Хроника Эвилиона. Сильф

Лео Рин (2024)

Жизнь Вивиан резко меняется после загадочной встречи на автобусной станции. Она возвращается в родной Кэмкастл, где её ждет семья и работа в издательстве. Однако после грозы, застигшей её в дороге, город преображается, и к Вивиан возвращаются сны и воспоминания, связанные с легендарным королём Артуром и его рыцарями. Девушка начинает исследовать своё прошлое и сталкивается с различными версиями истории любви Артура и Гвиневры, а также с тайнами, окружающими самого короля. В процессе она узнаёт о своей роли в этой эпической саге и о том, как её судьба переплетена с судьбой Ланселота. Произведение представляет собой ретеллинг легенд об Артуре и рыцарях круглого стола, разворачивающийся в современном мире. В центре сюжета — первая королева Эвилиона, чья история раскрывает новые грани известных легенд и поднимает вопросы о любви, предательстве и человеческих пороках.

Пинг

За полчаса до того, как запел первый петух, белоснежный шпиц бодро трусил по коридору в сторону кухни. Свет, пробивающийся из-под двери кабинета, заставил его остановиться. Судя по звукам, доносившимся из спальни чуть поодаль, это были не Анна и Дуболом.

Ланселот.

Он печально вздохнул. Сейчас не время для разговора.

Пинг считал, что он сгинул под воздействием темных чар в Эвилионе. В последнюю их встречу воля мужчины была полностью подавлена сильным магом, что заполонил скверной сердце рыцаря. Манекен, кукла, но не живой человек. В тот момент Пинг подумал, что мальчика уже не спасти, но всё же попытался это сделать, заплатив за попытку собственным здоровьем. Каково же было его удивление, когда вчера они с Персивалем ворвались в дом, держа на руках едва дышащего фамильяра. В груди Ланселота пылало то, что он никогда не думал в нем увидеть. Яркое и очищенное, наполненное жизнью и, без сомнения, набирающим силу. Ядро — источник и колыбель магии. Какой контраст оно составляло с разрушенным телом Ланселота. Печальное зрелище.

Пора расшевелить и напомнить Ланселоту и Персивалю, чему учил их Гонеманс — стабилизации разума и духа. Прежде всего они воины. Он прищурился, а заодно узнать всё о прошлом Ланселота. Что-то в мальчишке не давало душе покоя.

Пес кивнул и, изменив курс, вышел в сад. Поляна не очень подходит для их тренировок. Он покосился на беседку Анны и её сад. Ему несдобровать, если что-то пострадает. Хоть она и нежная девушка, но в порыве эмоций… Он закатил глаза. Стоны из спальни сейчас явно не говорят о её… целомудренности, но так она снимает стресс. Звукоизоляция как же. Находящимся на улице не мешает краснеть. А если учесть, что её магия выходит из-под контроля в такие моменты…

Пинг наблюдал за световыми эффектами, которые создавали светлячки, танцуя в такт неприличным звукам. Он вновь обратил свой взгляд на дом, где окно кабинета было распахнуто. «Сам виноват», — усмехнулся он, когда внезапно появившийся радужный единорог с любопытством сунул туда голову. Вслед за этим раздался сочный валлийский мат и грохот падающих книг.

«Привыкай», — бросил шпиц и тут же отскочил в сторону. За его спиной лягушки завели хоровое кваканье, в котором можно было отчётливо расслышать любимую песню чародейки. Не скрывая своего недовольства, Пинг направился к свободному участку поляны.

Его белоснежная шерсть озарилась зеленым сиянием, тело окутал легкий туман, наполняя сад ароматом лесных трав и земли. Через мгновение вместо маленького белого шпица возник величественный дракон, занимая всё пространство сада. Золотисто-изумрудная чешуя слабо мерцала в предрассветном небе, отражая первые лучи солнца.

Два крыла медленно расправились после долгого бездействия, и Пинг с наслаждением застонал. С легким свистом и тихим рыком он взмыл в облака.

Он парил над поляной, стараясь не выходить за пределы магического барьера, созданного Анной.

Пинг понимал, что люди могут испугаться, увидев в небе ящера. Однако желание ощутить ветер было настолько жгучим, что в последний момент он на полной скорости взлетел, пока Кэмкастл не превратился в маленькую точку на горизонте. Зависнув на мгновение, он посмотрел на город и, сложив крылья, устремился вниз. За несколько метров до земли он с лёгкостью изменил направление полёта и с невероятной грацией, удивительной для существа его размеров, опустился на поляну.

Теперь он готов. Кровь билась по венам, насыщенная адреналином, кислородом и магией. Он окинул взглядом выбранный участок леса, и из его горла вырвался гортанный звук, похожий на шелест листьев и стук гравия одновременно. Почва задрожала, когда дремлющие в ней валуны заторопились подняться на поверхность. Деревья расступились, освобождая пространство по периметру поляны и создавая новую площадку.

Довольный дракон ударил ногой, и земля превратилась в песок. В мгновение ока из дерева возникли разнообразные преграды, барьеры и лавочки.

Фиолетовые глаза внимательно осматривали всё вокруг, но не находили изъянов. Поцокав языком, он добавил последний штрих — стойку с оружием. Помимо топоров, для своего гостя он выбрал мечи и кинжалы.

Результат усилий превзошёл все ожидания. Однако, когда он обернулся к саду, его взгляд упал на груду валунов, оставшихся после магического ритуала. Он фыркнул и задумался, за беспорядок ему светит огромный нагоняй.

Точно! Анна всегда мечтала о пруде.

Фиолетовые глаза прищурились, и камни, от самых маленьких до самых больших, начали медленно перемещаться к беседке. По его воле там образовалась глубокая яма. Словно кусочки мозаики, они аккуратно укладывались друг к другу, формируя дно будущего пруда. Через пару минут водоём был готов.

Кивком головы Пинг призвал садовый шланг, и прохладная вода начала заполнять пруд.

Крылья напоследок сделали осторожные движения, короткая вспышка, и на месте дракона вновь сидел белоснежный шпиц.

Он уже хотел пройти на кухню и повернулся к дому, когда его взгляд встретился с Ланселотом, который стоял в нескольких шагах позади. Прислонившись спиной к стене, он давно наблюдал за Пингом.

— Ты не собираешься нападать? — Пинг постарался, чтобы его голос звучал непринуждённо.

— А надо? — В ответе Ланселота читался неподдельный интерес.

— Как знать… В Эвилионе ты здорово меня потрепал. Анне пришлось попотеть над лечением.

— Какого цвета были мои латы? — тихо спросил Ланселот.

Пинг подошёл к нему и сел рядом:

— Чёрные.

— На моей памяти несколько драконов, но всё же зелёного я не помню. — Ланселот опустил голову, и его взгляд стал печальным. — Чёрные латы я носил в самый тёмный период жизни.

— Я удивлён, что вижу тебя без тьмы в сердце. С такими чарами простому смертному было бы трудно вернуться к своей истинной сущности. Но ты ведь не обычный человек, не так ли?

Фиолетовые глаза Пинга пристально изучали юношу.

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — Ланселот отвернулся.

Пинг вздохнул. Он пока не мог помочь ему.

— Идём, у нас много дел. Эти двое не скоро проснутся, по крайней мере, до полудня уж точно. Вот бы они ребёнка заделали…

Слова Пинга пронзили сердце Ланселота острым кинжалом. Наследник…

— Пойдём, — произнёс шпиц, заметив боль на лице рыцаря. — Горе и сожаления оставь на потом, когда от тебя никто не будет ждать действий. Сегодня позавтракаем на кухне.

С этими словами он направился к дому, но на мгновение остановился и повёл носом. — Нас уже ждут, — тихо добавил он, прежде чем продолжить путь.

Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь зловещий витраж, расцвечивали помещение яркими, радужными бликами. В их свете восседал Лиярд, полностью здоровый. Его хвост нетерпеливо постукивал по каменным плитам. Завидев рыцаря, он испустил глубокий вздох и поспешил к нему.

— Лиярд! — Ланселот ласково потрепал за холку своего верного фамильяра. — Как же я рад, что с тобой всё хорошо.

— Юноша, будь добр, если оправился, то стань поменьше, — попросил Пинг. Тот прислушался и превратился в точную копию Пинга, только с золотыми глазами.

Шпиц фыркнул, но промолчал. Ланселот уселся за деревянный стол. Лиярд примостился рядом, наблюдая, как Пинг одним дыханием разводит огонь в очаге. Магией он достал чистые миски и подготовил мясо для собак, которые потихоньку протискивались на кухню. Но они не смели беспокоить его, предпочитая лежать у ног Ланселота и смиренно ожидать, когда их покормят. Глаза и носы изучали мужчину, а некоторые даже подходили за лаской.

— Это души детей, нашедшие свой конец в лесу, — с грустью произнёс Пинг. — Обычно это младшие, ещё не способные помогать по хозяйству. Родители избавлялись от лишних ртов, уводя в чащу. Одних нашла Анна, других привёл Персиваль.

Сначала все они стремятся вернуться домой, но, к сожалению или к счастью, это невозможно. Большинство из них перерождаются, но есть и те, кто из-за своей боли не могут этого сделать долгое время. Мы их лечим, а Анна и Дуболом дают им то, что не смогли те, кто породил их на свет.

Последние слова были произнесены очень тихо. Ланселот машинально прижал к себе того молодого пса, что ласкался о его бедро. Защитный жест не остался незамеченным Пингом, и он продолжил:

— Когда боль от предательства утихает, они наконец могут переродиться. А эти, — он ласково указал на двух малышей, ластившихся к Ланселоту, — предпочли жить с нами. Искренне полюбив Анну, они стали ее фамильярами.

— Лили… — тихо пробормотал Ланселот под печальное урчание Лиярда.

Он вспомнил девочку, которая так привлекла внимание Вивьен. Ту, что ценой своей жизни защищала свою госпожу от нападения Мордреда. О, если бы только Эвилион мог сгореть в огне! И замок, и тот, кто в нём обитает. Гнев снова овладел Ланселотом. В книге, которую он читал всю ночь, не говорилось ни слова о ней, хотя многие события, описанные там, имели место в его жизни. Ему приписали любовь к проклятой суке, но одно оставалось неизменным — ненависть к Моргане. Король Артур в повествованиях был выставлен героем, хотя во всём мире не найти человека более бесчестного и порочного.

— Ланселот, не позволяй тьме овладеть своим сердцем, — Пинг поставил перед ним тарелку с кашей и горшочек с мёдом. Следом на столе появился травяной чай и пара кусочков обжаренного хлеба с сыром. Для Лиярда же была подготовлена бурая похлёбка. Ланселот даже не хотел знать, что в ней. Попробовав кашу, он удивлённо хмыкнул.

— Что? Вспомнил завтраки у Гомнеманса?

Ланселот перевел взгляд на пса, задавшего вопрос.

— Как ты думаешь, кто его обучал? Готовить еду для учеников — это прямая обязанность учителя, отвечающего за баланс духа своих подопечных.

— Ты знал старика?

— Для тебя он старик, а для меня — один из моих человеческих потомков. Точнее, праправнук моей сестры. Драконид, всем сердцем любящий людей и сражения. И как это не странно, он организовал для вас, остолопов, школу, в которой учил вас защищать слабых. Впрочем, это не важно. Ешь, пока я буду кормить этих маленьких хулиганов.

Пинг просеменил к деревянной двери, и она медленно отворилась. Миски плавно переместились во двор, каждая занимая своё место. Следом с громким лаем выскочили три собаки, прыгая и толкаясь друг с другом.

— Ох, проказники. — В голосе Пинга звучала искренняя любовь, несмотря на ворчливый тон.

Лиярд быстро расправился со своей порцией, однако его взгляд, полный тоски, невольно устремился к ломтю хлеба с сыром.

— Нельзя, ты восстанавливаешься, — решительно произнёс Пинг. — Пока идёт этот процесс, тебе нужна исключительно полезная пища.

На кухне раздался недовольный вздох фамильяра.

— И не вздумай ему подсовывать, я всё вижу и слышу. Будь хорошим хозяином.

Ланселот поспешно убрал руку от бутерброда, который собирался предложить Лиярду.

— Итак, пока ты завтракаешь, я введу тебя в курс дела. Как сказала Анна, при сотворении мира сначала появились эментали — драконы. Первый — И Драйг Гох, стихия огня, а за ним его жена Свирра — воздух. От их союза родились мы, я и Лирин, олицетворяющие землю и воду. Мы завершили дело родителей, наделив мир твердью и жизнью.

Мы наблюдали за зарождением магических существ, а затем и людей. С их приходом пришли и смотрители, позволив нам отойти от дел. Так продолжалось до тех пор, пока пороки не проникли в сердца наших прямых потомков.

Отец и мать сторонились от меняющегося мира, но нам с Лирином всё было интересно. Мы путешествовали вместе и побывали много где, изучая этот неведомый мир.

Раздался вздох. — Пока Лирин не полюбил одну девушку. Дракон воды мог менять форму и легко притворялся человеком, в то время как я с трудом осваивал это искусство. Некоторые младшие братья и сёстры последовали примеру Лирина и тоже нашли себе пару. Так появились дракониды — дети, рождённые от союза с драконом.

Смотрители уделяли меньше внимания, полагая, что наши потомки не нарушат баланс. Но они ошибались. С течением времени стало очевидно, что эти дети часто принимают необдуманные решения. Именно они убили Свирру, возомнив себя сильнее. Тогда отца охватил гнев, что привело к рождению Хаоса. Он вернул в мир развращённую душу Карман. Анна поведала тебе их предысторию, и ты знаешь, что она бежала, как и Хаос.

С этого момента начались наши беды. Отец увёл остальных в безопасное место, но Лирин и я остались во внешнем мире. Я не мог бросить брата, с которым мы сотворили этот мир. К тому же, мне нравились живые существа. Кое-как овладев трансформацией, я продолжил жить с ним и его женой.

Так прошли годы, и вскоре невестка сообщила Лирину о скором рождении первенца. Он был счастлив как никогда, но мысли о том, кем родится ребёнок, не давали нам покоя. Жена Лирина работала служанкой в замке, а мы следили за полями. Если бы мы знали, что творилось у неё в голове…

Пинг на мгновение замер, закрыв глаза. Ланселот и Лиярд сохраняли молчание, ожидая, что он продолжит.

После нескольких минут, справившись с эмоциями, Пинг снова заговорил:

— Она родила сына в одно время с королевой. Ночь та была ненастной, и мы с Лирином неустанно защищали наши поля от разбушевавшейся стихии. А ей позволили остаться в замке под присмотром другой служанки. Наутро она принесла свёрток с младенцем. Мы с братом, не увидев в нём ядра, поняли, что он — обычный человек. Лирин даже обрадовался этому.

Но счастье наше длилось недолго. Когда невестка отлучилась по делам, оставив ребенка спать в люльке, в дом пробралась змея и ужалила его. Лирин, обнаружив безжизненное тело своего сына, был в отчаянии. Его охватила такая ярость, что он едва не обратился в свою истинную форму и серьёзно ранил жену. Мне с большим трудом удалось успокоить брата. Как и все мы, он унаследовал отцовский характер. В таком состоянии и с такой силой он мог бы наделать столько же бед, как и когда-то наш отец.

Однако песнь скорби, которую нам подарил Луг, помогла справиться с утратой. Но здоровье женщины было подорвано. Гнев Лирина оставил свой след.

Спустя несколько лет жена Лирина вновь понесла, и в ожидании рождения ребёнка он ожил. Но в это время к власти пришёл король Утер Пендрагон, начавший гонения на магические существа. По доносу могли вырезать целую деревню, и кто-то донёс на нашу семью. Я был тогда на ярмарке в соседнем крае. Когда я вернулся, то увидел лишь угли, оставшиеся от нашего дома. А вскоре я почувствовал гнев отца, первобытный и безумный, так я и узнал, что отец убил Лирина, первого дракона воды. Только сильная любовь к нерождённому сыну помогла брату запечатать его в яйцо и защитную сферу. То мне поведал хозяин леса, присутствовавший при трагедии, и он же мне сказал, что дитя находится на драконьем острове.

Законы не позволяли мне вернуться к сородичам, и я странствовал по Эвилиону, пока не наткнулся на тебя, уничтожающего целые деревни. После поражения, израненный я нашел приют у Анны, как и множество других магических существ. Чары моей любимой привели к внучке. А сейчас и ты, сын Банна, в замке которого служила невестка, сидишь передо мной. И я задаюсь вопросом, как тот, в чьем сердце господствовала Морриган, избавился от нее.

Пинг умолк и устремил взгляд на Ланселота, словно ожидая от него какого-то ответа.

Сине-зелёные глаза рыцаря неотрывно смотрели в его фиолетовые, хотя время от времени в них вспыхивали красные искры.

— Поведай, что произошло с тобой в Эвилионе, как получилось так, что тебя околдовали? — спросил шпиц с нескрываемым любопытством.

Собравшись с мыслями, Ланселот заговорил:

— Всё началось с моего прибытия в Эвилион. Преисполненный беспокойства, я пытался забыть о девушке, которая разбила моё сердце.

Как только я оказался в столице, король радушно встретил меня. Он иногда заводил разговор о моей семье — о Нимуэ и сводной сестре. Но о последней я старался не вспоминать и не рассказывал о ней.

Мы часто отправлялись на охоту в компании родственницы Артура, Морганы. Поговаривали о том, что между ними существует связь, но постельные дела других меня не интересовали. Я относился к ней с почтением, как к благородной даме, и пару раз вступался за неё на турнире, защищая от едких слов.

Слухи распространяются быстро, и даже наемники не могли заткнуть всем рты касаемо кровосмесительства и проклятий на род Пендрагона. Церковники неодобрительно высказывались, и Мерлин, что потворствовал Моргане, согласился отослать ее. Юную девушку было решено выдать замуж за старого короля соседней страны. Впоследствии Артур признался, что это сняло тяжкий груз с его плеч.

Руки Ланселота сжались в кулаки. Пинг отметил ярость на красивом лице юноши.

— Теперь я понимаю, кто создал чудовище под именем Моргана ле Фэй.

Он выдохнул, стараясь успокоиться.

— Накануне её отъезда из Эвилиона я завершил дела в одном из зачарованных лесов, где, по слухам, обитал оборотень. Вернувшись, я принёс не самые радостные вести и думал, как сообщить их королю.

В том лесу я встретил Персиваля, только что убившего свою мать. Я задумался: стоит ли лишить его жизни на месте или же рискнуть и дать ему шанс? В то время я был невосприимчив к чувствам, поскольку они делали меня уязвимым. Неправильно поняв учение Гомнеманса, я стремился искоренить свои слабости, вместо того чтобы научиться жить с ними.

Но когда я увидел глаза, полные решимости принять смерть от моих рук, я осознал, что здесь что-то не так. Топоры норманнов убедили меня в его невиновности. Как и отвар, стоявший на столе в их доме. Нимуэ учила, что если оборотня усыпить в ночь на полнолуние, то превращение не состоится. Но того количества в кувшине не хватило бы даже на одного. Его мать пыталась защитить сына, выпивая снадобье в это время. Значит, она точно не желала зла людям и просто скрывала их местоположение. Однако в ту ночь она обернулась.

Отправив мальчишку к Нимуэ, я посетил ближайшую деревню в поисках продавца лекарственных трав. Мне посчастливилось найти старую знахарку. Расспросив её, я узнал, что накануне приходила мать Персиваля, а незадолго до неё — другая женщина, также покупавшая сбор. Однако она не придала этому значения и не смогла описать её, кроме того, что та перевернула ее ящик с травами.

Я уже собирался уходить, когда меня окликнул торговец. Он был знаком с Персивалем. Узнав о случившемся, он рассказал мне о том, что произошло у знахарки. Он описал ту, что интересовалась сон-травой. Она была очень похожа на личную служанку леди Морганы.

По прибытии в замок я с нетерпением ожидал встречи с королем, чтобы поведать ему о том, что увидел в зачарованном лесу. Но Гавейн опередил меня, и его история о случившемся в лесу была рассказана в присутствии Морганы.

Рыцарь передернул плечами, прищурился и, стиснув зубы, произнёс:

— Тогда я впервые столкнулся с дьявольскими петлями. Но чего она не знала, так это о моём обереге, который наложила Нимуэ, чтобы защитить от злых чар. Он был довольно прост, но с первой попытки сработал.

Накануне отъезда она тайком проникла в мои покои, надеясь привязать к себе через компрометирующую ситуацию. Предварительно она подлила в вино любовное зелье. Всю жизнь меня учили быть осторожным с напитками, которые выбирал не я сам. Увидев помутневшее серебро, я вылил мутную жидкость в окно, ошибочно полагая, что очередная дама не приняла мой отказ.

Посреди ночи я ощутил лёгкое движение на кровати, а затем холодные, словно дьявольские, прикосновения к своему телу. Амулет, оберегающий от тёмных сил, сработал молниеносно, спасая меня от неминуемой опасности. Мне удалось обездвижить того, кто пытался пробраться в мою постель.

Моргана, по всей видимости, была уверена, что, опорочив себя в моих объятиях, она сможет решить сразу две проблемы: избежать отправки в соседнее королевство и завоевать моё расположение.

Однако произошедшее явно не оправдало её ожиданий. Она была в бешенстве, но мне хватило сказать, что чары Нимуэ раскроют правду, а Мерлин определённо не станет её защитником. В тот момент он был всецело предан Артуру и не пошёл против моей матери.

— О его любви к Нимуэ не знал только глухой, — протянул Пинг. — Красивая и умная женщина.

Ланселот кивнул:

— Было бы наивно полагать, что она откроет мне правду о Персивале. Однако я внимательно выслушал её. Она уверяла, что не имеет никакого отношения к сложившейся ситуации. Её слёзы и клятвы в любви тронули меня до глубины души. Она плакала и говорила, что не хочет провести остаток жизни со стариком, а Артур, по её словам, организовал всё это из-за своей собственной похоти, стремясь убрать её с глаз долой. Я поверил ей, потому что неоднократно слышал о любовных увлечениях молодого короля. Мне стало жаль юную женщину, она напомнила мне Вивьен, которая уже приближалась к брачному возрасту. И я не хотел, чтобы её…

Кулаки Ланселота сжались.

— В общем, я отпустил её.

Лиярд зарычал. А фиолетовые глаза Пинга, устремленные в стену за головой Ланселота, выражали тревогу:

— Но она тебя нет… Лиярд, не трать ману. Он в порядке.

— Ты прав. Я полагал, что вопрос разрешился, и успокоился, тем более что прямых доказательств у меня не было. Она безропотно уехала, и я позабыл о ней, продолжая верно служить при дворе.

— Пока я не вижу чего-то необычного, что привело бы тебя к тому состоянию, — Пинг прервал ненадолго установившееся молчание.

— Всё изменилось, когда меня начали терзать мрачные видения: я превращался в чудовище и сеял вокруг себя разрушение. Тогда я обратился к матери с письмом, и в ответ она прислала мне записи с пророчеством. В нем говорилось, что я несу гибель Артуру и Эвилиону.

— Так, так, — Пинг прервал Ланселота. — Кем именно ты был? — его голос звучал возбужденно, и шерсть начала мерцать зеленоватым светом.

— Сложно сказать, ведь я не мог видеть себя. Но я знаю одно: от моей силы огонь разгорался сильнее, будто бы питаемый ею.

Пинг был охвачен предчувствием. Потомок Банна, что собой являет монстра, может ли это быть тот, кого он безуспешно искал? Он жаждал получить ответы на свои вопросы, и его уже не волновали чувства юноши. Подобно дракону, почуявшему давно утраченное золото, он стремился завладеть им. От магии Пинга по стенам расползались побеги лиан, раскрываясь свежей листвой. Запах земли и трав вновь наполнил комнату.

— На моей кухне превратишься — не выживешь! — Анна стояла в дверях, её глаза грозно сверкали за стёклами очков, а руки были скрещены на груди.

— Ты и так разрушил мой дом в Эвилионе, спикировав прямо на крышу, — сердито проворчала она, проходя к двери на современную кухню. — Кофе будешь? — спросила Анна Ланселота, зевая. Тот отрицательно покачал головой.

— Ну тогда себе сварю, — она взглянула на остатки завтрака Ланселота. — Я так понимаю, Перси тоже на правильном питании. Ну и хорошо.

— Всем здравствовать! — в дверях появился сонный Персиваль, в одних тренировочных штанах и с мокрыми волосами, небрежно убранными в пучок. Медленно осмотрев собравшихся на кухне, он со стоном протянул: — Великий Один, только не это! Я думал, он шутит.

Пинг сощурил глаза:

— Ешь, дубина. Потом позабавимся.

Перспектива, предложенная Пингом, была Персивалю неприятна. Он попытался сослаться на нехватку места, но Ланселот лишь кивнул в сторону окна, за которым виднелась спортивная площадка. Персиваль, чертыхнувшись, всё же сел рядом с другом и принялся за завтрак. Пинг, не отрывая глаз, внимательно наблюдал за ним.

Вскоре в комнату вошла Анна, неся в руках огромную кружку ароматного кофе и поднос с аппетитными сэндвичами. Она села напротив мужчин и, зевая, сделала большой глоток.

— Думаю, нам стоит закрыть бар, — начала она, слегка прищурившись. — Скажем, устроить отпуск. Я закрою портал, и мы пока останемся здесь. Тем более, если Ланселот всё же решится и мои сёстры прибудут, лишние глаза нам ни к чему.

Персиваль шумно втянул воздух, а Пинг фыркнул.

— Но, — продолжила она, не замечая реакции мужа, — нам нужна помощь извне. Ты, Перси, объективно растерял форму, а он, — она кивнула на Ланселота, — вообще не в ладах с собой и своей энергией. Я почувствовала успокаивающую магию малыша, едва выйдя из спальни.

Лиярд осторожно приблизился к ней и сел рядом. Она машинально почесала его за ухом.

— Не думала я, что нам придется прибегнуть к этому… Тем более, она сама меня просила. Но делать нечего.

Она достала мобильный телефон и написала короткое сообщение. Через мгновение ей пришел ответ.

— Она уже в курсе, — сказала она, удивленно подняв глаза.

— Кто? — переспросил Персиваль.

— Энирф. И она скоро будет здесь, как только закончит дела.

— Кто это такая? — Персиваль продолжал настойчиво расспрашивать жену.

Ланселот внимательно посмотрел на Анну:

— Энирф? Я не ослышался? — в его тоне мелькнуло уважение.

— Да кто это такая? — Персиваль не мог успокоиться, поочередно смотря то на супругу, то на друга.

— Да и никто от тебя не ожидал, что ты будешь прилежен на уроках, — Пинг вздернул нос.

Он сел поудобнее и, снисходительно посмотрев на Персиваля, сказал:

— Энирф, верховный главнокомандующий войсками Оберона и Титании. Под её началом фейри дали отпор первым нашествиям демонов на Эвилион. Никто и никогда не мог разгадать её тактику ведения боя. Одна из сильнейших среди зачарованного народа. Но после того как нечисть была изгнана, она некоторое время жила с людьми, а с начала гонений на магические существа пропала. По слухам, она отправилась в иное измерение. В общем и целом, это можно считать верным, ведь она ушла вместе с нами в мир, который создал Мерлин.

— Погоди-ка, я не понимаю. Почему я не знаю ничего о её переходе? Я отчётливо помню, что после гибели Артура в Эвилионе мы с Анной продолжали поиски чаши, похищенной из замка её сестёр. И они привели нас сюда.

— Перси, ты человек, а потому прохождение через магические барьеры, особенно с изменённой памятью, не могло остаться для тебя незамеченным.

— А почему вы мне ее не вернули? Я бы не провёл столетия, думая, что мой друг… чудовище.

Мужчина переводил сердитый взгляд с Анны на Пинга.

— Что касается этого вопроса, то ни я, ни Пинг не были достаточно близки с ним, чтобы обсуждать стирание воспоминаний. Вспомни, когда мы встретились… Ты был на стороне Артура. А он, после того как уничтожил людей в замке, бесследно исчез. Вероятно, ему помогала Нимуэ.

Персиваль склонил голову и посмотрел на друга. Ланселот кивнул.

— Но давайте оставим все разговоры до прихода Энирф. — Анна отхлебнула кофе и спросила Ланселота:

— Ты прочитал?

— Да.

— Твое мнение?

— Я не понимаю, как в книге не упоминается о Вивьен. Она не была просто женщиной короля, — процедил Ланселот сквозь зубы.

— Хороший вопрос. Я тоже задалась им, когда ты появился здесь, и Персиваль поведал мне, что память ему стёрла Гвиневра, а не Мерлин, и что сын Артура живёт и здравствует в Эвилионе. В их с Артуром пророчествах чётко сказано, что погибнут оба. И в первоисточнике не было никаких упоминаний о Вивьен. Из этого я делаю вывод, что кто-то нарушил мироздание. И есть только один вариант.

Пинг ощерился.

— Хаос, — кивнула Анна.

На кухне воцарилась тишина.

— Я готов, — сказал Ланселот, прервав молчание. — Я готов узнать своё предсказание.

— Отлично, но это будет нелегко. Если кто-то решил утаить от нас, он сделает всё возможное, чтобы защитить его. Поэтому хорошо, что Пинг устроил тренировочную площадку. Вам нужно подготовиться. У вас есть четыре дня до Саммайна. Это время идеально подходит для ведьм.

Анна злорадно усмехнулась, и от её ухмылки по коже остальных пробежали мурашки. Но она быстро взяла себя в руки.

— Я пойму, что ты в форме, когда малыш сможет принять облик человека, — сказала она. — Это будет означать, что ваше единение произошло на максимум. Мой тебе совет: разберись со своими демонами. Если не можешь справиться с ними, просто смирись. Никто из нас не идеален. У всех есть тёмная сторона. Но как ты будешь держать её в узде, зависит только от тебя.

Она поднялась из-за стола, взяла кружку и, уходя, поцеловала Персиваля.

— Желаю продуктивной тренировки, — сказала она, потрепав его по голове.

И, уже стоя в дверях, бросила через плечо Пингу:

— Не покалечь их.