласиться

с судьбой. Он был вымотан длинной дорогой, мало ел и почти не спал от самой Ольвии. Ксеркс послушно двинулся следом за энареем, от которого исходил резковатый запах специй и пряностей, и это несколько бодрило юного князя.