Мертвые кости, живая душа

Ирина Ростова (2024)

После похорон первого парня на деревне Мойра пошла на кладбище и выкопала его труп — потому что он сам об этом ее попросил. Только вот делать этого было нельзя, и теперь ей придется искупить свой грех, которым она обрекла на проклятье их обоих. В поисках прощения она отправляется в путь по родной стране, где мертвые правят живыми, а земля хранит память надёжнее, чем люди. И с теми, кто умер, здесь может оказаться договориться проще, чем с теми, кто ещё жив.

Глава 10

Святые совершенны, могущественны.

Святые терпеливы, потому что бесконечны во времени.

Но иногда даже бесконечности приходит конец. Мойра видела это по Святому Гаало даже слишком хорошо.

Хозяин постоялого двора, благодарный за помощь, в самом деле отрядил своего служку на телеге, чтобы тот довез их прямо до ворот Святого престола, и всю дорогу, по большей части, Святой молчал. Табличка его оставалась блеклой и тусклой, и даже имя трудно было разобрать. Он отвечал, когда Мойра о чем-то спрашивала его, но ответы его были кратки и отрывочны, и он не двигался вовсе ни разу, так что трудно было понять, теплится ли в нем еще его душа.

Это было заемное время, настоящее чудо, которое было даровано им Святой землей или Небом, и Мойра до жути боялась, что оно иссякнет раньше времени, и Святой Гаало просто не успеет добраться до Хора святых. А что случается с теми из них, кто не успевал, она и спросить-то боялась.

Древний, усталый, Святой Гаало угасал, утекал сквозь пальцы, сквозь доски телеги, вместе со скрипом колес, со взбрыкиванием тяглового вола, что был запряжен в телегу, и Мойра не решалась часто о чем-то говорить с ним, боясь приблизить неизбежное.

Слишком много сил он потратил, когда стоял щитом между ними, живыми, и другими, тоже живыми, но чужими. Хозяин потом пересчитал тела, пронзенные костяными копьями — их было больше пяти десятков. Сильнее любого богатыря давних времен, надежней иной дружины встал всего один древний Святой из заброшенной, пустой деревни. А не случись его на том дворе в ту ночь — не выжить бы никому.

— Почти приехали, хозяйка, — вежливо позвал Мойру спереди служка. Строго-настрого ему наказал хозяин беречь и Святого, и Мойру, и сделать все, как Мойра укажет — только внутрь самого Святого престола не велел заезжать, потому как пошлина за телегу была огого какая.

Мойра встрепенулась, посмотрела вперед — и впервые увидела город, о котором всю свою жизнь только слышала — Святой престол, место, где жил сам Император, место, где звучал немолчный хор Святых.

Вверх, к небесам, возносился Трон Святой Земли, словно паря над зданиями, шпилями, парками, стенами — оттуда, с невообразимых высот смотрел Император на страну, которой он правил. Белый и золотой, Трон казался волшебным мостом до самых облаков. Высокие стены опоясывали город по кругу, перемежаясь башнями.

Мойра жадно впилась взглядом в этот чудесный вид, и все смотрела и смотрела, словно не могла напиться им и насытиться — никогда она не видела ничего красивей, даже часовня на их деревенском кладбище, которую она привыкла считать невероятно красивой, казалась бледной и унылой по сравнению с этим величием.

— Святенький Гаало, миленький,мы почти, — пообещала она, осторожно взглянув на нее. Табличка всего на пару секунд блеснула живым, написав только лишь “Хорошо”, и Мойра снова перевела взгляд на город — на этот раз уже тревожно, потому что мысль о том, что она может не успеть, и Святой Гаало не доберется до Святого Хора, снова завладела ее мыслями. Немного отодвинутая нездешней, невероятной красотой города, теперь она билась в висках и на кончике языка буквально с каждым шагом упряжного вола.

— Раааступись! — заорал служка на столпившихся на вход людей, всадники и телеги. — Раааазбредись, народ! Святого везу! Слышьте? Святого везу! Куда лезешь, дворянчик? Не вишь, Святой в хор торопится!..

Мойра, еще раз глянув тревожно на Святого Гаало, спрыгнула с телеги и пошла, расталкивая людей, вперед, туда, где на воротах стояла стража в красивых блестящих доспехах, похожая на сказочных воинов, и с ними, конечно, Святой — потому что как без Святого решать, кого пускать в Святой престол, а кого — нет?

Святой Антрий — Мойра, только разглядев его имя на табличке, рванулась вперед пуще прежнего, вызывая крики и недовольные тычки.

— Святой Антрий! Пощади меня грешную, там в телеге мы везем Святого Гаало! Он совсем плох, и может отойти в любой момент. Успеть бы до Святого хора!.. — откуда только храбрость взялась — и пробиваться, и ругаться, и прямо к Святому с требованиями броситься.

К счастью, Святой понял все моментально. Выпрямился во весь свой немалый рост, оглядывая толпу, и, повернувшись к стоящему рядом с ним капитану Стражи, сказал:

“Немедля Святого Гаало ввести в город”.

— Расступитесь! Расступитесь! Дорогу, — капитан тут же ринулся вперед, махнув паре своих подручных, и они, вместе с увязавшейся за ними Мойрой, прошли сквозь народ, как горячий нож в масле. — Поберегись! Дорогу Страже!

И потом:

— Дорогу Святому!

Святой Гаало даже и не шелохнулся, когда капитан, поклонившись, поднял его на руки и понес, словно ребенка. Скукоженный, высохший, Святой казался сейчас совсем маленьким, и не скажешь, что совсем недавно грозно разгонял тени и разил костяными копьями чужеземцев.

— Святенький Гаальчик, потерпи немного, — горячо попросила его Мойра, и тогда ее спутник, наконец, отреагировал — постучал ее привычно костяным пальцем по голове. Может, это было подбадривание — но получилось, что прощание. У ворот, под благословением Святого Антрия капитан передал Святого Гаало в руки сержанта на лошади, и тот, придерживая свою ношу, не разгоняя коня, чтобы не растрясти, двинулся прочь. Мойра кинулась было за ним вслед, но капитан ловко поймал ее за рукав.

— А ты-то куда?

— Как куда? За ним.

— В Святой хор тебе хода все равно нет. Справятся без тебя, передадут его. А ты ночь отдохни и обратно иди, откуда ты там? Гостевой дом на следующей улице прямо, увидишь, не ошибешься.

— Спасибо, — ответила Мойра, не сводя глаз с удаляющегося всадника. Капитан, впрочем, зорко следил, чтобы она не свернула куда не надо, поэтому пришлось идти совсем в другую сторону — но девушка то и дело оглядывалась, словно что-то еще должно было случиться.

Она стояла уже у самого поворота, ее толкали и пихали проходящие мимо, когда конь всадника словно споткнулся, встал на дыбы — и тут же, не выдержав резких движений, голова Святого Гаало рухнула в грязную пыль городской дороги.

Мойра впилась в щеки руками, затыкая себе рот, чтобы не закричать и бросилась туда — хотя что она могла сделать?.. Она видела, как прохожие бережно подняли голову и свалившийся убор, и подали обратно стражу на коне и тот, более не пытаясь быть деликатным, припустил во весь опор.

Когда Мойра добежала до места падения, его уже и не видно было в сети улочек вдалеке.

— Как неладно-то вышло, — прошамкала старуха, которая сидела там, в тени.

— Да что неладно-то, бабуся? — спросил крутящийся возле нее малец, ее, может, внучек.

— А вот то и неладно, не успели Святого до Хора, значит, довезти. Не вольется его душенька в сонм голосов, не разделит мудрость с остальными.

— Но всего чуточку же не успели, — сказала Мойра, поворачиваясь к ней и глотая злые слезы. — Совсем же чуточку!

— А это, девонька, и не важно. Чуточку, не чуточку. В Рай, знаешь, тоже иногда без чуточки не пройти, а тут и так же. Дошел Святой до Хора — быть ему среди голосов, не дошел — нет.

— И что… что теперь с ним тогда будет?

— Святые говорят, что тогда сгинул без памяти и следа, — наставительно сказала старуха. — как обычный человек, а то, может, и хуже, потому что мы-то все встанем на последний суд и последнюю битву, в очищенной плоти своей, молодые и сильные. А Святой-то… уже и нет.

Мойра всплеснула руками, прижала ладони к глазам, чувствуя, как слезы подкатываются изнутри, но заплакать почему-то не смогла.

— Нету у них плоти-то больше, изношена она вся, за такую долгую службу. Потому и идут они в Хор, чтобы души и памяти их сплелись в единой мудрости. Ну, что ты, девонька? Ерзо, принеси-ка воды!.. Вишь, горе у нее. Твой Святой, что ли, был?

— Мой, — глухо выдохнула Мойра.

Только ее. И кроме нее, некому и слезы пролить по тому, что так вышло все, глупо, нехорошо. Дали бы ей самой Святого Гаало отвезти в Хор, может, и довезла бы она.

Точно бы довезла — почему-то Мойра верила твердо, что ради нее Святой и в этом мире задержался.

— Ерзо! Етить твою, — старуха сама подошла к Мойре, отняла ее руки от ее лица, уже исцарапанного несколько минут назад, почти насильно напоила водой, усадила посидеть рядом с собой, поглаживая по спине. — Ты, девонька, откуда будешь?

— Из Пречистого, — ответила Мойра, понимая, что, к стыду своему, напрочь и начисто запамятовала, как называлась та деревня, где она встретила Святого Гаало.

— Это ж далеко, — прошамкала старуха и подслеповато поморгала, глядя вдаль. — Ерзо! Поди, проводи девоньку на гостиный двор. Да не на тот, что у ворот! На нормальный отведи, донны Аршавы двор, знаешь? Вот туды веди. А то там, у ворот-то, обуют втридорога, и народ там никудышный. Иди, иди с Ерзо, девонька, иди. Госпожа Аршава о тебе хорошо позаботиться.

Может, стоило бы с подозрением к этому отнестись как-то, расспросить, может, обдумать — но Мойре было все равно в эти мгновения. Ей казалось, что ее душу избили, и та превратилась в один огромный, болезненный синяк, который болел и растревоженным, и просто так, и за Ерзо она ковыляла без мыслей, без размышлений.