Мертвые кости, живая душа

Ирина Ростова (2024)

После похорон первого парня на деревне Мойра пошла на кладбище и выкопала его труп — потому что он сам об этом ее попросил. Только вот делать этого было нельзя, и теперь ей придется искупить свой грех, которым она обрекла на проклятье их обоих. В поисках прощения она отправляется в путь по родной стране, где мертвые правят живыми, а земля хранит память надёжнее, чем люди. И с теми, кто умер, здесь может оказаться договориться проще, чем с теми, кто ещё жив.

Глава 5

Альдо дольше не колебался. Или колебался, но ни слова больше не сказал. Помог разжечь огонь на факеле, сделанном из ветки и тряпки, сам лег на свой костер и даже, словно живой, немного поерзал, как будто укладываясь поудобней.

— А жаль, что я не пожил подольше, — сказал он, призраком отделяясь от своего тела и становясь рядом с Мойрой. — Надо было на тебе жениться, в самом-то деле. Хорошая ты девка.

Святой Бово не дозволил бы, они оба это знали. Но, может, им обоим надо было представить, что могло бы быть какое-то другое будущее? Поэтому Мойра промолчала.

— Хороший ты парень, Альдо. В тебя все девчонки влюблены были.

— И ты?

— Конечно, и я, — легко согласилась Мойра, сделала шаг к костру и, обходя его, подожгла с четырех сторон, чтобы пламя быстрей занималось. — Прощай, что ли. Вряд ли свидимся даже в посмертии.

— А ты приходи к Незримому Охотнику в Вечные леса, — тихо сказал Альдо, неотрывно глядя, как пламя начинает лизать его мертвое тело.

Мертвого охотника из Благочинья они оттащили в грот и там и сложили — так, будто ударился головой о низкий свод сам, да и помер. На взгляд Мойры, это все выглядело весьма недостоверно и очень подозрительно, но жечь его тело тоже, лишая посмертного очищения, она не могла, а тащить на кладбище и где-то закапывать у них не было никакого времени и никаких возможностей.

— Долго?

— Что?

— Долго ты будешь гореть?

— Несколько часов. Тебе лучше подождать, — вздохнул Альдо. Огонь подобрался уже к его коже и облизывал ее, заставляя весело поджариваться и подрумяниваться. Начало пахнуть паленым мясом, и Мойре казалось, что уж что-что, а мясо она больше никогда в этой жизни есть не станет. — Вдруг дождь, или что.

И Мойра ждала. Было скучно, грустно, и Альдо вовсе не хотел уже болтать, словно с тем, как его тело поедал огонь, его призрачная суть тоже терялась и растворялась в мире, так что девушка, измученная слезами, сомнениями, страхами и бессонной ночью, в конце-концов провалилась в сон без сновидений, прислонившись к стенке грота, совсем рядом с мертвым телом.

Разбудил ее Альдо. Снова Альдо — и пробуждение было не из приятных.

— Просыпайся, просыпайся, — практически в ухо говорил он, и от холода его дыхания Мойру пробирало до костей. — Просыпайся и беги, слышишь?

— Что?…

— Сюда идут. Просыпайся, вставай и беги.

— Что случилось? — но тут она и сама услышала, буквально рядом кто-то шел по лесу, и, повернув голову, увидела смутное движение между деревьев.

— Годо! Годо, тут ты?

— Ох, Святые мои, они тут, — тихо сказал Альдо и поднялся, словно живой, хоть и весь прозрачный в свете рассвета. — Как только они станут заняты, беги. Слышишь? Ничего хорошего не будет, если ты не поторопишься.

— Альдо, — одними губами прошептала она. — Что ты…

Деревенские, из Благочинья, вышли на поляну. Некоторых Мойра смутно узнавала, на ярмарке, может, видела, а вот они ее пока что не заметили — сидела она тихо, не шевелясь, и внимание их было приковано к костру перед гротом.

— Что за фегения тут, — проворчал один, осторожно подходя к костру. Остальные следили за ним, а пуще всех — Мойра, которая не понимала, чего она должна ждать. Охотник потыкал было в тело на костре древком копья, как горящее мертвое тело внезапно пришло в движение — схватило древко и потянуло на себя вместе с мужиком, опаляя его огнем, и поднялось — обгорелое, теряющее куски плоти, местами оголенное до скелета.

— Ы, — свистнуло у него в легких, и он, горящий и сгорающий, бросился на охотников. Их было, может, пятеро, шестеро, и парочка их них, побросав оружие от ужаса, бросились прочь.

Остальные же, кое-как совладав с ужасом, обступили горящий труп, а Мойра, поняв, в чем было дело, ужом поползла прочь, волоча за собой свою потяжелевшую котомку. Скрывшись за гротом, она продолжала слышать завывания трупа, и вопли охотников, которые пытались с ним справиться, хоть они звучали и тише, чем яростное биение ее сердца. Она ползла, пока ее могли заметить, и потом, среди деревьев, поднялась и припустила бегом, куда глаза глядят, пытаясь скрыться подальше и оставить позади все это.

Альдо ее спас. Что с ней было бы, если бы ее нашли там, рядом с трупом местного, рядом с горящими на костре останками, даже Святые не скажут, а она и подавно. И знать бы не хотела.

Только вот как теперь он сам? Сожгут ли его тело до конца, уйдет ли он к своему Незримому Охотнику в мире? Или будет обречен скитаться, не живой и не мертвый, среди живых? Тогда все было зря — и ее изгнание, и их путь через лес, и падение Святого Бово, и смерть этого охотника. Все-все.

От этого в груди тянуло и давило, и Мойра плакала на ходу, но не останавливалась, продолжая идти и брести, и ковылять, когда совсем кончались силы, пока ноги не вынесли ее, наконец, снова на торный тракт.