Хроника Эвилиона. Сильф

Лео Рин (2024)

Жизнь Вивиан резко меняется после загадочной встречи на автобусной станции. Она возвращается в родной Кэмкастл, где её ждет семья и работа в издательстве. Однако после грозы, застигшей её в дороге, город преображается, и к Вивиан возвращаются сны и воспоминания, связанные с легендарным королём Артуром и его рыцарями. Девушка начинает исследовать своё прошлое и сталкивается с различными версиями истории любви Артура и Гвиневры, а также с тайнами, окружающими самого короля. В процессе она узнаёт о своей роли в этой эпической саге и о том, как её судьба переплетена с судьбой Ланселота. Произведение представляет собой ретеллинг легенд об Артуре и рыцарях круглого стола, разворачивающийся в современном мире. В центре сюжета — первая королева Эвилиона, чья история раскрывает новые грани известных легенд и поднимает вопросы о любви, предательстве и человеческих пороках.

Тренировка

Мишень раскололась под точным ударом Персиваля, и топор мгновенно вернулся в его руку. Он поднял глаза к небу. С тех пор как Пинг вытащил их на эту изнурительную тренировку, прошло уже несколько часов. После десятого круга вокруг площадки усталость начала одолевать Персиваля.

«Я действительно потерял форму», — подумал он, вспоминая, как некогда расправился с троллем, зазевавшимся за Миддридским лесом. Обычно ему требовалось около получаса, чтобы одолеть крупную особь, но вчера он провозился целый час.

— Не останавливайся! — донёсся резкий окрик Пинга, и в тот же миг мимо лица Персиваля промчался булыжник, едва не задев его.

«Этот злобный дед», — мелькнуло у него в голове, — «это уже третий валун за последние полчаса».

Персиваль, взглянув на Ланселота, на мгновение перенесся в прошлое, в те дни, когда они вместе тренировались в Озерном замке. Хотя сейчас на Сильфе надеты простая футболка и спортивные штаны, перед его глазами возник образ друга в холщовой рубахе и кожаных брюках. Волосы Ланселота, как обычно, собраны в хвост, но на этот раз их связала резинка Вивьен, в то время как в Эвилионе это была потрепанная серебряная лента, которую он хранил словно зеницу ока.

Персиваль с горечью усмехнулся, не увидев за соседним кустом золотистую копну волос Крохи. Ланселот так и не узнал, что Вивьен всегда следила за его тренировками, когда он оставался в замке.

Наблюдая за отточенными движениями Ланселота, он отчетливо осознавал, что тяжесть гнетущих эмоций сковывала их. Пинг и Анна правы: Сильфу нужно освободить своих демонов. Как это сделал он. Хотя Анна помогла ему окончательно преодолеть свои страхи, начало этому было положено Ланселотом и его семьей.

Он продолжал машинально оттачивать удары, попутно отражая атаки Пинга. В голове звучали слова Ланселота: «Я убью тебя, если это будет необходимо». Но когда он уже был готов сдаться, Ланселот подарил ему шанс на жизнь, отправив его в Озерный край.

Вот он, пятнадцатилетний юнец, стоит перед вратами замка, ловя на себе испуганные взоры жителей. Грязный, в простой одежде и с двумя топорами, он резко выделялся среди мирных обитателей. Он не знал, что делать дальше.

Персиваль уже собирался вернуться в лес, когда перед ним возник высокий мужчина с проницательным взглядом. Он молча изучал юношу, приподняв одну бровь, словно спрашивая, чего тот хочет. Персиваль почувствовал себя неловко. Он указал на лошадь рыцаря и, запинаясь, пробормотал, что послан Ланселотом к леди Нимуэ.

Тот, кого звали Эрдвином, с интересом осмотрел топоры, внимательно рассматривая причудливый узор, нанесенный на их поверхность. На мгновение его взгляд наполнился удивлением, а затем он молча кивнул и жестом пригласил следовать за ним.

За деревянными вратами с изображением орлицы Персиваль увидел город, раскинувшийся за стенами. Тихий и мирный, не похожий ни на одну из деревень, мелькавших на пути. Здесь нет ни бедных, ни больных стариков, ни брошенных детей.

Несмотря на то, что он жил в уединении лесной хижины, иногда он всё же спускался вниз, чтобы помочь матери с заготовкой провизии. Они пополняли запасы, которых должно было хватить на несколько месяцев вперёд. Он не понаслышке знал о жизни в деревне. В этом месте царили безмятежность и умиротворение, словно они оказались в раю. Лишь позже он узнал, какие трудности пришлось преодолеть жителям этой земли.

Они шли по чистым улицам, направляясь к замку, возвышающемуся в центре крепости. Эрдвин провёл его через каменные коридоры и затем открыл дверь в одну из комнат. Не говоря ни слова, он жестом пригласил мальчика войти и тихо покинул помещение.

Персиваль, охваченный страхом, начал оглядываться, не зная, чего ожидать. Две пары изумрудных глаз с интересом устремились на него.

Его привели в столовую, где обедали хозяйка замка и ее точная копия.

Женщина улыбнулась и, изящно поднявшись из-за стола, направилась к нему. Она с любопытством взглянула на него и протянула нежную ручку для приветствия.

— Как твоё имя? — спросила она.

Персиваль, чувствуя себя неловко и не зная, что делать, вытер вспотевшую и грязную руку о штаны и осторожно сжал тонкую ладонь женщины.

— Персиваль, миледи, — запинаясь, проговорил он.

В глазах, смотревших на него, мелькнула растерянность, но затем она приветливо улыбнулась:

— Добро пожаловать, Персиваль. Меня зовут леди Нимуэ, а это моя дочь Вивьен. Раз тебя привел Эрдвин, значит, дело действительно непростое.

Ее взгляд скользнул по оружию Персиваля.

— О-о-о… — произнесла она, пристально изучая его и узор на лезвии. — Да ты необычный гость. Проходи, присаживайся и расскажи нам, что с тобой произошло.

Повинуясь женщине, Персиваль опустился на ближайший стул рядом с Вивьен и, не находя слов, уставился в столешницу.

— Не волнуйся так, — тихо подбодрила девушка, — всё в порядке.

Он украдкой увидел, что она ободряюще улыбается ему.

Собравшись с духом, он осмелился поднять глаза и заметил, что леди Нимуэ также смотрит на него без тени неприязни. В этот момент в столовую вошла служанка и поставила перед ним миску домашнего супа и свежий хлеб. Аромат мяса и овощей мгновенно окутал его, и Персиваль с жадностью принялся за еду.

Вивьен хихикнула, но мать тут же осадила её строгим взглядом. Мальчику, впрочем, было всё равно. Он уже несколько дней не ел нормальной пищи, лишь изредка устраивая короткие передышки в укромных уголках, вдали от человеческих поселений. Яблоки, которые он взял с собой, он разделил с лошадью, и это сделало его путь немного легче и более терпимым. У коня был такой же характер, как и у её хозяина.

Доев последнюю ложку, Персиваль ощутил, как веки наливаются тяжестью, и он начал погружаться в сон. Он с облегчением подумал о том, что полнолуние уже прошло, и теперь он не сможет причинить вред обитателям замка.

Сквозь сон он почувствовал, как тот самый мужчина куда-то несёт его на руках, но ему было всё равно.

Проснувшись, он некоторое время не мог понять, где оказался. Он лежал на аккуратно застеленной кровати в небольшой, но уютной комнате, которую освещали два изящных канделябра. Сонно оглядываясь, он заметил, что одну стену украшал гобелен с изображением густого леса, а напротив неё тихо потрескивал огонь в камине. Рядом с ним стояли невысокий шкаф и письменный стол, над которым возвышалось витражное окно. За ним царила темнота, и лишь редкие всполохи сигнальных костров плясали на стекле, создавая причудливые узоры.

Персиваль осторожно приблизился к окну и, бросив взгляд на гобелен, заметил около него неприметную дверь. Открыв её, он не поверил своим глазам. За ней скрывалась маленькая комната с глиняным горшком и деревянной ванной, от которой шел пар. Он подошёл ближе и с трепетом коснулся воды — она была не горячей, но приятно тёплой. Мягкое сияние факелов озаряло помещение, а на скамье лежали свежее бельё и душистая мыльная трава для купания.

В погожий день в лесу Персиваль, натаскав вёдра с реки, грел их на очаге вместе с матерью. После этого они наслаждались теплом, нежась в лохани. Потом там же стирали свою скромную одежду. Однако такие моменты случались редко. Обычно Персиваль мылся в реке неподалёку.

Юноша поспешно разделся и, погрузившись в ванну, с головой ушёл под воду. Вынырнув на поверхность, он почувствовал, как чёрные воспоминания и усталость последних дней отступают. Он был настолько измотан, что мысли о том, что эти люди могут причинить ему вред, быстро исчезали из сознания. Предательство, ложь и другие грехи были чужды, поскольку не касались его.

Грубая тряпка позволила ему избавиться от грязи, а мыльный корень смыл её с волос. Довольный, он вылез из ванны и, наскоро обтёршись отрезом ткани, с благоговением взял одежду. Бирюзовая рубашка из мягкой шерсти и кожаные брюки тонкой выделки. У него никогда не водилось такого богатства. Быстро переодевшись, он вернулся в комнату.

— Какой же ты красавчик! — раздался голос из-за спины. Персиваль стремительно обернулся. На кровати, с аппетитом поедая яблоко, сидела Вивьен. Второй фрукт тут же полетел в него. Он машинально поймал его.

— И реакция у тебя отменная, — девушка была в восторге.

Персиваль, не зная, как ответить, молча откусил кусочек от предложенного угощения, не отрывая взгляда от той, что не испугалась его отличия от большинства людей.

— Красивые, — произнесла она, указывая на разноцветные глаза.

— Ты не боишься? — спросил юноша.

Она рассмеялась, но тут же осеклась, вспомнив о правилах приличия:

— Извини.

Легко соскочив с кровати, она подошла к нему почти вплотную:

— Нет, как может пугать красивое. Не переживай, если тебя прислал Сильф, — её голос слегка дрогнул. — Значит, ты, скорее всего, из магических существ.

В этот миг в комнату грациозно вплыла Нимуэ. Её взгляд, полный укоризны, остановился на дочери.

— Тебе неоднократно повторяли, что не подобает врываться в покои мужчин, ты же леди! — произнесла она с лёгким укором.

Девушка, получив мягкий, но ощутимый выговор от матери, медленно отошла от Персиваля. Её губы едва заметно прошептали: «Увидимся за ужином», — и она, подмигнув, проскользнула мимо Нимуэ в открытую дверь.

Юноша, пленённый неземной красотой одной из самых ослепительных женщин, когда-либо встречавшихся ему, лишился дара речи.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — с тревогой спросила леди.

Персиваль кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Она же, не отрывая взгляда, молча изучала его, особенно задерживаясь на разноцветных глазах.

— Ты проспал три дня, и мы начали беспокоиться, — сказала она. — Мирейн предупредил нас, что это обычная реакция на стресс и… ликантропию.

Поняв, что его вот-вот выставят за порог этого замка, Персиваль склонил голову.

— Простите, — произнес он хриплым, надломленным голосом.

— Не стоит извиняться, — Нимуэ провела рукой по мокрым волосам юноши. — Я не была бы ведьмой Озера, если бы не смогла распознать в тебе волчью кровь. Да и Сильф не стал бы рисковать нашими жизнями. Но ты не вервольф. Ты нечто гораздо более удивительное. Подойди ближе.

Персиваль послушно приблизился к женщине.

— Закрой глаза, — тихо попросила она. — Я хочу посмотреть.

Юноша покорно выполнил ее просьбу. Мгновение спустя он почувствовал, как нежные волны ласкают кожу, а в голове начинают появляться образы забытых воспоминаний.

Перед ним проносились видения одноглазого старца, вокруг которого зловеще кружили два ворона. Рядом с ним стоял мужчина с длинными черными волосами и бородой, украшенной причудливыми металлическими бусинками. Он нежно обнимал его мать. Слеза невольно покатилась по щеке. Отец.

Следом всплыла сцена жестокой схватки. Отец, вооруженный топорами, отчаянно защищал свою беременную жену от огромного черного волка.

В следующее мгновение он оказался у надгробия, на котором не было ничего, кроме древних рун.

— Очнись, — нежный голос Нимуэ вывел из полусна.

Он медленно открыл глаза и увидел, как печаль отражается в её взгляде. Она осторожно провела рукой по его волосам, пытаясь успокоить.

— Нет, ты не вервольф, Персиваль. Ты потомок одного из норманнских вождей, который, в свою очередь, служил своему верховному божеству.

— Но моя мать… — начал он, но Нимуэ мягко перебила его.

— Она была обычной смертной женщиной и стала оборотнем против своей воли. Тот волк — это Фенрир, зловещее существо, и есть причина её превращения.

Нимуэ приблизилась к двери и замерла в ожидании.

— Ужин скоро будет готов, идем. Я покажу замок, где тебе предстоит теперь жить.

В течение следующего года Персиваль полностью погрузился в жизнь озерного края. Леди Озера с твердой решимостью взяла на себя заботу о его подготовке. К своим пятнадцати он не имел достаточных знаний, необходимых для поступления на службу. Со второго дня своего пребывания в замке мальчик начал активно заниматься с Вивьен. Каждое утро он проводил время за уроками, а после обеда Эрдвин обучал его боевым искусствам.

Юноша очень полюбил этого молчаливого мужчину. В какой-то степени он напоминал ему отца, которого он видел в воспоминаниях, показанных Хозяйкой Озера. Его жена Эйрин с радостью принимала Персиваля в своём доме. А он, в свою очередь, старался помогать им в свободное от учебы время.

Первые месяцы Персиваль с трудом передвигал ноги и засыпал, едва добравшись до своей комнаты. Со временем тело окрепло, и тренировки начали приносить ему удовольствие. Он также нашел себя в охоте, и его добыча часто превосходила улов других охотников. Вскоре у него появились ученики, которых он обучал в лесу. В результате кладовые озерного края пополнились запасами вяленой дичи на зиму.

Ланселота в замке он не застал, но много слышал о нем от Вивьен. Она с теплотой вспоминала о нём, и в эти минуты на её лице появлялась то грусть, то легкая обида. Когда же пришло известие, что он скоро приедет за юношей, чтобы проводить Персиваля на учебу, она замкнулась в себе.

В последний ужин накануне отъезда она была очень расстроена и, едва прикоснувшись к еде, поспешила уйти. Перед сном она зашла к нему и попросила отдать рыцарю одну вещь — изумрудный шнурок, который сплела сама. Однако во двор она так и не вышла, хотя вчера он целый день наблюдал, как она, не отрываясь, смотрит на дорогу, ведущую к замку.

Утром, когда Персиваль взглянул в её окно, золотые пряди её волос на мгновение вспыхнули, а затем исчезли в тени.

Он заметил, что Ланселот украдкой смотрит в том же направлении. Его глаза быстро уловили, как стремительно она ускользнула из поля зрения. Лицо Ланселота помрачнело, став ещё более непроницаемым, а полные губы сжались в тонкую линию. Бросив юноше короткое указание собираться в путь, он развернул коня и направился к воротам замка.

«Что же с ним не так?» — задавался вопросом Персиваль, провожая взглядом Ланселота. У этого человека такая прекрасная семья, а его родные края полны замечательных людей. Персиваль нежно коснулся губами руки Нимуэ, в последний раз посмотрел в окно на Вивьен и помахал ей на прощание. Он знал, что она всё видела. Вскочив на коня, он поспешил за холодным рыцарем.

Он настиг Ланселота почти у самой опушки леса. Не произнося ни слова, он подстроился под его ритм и продолжил следить за ним. Гордая осанка и стройная фигура придавали ему вид хрупкого человека, но Персиваль, обученный Эрдвином, понимал, что это лишь видимость. Тонкая, но прочная нить могла рассечь плоть и кости не хуже самого острого топора. Он машинально коснулся рукоятей Хугина и Мугина.

Несмотря на вызывающее поведение Ланселота, Персиваль инстинктивно признавал его авторитет. Этот человек знал, что такое бой. Однажды, во время одной из своих вылазок по деревням, он услышал истории о сереброволосом воине, который в одиночку проник во вражеский замок и обезглавил тамошнего короля, доставлявшего много неприятностей Артуру. Люди говорили, последним, что видел местный правитель, был кровавый взгляд его убийцы. А когда рыцарь вышел к страже с отрубленной головой, никто не посмел бросить ему вызов.

Персиваль улыбнулся, но затем лицо омрачилось. Даже если это и правда, Ланселот вёл себя грубо по отношению к своей семье. За весь год он ни разу не навестил родных и, насколько было известно Персивалю, не написал ни одного письма.

Иногда по вечерам, когда они с Вивьен читали истории, леди Нимуэй смотрела на пустующее кресло, где, по всей видимости, часто сидел Ланселот, и печально вздыхала. А пару раз Персиваль обнаруживал Кроху спящей в нем. Ворча, он относил девочку в её покои.

— Если у тебя есть вопросы, то задавай их прямо, а не сверли меня взглядом, — сказал Ланселот, и Персиваль удивленно приподнял бровь. Он ехал чуть позади, и у Ланселота явно не было глаз на затылке.

— Я думал о короле, которого ты обезглавил в одиночку, — ответил Персиваль, решив не говорить о семье.

Ланселот медленно повернулся к юноше.

— И?

Персиваль, поравнявшись с Ланселотом, продолжил:

— Я не могу в это поверить. Когда я рассказал историю Вивьен, мы долго спорили на этот счет.

Ланселот натянул поводья, останавливая коня.

— Вы много общались? — его голос оставался холодным.

— Конечно, — ответил Персиваль, не уловив в тоне никаких изменений. — Она помогала мне с учебой, чтобы я мог попасть в замок на обучение. Но, честно говоря, я не понимаю, зачем мне это. Я и так силен.

— Ты глупец, — холодно бросил Ланселот.

Глаза Персиваля блеснули.

— Лучше уж быть глупцом, чем походить на троллий зад, — усмешка тронула его лицо.

Ланселот поперхнулся.

— Как ты посмел меня назвать? — медленно произнес он, чувствуя подступающий гнев.

— Ну знаешь… Зелёный, безрадостный, весь в морщинах, — ответил Персиваль, продолжая насмешливо улыбаться, явно стараясь вывести противника из себя.

— Не тебе, молокосос, меня судить, — глаза Ланселота полыхнули красным огнём.

— Ты прав, не мне, — Персиваль, не обращая внимания на гнев собеседника, его словно прорвало. — Но хочу заметить, что год, проведённый в Озёрном крае, показал мне, какая у тебя чудесная семья. А ты ни разу не соизволил даже прислать весточку. Год!

Каждый раз, когда доходили известия о том, что видели рыцаря, леди Нимуэ готовила твои покои. Кроха, хоть и старалась не показывать вида, была очень рада. Как же грустно осознавать, что у великого Ланселота не больше чувств, чем у того бревна!

Они остановились.

— Даю шанс извиниться, пока я не проучил тебя, — голос Ланселота был холоден, как сталь.

— Не собираюсь, — Персиваль открыто взглянул ему в глаза и не отвёл их.

— Как же жаль, что я не убил этого заносчивого щенка в лесу, — произнёс Ланселот, разворачивая коня.

— А мне нет, иначе я бы не познакомился с леди и Крохой и не прожил с ними целый год. И знаешь что? Я не хочу учиться на рыцаря, если они становятся такими, как ты. Холодными и бесчувственными, с единственной целью — лизать зад королю ради сомнительной славы, оставляя своих близких.

Ты прав, я — щенок, сын оборотня. Но я не такой, как ты. И вот что, засунь свою белоснежную голову в задницу тролля и сгинь там. Всем станет только лучше. Надеюсь, Кроха найдет достойного мужа, и это избавит её от печали.

Персиваль и сам не понимал, почему он сказал это. Он сразу догадался, в чём дело, но никогда не спрашивал Кроху, полагая, что она была обижена этим высокомерным дураком.

Однако, произнеся последнюю фразу, он резко развернул коня, так как в тот же миг воздух пронзил свист меча. Перед ним находился один из самых опытных воинов. Персиваль стремительно спешился, готовясь к схватке. Краем глаза он заметил, что противник последовал его примеру.

В руках мгновенно оказались рукояти топоров. Он был готов к бою, хотя и осознавал, что не сможет выиграть этот поединок. «Хугин, Мугин, помогите мне, пусть и в последний раз», — мысленно взмолился он, наблюдая за тем, как Ланселот также готовится атаковать.

Персиваль внимательно изучал рыцаря, чья гордость была уязвлена. Он не так прост, как казалось, и одно лишь упоминание о Крохе вызвало в нём бурю эмоций. Вот в чём дело. Он вовсе не хладнокровен.

Ланселот, обнажая свой меч из тёмных ножен, приготовился к битве. Но шум, донёсшийся из леса, заставил его нахмуриться и быстро повернуть голову в ту сторону. Звук становился всё громче, пока не превратился в чарующую мелодию, звучавшую так, словно её исполнял ангел.

Они находились на дороге в густом лесу, и сумерки уже опускались на землю. Ближайшее поселение было далеко, и они оба это знали. Даже самому наивному человеку стало бы ясно: здесь что-то не так.

Они осознали свою ошибку слишком поздно. Сладкий голос уже проник в их разум, наполняя его неописуемым чувством счастья. Но стоило им попытаться отстраниться от пения, в их мозг вонзались тысячи раскалённых игл.

Персиваль видел, как неподалёку Ланселот отчаянно противостоит этой силе.

— Не слушай! — приказал он, но юноша не мог противиться. Иглы плавили мозг, перед глазами поплыли алые пятна, застилая всё вокруг. Однако сквозь этот туман он увидел омерзительное существо, медленно приближающееся к ним.

Превозмогая боль, Персиваль нащупал рукояти топоров, а за спиной почувствовал спину Ланселота, который прикрывал тыл.

Чудовище приблизилось, и Персиваль смог рассмотреть его. На паучьем теле находилось туловище женщины. Ее черные глаза были устремлены на них, а плотоядная улыбка, состоящая из множества острых клыков, рассекала лицо пополам.

— Ты знаешь, что это? — его хриплый голос нарушил тишину, прерываемую лишь пением.

— Понятия не имею, — прохрипел Ланселот. Он никогда раньше не видел ничего подобного и даже не читал о таком.

Женщина, напоминающая паука, начала плести нить из своего омерзительного и мохнатого живота, не сводя с них голодного взгляда.

— Похоже, она собирается нас сожрать, — Персиваль констатировал факт. — Тут и к ведьме не ходи.

Он сжал рукояти топоров, но они не отозвались. «Что за дьявольщина?» — подумал он, пытаясь пошевелиться. Но паутина ловко обвила их обоих, прижав друг к другу. Кожа в тех местах, где касалась нить, начала неметь.

— Мы оба здесь сдохнем, — прошептал он, прежде чем отключиться под воздействием яда.

***

Персиваль ощутил резкий толчок в спину и в последний момент успел увернуться: очередной валун оказался расколот мечом Ланселота.

— О чём задумался? — Ланселот с силой оттолкнул друга в сторону и с легкостью разрубил следующий камень.

— О паучихе и о том, как впервые встретил Анну, — ответил Персиваль, погруженный в воспоминания.

Ланселот подал знак о завершении тренировки. От барьера донесся ворчливый голос Пинга. Персиваль почувствовал руку на своем плече:

— О, наша первая битва. Хотя тогда ты потерял сознание, стоит признать, что ты был без амулетов и совершенно не имел боевого опыта.

Сине-зеленые глаза насмешливо блеснули, встретившись с взглядом Персиваля.

— Послушай, Сильф, — произнёс Персиваль, — старая бабка на теле паука — зрелище не из приятных.

— Арахнида, — поправил его Ланселот.

— Тогда ты был не настолько умен, — проворчал Персиваль.

Ланселот впервые за долгое время искренне рассмеялся. Он похлопал друга по плечу.

— Если бы не ты, мне тоже пришлось бы нелегко. Пока она тащила тебя, видимо, как более крупную добычу, у меня появилась возможность заткнуть уши и спокойно вспороть ей брюхо. Радуйся, что не было брачного периода, иначе твой первый раз был бы весьма запоминающимся.

— Ну, за это точно спасибо! — усмехнулся Персиваль.

— Оставить тебя безнаказанным за такое оскорбление я просто не мог, — приподнял бровь Ланселот.

— Ну конечно, дать меня отравить и отнести в хижину к ведьме — это верх доброты и благородства, — с иронией заметил Персиваль.

— Чем смог, тем помог, и не тебе жаловаться, — Ланселот помахал Анне, стоящей у барьера. Лицо озарила хитрая улыбка. — Анна, он тут жалуется, что я приволок его тогда в твой дом!

Персиваль быстро зажал локтем голову друга.

— Моя леди, это чистая клевета!

— Ещё слово, и точно поселю тебя с Пингом в одной комнате, — прошипел следом Ланселоту, который продолжал смеяться.

Персиваль был безмерно благодарен Ланселоту за спасение. Ланселот не бросил его в беде и отнёс к лесной ведьме. Как тому удалось отыскать её, оставалось загадкой, но в тот день Ланселот спас ему жизнь.

Однажды Персиваль спросил об этом, но Ланселот лишь сказал, что топоры Персиваля внезапно осветились, и по свечению, указывающему путь, он нашёл тот самый дом. И не он, а они спасли Персиваля. Однако Персиваль знал, что их кони пали от яда Арахниды, и Ланселот долго тащил его на себе без передышки.

По рассказам Ланселота, когда он приблизился к двери, ему открыла старуха-ведьма. Без спроса Ланселот вломился в небольшой дом, изрядно напугав знахарку, скидывая тело Персиваля на матрас.

Ланселоту повезло: меч с лёгкостью разрубил магическую нить, что позволило ему выбраться из смертельной ловушки без серьёзных ранений. Однако Персивалю пришлось гораздо хуже.

Отравленный ядом, он несколько дней пребывал в мучительном бреду. Временами он приходил в сознание, но окружающий мир казался ему размытым и туманным. Перед глазами мелькал неясный человеческий силуэт, а слух улавливал тихое, мелодичное пение. Иногда он ощущал тёплую женскую руку, поднимавшую голову, чтобы напоить целебным отваром. Звук нежного голоса помогал прогнать тёмные видения, погружая в спокойный, исцеляющий сон.

Однажды, когда его состояние улучшилось, он с трудом разлепил веки и увидел перед собой девушку. Она сидела за столом, сосредоточенно занимаясь травами, и тихо напевала мелодию, которая показалась ему знакомой. Её каштановые волосы мягко переливались в свете единственного окна, а зелёные глаза внимательно следили за каждым движением.

Персиваль осторожно окинул взглядом комнату в доме. Всё пространство было заполнено стеклянными сосудами с ингредиентами, в воздухе витал терпкий аромат трав. Сам он лежал на кровати, матрас которой был набит лесными растениями. В очаге тихо кипел чёрный котелок, испуская золотистые, искрящиеся клубы пара. Сомнений не оставалось — это дом лесной ведьмы.

Девушка перестала петь. Персиваль, прищурив глаза, сделал вид, что спит. Она подошла к нему и осторожно коснулась его лба. «Миновало», — сказала она. Её слова нежной мелодией проникали в сердце юноши, наполняя спокойствием и умиротворением. Он с трудом сдержал желание возразить, когда она убрала руку.

— Кто бы мог подумать, что ты именно тот, кого я так долго искала? — произнесла она, нежно убирая волосы с его лба. Её длинные тонкие пальцы ласково коснулись щеки. — И всё же, кто же ты такой…

Она отстранилась и встала, чтобы взять лекарство. Через несколько минут её нежная рука вновь поднесла чашу к его губам, и тот погрузился в сон. В этот раз ему снилась зеленоглазая девушка, в объятиях которой он чувствовал себя как в раю.

— С ним всё в порядке? — Персиваля разбудил Ланселот, вошедший в дом и снимая походный плащ.

— Да, милок, сегодня можешь везти его домой, — последовал ответ.

Персиваль услышал старческий голос и открыл глаза. Он резко приподнялся, застонал и снова откинулся назад — сил у него не было.

— Видишь, почти здоров, — беззубо улыбнулась старуха.

Ланселот сделал несколько шагов, подошёл к Персивалю и сел рядом:

— Молокосос, я думал, ты умрёшь, — в его голосе на мгновение промелькнуло облегчение.

— Что произошло? — Персиваль устремил взор на сильно уставшего Ланселота.

— Дела плохи, — напряжённо ответил тот. — Это была одна из тех тварей, что расплодились в лесу.

— Арахниды, — произнесла старуха. — Давно я не слышала о них в наших краях. Да и, чего уж говорить, они не из местных. В последнее время я ощущала, как лес стонет. Но они умело прятались, или же их кто-то скрывал.

Эти слова повисли в воздухе мрачным предзнаменованием. Персиваль и Ланселот обменялись тревожными взглядами.

Персиваль посмотрел на старуху:

— Бабушка, а что за юная дева была здесь?

Та быстро отвела глаза:

— Девиц тут отродясь не жило, видать, в горячке примерещилось тебе.

Но на мгновение Персиваль уловил напряжение в её позе. Похоже, она что-то скрывала…

— Яд арахнид чрезвычайно опасен, а ты, милок, принял три или четыре смертельные дозы. Думала, что умрёшь. Когда этот, — она кивнула на Ланселота, — ворвался ко мне в дом, ты был бледнее покойника. Приди он на час позже, тебя бы обрядили в саван и уложили в гроб.

Персиваль внимательно посмотрел на Ланселота. Очевидно, что он не спал уже несколько дней. Светлые волосы, собранные в хвост, беспорядочно свисали, а одежда казалась грязной. Под глазами пролегли тёмные круги, а во взгляде читались печаль и ненависть.

— Ты выглядишь не лучше меня, неужели всё настолько плохо? — спросил Персиваль.

— Гораздо хуже, — ответил Ланселот. — Эти леса никогда не были в центре внимания рыцарей, и здесь не водилось магических существ. После того как я доставил тебя к ведьме, я отправился в ближайшее селение, но увидел лишь высохшие останки людей и животных. С трудом отыскав испуганную лошадь, я поскакал в замок Гонеманса, но и там меня ждала та же картина. Старика я не нашёл, территория полностью опустошена. Многие ученики и учителя погибли. Там я обнаружил не только арахнидов, но и трупы василиска и пары оборотней.

Старуха прикрыла рот рукой, подавляя горький стон. Персиваль сел, не обращая на неё никакого внимания.

— Что будем делать? — спросил он, уже осознавая, что нечисть может двинуться к Озерному краю и другим поселениям.

— Это не всё, — продолжил Ланселот. — Когда я был в палатах, я почувствовал силу некромантов и чёрных магов. Если они смогли опустошить замок Гонеманса, значит, их мощь велика, и они явно следуют чьим-то приказам.

— Вторжение, — тихо произнёс Персиваль.

— Да, — подтвердил Ланселот.

Он замолчал, погрузившись в размышления.

— Послушай, Персиваль, — начал он наконец. — Ты вернешься в Озерный край и вместе с Эрдвином организуешь оборону. Вам нужно успеть до того, как они приблизятся к владениям Нимуэ. Матушка поможет вам. Передай ей всё, что ты сейчас услышал, слово в слово.

Персиваль кивнул:

— А ты?

— Я отправлюсь в Эвилион и предупрежу короля, — ответил Ланселот.

— Ты не поедешь в Озерный край? — голос Персиваля был мягким, без тени упрёка.

— Нет, я буду защищать мирных жителей и остановлю эту нечисть. Это мой долг.

Персиваль внимательно посмотрел на Ланселота, замечая, что в его глазах нет былого ожесточения, только борьба с собственными чувствами.

— Ты справишься, Персиваль, — тихо произнёс Ланселот.

С этими словами он поднялся и направился к выходу. Перед дверью он обернулся, и на мгновение его облик стал таким же, как у обычного человека.

— Ты головой отвечаешь за их безопасность, — бросил он и вышел из дома. Послышалось тихое ржание и стук копыт.

Персиваль смотрел вслед закрывшейся двери. Ланселот всей душой стремился вернуться вместе с ним. Всё, что рыцарь демонстрировал ранее, оказалось лишь иллюзией. Он намеренно отдалился от тех, кто ему дорог. Но теперь Персиваль осознал, что Ланселот глубоко любит свою семью. Если бы не долг, он уже мчался бы к замку.

Старуха, тихо бормоча, продолжала искать что-то в своих колбах.

— Противоядие, слезы феникса, а вот и… — Она вытащила пузырёк с серебристым зельем. — Лунный свет.

Ведьма подошла к Персивалю и протянула ему бутылочку:

— Вот, милый, окропи свои топоры. Дитя луны, как и ты, оно поможет увеличить их силу. А если не боишься, я отправлю тебя к самым вратам Озерного края.

Персиваль с тревогой посмотрел на старушку. Её сгорбленная фигура казалась преувеличенной, но рука, протягивающая склянку, была молодой и изящной. На одном из её пальцев сверкало кольцо тонкой работы.

— Не бойтесь, бабушка, — произнес он. — Я готов отправиться в путь. Или, возможно, вы хотите пойти со мной? Здесь опасно.

— Нет, милок, не беспокойся за меня. Я хоть и стара, но не слаба, — ответила та. — Пойдём, я помогу тебе. Времени мало, я чувствую, как птицы в страхе улетают из окрестностей замка Нимуэ.

Персиваль быстро оделся, взял предложенное зелье и прикрепил свои топоры. Выйдя из дома, он оглядел лес, затем посмотрел на небо и, кивнув самому себе, подошёл к знахарке, ожидавшей у небольшой калитки.

— Подумай о месте, где ты хочешь оказаться, и выходи, — сказала она.

Он взялся за сук, служивший ручкой, и, окутанный голубым светом, услышал:

— Сейчас не время, но когда придёт час, мы снова встретимся.

Персиваль обернулся и увидел ту самую девушку, что провожала его печальным взглядом.

***

Сначала Ланселот скептически относился к идее тренировки, предложенной драконом, но теперь чувствовал, как эмоции находят выход. После завтрака он поднялся в свою комнату и переоделся. Бережно сняв резинку с волос Вивиан, он поднёс её к носу и вдохнул аромат лаванды. Её запах, тонкий и нежный, всё ещё сохранялся на этом маленьком кусочке ткани.

Закрыв глаза на секунду, он увидел Вивьен. «Вместе и навсегда», — прозвучали в голове её слова, произнесённые в ту ночь.

Он снова собрал волосы в хвост. Хотя воспоминания вернулись к нему, он ощущал, что ему чего-то не хватает. Некоторые моменты всё ещё оставались неясными. Если бы пророчество могло дать хоть какую-то подсказку в поисках Вивьен, он готов следовать за ним даже в самые тёмные уголки ада. Но все вокруг говорили, что он потерял равновесие, и он понимал это.

Однако теперь Персиваль, ставший для него частью семьи, сражался на его стороне. В этой битве он не будет одинок против всего мира.

Он вышел из комнаты и направился к тренировочной площадке, где, ожидая остальных, Персиваль разминал свои мускулы. Ланселот дружески хлопнул друга по плечу и подошёл к стойке с оружием. Дракон постарался на славу: в свете утреннего солнца блестели закалённые пламенем клинки, которые напомнили ему о его утраченном в Эвилионе чёрном мече. На мгновение он вновь стал тем командиром, каким был когда-то.

После нескольких упражнений он подал знак Пингу. Ощутив лёгкое движение воздуха у себя за спиной, он понял, что дракон готовится к атаке. Выбрав меч, он взял его в руку, и в этот момент раздался свист, возвещающий о начале нападения.

Ланселот успел уклониться, и огромный валун пролетел мимо него. Приземлившись на песок, он почувствовал, как задрожала ладонь, на которую он опирался. Его тело среагировало мгновенно: он сделал перекат и вскочил на ноги. На том месте, где он был всего несколько секунд назад, теперь торчали острые каменные шипы.

Он бросил взгляд на Пинга. Его шерсть светилась зелёным, что свидетельствовало о сильном возбуждении. Сзади снова раздался лёгкий свист, и Ланселот быстро обернулся, разрубив летящий в него валун. Реакция была всё той же.

Рядом послышалось чертыхание Персиваля — камень попал тому в плечо. Этот дракон не знает пощады, подумал Ланселот, прищурившись и встретившись взглядом с его фиолетовыми глазами. В них явно читался какой-то замысел.

Шпиц топнул лапой, и из амбара на площадку выкатились два манекена. Ланселот ощутил терпкий запах трав и земли — Пинг использовал свою магию в полную силу. Болваны со скрипом распрямились. Ланселот не мог отвести взгляд от их деревянных конечностей, которые медленно оживали под действием чар. Сустав за суставом, они разгибались. Тот, что поменьше, направился к стойке и взял меч. Со неприятным лязгающим звуком он повернулся к Ланселоту. Пинг усмехнулся.

В мгновение ока он уже атаковал рыцаря, его движения были столь же стремительными, как и удары учителя — дракон не солгал, он действительно знал старика. Острое лезвие меча пронзило плечо Ланселота. Как только первые капли крови коснулись земли, манекен замер.

Ланселот не мог поверить в произошедшее. Он посмотрел на неглубокий порез и с раздражением прищурил глаза. Никто и никогда раньше не мог нанести ему поражение на тренировочной площадке. Это то, о чём все говорят, и это смятение делает его уязвимым.

В голове всплыли слова старика о том, что слабый духом не воин. А если он не способен сражаться, то не сможет найти и освободить Вивьен. Но нет, он не позволит этому случиться.

Задор и желание взять реванш охватили его. Он подал знак Пингу атаковать изо всех сил и приготовился к бою.

Стиль боя внезапно переменился. Ланселот был поражён. Он уже просчитал основные атаки противника, но сейчас они стали совершенно иными. Высокая скорость, минимальное время на принятие решений — он едва успел блокировать удар снизу, как тут же пришлось уклоняться от бокового.

Времени на раздумья не было. Ланселот сосредоточился, и потоки воздуха затрепетали вокруг тела. Так-то лучше, теперь он ощущал всё, что происходило рядом. Его глаза сузились, и он подумал: «Ну, посмотрим, кто кого». Он давно понял, что сражается с самим драконом, который предугадывает и направляет движения деревянного болвана. И это был опасный противник.

Пинг внимательно наблюдал за поединком. Ланселот сразу же распознал стиль Гонеманса, но всё же позволил задеть себя. Он уже собирался завершить тренировку, но мужчина неожиданно подал знак, чтобы они сражались в полную силу.

Пинг был бы разочарован, случись оно так. Теперь, когда тот понял, что за стиль ему показал дракон, он покажет Ланселоту приёмы других великих воинов, которых видел на своём веку.

После нескольких движений Пинг заметил, что Ланселот едва успевает отражать его удары. Он уже собирался ослабить напор, как почувствовал потоки магии около себя. Неужели рыцарь призвал ветер? Пинг посмотрел внимательнее — и увидел, что вокруг того действительно вился воздух, словно образуя защитный щит. Атаки Ланселота стали гораздо быстрее.

Анна подошла к нему и, нахмурившись, наблюдала за поединком.

— Не может быть, чтобы ты сражался в полную силу? — её взгляд неотрывно следовал за движениями Ланселота. — Ты так не тренировался с Перси…

Пинг молчал. Когда этот варвар терпел поражение, он призывал свои топоры, и они просто кромсали манекены. Персиваль был силен, но его мощь заключалась лишь в оружии. Он не утруждался просчитыванием ходов противника и большей частью крушил все вокруг себя.

— Ты чувствуешь это, Анна? — тихо прошептал Пинг.

Анна кивнула, не отрывая взгляда от тренировочного поля.

— Неужели за столько лет ты всё ещё не отказался от своей безумной идеи? — спросила она.

— Нет, и я уверен, что судьба дала мне шанс проверить её, — ответил Пинг.

— Пинг, прошу, не расстраивайся, как в прошлый раз. Дракон в депрессии, а с твоим характером…

Анна не договорила, но Пинг понял её без слов. Он знал, что она, как всегда, беспокоится за него. И он также осознавал, что она права. Его идея была безумной, и он уже не раз терпел неудачу.

Девушка нежно погладила шпица по шёрстке и, отойдя к противоположной стороне барьера, наблюдала за Персивалем. Пинг почувствовал нарастающую злость. Недавно пережитая утрата только-только начала отступать.

Лирин являлся его отражением, ведь они появились на свет из одного яйца. Позже их различия стали лишь цветовыми нюансами чешуи и глаз. Один — точная копия другого. Их связь была настолько сильной, что можно сравнить с родством воды и земли. Пинг выбрал брата и ни разу не пожалел о своём решении, пока Лирина не забрали у него.

В душе дракона бушевала горечь, и он не заметил, как манекен начал атаковать с еще большей яростью. Его скорость достигла предела, отражая чувства Пинга.

Он услышал, как Анна что-то кричит ему, и наконец обратил внимание на бой. Ланселот отступал под натиском, на его щеке красовался свежий порез. Он сосредоточился и блокировал удары, предугадывая их заранее, что было почти невозможно. Красные глаза рыцаря сверкали. Это был не человек.

Пинг завороженно наблюдал, как энергия, вложенная в меч, трансформируется в режущие потоки. Секунда, и одним ударом манекен разлетается на куски.

Ланселот тяжело дышал, его грудь вздымалась. На футболке выступили капли пота и крови. Он сделал еще пару вдохов и нашел глазами Пинга. Красный цвет встретился с фиолетовым.

— Да что с тобой происходит? — к нему подошла Анна. Заметив взгляд дракона, она обернулась к Ланселоту.

Тот спокойно рассматривал манекен, с интересом изучая его.

— Я же сказала: никого не убивать, старый ты дурень! Будь добр, не устраивай представление, они и так работали на износ.

Пинг невозмутимо посмотрел на неё и напоследок запустил пару валунов в зазевавшегося Персиваля.

— Ничего особенного, никто не пострадал.

Анна вздохнула: — Действительно.

Пинг взглянул на рыцаря, который смеялся, крепко удерживаемый Персивалем. В глазах того больше не было той боли, так знакомой Пингу. Лишь на мгновение в них отразилась его собственная душевная мука. Отвернувшись, Пинг молча покинул площадку.