Хроника Эвилиона. Сильф

Лео Рин (2024)

Жизнь Вивиан резко меняется после загадочной встречи на автобусной станции. Она возвращается в родной Кэмкастл, где её ждет семья и работа в издательстве. Однако после грозы, застигшей её в дороге, город преображается, и к Вивиан возвращаются сны и воспоминания, связанные с легендарным королём Артуром и его рыцарями. Девушка начинает исследовать своё прошлое и сталкивается с различными версиями истории любви Артура и Гвиневры, а также с тайнами, окружающими самого короля. В процессе она узнаёт о своей роли в этой эпической саге и о том, как её судьба переплетена с судьбой Ланселота. Произведение представляет собой ретеллинг легенд об Артуре и рыцарях круглого стола, разворачивающийся в современном мире. В центре сюжета — первая королева Эвилиона, чья история раскрывает новые грани известных легенд и поднимает вопросы о любви, предательстве и человеческих пороках.

Потери.

Мидсаммер — праздник летнего солнцестояния, когда природа и человек достигают своего пика силы. В этот день все вокруг расцветает, наполняется энергией и светом. Зимнее солнцестояние, напротив, — время, когда силы тьмы достигают своего апогея. Наши предки верили, что в эти особые дни духи, маги и магические существа проявляют особую мощь.

Традиции празднования Мидсаммера включали в себя разжигание костров, которые символизировали очищение и защиту от мрака. Дома окуривали травами, чтобы изгнать злых духов. Жертвоприношения, такие как скотина или, в редких случаях, люди, были неотъемлемой частью ритуалов, направленных на умиротворение духов и богов.

В тот мрачный день король снарядил отряд своих лучших рыцарей, чтобы уничтожить Ланселота, чье сердце было объято безумием от невыносимой утраты. Обезумевший от горя рыцарь, потерявший свою королеву, поклялся уничтожить короля и всех, кто осмелится встать на его пути. Его пристанищем стал Веселый замок — родовое гнездо, что вернул он после возвращения из владений короля Пелеаса.

Рыцарей короля Артура встретила тревожная тишина. Они осторожно продвигались по каменным коридорам, не видя вокруг ни единого признака жизни. В отряде царило напряжение, ведь их врагом был сам сэр Ланселот, величайший воин Эвилиона.

Король, опасаясь за свою безопасность, оставил Верховного мага охранять его, что вызвало у рыцарей недоумение и беспокойство.

Они проходили зал за залом, пока не достигли цели. В центре, в мягком свете камина, на величественном кресле восседал Ланселот. Его руки сжимали длинный чёрный меч, а подбородок покоился на рукояти — тот самый меч, который был подарен ему приёмной матерью и выкован из драконьего дыхания.

Ланселот сидел неподвижно, словно статуя, его алые глаза холодно и отстранённо изучали каждого вошедшего рыцаря. Лицо казалось высеченным из камня, лишённым малейших признаков эмоций. Но этот мёртвый взгляд, который он обращал на воинов Артура, был способен проникать в самые глубины их душ, заставляя их тела дрожать под тяжёлыми доспехами.

Когда последний из рыцарей вошёл в зал, Ланселот поднялся с места, окинув несколько десятков мужчин, что старались окружить его.

— Я не вижу здесь Персиваля. Убирайтесь. Это мои владения, и вам здесь не рады, — холодно бросил он и отвернулся к камину.

— Ты должен пройти с нами на суд короля, — один из рыцарей, облачённый в сверкающие доспехи, озвучил волю Артура. Его голос, холодный и непреклонный, эхом разнёсся по залу, отразившись от каменных стен.

Рыцарь, к которому были обращены эти слова, медленно обернулся, его глаза, обычно спокойные и уверенные, сейчас полыхали безумием. Он смотрел на говорившего с такой яростью, что даже самые закалённые воины не смогли выдержать его взгляда.

— Ты уверен? — в его голосе звучала насмешка, но она была пропитана горечью и отчаянием.

Ланселот расхохотался, но его смех был похож на рычание хищника, загнанного в угол. В этом смехе не было веселья, только ярость и безумие. Он смеялся, но его глаза оставались холодными и пустыми, словно он уже не был человеком.

Ужас охватил всех присутствующих. Каменные стены замка, обычно хранящие молчание, теперь словно ожили, отражая и усиливая этот первобытный страх.

— Он безумен, — тихо произнёс один из самых молодых воинов, и его голос дрогнул от напряжения.

В зале повисла тишина. Смех оборвался, уступив место тяжёлому дыханию и звону обнажаемых мечей.

— Даю вам последний шанс уйти, — прозвучал стальной голос, эхом отразившийся от каменных стен.

— Ланселот, — резко обратился к нему глава отряда, — сложи оружие и моли короля о прощении. Если ты сделаешь это, Господь дарует тебе лёгкую смерть за твоё отступничество.

Он не успел договорить, как его голова уже лежала на полу под сапогом Ланселота. Тело рухнуло следом с глухим лязгом лат. Среди рыцарей прокатился изумленный ропот: атака была настолько стремительной, что никто не успел среагировать. Они ошеломленно взирали на рыцаря в черных одеждах, чья единственная защита — меч. Светлые волосы, спутанные и грязные, выбивались из низкого хвоста, перехваченного истрепанной серебряной лентой. Взгляд его метался по залу.

— Просить прощения? — ярость затмила разум рыцаря. — Боюсь, мне придется преподать ему урок. Его голова — взамен её.

Рыцари ринулись на обезумевшего мужчину, но его движения были настолько стремительны, что многие из них едва успели осознать происходящее, прежде чем навсегда сомкнуть глаза. От отряда не осталось ни одной живой души. Ланселот стоял, словно погруженный в туман, и смотрел на кровавые лужи, покрывшие полы его замка.

Вновь наступившую тишину разорвал яростный крик. Мужчина, охваченный гневом, начал крушить все, что попадалось ему под руку: тяжелая мебель, роскошные гобелены — все было безжалостно уничтожено и отправлено в камин. Огонь, словно почувствовав волю, разгорался с каждой секундой все сильнее, жадно поглощая все вокруг. А около него на коленях стоял рыцарь, что, крича, проливал слезы по той, что у него отобрали.

— Сильф, — позвал его тихий, но уверенный голос. Мужчина обернулся, и его взгляд, прояснился. Он бросился к той, что звала его, и упал перед ней на колени, рыдая, как малое дитя. Как делал это раньше.

Её рука легла ему на голову, и она зашептала слова, словно сплетая невидимую нить, которая стирала образы и воспоминания минувших дней. О той, кто не должна была оставаться в его памяти.

— Дитя моё, чтобы вернуть её, ты должен узнать полное пророчество. Хранит его тот, кто укрыл дитя моё. Сейчас забудь обо всём, до той поры, что предначертано судьбой. Не бойся и пройди весь путь. Там ты обретёшь ясность. А если встретишь ее, то сердце вновь вернёт тебе воспоминания.

Дейзи распахнула глаза, и её взгляд озарился внезапной догадкой:

— Нимуэ! Все присутствующие с напряжённым вниманием слушали рассказ девушки. Лишь Ланселот, погружённый в свои мысли, сидел в кресле, отстранённо глядя перед собой.

— Всё это произошло в Мидсаммер, — задумчиво произнесла Анна, глядя на багряное солнце, медленно опускающееся за горизонт. — Тот факт, что кто-то смог похитить Грааль, не попавшись ни в одну из хитроумных ловушек, наводит на мысль, что именно он помог Нимуэ отправить Вивьен в наш мир.

— Бран. Повелитель подземного мира и страж земель.Все умолкли. Тишину нарушила Мэл: — Как такое возможно?Персиваль недоверчиво взглянул на Анну. — С момента сотворения Эвилиона магия пронизывала всё сущее. Сначала это была первозданная сила стихий, затем появились более сложные и узкоспециализированные заклинания. Со временем рождались всё более могущественные маги и боги. Бран, властелин нижнего мира, был одним из них. Он создал эту магию и сумел остаться в живых, даже когда ему отрубили голову.Анна тяжело вздохнула. Чаша Грааля — это не просто сосуд. Она способна менять свою форму, принимая облик, соответствующий ситуации. Когда-то она была величественным древом с волшебными плодами, потом — загадочным котлом, а с приходом рыцарей и христианства обрела форму чаши.

И, похоже, она признала своего хозяина, позволив ему забрать её. Я полагаю, именно с её помощью Нимуэ и удалось спасти девушку, переправив её сюда, в Кэмкастл — владения, созданные и защищённые Мерлином. Как ни крути, их многое связывало, и если после всего она доверила ему девушку, значит, на то была веская причина.

— Ты хочешь сказать, что Вивиан связана с Мерлином? — Персиваль взглянул на жену, словно не желая в это верить. В его глазах читалось презрение. Он вспомнил взгляд, которым Мерлин смотрел на девушку перед тем, как портал в доме Артура закрылся.

Лиярд, молча лежавший у ног Ланселота, вдруг оскалился.

— Тише, юноша, — мягко, но настойчиво произнес Пинг. — Сейчас не время для войны.

Он перевел взгляд на Анну:

— Анна, ты знаешь, что делать. Есть лишь один путь.

Эти слова заставили фамильяра и Персиваля резко вскочить со своих мест.

— Нет! — голос Персиваля прозвучал резко, словно удар хлыста. Лиярд издал низкий, зловещий рык, вибрирующий в воздухе.

Анна резко отвернулась, избегая смотреть на них. Её спина была напряжена до предела, натянутая, как тугая струна, и это напряжение ощущалось всеми присутствующими. Воздух был пропитан тяжестью момента, вызванного утренним инцидентом — неудачей в соединении тел Валериана и Микаэля. Анна, обладая магией целительства столь высокого уровня, что могла вернуть покойников из мрачных владений Бранна, была единственной, кто мог это сделать. Но её вера в свои силы рухнула с первыми лучами солнца.

— Она старшая в Ковене, и это нечто да значит!

— Пинг, как ты можешь говорить подобное? — Персиваль взревел. — Ты искал его сотни лет, и вот, спустя пару дней, ты предлагаешь ему умереть?

— А ты думаешь, жизнь дракона без пары — это жизнь? Ты хоть что-нибудь знаешь о нашем устройстве? Если он выбрал её своей парой, то жить без неё не сможет! Поверь мне, он найдёт способ убить себя, лишь бы спасти её. Или сойдёт с ума.

Дэйзи, наблюдая за напряженным спором Персиваля и Пинга, повернула голову к Лие. Ее голос, тихий, но полный беспокойства, прозвучал в тишине комнаты:

— Ты видишь исход?

Лия, нахмурившись, отрицательно покачала головой. Ее взгляд был устремлен в пустоту, словно она пыталась проникнуть в глубины невидимого.

— Все черным-черно. Ни проблеска видений.

Эти слова повисли в воздухе, как тяжелый занавес, скрывающий будущее. Девушки, услышав ответ Лии, замолчали, погрузившись в свои мысли. Их внимание вернулось к спору, который разгорался с новой силой. Голоса мужчин становились все громче, в них звучали угрозы и обвинения. Никто не заметил, как пламя в камине, до этого едва тлевшее, вдруг вспыхнуло с новой силой. Огонь, словно живой, лизал верхние камни, его языки вздымались и опадали, словно танцуя в ритме невидимой мелодии.

Раздался оглушительный рёв, заставивший сердца присутствующих сжаться от страха. Из камина, словно воплощение древней ярости, на них смотрел огромный дракон.

— Сын мой! — прогремел голос, раскатистый, как гром. — Как ты посмел скрыть от меня пробуждение дара Свирры? Почему я узнаю об этом лишь через обрывки видений, что случайно коснулись моего сознания?

Персиваль тихо выругался себе под нос, а Пинг растерянно уставился на неожиданного гостя. Огонь, вырвавшийся из под контроля, уже лизал деревянные балки потолка, заставляя их трещать и угрожающе скрипеть.

— Я не вижу Эсули! — прорычал дракон, его голос эхом разнёсся по комнате.

— Отец, успокойся! Ты разрушишь дом! — Пинг устремился к камину и присел рядом с головой И Драй Гоха. — Эсули отправился к потомку Артура. С ним всё в порядке.

Пламя погасло. Взгляд И Драй Гоха смягчился. Он обвёл глазами всех собравшихся и вздохнул. Перед ним стояли его старший сын, которого он не видел много сотен лет, и его потомки.

И Драй Гох внимательно посмотрел на каждую из девушек, представленных ему Пингом, и удовлетворенно кивнул каждой из них. Затем его взгляд остановился на Ланселоте, который смотрел на него прямо и без страха.

— Не знал, Пинг, что у тебя есть потомок, в котором пробудился дар моей первой жены.

— Отец, это первенец Лирина, не мой, — ответил Пинг, и его слова заставили дракона вздрогнуть.

— Подойди! — приказал он, пристально глядя на мужчину.

Ланселот поднялся с кресла и без страха подошел к нему.

— Опустись, дай мне взглянуть на тебя, — голос И Драй Гоха выдавал его недоверие к словам Пинга.

Ланселот преклонил колени и, подняв глаза, встретился с золотыми глазами старого дракона. Тот, не отрываясь, смотрел на него, а затем, прошептав древнее заклинание своего рода, выдохнул. Жар окутал Ланселота, но не обжёг его.

В воздухе начали появляться призрачные фигуры. Одна из них была драконом, который подплыл к камину и ласково потерся головой о морду старого дракона. Другая же фигура оказалась длинноволосым мужчиной с глазами, полными тоски. Он смотрел на Ланселота с теплотой и болью, словно хотел что-то сказать, но не мог. Затем он перевел взгляд на отца, и этот взгляд был наполнен такой мукой, что Ланселот почувствовал, как его сердце сжалось.

В следующее мгновение оба видения исчезли, оставив лишь тишину и дым, который медленно растворялся в воздухе.

Из глаз Драга лились слезы, сверкающие, как искры.

— Кто бы мог подумать… — прошептал он спустя некоторое время. — Первое дитя моего сына… Я слышал, что он погиб в младенчестве. И думал, что Свирра навсегда покинула меня.

Пинг начал излагать свою теорию о подмене младенцев, обращаясь к отцу. Тот, не отрывая взгляда от Ланселота, отмечал их с Эсули поразительное сходство и алый отблеск, напоминающий глаза Свирры. Он обладал силой, но в его душе, как тяжелые камни, лежала боль, давящая на его молодые плечи.

Он тихо вдохнул, ощущая тяжелый металлический запах, который, казалось, проник в каждую клетку его тела. Железо и кровь. Осознание, что этот человек совершил множество убийств, заставило его нахмуриться. Но внезапно сквозь эту мрачную атмосферу проник свежий ветерок, принесший с собой аромат прохладного ручья. Это был запах его любви — чистый, как родниковая вода, наполненный свежестью и надеждой.

— Так почему вы решили отправить его к Бранну? — суровый голос Драга прервал сына. Ланселот присел у камина и начал свой рассказ, тщательно подбирая слова. Драг внимательно слушал, его лицо оставалось бесстрастным, но глаза выдавали напряжённую работу мысли. Время от времени он задавал уточняющие вопросы.

Когда Ланселот упомянул о похищении Вивиан, морда Драга потемнела, а вертикальные зрачки его золотых глаз сузились до тонких нитей.

— Так вот кто скрывается в замке Миддрина.

Ланселот замер, словно пораженный молнией.

— Продолжай, — приказал дракон.

Когда Ланселот приблизился к упоминанию Эпрейвена, дракон издал яростный вздох, и его голос, словно раскат грома, заполнил зал, заставив стены содрогнуться.

— Теперь мне всё стало ясно. Вылезла тварь на свет. Я думал, что смерть Лирина остановит его, но нет. Теперь мне понятно, что за энергию я ощущал в замке Миддрина. Это была его энергия. Именно он стоит за похищением девушки и пробуждением тёмной стороны мага.

С тех пор как его запечатали, он не смирился со своей судьбой, и, похоже, та ведьма дала ему силы, чтобы сломать печати. Это очень плохо. В той девушке, что томится там, заключена судьба. И если он получит доступ к её силе, наш мир будет полностью разрушен. И дело не только в Эвилионе или нашем мире — все миры падут в пучину Хаоса.

В кабинете повисло молчание. Каждый размышлял над словами старого дракона.

— Послушай, Ланселот, — начал он, — твое пророчество скрыто и от меня. Значит, в нем заключена огромная сила. Если он получит доступ к тому, что скрыто в девушке, а я уверен, что она — ключевой элемент пророчества, ты никогда не увидишь свою Вивиан. Как я уже говорил, все миры исчезнут. Не останется места, где даже после смерти мы сможем найти тех, кого давно потеряли.

— Есть ли другой способ? — спросил Персиваль, и его голос звучал глухо и напряженно. Пока Ланселот рассказывал дракону свою историю, Персиваль незаметно переместился к Анне.

Драг, нахмурившись, окинул рыцаря пристальным взглядом. Ему явно не нравилось то, что он видел. Бросив косой взгляд на Пинга, он покачал головой.

— Мой смертный друг, другого пути нет, — произнес он, его голос звучал твердо, но в нем сквозила едва уловимая печаль. — Лишь тот, кто владеет тайной, способен ее раскрыть. А судя по всему, эта тайна подвластна Бранну.

Анна вздрогнула, и это не укрылось от пристального взгляда дракона. Персиваль лишь крепче обнял её.

— Ланселот, ты готов на всё, чтобы вернуть девушку? — голос дракона звучал глухо и серьёзно.

— Есть только один путь к Бранну, — продолжил он. — Смерть.

Ланселот заглянул в глаза Драга и увидел в них отражение собственной тоски, что давно поселилась в его душе.

— Да, — твёрдо ответил он, нарушив затянувшуюся тишину.

— Ты осознаёшь, что можешь погибнуть и остаться там навсегда?

— Да, — повторил он, не дрогнув.

— Ты похож на отца. Тот тоже был готов на всё ради своей женщины. И ради своих детей. Что ж, тогда поступим так…

Драг начал говорить, глядя, как старшая из сестер постепенно становится всё более сосредоточенной. Её рука крепко сжимала руку смертного. Остальные девушки внимательно слушали, а Пинг ходил из стороны в сторону, время от времени задавая вопросы.

Закончив, дракон медленно повернулся к Лиярду. Его глаза, некоторое время изучали фамильяра.

— Ему понадобится проводник, — медленно произнес он. — Но ты слаб, потеряв свою хозяйку.

Он долго смотрел на Лиярда, словно пытаясь проникнуть в самую глубину его сущности. Между ними возникло странное, почти осязаемое напряжение, словно они вели немой диалог, понятный лишь им двоим.

Дракон удовлетворенно хмыкнул, бросил уголек из камина, и тот мгновенно был съеден волком.

— Ты — отражение своих хозяев: такой же бесстрашный и глупый, — произнес дракон, но в его голосе не было ни капли упрека, а скорее слышалась едва уловимая похвала.

Лиярд склонил голову в знак благодарности.

— Что это было? — шепотом спросил Персиваль, и его слова эхом разнеслись по комнате.

— Благословение дракона, идиот, — Пинг закатил глаза.

— Твой зять не отличается умом… — Драг с сомнением взглянул на Пинга, и тот лишь пожал плечами в ответ.

— Я бы попросил! — Персиваль стремительно вскочил на ноги и в мгновение ока оказался у каминной полки.

Я тот, кто добился своего по праву, и я не намерен отступать. Даже если мне придется сразиться с двумя старыми драконами за это право, можете быть уверены, я не отступлю.

Лия и Дэйзи не смогли сдержать смеха, пытаясь разрядить напряжённую атмосферу. Персиваль, нахмурившись, сверлил гостя суровым взглядом. Но тот, не обращая на него внимания, спокойно продолжил:

— Передайте Эсули, чтобы связался со мной, как только прибудет. Мне нужно будет передать ему важное послание.

Затем он попросил всех оставить его наедине с Анной и Ланселотом. Когда они вышли из кабинета, солнце уже село, а на их лицах читались глубокие раздумья.

***

Эсули стоял перед домом, где теперь жила девушка, дочь той женщины, что погибла. В тот момент, когда их глаза встретились, мир вокруг, казалось, замер.

Юный дракон прищурил глаза, внимательно изучая дом. Если тот, белобрысый, думает, что закрыл доступ для дракона воды, он глубоко ошибается.

Слегка изогнув бровь, юноша внимательно изучал мощные ловушки, стараясь найти их уязвимые места. Вот оно! Он улыбнулся. Однако ещё ночью, когда он не мог уснуть, слушая неровное дыхание брата, Эсули уже пытался исследовать обстановку. Тогда небо над домом было открыто, и он смог проникнуть на задний двор. Теперь же этот проход был надёжно запечатан. Здесь обитает кто-то очень умный и сильный, но не настолько проницательный, чтобы учесть всё.

Лазурное сияние окутало тело юноши, и знакомая дрожь пробежала по его коже. В мгновение ока Эсули, превратившись в воду, скользнул сквозь почву к трубам. Он почувствовал запах девушки, и магия мгновенно направила его к ней.

Сноу принимала ванну, заботливо наполненную Грэйни. Девушка не спала всю ночь, её била истерика после вчерашнего дня. Сейчас, когда Арти насильно влил в неё успокоительный сбор, она сидела в ванне, не проявляя никаких эмоций. Даже мерцающая вода, появившаяся из закрытого крана, не смутила её. Она продолжала пустым взглядом смотреть в стену.

— Сноу, я вхожу? — раздался за дверью женский голос.

Эсули мгновенно растворился в облаке пара, его взгляд сосредоточенно следил за происходящим. В комнату медленно вошла женщина, поразительно похожая на того, кого Сильф называл Артуром. Она подошла к ванне и с тревогой посмотрела на девушку, лежащую в воде. Опустившись на колени у края ванны, женщина осторожно взяла губку и бережно начала намыливать тонкое тело Сноу, словно стараясь согреть её своей заботой.

Взгляд Эсули скользил вслед за струйками воды, пока он не осознал, что его внимание приковано к телу девушки. Тонкие разряды его энергии заставили заискриться пару лужиц. Женщина заметила это и, нахмурившись, посмотрела в его сторону, пытаясь понять причину странного явления.

Дракон быстро взял себя в руки и попытался успокоиться, но непреодолимое желание схватить девушку и утащить на свой остров переполняло его.

— Арти, — тихо позвала женщина, и Эсули услышал шаги, приближающиеся к двери. — Мне нужна твоя помощь.

Женщина аккуратно ополоснула Сноу и бережно накинула на неё халат. Эсули оскалился, наблюдая как белобрысый великан мягко взял девушку на руки и отнёс в комнату, куда ему было не проникнуть.

Он уловил в комнате приглушённые голоса, которые вели тихий разговор. Прислушавшись, он понял, что мужчина говорит о том, что днём видел фамильяра, пытавшегося проникнуть в их дом. Женщина что-то тихо ответила на это, и мужчина разразился гневной тирадой в адрес Ланселота. Тихий рык сорвался с уст Эсули.

Мужчина твёрдо заявил, что не допустит, чтобы ни один из этих уродцев приблизился к Сноу. Он вспомнил, как однажды уже позволил Ланселоту переступить порог его дома, и это стало причиной потери Вивиан. В его голосе не было ни капли братской любви, только властность и решимость.

— Когда я её найду, мама, я не позволю ему даже приблизиться к ней. Если понадобится, я спрячу её там, где никто не найдёт.

— Артур, подумай, что ты говоришь! — твёрдо возразила его мать.

— Она моя, и ты это знаешь. Церковь соединила наши судьбы.

— Пойми, она не та девушка, Артур.

— Замолчи! — раздался звук захлопнувшейся двери, и шаги стихли в глубине дома.

Из комнаты послышались тихие всхлипы. Вскоре шорох затих, и в ванну вошла мать Артура. Её глаза были красными и усталыми. Она подошла к раковине, чтобы умыться. Когда она потянулась за полотенцем, на пол упала небольшая зелёная заколка. Женщина бережно подняла украшение и аккуратно положила его на место. В последний раз всхлипнув, она тихо вышла через другую дверь.

Немного подождав, он принял человеческий облик и осторожно вошёл в комнату девушки. Оглядевшись, он увидел её спящей на кровати, укрытой одеялом. Его внимание привлекли бледность её лица, глубокие синяки под глазами и неровное дыхание. Что-то было не так.

Эсули бесшумно приблизился к ней, стараясь не разбудить Сноу. Его взгляд был полон тревоги. Он осторожно прислушался к её дыханию, стараясь уловить малейшие изменения. Вокруг её тела витала странная, почти осязаемая энергия. Это была мана, которая, казалось, стремилась поглотить её изнутри, словно голодный зверь.

Это было неправильно. Она не могла справиться с таким потоком силы. Передать дар её матери означало бы обречь её на гибель. Её тело было слишком хрупким и уязвимым для такого испытания.

Он наклонился и нежно прислонился губами к её лбу. Её кожа была горячей, почти обжигающей. Его сердце сжалось от тревоги.

— Ты… — Её тёплые шоколадные глаза внимательно изучали застигнутого врасплох дракона. Затем она улыбнулась, и его сердце забилось так сильно, что, казалось, оно вот-вот вырвется из груди.

Эсули продолжал смотреть на нее не пророняя ни слова. Она хотела продолжить, как что-то заставило ее закрыть уши ладонями: «Нет, нет, нет…»

Юноша поспешил к ней, ощущая, как вокруг неё вибрируют потоки энергии. Наступил Самайн, и Дикая Охота настойчиво звала её.

Энирф была из знатного рода, в её жилах текла чистая кровь фейри. И теперь, когда король трубил в рог, магия проявилась с неистовой силой.

Недолго думая, он достал свою чешуйку и ус. Быстро создав кольцо, он надел его на безымянный палец девушки. Обычно такими амулетами более опытные драконы снимали излишки маны у молодых, которые не могли контролировать её самостоятельно, чтобы предотвратить катастрофический выброс.

В его тело ворвалась её энергии, бившаяся словно птица в клетке, стремящаяся на свободу. Даже ему было нелегко сдержать её. Он ощущал медовый аромат, смешанный с нотками острого перца и яблока. Она пьянила его, словно сладкий дурман.

Однако если ситуация не изменится, никто в этом доме не сможет ей помочь. Наблюдая за тем, как зов продолжает тревожить её, он срезал локон её волос. Он не мог допустить, чтобы дар был передан, она не выживет.

Зов Пинга прервал его размышления, и за дверью раздались уверенные шаги мужчины. С большой неохотой Эсули покинул дом.

— Наконец вернулся, — голос Пинга был безразличным, но беспокойный взгляд на юного дракона выдавал его тревогу. — Как прошло?

Юноша посмотрел на своего дядю и вздохнул. Он понимал, что утаить что-либо от Пинга или Сильфа не получится. Драконы могут читать эмоции.

Как и ожидалось, через мгновение появился Ланселот, ведомый своим чутьём. Рядом с ним шагал Лиярд. Ланселот, кажется, не совсем понимал, что происходит, но тревога за брата взяла верх.

— Нам нужно укромное место, — сказал Эсули. — И вы должны пообещать, что никому ничего не расскажете.

Пинг и Сильф кивнули.

— Идём, в старом саду есть скамья, достаточно удалённая, чтобы нас никто не подслушал, — сказал старый дракон, разворачиваясь и направляясь во двор. — У нас есть полчаса, прежде чем нас хватятся. Прощание назначено на полночь.

Ланселот поспешил за дядей и братом, бросая редкие взгляды на Лиярда, который семенил рядом, недоумевая, что происходит.

Пинг стоял, прислонившись к дубу, и терпеливо ждал, когда племянники присоединятся к нему. Никто не должен был их беспокоить. Анна и Персиваль, погруженные в свои дела, находились в спальне. Анна спала, а Персиваль молча и преданно охранял её сон. Девочки, занятые последними приготовлениями, суетились на кухне.

Юноши опустились на скамейку, Лиярд примостился у их ног. Пинг сразу заметил, что младший был крайне взволнован.

— У девушки магическая лихорадка, — выпалил Эсули.

— Не может быть, — Пинг прищурился, недоверчиво глядя на племянника.

— Я видел это своими глазами, — продолжил Эсули, слегка повысив голос. — Мне удалось проникнуть в дом. Вот, посмотри сам.

Он протянул Пингу локон, который лежал на его раскрытой ладони. Длинные тонкие пальцы Эсули бережно укрывали локон от легкого ветерка, словно защищая его от внешних воздействий.

Ланселот, наблюдая за происходящим со скамьи, шумно выдохнул. В его голове мелькнуло видение — кольцо на пальце девушки, и он бросил взгляд на Пинга, который изучал локон. Тот ничего не почувствовал. Его глаза, глубокие и фиолетовые, становились всё серьёзнее, пока он пытался считать энергию.

— Ты прав, но ранее я не встречал и не слышал, чтобы дар просыпался до вступления в наследство, — задумчиво продолжал он, внимательно изучая локон.

Ланселот не отрывал взгляда от юного дракона. Тот, словно почувствовав пристальное внимание, поднял свои аквамариновые глаза. Ланселот легонько постучал по безымянному пальцу. Юноша вспыхнул, поняв, что брат все знает.

Откинувшись на спинку скамьи, мужчина прикрыл глаза ладонью и усмехнулся. Значит, он связан с братом не только физически, но и ментально. Лиард, мирно лежавший у его ног, поднял уши и быстро взглянул на Пинга. Ланселот отрицательно покачал головой, и фамильяр, вздохнув, продолжил лежать неподвижно.

— Дело плохо, Эсули прав, — мрачно произнес Пинг, теребя свою рыжую бороду. — Мана убьет её. Я чувствую зов охоты весёлого народа. Сейчас не самое подходящее время для вступления в наследство.

Его голос дрожал, выдавая внутреннее напряжение. В глазах читалась глубокая тревога, а на лице отразилось давно забытое воспоминание, словно тень из прошлого, на мгновение осветившая его черты.

— Мне нужно в библиотеку. Хочу найти одну книгу, — тихо произнёс Пинг, собираясь вернуться в дом. Напоследок он обернулся к Эсули и, чуть прищурившись, добавил: — Свяжись с дедом. Это важно.

Эсули, проводив взглядом Пинга, повернулся к Ланселоту, вопросительно глядя на него.

— И Драй Гох почтил нас своим присутствием, — ответил Ланселот на его безмолвный вопрос.

Эсули вздохнул и присел рядом с братом на скамью.

— Что здесь произошло? — спросил он.

Ланселот кратко пересказал ему встречу с первым драконом. Юноша внимательно слушал его, нежно поглаживая указательным пальцем свой золотой локон, что не осталось незамеченным его старшим братом.

Когда Ланселот закончил говорить, Эсули поднял на него взгляд своих глубоких аквамариновых глаз. В них читалась тревога, но вместе с тем и решимость.

— Моё сердце против того, чтобы ты шёл на это, — тихо произнёс он. — Но я слышу, что решение уже принято. Позволь мне дать тебе одну вещь.

— Не кольцо, надеюсь? — в голосе Ланселота зазвучали весёлые нотки, а в глазах мелькнул озорной огонёк. Он с удовольствием наблюдал за смущением юноши, словно наслаждаясь этой маленькой игрой.

— Это было первое, что пришло мне в голову, — смущённо пробормотал Эсули, опуская взгляд и глядя в землю. Его щёки слегка порозовели. — Я видел кольца на руках Анны и Персиваля. Они словно невидимые нити, соединяющие их сердца. Их энергия струится прямо к сердцу другого, образуя невидимый мост, по которому они шагают рука об руку.

Ланселот вздохнул и, мягко потрепав брата по плечу, произнес:

— Надеюсь, ты не додумался привести священника.

Эсули взглянул на него с недоумением, но Ланселот лишь отмахнулся:

— Забудь, потом объясню. Но как же… Мой брат ворвался в дом короля Артура и окольцевал девушку.

— Ладно, что ты хотел мне показать? — спросил он.Горький смешок сорвался с его губ. — Это моя первая слеза, — сказал он, протягивая ее Ланселоту. — Я хочу, чтобы ты взял ее с собой.Эсули молча кивнул. Вытащив из-за пазухи кожаный мешочек, он долго в нем копался, прежде чем достать голубую бусину. Ланселот с трепетом принял дар брата. Не колеблясь, он добавил голубую бусину к черной, уже висевшей на его шее.

— Благодарю тебя, это дар бесценный. Первые слёзы драконов, как я слышал, обладают неведомой силой, — Ланселот на миг замолчал, затем бережно извлёк старую серебряную ленту.

— Если со мной что-то случится, следуй за этой лентой. Она приведет тебя ко мне, где бы я ни был. Я хочу, чтобы даже в подземном мире ты смог найти меня.

— Нет! — вскричал юноша, вскочив со скамьи и обернувшись к брату. — С тобой ничего не случится! Я верю в это.

С того самого момента, когда ты обратился в дракона ветра, когда твоё сердце начало источать энергию отца, в тот самый миг, когда наши сердца забились в унисон, я понял, что мы связаны навсегда.

Я понимаю, что мы с тобой такие разные, и наши пути никогда не пересекались. Но то, что произошло вчера, стало самым значимым событием в моей жизни.

Он замолчал, словно собираясь с духом, чтобы продолжить.

— Лучшим событием в моей жизни стало то, что я наконец-то не одинок. Хотя драконы — обособленный народ, судьба быть сыном предателя и поддерживаемым лишь одним из своих дедов — это тяжкое бремя. Вчера, когда ты, не задумываясь, бросился на Эпрейвена, чтобы защитить меня, даже не зная, кто я, я осознал, что наши судьбы тесно связаны.

Мы не прошли вместе через все испытания, но все твои радости и горести стали моими. Я не знаю того кровавого рыцаря, о котором все говорят, для меня ты лишь храбрый воин, который защищал свою семью и жаждал справедливости, когда её у него отняли.

Ланселот, глядя в пылающие глаза юноши, ощущал искренность в его словах. Он сам не мог понять, как объяснить эти новые чувства, но этот юноша прочно занял место в его сердце. При мысли о том, что ему могут причинить боль, кровь закипала в его жилах.

Это было совершенно иное чувство, нежели то, что он когда-либо испытывал к Вивьен. Если с ней каждый его нерв трепетал от желания видеть её, вдыхать её аромат, слушать её звонкий голос и ловить её взгляд, полный изумрудного сияния, то здесь, впервые за долгое время, он встретил того, кто мог помочь ему избавиться от гнетущего ощущения неполноценности. Именно так он чувствовал себя с самого своего рождения.

Слова Эсули воскресили в нем давно утраченный дух. Он больше не был одинок. Теперь у него была семья.

Внезапно осознание этого обрушилось на него. То, что раньше он принимал как должное, теперь стало его большой и настоящей семьей. И самое удивительное, его друг теперь был его родственником. Он рассмеялся. Четыре ведьмы, драконы, Персиваль и Голубка — все они были частью его большой семьи. Тепло разлилось по его телу, наполняя его радостью. И они все были готовы помочь ему.

Лиярд, до этого спокойно наблюдавший за их разговором, внезапно вскочил, привлекая внимание мужчин. Его трясло, энергия волнами изливалась из его тела, озаряя ночь серебристым светом.

— Лиярд! — воскликнул Ланселот, бросаясь к волку. Но его порыв был остановлен мощной волной маны.

Эсули бросился к брату, отброшенному магией на значительное расстояние. Он протянул руку, помогая ему подняться на ноги. В тот же миг яркий свет сменился непроницаемой тьмой. На земле неподвижно лежало распростертое тело.

— Нет! — мужчина за пару шагов преодолел расстояние и рухнул на колени.

— Не кричите, юный господин, я прекрасно вас слышу, — устало и спокойно произнес фамильяр открывая глаза.

Ланселот осторожно помог ему подняться.

Свет луны, пробивавшийся сквозь густую листву, озарил поляну, выхватывая из тени черноволосого юношу, который с интересом и удивлением разглядывал свое новое тело.

Из дома донеслись крики, на помощь к ним спешили домочадцы. Во главе с Персивалем, вооружённым Хугином и Мугином, бежал Пинг, в руке которого сверкал короткий меч.

Вокруг них тотчас возник магический щит, сотворённый Анной, чтобы оградить своих мужчин от опасности.

— Что здесь случилось? — Персиваль, не теряя времени, перевёл взгляд с Ланселота на Эсули, затем задержал его на обнажённом парне.

— Хотел бы я сам это знать, — тихо пробормотал тот, удивлённо разглядывая своё тело.

Ланселот, окинув взглядом Пинга, Персиваля и Анну, спокойно произнес:

— Лиярд принял человеческий облик.

Персиваль взорвался потоком неведомых ругательств, но затем, тяжело вздохнув, продолжил:

— Признаться, это уже невыносимо. За последние сутки этот дом не знал ни минуты покоя. То драконы, то убийства, то фамильяры, гуляющие без одежды, а теперь ещё и семья моей жены не считает меня достойным человеком.

Анна, стремясь успокоить своего супруга, нежно коснулась его щеки губами и мягко увела на пару шагов назад.

— Поведайте мне, как это произошло.Пинг обратился к Ланселоту и Эсули с тихой, но настойчивой просьбой: Пока Эсули кратко излагал события к ним подошли Анна и Персиваль, внимательно слушая его рассказ.

— Перси, отдай мальчику свою куртку. Он совсем голый! — быстро проговорила Анна, стараясь скрыть свою нервозность. Она, как Персиваль, не могла позволить себе нецензурные выражения, хотя Ланселот видел, что она едва сдерживается.

— Пинг, отведи их в дом и дай Лиярду отвар номер четыре. Не перепутайте. Затем подготовь комнату рядом с комнатой Ланселота… Хотя нет, две комнаты. Я думаю, Эсули тоже потребуется свой угол.

Пинг повёл Эсули и ослабевшего Лиярда в дом.

Ланселот медленно шёл за ними и смотрел, как старик бережно поддерживает изменённого фамильяра.

— О чём ты думал, Сильф? — спросила Анна, взяв рыцаря за руку. Они с Персивалем поравнялись с ним.

— Я думал о том, что нашёл свою семью, — ответ Ланселота был тихим.

Чародейка внимательно посмотрела ему в глаза. На её лице промелькнуло понимание.

— Теперь понятно, — сказала она. — Перси рассказал мне твою историю. Прошу, прости его.

— Не стоит извиняться, в этой истории нет никакого секрета.

— Но теперь мне ясно, что скрывалось в твоем сердце. Откровенно говоря, я опасалась, что Лиярд может оказаться под влиянием тёмных мыслей. Ты очень силен, и я боялась, что из-за горя, которое тебя переполняет, он может унаследовать боль и ярость.

Она вздохнула.

— Но ты сказал, что обрёл семью. И это правда. Мы все здесь в той или иной степени пережили горе и одиночество. Историю Пинга и Персиваля ты знаешь.

Персиваль обнял жену, заметив, что её взгляд стал грустным.

— Найти тебя было целью моей жизни, — сказал он. — В тот миг, когда ты пела, моё сердце нашло успокоение. И даже бред, вызванный ядом арахниды, отступал вместе с горем.

Анна обняла своего мужа и повернулась к Ланселоту, продолжая:

— Лиярд смог перевоплотиться только благодаря тебе. Сила, исходящая от этого мальчика, очень велика.

Ты любишь Вивиан всем сердцем, но в твоём сердце есть место и для жадности. Я не буду тебя судить. Я бросила свою семью ради Персиваля. Прошло много столетий, прежде чем Пинг нашёл меня, а затем и мои сёстры. Потребовалось много лет, чтобы они простили меня за тот поступок.

В её глазах засиял изумрудный свет:

— Если от нашей семьи потребуется отдать жизнь ради спасения близких, никто из нас не отступит. Лиярд — сильный и станет отличным проводником, а я сделаю всё возможное, чтобы вернуть тебя. Иначе никто не простит мне твоей потери. И, как сказал И Драй Гох, наша семья последует за тобой и Вивиан до самых ворот Бранна.

С этими словами она отвернулась и поспешила в дом, оставив Ланселота и Персиваля в изумлении смотреть ей вслед.

— Вот это да! Теперь понимаешь, почему я выбрал её? — восхищённо протянул Персиваль.

***

Ярко светили звёзды, освещая стеклянную беседку. Пинг создал в ней атмосферу, напоминающую Веселый двор: вместо каменного пола — мягкая, словно ковёр, душистая трава. На стенах вились виноградные лозы с фиолетовыми гроздьями. Вокруг деревянного стола стояло множество ваз с лесными цветами, наполняя воздух благоуханием. В нём смешались нотки лилий, лесных трав и прелой листвы.

В память о Ланване на импровизированный алтарь был возложен меч, сломанное лезвие которого говорило о яростной борьбе мужчины за свою семью.

Девушки накрыли стол в соответствии с традициями фейри: на нём были разнообразные фрукты, дичь, ягоды и графины с рубиновым вином, которое готовил весёлый народец. Отдельно стояли наполненный кубок и сосуд с молоком, в которое были добавлены лаванда и мёд — это было сделано в память об усопших.

Когда все вошли в беседку, тихие мелодии птичьей трели наполнили воздух. Мужчины были одеты в строгие траурные одежды, соответствовавшие кодексу рыцаря, а девушки — в лёгкие белые платья с изящным узором из серебряных листьев. Их ноги оставались босыми, словно они хотели слиться с природой.

За длинным столом медленно рассаживались гости, и лишь одно место оставалось свободным. Анна с лёгкой грустью в глазах задумчиво посмотрела на него. Эсули, сидевший напротив, поспешно отвёл взгляд.

Он солгал ей, сказав, что Сноу не сможет присутствовать на этом мероприятии. В глубине души Эсули понимал, что чародейка, душа которой была тесно связана с древними традициями, хотела бы, чтобы дар Энирф продолжал жить и передаваться из поколения в поколение. Но он не мог рисковать жизнью девушки.

Его пальцы машинально коснулись мешочка, в котором хранился локон.

Мэл, Дэйзи и Лия зажгли свечи на столе, и комната наполнилась мягким, таинственным светом. Тени от свечей заплясали на стекле, создавая иллюзию, будто они находятся в зачарованном лесу.

Персиваль нежно обнял Анну, пытаясь передать ей своё тепло и поддержку. Он чувствовал, как её плечи дрожат, и его сердце сжималось от боли. Ланселот, сидя напротив, внимательно наблюдал за этой сценой. Его лицо оставалось серьёзным, но в глазах мелькнула тень гнева.

Он вспомнил, как Эпрейвен, с холодным безразличием, говорил о смерти, пиная тело несчастной женщины носком ботинка. Его голос был ровным, а взгляд — пустым, словно он говорил о чём-то незначительном. Ланселот знал, что Эпрейвен стоит за тем, что произошло в Эвилионе. Он чувствовал это в каждом движении, в каждом слове, и это знание жгло его изнутри.

Эсули мягко коснулся плеча брата, заглянул в его глаза, словно желая передать безмолвное утешение, и едва заметно кивнул. Девушки закончили разливать вино, и в наступившей тишине послышался тихий голос Пинга:

— Пусть путь до врат подземного мира будет лёгким для Энирф и Ланвана, с которыми мы прощаемся сегодня, провожая их в последнее путешествие. Пусть проводники душ примут наши подношения и не обратят внимания на то, что фейри и человек идут бок о бок. Пусть их взор затуманится вином, стоящим на столе. Пусть хранитель врат, вкусивший запретного плода, занесёт их имена в свои записи. Пусть их души предстанут пред Бранном единым целым.

Все подняли бокалы с вином и сделали глоток.

— Ешьте и пейте, — тихо, но твёрдо произнёс Персиваль. — Давайте достойно проводим наших друзей.

Подняв кубок, он залпом осушил его, и на мгновение тишина в беседке стала почти осязаемой. Лишь изредка раздавались тихие звуки: звон столовых приборов и всхлипывания Анны. Каждый думал о своём, о своих утратах и о том, как быстро может измениться жизнь.

Тишину разорвал резкий, долгий и протяжный звук рога, от которого вздрогнули все присутствующие. Фамильяры Анны, спокойно сидевшие у дверей, вскочили и замерли в напряжённой и угрожающей позе, словно готовые к атаке.

— Всё-таки пришёл, — с гневом и горечью произнесла Анна, её голос дрожал. Она смотрела на тёмную фигуру, которая медленно выходила из ночной тьмы на её ухоженный газон. Это был Оберон, король фейри.

— Дэйзи, прикрой наш разум. Надевайте их скорее.Пинг, напряжённо оглядев Ланселота и Персиваля, произнёс: — Всем сохранять спокойствие. Мэл, быстро обойдя всех, раздала железные броши, сказав: — Он не знает о девушке.Лия, прочитав будущее, добавила: Стеклянные двери с громким звоном распахнулись, и в беседку вошёл Оберон. Ланселот окинул взглядом высокого темноволосого мужчину с холодным, презрительным взглядом. Его прекрасное нечеловечески красивое лицо трогала жестокая улыбка. Чёрный плащ короля несли два пикси.

Оберон окинул беседку пристальным взглядом, заметив кувшины с вином, молоко и меч. На мгновение его ледяные глаза сузились, но он быстро взял себя в руки и заговорил:

— Удивительно, что я успел на похороны Энирф, хотя и разминулся с приглашением.

Анна резко поднялась, за ней последовал Персиваль, загораживая девушку собой. Его глаза пристально следили за гостем.

— Ш-ш-ш, тише, моя лесная нимфа. Я пришёл с миром.Оберон тихо, но с явной насмешкой произнёс: — Мы кого-то ещё ждём?Заметив пустующий стул, король фейри едва заметно дернул головой, в его глазах вспыхнул огонь: Его взгляд медленно скользил по собравшимся, пересчитывая их. Он изящно щёлкнул пальцами, и мигом появились пикси, неся резное деревянное кресло, явно созданное искусными руками гномов. Оберон с царственным видом опустился в него, закинул ногу на ногу и устремил свой взгляд на Анну.

— Надеюсь, ваше гостеприимство не ограничивается только этим, — его глаза на мгновение вспыхнули холодным огнём, но он тут же взял себя в руки, и его тон стал более сдержанным. — Возможно, вы предложите мне бокал вина?

Персиваль шагнул к кувшину.

— Не ты, смертный, — произнёс Оберон, и в его голосе прозвучала нотка пренебрежения, заставившая Персиваля стиснуть зубы. Сидевший рядом Ланселот ощутил, как Пинг, не в силах сдержать эмоций, сломал серебряную вилку, которую держал в руках.

— Анна, будьте добры, — продолжил Оберон. Его голос был подобен холодному ветру, не оставляющему места для возражений.

Ланселот не смог сдержать охватившего его гнева и стремительно поднялся на ноги. Воздух вокруг него затрепетал, словно тысячи крошечных молний. Он почувствовал, как вода и земля начинают сливаться с его энергией, наполняя её новой силой и мощью. Впервые Оберон обратил на драконов своё пристальное внимание, и его брови удивлённо приподнялись, выражая искреннее изумление.

— Не думал, что снова услышу о тебе, Ланселот Озёрный, — произнёс он, и в его голосе зазвучали нотки холодного удивления. — По всему Эвидиону ходят слухи о твоей гибели и о смерти Нимуэ.

Ланселот медленно шагнул вперёд, его движения были плавными и грациозными, словно у хищника, готового к прыжку. Но голос Лии остановил его.

— Я налью вам вина, — мягко произнесла она. Девушка подошла к столику, где стояли бутылки, её чёрные волосы, собранные в простую причёску, слегка развевались в такт её шагам. Она с изяществом налила тёмно-красное вино в бокал и, склонив голову, с поклоном подала его королю.

Оберон взял бокал из её тонких пальцев, его взгляд медленно скользнул по её лицу, задержавшись на губах. Он улыбнулся, и в его улыбке проскользнула нотка соблазна.

— Милая, — произнёс он мягко, но в его голосе прозвучало нечто большее. — Не хочешь ли провести немного времени при моём дворе?

Анна зашипела. Оберон лишь слегка улыбнулся, его глаза блеснули, словно он наслаждался её реакцией.

— Со временем я приду к вам.Лия с лёгкой улыбкой ответила королю: Дейзи с кувшином вина в руках скользила между мужчинами, стараясь унять их тревогу. Она осознавала, что если они позволят чувствам взять верх, король обо всём догадается. Эсули и Пинг мгновенно скрыли свою ману, а Ланселот пытался справиться с волнением.

Мэл приблизилась к нему и передала Пингу новый прибор, а затем тихо прошептала: «Выпей вина». Ланселот сделал глоток и ощутил, как напряжение отпускает его. Однако он всё ещё не мог отвести взгляд от Оберона.

— Что ты здесь забыл? — медленно спросила Анна.

— Как я уже говорил, я не смог получить приглашение на похороны своей дочери, — ответил тот, не переставая следить за Лией.

— Ты отказался от неё много столетий назад, изгнав из родного дома за связь со смертным мужчиной, — сказала Анна. — Какое право ты имеешь являться сюда?

Зрачки Анны стали похожи на кошачьи, а ярость, пылающая в них, словно электризовала воздух вокруг неё. Небо мгновенно затянулось тучами, и вдали послышались раскаты грома.

— Она из рода фейри, и она моя дочь! — вокруг мужчины сгущалась тьма.

— Как смеешь ты говорить о том, на что я имею право? — спросил Оберон.

Ланселот почувствовал давление на свою голову, словно кто-то пытался проникнуть в его мысли. Краем глаза он заметил, что Дейзи дрожит, пытаясь справиться с натиском чар короля.

Мэл тихонько выскользнула из беседки и поспешила в дом.

— Ты, лесная ведьма, которая связала свою судьбу со смертным, не смей мне указывать! — Оберон смотрел в изумрудные глаза с холодной яростью.

Персиваль зарычал, но его остановил взгляд Анны.

— Что ты хочешь, Оберон? — спросила Анна, чеканя каждое слово под раскаты грома.

— Верни силу Энирф. Или есть тот, кому ты хочешь ее передать? — взгляд короля перешёл к пустому стулу.

Ланселот взял за руку Эсули, чувствуя, как тот напрягся, и кивнул в сторону Дейзи и вина.

— Дар Энирф был сожжён вместе с ней пламенем дракона, согласно её последней воле, — сказала Анна.

Пинг подошёл к ней и встал рядом:

— Оберон, твою дочь отправили с благословением драконов, и её дар был принят Бранном как подношение.

Король прошипел:

— Что вы сделали? Сожгли дар фейри королевской крови?

Кровь прилила к голове Ланселота. Преодолевая боль, он взглянул на Дэйзи. Она была бледна из последних сил стараясь сдержать магию.

— Довольно! — приказал Пинг. Его лицо покрылось чешуёй, а глаза превратились в два фиолетовых огня. — Ещё одна попытка причинить боль моей семье, и ваш лес исчезнет вместе с корнями! А поля будут бесплодными ещё тысячи лет.

Земля задрожала, показывая гнев дракона земли.

Пинг и Оберон с ненавистью смотрели друг на друга не отводя взгляд. Казалось, секунда и они бросятся друг на друга и сойдутся в схватке где не будет победителей. Ланселот и Эсули встали по обе стороны от Пинга, но не с целью сдержать, а помочь дяде выкинуть этого нахала с их территории.

— Простите, я задержался, — раздался голос Лиярда в беседке, а за ним вошла Мэл.

Фамильяр уверенно прошел к свободному стулу и спокойно встретил полный разочарования взгляд Оберона. Король фейри наблюдал, как юноша, которому помогала Мэл, занял пустующее место. Головная боль резко отступила, и Ланселот заметил, как Оберон обмяк в своём кресле.

— Смертные, что же вы натворили, — произнёс он, обращаясь к Пингу.

Он некоторое время молчал, разглядывая Ланселота.

— Ты нашёл его. Но не жди поздравлений, ваше воссоединение будет недолгим, — добавил он с явным злорадством в голосе.

— О чём ты говоришь, Оберон? — резко спросил Пинг, пристально глядя на своего собеседника.

— В Эвилионе царит хаос. Мордред, ведомый тёмным драконом, ведёт войну против магических существ и людей. Это было бы не моё дело, но в последнее время идёт охота и на моих детей. А раз так, то мой род в опасности, — процедил Оберон сквозь зубы, и его лицо стало настолько ужасным, что у каждого присутствующего прошёл озноб.

— Я уже потерял двоих сыновей. А сегодня мне сообщили о гибели Энирф. И от кого? От Бранна, этого пса! Я надеялся, что в этой охоте мне удастся вернуть её домой, но, увы, всё оказалось напрасным. Я думал, что слухи были ложными или что она оставила после себя потомство. А вы застряли здесь, на зыбкой границе миров, с этой ношей — смертными. Так еще и уничтожили один из редких даров. Идиоты. Если кто-то из моих оставшихся детей пострадает, вы не расплатитесь со мной до конца жизни. И поверьте, забытье в царстве Бранна покажется вам раем.

С этими словами король фейри поднялся и, бросив на Лию загадочный взгляд, исчез в тени.

— Если в Эвилионе царит хаос, то и здесь мы не в безопасности. Нужно действовать быстро, — нарушил молчание Пинг.

Ланселот встал.

— Завтра проведём обряд, — произнёс он и, не оглядываясь, покинул беседку.