Мертвые кости, живая душа

Ирина Ростова (2024)

После похорон первого парня на деревне Мойра пошла на кладбище и выкопала его труп — потому что он сам об этом ее попросил. Только вот делать этого было нельзя, и теперь ей придется искупить свой грех, которым она обрекла на проклятье их обоих. В поисках прощения она отправляется в путь по родной стране, где мертвые правят живыми, а земля хранит память надёжнее, чем люди. И с теми, кто умер, здесь может оказаться договориться проще, чем с теми, кто ещё жив.

Глава 20

Святой Лиисо вел их уверенно — видимо, не так много поменялось в этих сумрачных землях со времен его собственного владычества. Находил какие-то малозаметные тропки, спуски и подъемы. На многих местах Мойре и Олуху приходилось ему помогать — было заметно, что движения Святого достаточно неловкие, непривычные к новому телу, и сил, обычно имеющихся у Святых, у него толком и не было. Ни о чем вроде костяных копий Гаало и думать не приходилось — Святой Лиисо в самом деле был слаб, как новорожденный.

Мойра о таком, разумеется, не слышала — да и могла бы, даже если бы такое и случалось? Наверняка, будь кто из Святых Пречистого так слаб после того, как встал из Земли, никто никому бы и докладывать не стал бы — собрались бы как-то все вместе, и порешали бы проблемы.

Они вот сейчас с Лиисо и шли решать, потому что других Святых рядом и быть не могло.

Земля Мертвого народа открылась им внезапно. Они миновали пересохшее русло реки и вышли в его бывшее устье, и то, что когда-то было, наверное, подземным морем, раскинулось перед ними. Вернее, это и сейчас было море, только вместо воды огромное пространство впереди было чем-то белым, сероватым, желтоватым, и немного колыхалось. Блеклый свет с берега подсвечивал самый край этой массы, уходящей куда-то в бесконечность.

Мойра замерла, глядя на это беспрестанно движущееся пространство, и постепенно в нем начали проступать детали — углы и скругления, провалы и пустоты, и осознание пришло пронизывающим холодным ударом изнутри.

— Это что, все кости?..

Бесконечное море мертвых расстилалось перед ними, неизвестно какой глубины, волнующееся, полное — откуда в мире могло взяться такая небывалая могильная яма? И сколько народу должно было умереть, чтобы настолько заполнить ее?

“Да, дитя”, — написал на земле Лиисо. — “Это Мертвый народ.”

— Почему их так много?

“В мире больше мертвых, чем живых, дитя”.

“Когда Мертвое море заполнится, настанет битва конца света, а пока Мертвый Герцог следит, чтобы их покой не был нарушен.”

“Идем. Будь осторожна, не причиняй им тревог.”

От его слов у Мойры мурашки по спине пошли — по ним казалось, будто бы этот Мертвый народ был готов проснуться в любой момент. Но она все равно храбро сделала шаг вперед, неосознанно коснувшись венка на своей голове, словно проверяя, на месте ли ее защита и ее единственный дальше источник света.

Вот Диона, она же тоже знала все это?..

Святой Лиисо двинулся вперед, а Олух внезапно поймал Мойру за руку, останавливая.

“Я не уверен, что тебе безопасно туда идти.”

— Они Мертвые. Что может случиться?

“Они Мертвый народ. Погляди — они же шевелятся”.

Мойра кинула на море костей еще один взгляд, и с тревогой поняла, что ей не показалось это раньше — кости, в самом деле, продолжали двигаться. Немного, едва заметно — но их маленькие движения рождали волны и рябь на неровной поверхности.

— Святой Лиисо! Святой Лиисо! — Мойра кинулась к нему, пока он не начал спускаться по склону, и схватила его за край мантии. — Они что, правда… не совсем мертвые? Они, что, как Святые?

Лиисо остановился, помедлил, потом снова опустился на одно колено и написал:

“Они умерли, но остаются в воле Императора и ждут его зова на последний бой в день, когда мир подойдет к концу. Не бойся их, дитя, но и не тревожь понапрасну. Им нет дела до живых.”

Это было не совсем тем ответом, который Мойра хотела бы получить, потому что из слов Святого она не поняла толком ничего. Но больше он ничего объяснять не собирался — встал и продолжил свой неспешный путь, и девушке пришлось последовать за ним, чтобы поддерживать его и не давать упасть, споткнувшись о какую-нибудь кочку, камень или сухой лог.

Может быть, Диона сможет что-то рассказать, если спросить правильно? Или вообще… что, если просто прийти к Герцогу и спросить? Или позвать гостя в зазеркальном пространстве и задать вопрос и вовсе ему? Что тогда будет? Ей ответят? Ее казнят?..

Олух, всей своей сутью излучая недовольство и негодование, шел следом, и все ж таки остановил ее снова, когда Мойра собралась было вместе со Святым Лиисо наступить на первый край прибоя костяного моря.

“Погляди, они все целые. Все готовы подняться в любой момент. Я не смогу защитить тебя от стольких.”

— Я верю Святому, что они не причинят мне вреда, — помедлив, ответила Мойра. — Но если ты — Святой, разве ты не должен думать так же, как Святой Лиисо, и знать то же, что знает он?

“Я, наверное, какой-то другой Святой”, — ответил Олух. — “Другого зова.”

Что же ты такое? — хотела спросить Мойра, но не могла, потому что знала, что ответа снова не получит. И то, что сказал про Олуха Герцог, тревожило ее теперь все больше: что, может быть, она сама и создала его, вот такого. Святого… имени себя? Не имени Святой Земли и Императора?..

Это была страшная мысль.

Святой Лиисо тем временем ступил на костяной простор и стал двигаться еще медленней, потому что никакой ровной земли тут не было — сплошные чужие кости. Мойра, встряхнувшись, заспешила к нему, запрещая себе думать о том, чего касаются ее ноги. Она догнала Святого, взяла его под руку, как они проходили самые трудные места раньше, и пошла с ним в ногу, позволяя Олуху следовать сзади и с другой стороны.

То и дело с костяной поверхности поднимались руки, ноги, пальцы, они скользили в воздухе, словно что-то ловя, ускользающее, кто-то прямо под их ногами, потревоженный, переворачивался на другой бок, и чем больше глаза девушки привыкали к месиву костей, видимому в небольшом и неярком круге света от ее венка, тем больше она видела и могла разобрать.

Вот тонкие кости старика, и с ним рядом, держа его и обнимая — кости старухи. Вот женщина держит свое крохотное дитя. Вот двое мужчин рядом — отец и сын, погибшие от одного удара, вместе. Они шли и шли вперед, и потом пришел шепот.

“Я был героем, я родился, чтобы побеждать.”

“Я был пахарем, он убил меня, даже не заметив”.

“Я была верной женой, мой муж ценил меня.”

“Я жил, как хотел, без оглядки ни на что.”

“Меня звали…”

“Мое имя было…”

Сотни, тысячи голосов, они сплетались в невероятный гобелен историй, полотно спокойствия, отголосков сожаления и застарелой боли, равнодушия поверх всего этого.

“Мы встанем… я встану… на последний суд… я поднимусь и будет суд моим делам и мыслям перед лицом святых.”

Это было страшно, и попади сюда Мойра раньше, до Альдо, до всего, что с ней было — она бы умерла на месте от страха. Но сейчас она продолжала двигаться дальше, уходя от берега вместе со Святым Лиисо по чужим останкам. И она шла и шла, пока один из голосов не показался ей знакомым. Или, может, ее позвали слова, которые становились все явственней?..