Хроника Эвилиона. Сильф

Лео Рин (2024)

Жизнь Вивиан резко меняется после загадочной встречи на автобусной станции. Она возвращается в родной Кэмкастл, где её ждет семья и работа в издательстве. Однако после грозы, застигшей её в дороге, город преображается, и к Вивиан возвращаются сны и воспоминания, связанные с легендарным королём Артуром и его рыцарями. Девушка начинает исследовать своё прошлое и сталкивается с различными версиями истории любви Артура и Гвиневры, а также с тайнами, окружающими самого короля. В процессе она узнаёт о своей роли в этой эпической саге и о том, как её судьба переплетена с судьбой Ланселота. Произведение представляет собой ретеллинг легенд об Артуре и рыцарях круглого стола, разворачивающийся в современном мире. В центре сюжета — первая королева Эвилиона, чья история раскрывает новые грани известных легенд и поднимает вопросы о любви, предательстве и человеческих пороках.

Начало пути.

Прошло несколько дней с тех пор, как я вернулась. Лили и я остались в резиденции Персиваля без возражений со стороны хозяев. Когда я осторожно заговорила о том, что наше пребывание здесь может быть неудобным для семьи, Анна резко сверкнула глазами и сжала губы. Персиваль лишь покачал головой, мягко, но решительно отвергая мои слова.

— Мы семья, — коротко бросила Анна, и тема была закрыта. Лили тоже быстро шла на поправку, благодаря заботе Анны и, как ни странно, Лиярда. Наш белый волк, казалось, стал её верным спутником, оставаясь в животном обличии. Они общались без слов, и Лиярд спокойно передавал мне послания Лили.

В тот день, когда Арти уничтожил портал в Форест Холле, приехала Грэйни. Она не произнесла ни слова о моём брате, но я знала, что она осознает его поступок.

Все домочадцы покинули гостиную, оставив нас вдвоём. Лишь изредка в дверном проеме мелькал Лирин. Сильф и другие мужчины отправились на тренировочную площадку.

Мы сидели на диване и рыдали: она — от осознания, что я больше не вернусь домой, а я — от того, что её, пусть и не родной, матери было так больно.

Анна принесла нам чай и отвары для Сноу. Затем она молча протянула Грэйни ключ от нового портала. Перед уходом мама обняла меня и тихо прошептала: «Будь осторожна».

Луг стал часто наведываться к Арти, но тот неизменно его прогонял. Арти не мог простить Лугу, что тот забрал тело Мерлина, вместо того чтобы оставить его гнить в том проклятом замке. Я в очередной раз осознала, что характер моего брата изменился безвозвратно, и мое сердце сжалось от боли.

— В Эвилионе беда, — прошептала она, прежде чем уйти.

Я провела несколько дней в раздумьях над её словами. Мужчины всё чаще собирались в кабинете, где вели совещания с И Драй Гохом. С каждым днём их лица становились всё мрачнее, а разговоры — всё более напряжёнными.

Тренировки, в которых участвовали все, превратились в настоящие испытания на выносливость и силу. Казалось, будто они готовятся к войне. Я уже видела подобное раньше, и тогда мы действительно были на пороге конфликта.

Сильф приходил в мою комнату, когда я уже спала, и уходил задолго до рассвета. Однако, как и раньше, я спускалась вниз, завтракала и шла в беседку, чтобы наблюдать за тренировками вместе с Лили, Лиярдом и Анной.

Белый Ковен, за исключением Анны, отправился в царство Бранна, чтобы сопровождать Карман. После ритуала она превратилась в фурию, а затем погрузилась в глубокий беспробудный сон. Девушки пытались получить от неё информацию, но мощный магический блок не позволял им проникнуть в её сознание. В отчаянии они отправились к моему отцу, чья сила могла бы снять это заклятие. К сожалению, я не успела попрощаться с ними перед их уходом.

— Анна, — обратилась я к чародейке, и её кошачьи глаза с вниманием посмотрели на меня. Мы сидели в беседке, где я читала книги Лили, а Анна, окружённая томами с заклинаниями, что-то записывала в свой блокнот, время от времени чертыхаясь и закуривая.

— Как мне найти моих детей? — спросила я, собравшись с мыслями.

Она затушила сигарету, выпустила дым через ноздри и задумчиво посмотрела на меня.

— Я бы с радостью помогла, но мои знания о драконьей магии не так глубоки. А это именно защитная магия. Сильф так желал уберечь их, что стёр память о их местонахождении даже у себя.

Они с Дейзи провели несколько ночей, тщательно перебирая его воспоминания, но тайна так и осталась неразгаданной. Единственное, что им удалось выяснить, — это то, что дети должны находиться в месте, тесно связанном с ним. Он не оставил бы их без присмотра.

Лили и Лиярд внимательно слушали. Её мягкая лапка, успокаивающе опустившаяся на моё колено, словно говорила: «Всё будет хорошо».

— То, что связано с ним… — Я оборвала фразу и повторила её несколько раз про себя. В голове не было ни единой мысли. Мы не виделись больше полугода с тех пор, как меня заперли в замке Артура. Я вздрогнула. Воспоминания о замке каждый раз отзывались неприятным холодом в животе. Анна нахмурилась.

— Могу предложить тебе зелье забвения, — произнесла она, её глаза смотрели с тревогой.

— Нет, не стоит, — тихо ответила я, покачав головой. За деревянным столом повисла напряжённая тишина. Я размышляла об Арти, который в мгновение ока превратился в нечто чудовищное.

— Он больше не причинит тебе вреда, — голос Анны прозвучал холодно и решительно. — Венчание Бранна — самое мощное заклятие. Отныне вам с Ланселотом суждено идти рука об руку на протяжении многих жизней.

Она перевела взгляд на арену, где четыре дракона устроили настоящий хаос. Их стремительные движения были подобны вихрю, и Анна едва успевала восстанавливать разрушенные щиты. Персиваль, с топорами, словно выкованными самим адским пламенем, мелькал синим светом, не уступая драконам в мощи.

— Это кольцо поможет вам найти друг друга, где бы вы ни были, — с улыбкой сказала она, глядя на свой безымянный палец, где сиял узор из рун.

Любопытство Лили пересилило, и она, ловко спрыгнув с Лиярда, подбежала к Анне. Ее глаза внимательно изучали узор, затем ушки заходили ходуном. Анна с недоумением смотрела на взволнованную зайчиху, не понимая, что происходит.

— Лили говорит, что у бабушки в их деревне, которая торговала травами, был такой же узор. Но потом пришла златоволосая женщина и приказала убить старушку. Только у нее узор был вышит на одежде, — повторила я Анне слова девочки.

Мы переглянулись, чувствуя, как напряжение повисло в воздухе.

— Она уже видела эту женщину раньше, — раздался голос Лиярда. Он больше не скрывал волнения и перешел на обычную речь.

— Где? — одновременно спросили мы с Анной.

— В замке. Она была одной из тех, кто привел ее к тебе.

Гвиневра.

Анна захлопнула блокнот и, пробормотав извинения, покинула беседку. Я осталась сидеть, погруженная в размышления о роли бывшей невесты Артура в этой запутанной истории. Как она связана с Эпрейвеном и Карман? И самое главное, какова была роль Морганы?

С самого начала Гвиневра вела себя как полноправная невеста, пока ее не выставили из замка, когда король обратил свое внимание на меня. Это могло вызвать у нее злость и ненависть ко мне. Моргана же была одержима Сильфом. Но как это все соединить?

Когда Мордред вонзил в меня кинжал, он, очевидно, находился под воздействием заклинания. Мне никогда не забыть этот запах.

Я взглянула на оранжерею, пытаясь отвлечься от неприятных воспоминаний. Думаю, это займёт ещё некоторое время.

Мой взгляд упал на бокал с молоком, который стоял на подставке. Это была дань Сюзанне и её мужьям. Ком подступил к моему горлу. Не осознавая, что делаю, я подошла к бокалу и стала разглядывать поверхность молока, в которой плавала веточка лаванды.

Я хорошо знала Энирф. Она была без ума от той пикси, которую я поймала в детстве. Энирф сама пришла за Меленой. Слеза медленно скатилась в бокал, словно маленькая жемчужина.

Мелена стала одной из жертв первой магической войны, когда коварные арахниды вероломно напали на их поместье и безжалостно уничтожили всех его обитателей.

Я не сразу услышала нежный звон колокольчика. Лили и Лиярд, обеспокоенные, осторожно подошли ко мне. Звук исходил из бокала, который издавал тонкие, очаровательные трели. Однако через мгновение всё стихло.

— Мне показалось, это был язык фейри, — вновь раздался голос Лиярда в беседке. Лили кивнула, не отрывая взгляда от бокала.

— Лили говорит, что повторялось одно слово: Эвилион.

Мы не услышали тихие шаги, и мое сердце на мгновение замерло, когда я оказалась в теплых объятиях. Я быстро повернулась и уткнулась в грудь Сильфа, который, даже после усиленной тренировки, выглядел великолепно. Его футболка была пропитана потом, но его запах, такой родной, мгновенно пробудил воспоминания, и я покраснела с головы до пят.

Было забавно наблюдать за реакцией своего тела, будучи еще девственницей. На мгновение я забыла о том, что только что произошло.

— Ты выглядела встревоженной, — прошептал он, зарываясь лицом в мои волосы. От тепла его тела я поплыла, начисто забывая о том, что должна ему рассказать.

— Мы услышали язык фейри.

Ланселот, повернув меня к себе, пристально посмотрел в глаза.

— Язык фейри? — повторил он.

Я кивнула. — Лили разобрала одно слово. Эвилион.

Он слегка отстранился, его взгляд стал задумчивым и серьёзным.

— Мне нужно идти, — коротко сказал он, мягко касаясь губами моей макушки. Затем, не оглядываясь, развернулся и направился к поляне, где жестом подозвал мужчин. Я, взяв книги, медленно побрела к дому. Похоже, сегодня ночью мне снова предстоит коротать время в одиночестве.

Лиярд нес Лили и, войдя в дом, сразу направился к Анне для осмотра. Его шаги эхом разносились по коридорам, а Лили, доверчиво прижавшись к нему, тихо посапывала.

Я прошла через кухню, где воздух был пропитан ароматами трав. В отличие от нашей уютной кухни, здесь царила атмосфера старины и спокойствия. На столе стояла чашка с остывшим чаем, а на плите — котелок с травами, которые недавно заварила Анна. Я на мгновение остановилась, вдохнула этот аромат и почувствовала, как меня окутывает тепло и умиротворение.

Задержавшись на мгновение на кухне, я мягко зашагала в библиотеку. Здесь, среди книжных шкафов, хранящих древние свитки и фолианты, я чувствовала себя по-настоящему уютно. Это место, где можно было раствориться в мире знаний и тайн, было моим убежищем.

Пробираясь вдоль полок, я обратила внимание на несколько книг по истории Эвилиона. Их обложки всегда манили меня, и сегодня я решила уделить им время. Взяв одну из них, я устроилась в мягком кресле у окна.

Часы пролетали незаметно, а я с головой погружалась в мир древних преданий и легенд. В одной из книг я обнаружила подробную карту Эвилиона, и мои руки нежно скользили по ее линиям, стараясь запечатлеть в памяти каждый хребет, озеро и город.

Внезапно я услышала тихие шаги и легкое покашливание. Подняв глаза, я увидела на пороге отца Сильфа.

— Можно присоединиться?

Я приветливо постучала по пустому стулу рядом с собой. Мы с ним не разговаривали дольше нескольких минут, и нам не доводилось оставаться наедине. Я наблюдала, как этот длинноволосый мужчина стремительно пересек комнату и сел рядом. Он и его сыновья были очень похожи, различаясь только ростом и оттенками глаз. Но Лирин отличался от своих сыновей. Его взгляд был добрым, но в то же время пронизан печалью. Лишь когда Арти находился в доме, он становился жестоким. В этом взгляде я ясно видела алые отблески Ланселота.

— Вивьен, — тихо начал он. — Тебе может показаться, что мой сын избегает тебя.

Я метнула на него быстрый взгляд, и он, словно прочитав мои мысли, мягко продолжил:

— Позволь мне дать тебе совет. Дай ему время. Он винит себя за всё, что произошло. Отстранившись, поддавшись ложному предсказанию, он вверг в пучину страданий множество жизней. То, что с тобой случилось, навсегда останется незаживающей раной в его душе.

Он встал и подошел к окну, за которым сумрак уже сгущался, обволакивая все вокруг мягким полумраком.

— Он призвал отца отправиться на поиски ваших детей. Многие драконы покинули остров, чтобы помочь вам.

Ком в горле мешал говорить, и я смогла лишь тихо прошептать что-то невнятное в ответ.

— Для любого существа страшнее всего потерять своих детей. Когда тот, кто занял место Ланселота, умер, я не находил себе места. Но когда Эсули оказался в опасности из-за меня, я предпочел смерть в обмен на его жизнь.

— Вы бились с отцом?

Он молча кивнул.

— Но вы же были под темной магией.

Мои слова вызвали у него горькую усмешку.

— Думаешь, это оправдывает меня? Я не подвержен злу, но то, что случилось много лет назад, до сих пор жжет меня чувством вины каждый день.

Мы снова погрузились в тишину. Я смотрела на Лирина и видела, как на его лице отражалась многовековая боль.

— Когда я увидел сыновей, внутри у меня что-то оборвалось. Я знаю, что они принесут этому миру большую пользу. Особенно теперь, когда Ланселот наконец принял себя и понял, кто он.

Он снова присел на диван рядом со мной и осторожно взял меня за руку. Его прикосновение было теплым и успокаивающим.

— Дай ему время. Он тоже переживает всё по-новому. Он ищет то, что для вас дороже всего. И поверь, он обязательно найдет. Половину пути он уже прошел.

Он поднялся, собираясь уйти, но я остановила его.

— Лирин, как там моя матушка?

Он повернулся и с мягкой улыбкой ответил:

— Всё так же любит тебя больше всего на свете. Хоть Бранн и не совсем смирился с этим.

Я улыбнулась в ответ.

— Расскажите мне о них. Пожалуйста.

Мне не хотелось отпускать его. Я знала, что он не расскажет мне о Сильфе, но мне так хотелось услышать больше о своих родителях.

Лирин с тёплой улыбкой подозвал Лили, которая притаилась за дверью. Он бережно взял её на руки и, присев на диван, начал рассказывать одну историю за другой. Его голос, словно мягкий бархат, обволакивал пространство, даря каждому из нас утешение и тепло.

Вскоре к нам присоединился Лиярд, который бесшумно проскользнул в кабинет, словно тень. Последней вошла Анна. Она только что закончила готовить ужин и, поднявшись к нам, принесла легкий перекус и чай.

Истории Лирина были разнообразными: то смешными до слёз, то грустными до боли. Но в каждой из них была искра надежды, которая согревала наши сердца в это непростое время. Мы слушали, затаив дыхание, и в каждой новой сказке находили отражение собственных переживаний и мечтаний.

Громогласный голос Персиваля разорвал тишину, возвещая о возвращении мужчин. Мы с Анной встрепенулись и поспешили на кухню, чтобы накрыть ужин.

Пока мы с Лили торопливо расставляли тарелки, Персиваль и Пинг ухаживали за фамильярами Анны. Густой аромат тушёного мяса витал по всему дому, а глинтвейн, кипящий в котелке, добавлял атмосфере тепла и уюта.

Почти всё было готово, когда из камина в гостиной раздался недовольный старческий голос. Через несколько мгновений из него появились И Драй Гох и ещё один человек. Его суровый взгляд напряжённо изучал незнакомое пространство.

— Вильдан, — представил его Драг и поспешил к главному месту за столом, где стояла лишняя тарелка. — Невестка, — позвал он меня, — садись рядом с нами. Нам нужно узнать твой запах. Так поиски будут легче.

Я молча кивнула, понимая, что возражения неуместны.

— Минутку, — сказала я, доставая еще один прибор для неожиданного гостя. С приветливой, но чуть напряженной улыбкой я проводила его к месту рядом со старым драконом. Вильдан казался предельно напряженным, его плечи были слегка приподняты, а взгляд устремлен в стол.

— Вильдан впервые перевоплотился в смертного, — громогласно пробасил старейшина. В его голосе звучала гордость, но мужчина лишь понурил голову.

— Не переживай, — рядом с ним материализовался Лиярд в облике юноши. Он присел рядом с новичком, который с детским любопытством рассматривал Лили, уютно устроившуюся у него на коленях. — Когда я сам впервые перевоплощался, вообще не понял, что произошло. Ещё пару раз от волнения у меня то нос, то хвост отрастали.

Фамильяр ободряюще улыбнулся, и я не смогла сдержать ответную улыбку. Лили, заметив его, взглянула на огромного, напоминающего скалу мужчину и несколько раз легонько похлопала его по руке, словно успокаивая. От неожиданности Вильдан улыбнулся шире и, выдохнув, наконец расслабился.

Остальные заняли свои места за массивным столом, который, казалось, расширялся с каждым новым вошедшим. Семья сидела в уютной тишине, когда Анна поставила на стол блюдо с ароматным тушеным мясом, а Персиваль наполнил кружки горячим глинтвейном.

Завершив свои дела, я приблизилась к столу и устроилась рядом с Драгом. Послав Сильфу, сидящему напротив, игривый взгляд, я подала старику приборы и бокал с напитком. Он благодарно кивнул, и я уловила, как его ноздри слегка расширились, словно он пытался уловить мой аромат.

— Пахнет рекой и временем. Ты действительно дочь того безумца и ведьмы реки, — медленно произнес он, не сводя с меня внимательных янтарных глаз. Его слова повисли в воздухе, а остальные продолжали наслаждаться едой, не замечая напряжения, повисшего между нами.

Его внимание не смущало меня. Я давно привыкла к постоянному контролю. Ужинала с удовольствием, обмениваясь шутками с Персивалем и подтрунивая над Пингом, который, потеснив Персиваля, занял его место рядом с братом.

Лирин оживлённо беседовал с Вильданом. Они, похоже, были знакомы с детства. Лирин расспрашивал о родителях и радовался, что с ними всё в порядке. Эти двое были первыми, кто покинул Драконий остров, чтобы помочь нам. Лили чинно сидела на руках у Лиярда, изредка ободряюще касаясь Вильдана.

«Но здесь их нет», — подумала я. Эта мысль мелькнула в моей голове, но я быстро прогнала её. Ужин в Стоун Мэнор теперь казался далёкой мечтой, если вообще был возможен. На мгновение воцарилась тишина, и это было похоже на настоящее чудо. Но затем, как гром среди ясного неба, раздался старческий голос, заполнивший всю кухню:

— Сын мой, почему твоя невестка ещё дева?

Я поперхнулась глинтвейном и закашлялась, не в силах сдержать удивление. На мгновение за столом повисла напряжённая тишина, нарушаемая только моим кашлем.

— Как мы можем искать то, чему нет входа в этот мир? — невозмутимо продолжал старик.

Эсули попытался остановить Драга:

— Дедушка, это неприлично. — Кто сказал, что это неприлично? — Старик усмехнулся, и его глаза стали вертикальными. — Невестка — ведьма, и её дар до сих пор запечатан. И где ты видел детей у девственницы?

Персиваль поднял руку, словно школьник на уроке: — Дева Мария! — Анна, хихикая, опустила его руку. Её глаза остановились на мне, и брови поднялись в лёгком удивлении. — Мы не учли этого, — произнес Сильф, и его тихий голос звучал виновато. Наконец он смог заговорить, потому что слова старого дракона застали врасплох даже его, известного своей невозмутимостью.

— Посмотрите на них. Они не учли.

Старый дракон медленно обвел взглядом свою семью. Половина присутствующих залилась краской, другая же тихо хихикала. Мне же хотелось буквально провалиться сквозь землю.

— Исправьте, — коротко произнес он, и мы с Сильфом, не осознавая всей комичности ситуации, одновременно кивнули. Под столом недовольно заворчал Диктер, фамильяр Ланселота, и я мысленно с ним согласилась.

Дракон, казалось, был крайне доволен собой, восседая во главе стола. Он внимательно изучал свой человеческий род, и его задумчивое лицо выражало удовлетворение. До конца ужина он больше не произнес ни слова.

Когда мы переместились в гостиную, Лили и Лиярд устроились перед телевизором. Анна и Персиваль заняли кресла у резного шахматного стола, где их прерванная партия всё ещё ожидала завершения. Драг же в компании своих сыновей и внуков начал обсуждать количество драконов, вышедших в мир в поисках наших детей и важной информации.

Я же, сидя у камина с Диктером, призывала нити, играя с адским псом, который, подобно щенку, ловил их своей пастью. Внезапно я уловила краем уха, что в Эвилионе Мордред выступил против своего народа и многие пытались спастись бегством. Голоса стали тише, и я различила упоминание Одвина и Хоупхолла — второго безопасного места после замка моей матери, ныне лежащего в руинах.

— А есть новости от девочек? — спросила я, прерывая затянувшееся молчание.

— Есть, но пока ни Ковен, ни Бранн не могут их подтвердить, — ответил Пинг. Я понимала, что они не хотят меня расстраивать. Вздохнув, я поднялась с кресла и, попрощавшись с присутствующими, направилась в нашу комнату.

«Как отыскать то, чему нет места в этом мире?» — эта мысль продолжала вертеться в моей голове. Старик был прав, хоть и выразился прямолинейно.

— Вив, — Анна вошла в комнату. — Ты прости их, драконы часто прямолинейны.

Я кивнула. Но через секунду мы уже смеялись.

— Прости, но я думала, что, как только у него появится шанс, Сильф не выпустит тебя из кровати, — произнесла она.

— Анна, я вижу его только за едой и перед сном, — ответила я, пожав плечами. — Остальное время он либо тренируется, либо решает вопросы с драконами.

Зеленые глаза с лукавой искринкой скользнули по мне.

— В чем ты была в ту самую ночь? — спросила она.

Я слегка покраснела, вспоминая ту незабываемую ночь.

— Я была в рубашке, — ответила я, чувствуя, как тепло разливается по телу от этого воспоминания. — Она прожила ровно одну секунду.

Анна небрежно взмахнула рукой и что-то тихо прошептала. В её ладони материализовался небольшой свёрток, перевязанный тонкой ленточкой.

— Это для тебя, — сказала она, протягивая его мне. — Ночная рубашка, которую Лия одолжила у местных чаровниц.

Я нерешительно взяла свёрток, ощущая его лёгкость и мягкость ткани. Ночная рубашка из весёлого двора? Это звучало странно.

Анна, словно уловив мои сомнения, поспешила успокоить меня:

— Не бойся, она не зачарована. Просто выполнена с особым вниманием к деталям.

Я благодарно улыбнулась ей в ответ:

— В те времена за подобное могли и сжечь. Анна тихо усмехнулась:

— Сначала нужно поймать. Она быстро обняла меня и вышла из комнаты. На часах было десять вечера, и я понимала, что Сильф появится не скоро. Из гостиной доносились громкие голоса и оживлённые обсуждения.

Вздохнув, я вошла в ванную и аккуратно положила свёрток на полку рядом с ванной. В зеркале отразилось моё лицо, бледное и усталое, с потухшим взглядом. Я смотрела на эту золотоволосую женщину, и она казалась мне незнакомкой.

Я была измождена, и неудивительно, что мой муж старался не беспокоить меня. За все эти дни моя реакция на его объятия стала механической, словно я была куклой. Я знала его… Он явно беспокоился за меня, как в нашу первую брачную ночь.

С этими мыслями я открыла краны и наблюдала, как тёплая вода наполняет ванну.

***

— Ты действительно его любишь? — её вопрос застал меня врасплох. Мама сидела в своём любимом резном кресле. Её глаза были полны серьёзности, а голос — спокойствия, но в нём чувствовалась скрытая тревога.

Я кивнула, не зная, что ответить.

— Тогда послушай, — продолжила она. — Артур не даст вам разрешения.

— Почему? — этот вопрос вырвался у меня прежде, чем я успела его обдумать.

Мама посмотрела на меня, её взгляд был полон сожаления. Она вздохнула и медленно произнесла:

— Дистарвио.

Её рука взметнулась вверх, и в воздухе вокруг нас возник звуконепроницаемый щит. Мы остались наедине, защищённые от всего мира.

— Вивьен, сегодня ночью, — начала она, её голос стал мягче, но в нём всё ещё звучала решимость. — Ты отпустишь всех слуг от своих покоев. Мы с Эйрин будем сопровождать тебя.

— Мы куда-то отправляемся? — спросила я, поднимаясь с кресла.

Она подошла ко мне, нежно провела рукой по волосам и заключила в лёгкие объятия.

— Мы идём в чёрную церковь, — ответила она, её голос звучал нежно. — Ланселот прошёл через испытания короля подземного мира и получил его благословение на венчание. Теперь настал ваш черёд.

— Ланселот прошёл что? — Я не могла поверить своим ушам.

Испытание подземного короля, известное как венчание Бранна, было древним заклинанием, которое ни один из ныне живущих магов не мог преодолеть. Моё сердце забилось быстрее. По замку ходили зловещие слухи об этом испытании. Никто из ныне живущих не сумел пройти его. Те, кто осмеливался бросить вызов судьбе, находили свою смерть: их безжизненные тела обнаруживали на опушке леса или у мрачной реки, где возвышалась чёрная церковь.

Только мужчины могли пройти испытание, и мама строго-настрого запретила жителям замка приближаться к ней.

— Вам запрещено видеться с ним до венчания, поэтому Ланселот и Персиваль будут ждать нас там, — сказала она.

— Персиваль с ним? — с облегчением выдохнула я. Если Перси с ним, значит, они в безопасности.

— А теперь иди, сделай, как я сказала, и жди нас.

Я шла к своим покоям, погруженная в размышления. Лиярд, греющийся в саду замка, поднял голову при моем приближении. Его теплый взгляд, полный заботы и понимания, словно говорил: «Не волнуйтесь, маленькая леди. Всё это ради вашего блага». Я с благодарностью посмотрела в его золотистые глаза и спустилась в сад.

Фамильяр, словно уловив мои мысли, поднялся и, с явным воодушевлением, указал носом на укрытый холстиной куст роз.

— Это мой подарок для вас, — произнес он с искренней радостью.

Я отдёрнула холстину, и моему взору предстали распустившиеся белые розы. Несколько изящных бутонов, украшенных зелёными прожилками, казались настоящим осенним чудом. С трепетом я срезала их, затем, поцеловав волка в макушку, поспешила к своим покоям.

Время как будто замерло. Я позвонила в колокольчик, вызывая слуг, и попросила приготовить ванну и ранний ужин. Сослалась на недомогание, чтобы оправдать свою просьбу. Но минуты тянулись бесконечно, а ожидание становилось невыносимым. Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в золотисто-розовые тона, словно художник на палитре смешал золото с акварелью.

Я отложила книгу с заклинаниями, которую пыталась читать, и подошла к изящному столику. Взяв изящную расчёску, начала неспешно расчёсывать свои длинные волосы. Они струились по плечам, как шёлк, переливаясь в свете свечей. Одной мне было не справиться с задуманным, а слуги не должны были знать о наших планах покинуть замок. Их присутствие могло всё испортить.

Дверь открылась, и в комнату тихо вошла матушка. Она с улыбкой посмотрела на меня и предложила свою помощь. Усадив меня перед зеркалом, она начала колдовать над моими волосами.

— В последний раз я делала тебе причёску на твой первый турнир, — с нежностью произнесла она, укладывая мои непослушные волосы в элегантную причёску. Коса была уложена в обруч на голове, и мама украсила её бутонами белых роз.

— Ты не хочешь расспросить меня о том, что бывает после того, как женщина выходит замуж? — тихо спросила она.

— Мне рассказали, и я прочитала, — смущённо произнесла я.

— Вот как, — отозвалась мама, встретившись со мной взглядом через зеркало.

Мои знания основывались на походах в скотный двор и книгах, которые мне давал Персиваль. Из них я поняла, что существует действие, которое может быть не совсем приятным, но необходимым для продолжения рода.

— Надеюсь, тебе не наговорили всякой чепухи, — протянула мама.

— Мам, я люблю его. И готова пройти через всё.На мгновение я прижалась щекой к руке матери. — Будь моя воля, я бы выдала тебя замуж, как положено, не заставляя Сильфа проходить через смертельное испытание. Взгляд Нимуэ стал колючим, но лишь на мгновение. Она быстро взяла себя в руки. — Мама, почему мы так это скрываем? — спросила я.

— На турнире было много людей короля, которые не могли не заметить красоту озерной девы. По моим сведениям, Артур не успокоится, пока не завладеет тем, что ему не принадлежит. А что касается Сильфа, то его брак с кем-либо не входит в планы короля. Ходят слухи, что даже Моргана, его сестра, не сводит с него глаз.

Она взяла нити жемчуга и, словно искусная мастерица, начала вплетать их в мои волосы. Чувство ревности пронзило меня, словно ядовитая стрела. Я ощутила, как мои глаза сузились, а губы сжались в тонкую линию.

— Полно тебе, — мягко произнесла мама, продолжая нанизывать бусины на волосы. — Он никогда не станет её.

Я посмотрела на неё, и моё сердце невольно сжалось. Она выглядела такой же юной, какой я её запомнила. Время словно остановилось, не оставив следов на её лице. Прямая осанка, густые блестящие волосы, не тронутые сединой, и черты лица, напоминающие морскую богиню, — всё это оставалось неизменно прекрасным.

— Ох, моя дорогая, — прошептала она, — ты самая волшебная невеста. Как только последний штрих был завершён, в комнату тихо вошла Эйрин с голубым платьем в руках. Она достала из свёртка тонкую нижнюю рубашку и быстро надела её на меня. Я не успела замёрзнуть, как тёплое платье из тончайшей шерсти нежно обволокло моё тело. Сзади Эйрин ловко шнуровала корсет. На платье, словно россыпь драгоценных камней, переливались узоры из черепов и капель, вышитые серебряной и золотой нитью.

— Какой странный узор, — невольно вырвалось у меня, когда я залюбовалась этой изысканной вышивкой.

— Знаки Бранна, дань уважения ритуалу, — произнесла мама, её голос был мягким. Она нежно провела пальцами по черепам, словно вспоминая что-то.

— Госпожа, Эрдвин пригнал повозку к скрытому проходу. Слуг я отправила в противоположный конец замка. Можем выезжать.

Эйрин мягко накинула на меня плащ из плотной ткани, подвязала его серебряным шнурком и в последний раз внимательно осмотрела. В её глазах светилось удовлетворение.

— Госпожа, а вы? — её глаза пробежались по задумавшейся Нимуэ.

Но мама лишь коротко кивнула, не глядя на неё. В комнате материализовался Лиярд, держа в пасти её обычную серую накидку. Она накинула её на плечи.

— Готова? — прозвучал её голос, заставив меня покрыться мурашками.

Ноги предательски дрожали, сердце билось где-то в горле, но я кивнула, стараясь не выдать своего волнения. Эйрин взяла факел, и мы начали путь, внимательно прислушиваясь к каждому шороху. Лиярд, словно тень, бесшумно скользил впереди, указывая дорогу и предупреждая о возможных опасностях.

Замок, окутанный ночной тишиной, казался загадочным и величественным. Его тёмные башни возвышались над нами, словно стражи древнего мира. Но я была настолько поглощена своими мыслями и переживаниями, что не замечала этой красоты. Даже когда мы сели в повозку и отправились в путь, я не могла оторваться от мыслей, что кружились в моей голове.

Мы приближались к темному силуэту церкви, и с каждым шагом мой пульс становился все быстрее. Сердце замирало от страха перед неизвестностью, но в то же время его биение учащалось в предвкушении неизбежной встречи. Я выхожу замуж. Это чувство было захватывающим, но пугающим. Но в глубине души я знала: несмотря на все испытания и трудности, которые могли поджидать нас впереди, я хочу быть рядом с ним.

Когда перед моими глазами возникли чёрные рябые ворота церкви, я стремительно соскочила с повозки и устремилась к входу. Едва я приблизилась к массивным деревянным дверям, как они неожиданно распахнулись, открывая моему взору тускло освещённый зал и фигуру Ланселота. Его суровое лицо тут же озарилось улыбкой, стоило ему меня заметить.

Персиваль, не поддающийся суевериям, спокойно дремал на полуразрушенной скамье. Его храп, эхом разлетающийся по залу, разряжал гнетущую атмосферу. Эрдвин легонько разбудил его, присев рядом. Эйрин, успокаивая мужа, достала платок. Я нервно хихикнула: даже в самом мрачном месте её слёзы не могли остановиться.

Мама взяла меня за руку и повела к древнему каменному алтарю. Его поверхность, испещрённая временем, была почти лишена знаков, но дерево мира, которое было высечено в центре, оставалось таким же живым, как в день своего сотворения.

Из тёмной двери, скрытой в тени, появился старец. В его руках были деревянный кубок, белая лента и бутылка вина, казавшаяся старше его самого. Его чёрные, пронзительные глаза окинули взглядом собравшихся этой ночью.

— Давно я не проводил обрядов, — произнёс он скрипучим голосом.

Он осторожно поставил кубок, ленту и бутылку на алтарь. Его движения были неторопливыми, но точными. В воздухе повисло напряжение, казалось, сама ночь затаила дыхание в трепетном ожидании.

Матушка сняла с меня плащ и плавно направилась к остальным. Я не могла поднять глаз на Ланселота. Мой взгляд был словно прикован к его груди, где под тонкой тканью рубашки угадывались сильные мышцы, и к его стиснутым рукам, выдававшим волнение.

Старик начал шептать что-то неразборчивое, его голос звучал тихо, но в этой тишине его слова казались особенно значимыми. Они проникали прямо в душу, словно касались самых сокровенных уголков моего существа. Я не понимала ни слова, но чувствовала, как его голос обволакивает меня, погружая в странное, почти гипнотическое состояние.

Мир вокруг начал растворяться, теряя свои очертания. Все звуки исчезли, и остались только мы четверо — я, Ланселот, матушка и старик. Мы стояли в центре этого загадочного пространства, словно заключенные в невидимый купол, отрезанные от всего остального мира.

Моя рука медленно потянулась к его. Я осторожно коснулась его ладони, и он тут же крепко сжал её, выдохнув. Подняв взгляд, я встретилась с его глазами. В них разгорался алый огонь, с каждой секундой становясь всё ярче. Я не могла оторвать от него взгляд.

Голос старика затих, и в этот момент лунный свет проник через круглое витражное окно над входом, озаряя алтарь. Потертые знаки на стенах засияли серебром, переплетаясь в узор, напоминающий корни дерева. Свет достиг подножия ствола, и дерево ожило, наполнившись мягким сиянием.

Старик, прокашлявшись, начал рассказ:

— С момента сотворения мира древо жизни дарило свои плоды. Каждый из его детей находил в нём приют, защиту и пропитание. Но со временем многие забыли заветы древа, и многие истины канули в Лету.

Для каждого из своих детей древо создавало тонкую нить, которая должна была вплестись в единую судьбу. Но когда его дети познали зло, нити начали рваться. Магия, дарованная древом, искажала жизни, разрушая истинные связи из-за жажды власти и порока.

Разгневанное древо отняло у своих детей дар, когда-то служивший им благословением. Теперь они не могли найти свою пару даже после смерти. Ведь для них были уготованы множество миров и множество жизней. Но древо оставило им надежду: лишь истинная любовь могла соединить эти нити после смерти.

Древо призвало Бранна, хранителя мира, и повелело ему исполнять его волю. Когда старик закончил свой рассказ, его голос звучал торжественно и громко. Он обратился к нам: — Протяните руки, дети!

Ланселот протянул руку старику. Тот внимательно осмотрел её, на мгновение нахмурился, а затем достал небольшой нож. Быстрым, уверенным движением он сделал надрез на коже безымянного пальца Ланселота. Несколько капель крови упали на древо. Алтарь, пробудившись, поглотил алую жидкость. Через мгновение на его поверхности появилась белая нить. Она была тонкой, но прочной, и её поверхность переливалась мягким голубым светом.

Старик удовлетворённо кивнул, его лицо озарилось лёгкой улыбкой. Затем он повернулся ко мне и протянул свою руку. Я без колебаний вложила свою ладонь в его. Старик повторил ритуал, разрезав мою кожу и капнув кровью на древо. В этот раз оно отреагировало иначе. Моя нить, появившаяся на его поверхности, была золотой, словно луч солнца, пробившийся сквозь густую листву. Она мерцала и переливалась, создавая впечатление, что внутри неё заключена вся сила и магия мира.

Старик, увидев это, довольно хмыкнул, его глаза вспыхнули одобрением.

— Бранн всемогущий, яви своё мастерство и покажи, суждено ли этим детям быть друг с другом на протяжении вечности, — произнёс он.

Нити затрепетали и рванулись навстречу друг другу, сплетаясь в волны, каждая из которых растворялась в другой. Через мгновение перед нами возникли две идентичные нити, которые начали сворачиваться, пока не образовали два кольца.

— Готов ли ты, Ланселот, взять на себя ответственность за жизнь этого дитя до скончания времён, на все жизни и все времена? — спросил старик.

— Готов, — без колебаний ответил Сильф.

— Дитя, готова ли ты принять этого мужчину до конца времён? — медленно произнёс старик, его взгляд был пронизан скрытым сомнением, словно он не желал услышать положительный ответ. Ланселот, стоявший рядом, заметил напряжение в воздухе и, выпрямив спину, нахмурился.

— Да, — тихо, но уверенно ответила я, глядя прямо в глаза старику. Мои слова вызвали у него лёгкую усмешку, которая, однако, быстро исчезла, сменившись задумчивостью.

Он извлёк из кармана белоснежную ленту и, жестом приглашая нас протянуть руки, завязал её вокруг наших запястий. Затем, откупорив бутылку старого вина, наполнил бокал и, бережно взяв его в ладони, вложил в наши соединённые руки.

— Пейте по глотку, — тихо произнёс он, глядя на нас проницательным взглядом. Ланселот, прищурившись, бросил на старика настороженный взгляд, словно не вполне доверяя его словам. Тем не менее, он сделал первый глоток, не отрывая от меня глаз.

Настал мой черёд. Вино было старым, выдержанным, крепким. Оно теплом разливалось по телу, но через мгновение надрезанная кожа начала гореть. Одно из колец испарилось, а на пальце появился узор, похожий на капли воды.

Старик недовольно пробурчал:

— Можешь поцеловать жену. Он собирался уйти, но древо жизни вдруг вспыхнуло. Тысячи искр взметнулись в воздух, сложившись в знак бесконечности.

Старик задумчиво пробормотал, разглядывая благословение древа: — Занятно. Очень занятно. Но в тот же миг Ланселот накрыл мои губы своими, и жар его поцелуя вновь заставил меня забыть обо всём вокруг.

— Моя, наконец, — шептал он между поцелуями.

Он не отпускал меня, пока до наших ушей не донёсся кашель Персиваля. — Не хотелось бы беспокоить вас, но Лиярд говорит, что сюда направляется очередной отряд рыцарей, которые ищут отступников. Нам пора уходить, — произнёс Персиваль. Мы в спешке попрощались с заплаканными Эйрин и Эрдвином. Я крепко обняла свою мать, а Персиваль заключил нас в объятия. Затем мы вышли из церкви.

Ланселот отвязал своего коня и тут же усадил меня на него. Быстро вскочив следом, он пришпорил скакуна, и мы помчались в сторону леса.

— Куда мы? — спросила я, стуча зубами от мороза и тряски. В ответ он лишь крепче сжал меня в объятиях, подгоняя коня.

Путь был недолгим, и вскоре Ланселот остановил коня у небольшого дома, напоминавшего жилища зажиточных торговцев.

Ланселот легко спрыгнул с коня и, бережно поддерживая меня за талию, помог спуститься на землю. Он хлопнул коня по крупу, направляя его обратно в замок, а затем, с неожиданной силой, поднял меня на руки. Несколько стремительных шагов — и мы оказались у двери дома. Ланселот распахнул её ногой, взбежал по лестнице, и вскоре мы уже были в небольшой спальне.

Мое сердце бешено стучало. Жар его тела и блеск алых глаз источали безумие и притягательность.

— Вив, ты боишься меня? — спросил он, нежно целуя меня в шею. От его прикосновений мое тело, казалось, растворялось в нем, словно тонкая нить. Я смогла лишь отрицательно помотать головой.

Со стоном он прервал поцелуй и опустил меня на пол, развернув спиной к себе.

— Прости меня, голубка, я слишком нетерпелив, — прошептал он, пытаясь справиться со шнуровкой на моем платье.

В моей голове вихрем проносились мысли. Я вспоминала те редкие мгновения, когда нам удавалось остаться наедине. Он всегда прерывал поцелуй, едва я издавала тихий вздох. Его нежность была подобна тонкой нити, связывающей нас, но каждый раз ускользала, оставляя меня в ожидании чего-то большего.

Мои мысли прервал тихий шелест ткани, когда платье мягко опустилось на пол. Я уловила шумный вздох мужа, и его руки снова крепко обняли меня. Два шага до просторной кровати — и вот я уже уютно устроилась на мягком покрывале. Звук рвущейся ткани на мгновение вызвал легкую дрожь, когда прохладный воздух коснулся кожи, но это ощущение быстро сменилось теплом его ладоней, которые начали нежно скользить по моему телу, согревая и успокаивая.

— Ты прекрасна, моя голубка, — шептал он нежно, согревая меня взглядом. Я наблюдала, как его рубашка плавно скользнула на пол. Осмелев, я осторожно положила ладони ему на грудь и провела пальцами по его рельефному животу. Он вздрогнул. Я испугалась, что сделала что-то не так, и поспешно убрала руки.

— Верни, — его тихий стон вернул меня к изучению его тела. Я осторожно продолжала исследовать его, хотя раньше видела лишь издалека, когда подглядывала за ним, когда он купался в озере. Каждое моё движение вызывало у него лёгкую дрожь, а дыхание стало частым. Мои руки уже достигли края его штанов.

— Вивьен, я не могу больше ждать, — сказал он, и в следующую секунду я снова оказалась под ним. Он нависал надо мной, глядя своими алыми глазами. Он был устрашающе прекрасен. Я протянула руку и развязала ленту в его волосах. Белоснежные пряди рассыпались по бокам, оттеняя его лицо, затуманенное желанием.

— Я не знаю, как быть, — честно призналась я.

Ответом мне стал поцелуй — жадный и страстный, словно он хотел утолить свою жажду. Как человек, который долго ждал возможности обладать чем-то, а теперь наконец-то обрёл это, он целовал меня, не в силах остановиться.

Волна за волной моё тело тянулось к нему, с готовностью отвечая на его поцелуи и ласки. Это было не то томление, которое я испытывала во время украденных поцелуев, казавшихся тогда самыми прекрасными. Это было настоящее желание стать с ним единым целым.

Мои руки зарывались в его волосы, пока его губы нежно ласкали мою грудь. Ощущение его горячего дыхания и прохладного воздуха комнаты было невероятно волнующим, словно зажигая огонь внизу живота. Как будто почувствовав мои мысли, он нежно провёл по внутренней стороне моих бёдер и со стоном отстранился.

Приоткрыв глаза, я наблюдала, как он быстро снимает штаны. В свете луны, льющегося из небольшого окна, он казался статуей, а его кожа отливала голубым, словно была покрыта перламутром.

— Сильф, я никогда не говорила тебе, как ты прекрасен, — произнесла я, не в силах сдержать своих чувств.

Он медленно вернулся ко мне, нависая надо мной и пристально глядя в глаза.

— Повтори, — попросил он.

— Я люблю тебя, — повторила я с нежностью.

Он снова поцеловал меня, и я почувствовала, как его колено осторожно раздвигает мои ноги.

— Прости, будет немного неприятно, — прошептал он мне на ухо.

И в следующий миг я ощутила, как его тело сливается с моим. Секундная вспышка боли заставила меня всхлипнуть, и я инстинктивно попробовала отстраниться.

— Потерпи, дорогая, — прошептал он, останавливаясь, чтобы дать мне время привыкнуть к ощущениям.

Его губы снова нашли мои, и волна страсти охватила меня. Я жадно отвечала на его поцелуи, не замечая, как мое тело откликается на его близость, прижимаясь к нему. Природа взяла свое, и я, неопытная, старалась стать ближе к нему.

Его движения были осторожными, но когда мои стоны стали чаще, он ускорил темп, заставляя меня чувствовать наслаждение сквозь боль.

Громкий стон Ланселота вернул меня в реальность. За ним последовал еще один, и еще. Я ощутила, как его тело содрогается, а низ живота наполняется теплотой.

— Голубка, — процедил он сквозь зубы, — я люблю тебя на несколько лет больше.

Немного отдышавшись, он прилег рядом и притянул меня к себе.

— Ты в порядке? — спросил он, щекоча мое ухо своим дыханием.

— Это не совсем так, как я себе представляла, — призналась я.

Он приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел на меня с интересом.

— Позволь спросить, каким ты это себе представляла?

После произошедшего меня всё ещё не покидало ощущение нереальности происходящего. Я не могла поверить, что произношу эти слова.

— Ну, на скотном дворе мне показалось, что это не самое приятное действие, — ответила я, стараясь подобрать слова.

Я почувствовала, как его рука, которая до этого нежно поглаживала моё бедро, замерла.

— Персиваль говорил, что им это нравится, но я не была с ним согласна, — добавила я, стараясь звучать как можно более непринуждённо, хотя внутри меня всё ещё бушевали противоречивые чувства.

Засыпая, я ощутила, как его грудь едва заметно подрагивает от беззвучного смеха. «Ну и глупо смеяться надо мной», — мелькнуло в моем сознании, прежде чем сон мягко окутал меня, и я растворилась в его объятиях.

***

Воспоминания нахлынули на меня, и я даже не заметила, как горячая вода в ванне сменилась холодной. Поёжившись, я повернула кран, впуская горячую струю, и с наслаждением смыла остатки пены. Наскоро вытершись, я развернула свёрток, и на мгновение моё дыхание замерло от восторга.

В моих руках оказалась ночная рубашка, воплощение изящества и утончённости. Тонкое кружево из настоящего шёлка, словно невесомая паутинка, нежно обнимало прозрачную ткань. Осторожно надев её, я взглянула в зеркало. Это было великолепно! Рубашка нежно облекала фигуру, подчёркивая её достоинства.

Шум в дверях отвлек меня от мыслей. Обернувшись, я увидела Сильфа, который стоял, прислонившись к косяку. Его взгляд скользил по мне, а на лице читалось явное удовольствие.

— Нравится? — не удержалась я от провокационного вопроса, пытаясь скрыть смущение.

Он не ответил, лишь слегка улыбнулся, словно наслаждаясь игрой.

— Ну и ладно, — пробормотала я, доставая фен, чтобы высушить золотистые пряди.

Он подошел ближе, и я почувствовала, как тёплый воздух окутывает мои волосы. Его ладони легко скользили по ним, и вскоре они стали абсолютно сухими. Его прикосновения были нежными и уверенными, словно он делал это не в первый раз. Я замерла, наслаждаясь моментом, пока он продолжал свою работу.

— Где ты был? — шутливо спросила я, бросив на него взгляд через зеркало. Наши глаза встретились.

— Знаешь, — тихо сказала я, прижавшись к нему спиной, — я люблю тебя на одну жизнь больше.

Эти слова подействовали на него как удар током. Он помнил ту фразу, которую сказал мне в нашу первую ночь, когда мы стали мужем и женой. Его руки немедленно притянули меня в спальню.

— Ты не можешь использовать это против меня, — прошептал он, прерывая поцелуй. — Я тоже вернулся из подземного царства.

Я наблюдала, как он спит. Его волосы разметались по подушке, придавая кровати атмосферу беспорядка. Смятые простыни и разорванная рубашка, валяющаяся рядом, дополняли атмосферу.

Секс — это не просто физическое удовольствие, это особый вид энергетического обмена. Для него это был изнурительный, почти мучительный опыт после событий последних дней. Для меня же он стал настоящим пробуждением. Я ощутила то, о чём говорил старик: я действительно была запечатана.

Сейчас же я без труда призвала нити в руки и легко удерживала их. Я села в кресло и погрузилась в воспоминания о прошлой жизни. Вспоминался короткий период, когда мы были счастливы, сбегая в наш уютный домик, где я чувствовала себя хозяйкой и была любима своим мужем.

Я прикусила губу, сравнивая два своих первых раза. В этот раз он был более настойчив, хотя поначалу действовал осторожно. Но в этот раз я тоже испытала оргазм, в отличие от того случая.

Он заворочался, его рука прошла по тому месту, где я должна была лежать, но, не найдя меня, он мгновенно проснулся.

— Я здесь, просто не могла уснуть, — поспешила успокоить его я, поскольку сама несколько раз просыпалась с опаской, что его больше нет рядом.

Он повернулся набок, подпер голову рукой и, посмотрев на меня, спросил: — Как ты? — Думала, насколько всё нереально сейчас, — ответила я. Он кивнул: — Понимаю.

— Пойду заварю себе травяной чай. А ты спи. Я закончу и вернусь к тебе.

Я встала и подошла к нему, чтобы поцеловать.

— Если не вернешься через двадцать минут, я силой затащу тебя обратно, — пробурчал он и лег обратно. Накинув халат, я плавно открыла дверь и впустила чёрного пса, который терпеливо ожидал с обратной стороны. Его тёмные глаза блеснули, и, уловив движение, он направился к коврику у кровати, где тут же устроился и, тихо вздохнув, погрузился в глубокий сон.

В дни первой магической войны одно лишь упоминание о таких существах могло повергнуть меня в ужас. Теперь же он свободно бродил по нашей комнате, не вызывая и тени страха. Это было странно и непривычно, но в то же время невероятно успокаивающе.

Я осторожно прокралась на кухню, стараясь не разбудить остальных. Чайник уже закипел, и я наполнила чашку ароматным чаем. Затем я направилась в беседку Анны.

Ночь была ясной, и звёзды мерцали на небе, словно драгоценные камни. Лёгкий ветерок играл с моими волосами, принося прохладу. Я слегка поежилась и поспешила к беседке. Её стены, увитые плющом, манили теплом. Несмотря на позднюю осень, здесь было комфортно благодаря магии, которая витала в воздухе.

Я села на скамейку, вдохнула свежий ночной воздух и сделала глоток чая.

Присев за столик, я погрузилась в размышления о том, как помочь в поисках детей. Внезапно тишину нарушил пронзительный крик филина. Мурашки пробежали по моей коже. Этот звук был мне знаком — Архимед.

Оглядевшись, я заметила в окне настороженную птицу. Она была настоящей и, преодолев охранные барьеры, явно не желала зла. Любопытство взяло верх, и я поспешила открыть окно, чтобы впустить её внутрь.

Филин, бесшумно преодолев полумрак комнаты, мягко опустился на один из стульев. Я ощутила знакомую энергию, пронизывающую воздух, и не смогла сдержать изумленного возгласа: «Мерлин?» Он перевел на меня свои круглые глаза, в которых светилась мудрость веков, и начал медленно трансформироваться.

Спустя мгновение передо мной сидел великий маг, чье имя было вплетено в легенды, тот, кто недавно был убит мечом Экскалибур. Его облик был знаком, но в то же время в нем ощущалась странная, потусторонняя аура.

— Вивиан, здравствуй, — тихо произнес он, нарушая затянувшееся молчание. Я внимательно изучала его лицо, пытаясь уловить малейшие признаки того безумца, который похитил меня. Он казался повзрослевшим Форестом, но в его голубых глазах отражалась только глубокая печаль.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — произнёс он, и его голос был тихим и нежным. — Но я не совсем Мерлин. Я — один из его двойников, созданных для охраны. Моё тело всегда оставалось в Эвилионе, погребённое в безопасном месте.

У меня мало времени, и я пришёл предупредить вас о надвигающихся тёмных временах. Мордред, находящийся под чарами Гвиневры, стремится найти способ проникнуть сюда, в этот мир.

— Арти! — воскликнула я, осознавая всю тяжесть ситуации. — Пророчество Артура.

Мерлин задумчиво склонил голову.

— За помощь в его убийстве обещана огромная награда. Кроме того, у Гвиневры невероятная магическая сила, природа которой мне неясна. Я чувствую, как тёмные потоки магии стекаются туда, словно река, возвращающаяся к своему истоку.

Он помолчал, словно подбирая слова.

— Я знаю, что прошу о многом, но всё же скажу: то, что вы ищете, находится в Эвилионе. Они не покидали его пределы. И, к сожалению, я вижу, как они находятся в самом сердце событий.

Внезапно он произнес:

— Помогите Артуру освободить Эвилион. И ваши дети вернутся к вам.Его оболочка начала растворяться в воздухе, словно туман, уносящийся с первыми лучами рассвета. С этими словами он исчез, оставив за собой лишь шум разбитого стекла.

Выбежав на улицу, я с ужасом замерла. Витраж, который еще недавно украшал окно, теперь превратился в зияющую дыру. Осколки стекла, словно черные капли крови, усеяли землю вокруг. Я застыла, не веря своим глазам, и, охваченная паникой, бросилась обратно в дом.

На пороге дома меня встретил Сильф. Его объятия были крепкими, словно он пытался удержать меня в реальности, но его тело оставалось напряжённым. Он быстро втянул меня внутрь и передал Лиярду и Лили. Сам же выбежал во двор, а за ним последовали Пинг и Персиваль.

Фамильяр тут же окутал меня своей успокаивающей маной. Лили тем временем занялась приготовлением травяного чая.

Анна, одетая в одну лишь футболку, с решимостью и сосредоточенностью устанавливала защитные щиты и накладывала сложные магические заклятья. Её руки, словно светясь изнутри, источали мягкий голубоватый свет, когда она склонялась над осколками. Каждый её жест был исполнен надежды и отчаяния одновременно — она пыталась наложить чары восстановления, но каждый раз хрупкое стекло рассыпалось на ещё более мелкие, острые осколки.

Её лицо, освещённое голубым сиянием, выражало глубокую тревогу и печаль. В глазах, как в зеркале её души, читалась напряжённая борьба с магией. Она чувствовала, что время ускользает, а её усилия тщетны.

Мужчины вернулись в дом и смотрели на ее тщетные попытки.

— Нашли? — ее вопрос остался без ответа.

— Тот, кто это сделал, отчаянно стремится предотвратить наше возвращение в Эвилион, уничтожив единственный портал, который мне удалось создать, — глухо произнесла она. Её слова, как тяжёлый камень, упали в тишину комнаты. Все присутствующие осознали: это было не просто разрушение, а предупреждение о грядущей опасности, о том, кто таится в тени и готовится к нападению.