Мрак сердец наших

Анна Вейл (2024)

Мраки. Люди со сверхъестественными способностями. В Ниневии это грешники и отбросы общества. Лита — одна из них, но презирает Мраков и мечтает о справедливом отношении к себе. По странному стечению обстоятельств она узнает, что правители страны жестоко используют таких, как она, и встречает потомка древнего короля. Теперь перед Литой стоит выбор: присоединиться к лидеру восстания и спасти падших Мраков или принять сторону закона и спастись самой. Но есть ли этот выбор в действительности? Ведь она уже стала пешкой в мире заговоров и тайных обществ, жестоких убийств и борьбы за власть.

Глава 13. Герои и злодеи

Пансионат просыпался: слышались голоса, по коридору поползли стайки заспанных детей. Курт просыпаться не желал. Я трижды пыталась растолкать его, но бросила и оставила записку, чтобы принимал отвар каждые два часа. Для надежности нашла Персика и попросила приглядеть за братом. У того даже щеки надулись от гордости. На него можно было положиться.

Спустя тридцать минут я перекинула через плечо сумку и спустилась в холл. Рингольда нигде не было видно, зато ко мне подошел Серж.

— Привет. Я тебя искал, — сказал он, склонившись ко мне. — Как ты после вчерашнего?

— Привет, — я тоже опустила голову, чтобы он не увидел румянца. — Пойдет. Бывало и хуже.

— Я завтра возвращаюсь в столицу, на работу.

— О-о.

— Хотел спросить, может сегодня вечером… может… пройдемся… здесь, знаешь, много красивых мест. А ты вроде недавно тут.

Я против воли подняла на него глаза, но ответить не успела. Грохнула входная дверь. Я стояла к ней спиной, но сразу поняла, кто вошел.

— Эй, эй, — Рингольд защелкал пальцами.

— Это он тебе? — Серж склонился к моему уху.

— Нет, собаке своей, — в этот момент мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Лита! — принц снизошел до того, чтобы назвать меня по имени. — Давай быстрее.

— Извини, — я потерла шею, — мне нужно по делам съездить. Но я постараюсь к вечеру вернуться.

— А… ладно. Хорошо, — Серж мягко улыбнулся.

Я повернулась и зашагала к двери. По дороге случайно бросила взгляд в большое зеркало перед выходом. В нем отражался Серж. Улыбки на его лице уже не было.

— Я достал транспорт, — Рингольд махнул рукой в сторону подъездной дорожки и стал спускаться с крыльца, каждый раз перешагивая через ступеньку.

— Двуколка? — я приложила ладонь ко лбу, защищаясь от яркого солнца.

— А ты что, хотела верхом? Я почему-то подумал, — он осмотрел меня с ног до головы, — что ты не ездишь.

Я вспыхнула. Такие наглые взгляды должны быть запрещены законом.

— Я в городе живу. Жила. Зачем мне верхом ездить, — я спустилась с крыльца и остановилась у лошади. Протянула ладонь и дала животному ее понюхать, только после этого коснулась мокрого носа. — Ты как будто умеешь ездить?

— В детстве учили. Давно, конечно, не практиковался. Но это, наверное, как с велосипедом.

— Что такое велосипед?

— Да так, забей, в смысле, неважно. Тебе помочь? — Рингольд указал на сиденье двуколки.

— Нет, что я залезть что ли не смогу, — я ухватилась за перила сиденья, поставила ногу на ступеньку и подтянулась.

Но я ошиблась и промахнулась. Нога моя встала не на ступеньку, а на деревяшку, что тянулась от колеса к оглобле — круглую и покрытую лаком. Стопа соскользнула, я повалилась вперед и приложилась лбом об основание сиденье. Почему в этом мире все устроено только для высоких людей?

Рингольд рядом тихо засмеялся.

— Точно помогать не надо?

— Нет, — буркнула я своим ступням, чувствуя, как опять краснею.

В следующую секунду большие руки схватили меня за талию, оторвали от земли и поставили в двуколку. Сам Рингольд обогнул повозку и легко вскочил с другой стороны.

— Садись, а то свалишься, — бросил он, поднимая вожжи.

Двуколка легко покатилась вдоль здания. Сюда приезжало не так много людей, поэтому дорога частично заросла травой. Я так и не смогла выяснить, где находится выезд из пансионата, но Рингольд правил уверенно. Вскоре мы въехали на лесную тропинку, а уже через десять минут на возвышении показалась каменная арка, ворота и высокая стена. Она уходила в обе стороны от дороги и пряталась в густой листве деревьев и зарослей папоротника. Ворота были высотой в два человеческих роста, из темного дерева и обитые металлическими лентами. По бокам высились две башенки. Стоило нам подъехать ближе, как сверху свесился молодой парень — я видела его среди старших учеников.

— Эй, а вы куда? — он потер глаза и зевнул.

— Прогуляться, — хмыкнул Рингольд.

— А вам разрешили?

— А должны? — он не стал дожидаться стражника, спрыгнул на землю и начал отодвигать засов.

— Да, подожди ты, я вам дорогу открою, — парень скрылся за зубчатым краем ворот.

Рингольд замер и отошел от двери. Но парня видно не было.

— Ну, где ты там?

Ответом ему был только шорох листвы. Я удивилась, каким шумным может быть лес даже в безветренный день.

— Готово, — парень спустился по лестнице внутри правой башни. Он отряхивал руки, словно только что занимался грязной работой. — Ну, уж ворота-то мог и сам открыть.

Рингольд удивленно вскинул руки. Парень в ответ пожал плечами. На мой взгляд, выглядели оба немного глупо, и я спрятала улыбку в кулак.

— Сам же сказал… А черт с тобой, — Рингольд дернул замок и толкнул тяжелые створки. Те поддались со скрипом.

— На проселочной дороге ориентируйтесь на столб с цифрой 214, — страж подошел к воротам, собираясь запереть их за нами. — В Эриду — направо…

— Мы не в столицу, — отмахнулся Рингольд, вскочил в повозку и направил лошадь.

Стоило лошадь выехать за границу пансиона, как Рингольд остановил ее и обернулся. Отсюда можно было разом рассмотреть все корпуса. Мы так и стояли, пока ворота за нами не закрылись. В лесном сумраке я увидела герб на старом дереве.

— Знак семьи моей матери, — послышался голос Рингольда.

Он хлестнул лошадь. Кобыла с готовностью затрусила по узкой дороге сквозь лес. Колеса двуколки почти задевали стволы деревьев, выстроившиеся в удивительно ровный коридор.

— Твоей матери?

— Все это было поместьем ее семьи — де Пейн. У отца тоже было много дворов и поместий по всей стране — не любил останавливаться на постоялых дворах, когда ездил по стране. Были зимние, летние резиденции, дворец для балов, для охоты. Но сюда мы с матерью приезжали только вдвоем. Имею в виду, в детстве. В раннем детстве.

— До того, как твой отец посадил ее… — я оборвала себя на полуслове.

— Да.

О, это будут веселые три часа. Провалиться, еще ведь три часа обратно. Я вздохнула.

— Рингольд, — мне пришла в голову мысль, и я обратилась к спутнику, но запнулась. Кажется, я впервые назвала его по имени. И имя это было… действительно королевским, слишком величавым, отчего мне стало неловко, словно я не имела права произносить его.

Рингольд рядом что-то промычал и наклонил голову.

— До чего же пафосно звучит, да? — он обратился ко мне, словно опять прочитал мои мысли. — Вроде мое имя, но я от него отвык. Зови меня… Ринат.

— Ринат?

— Да, так меня там звали… Но… тоже звучит странно.

— Да. Может, Рин?

— Хм, Рин, — мужчина поднял глаза, размышляя. — Да, мне нравится.

И он улыбнулся мне. Морщинка между бровями не исчезла, но лицо заметно преобразилось. Я и не замечала, что оно было приятным. Почти мальчишеским, озорным.

— Ты спросить что-то хотела?

— Я? А, да, — я отвернулась к проплывающим мимо деревьям, чтобы Рин не подумал, что пялюсь на него. У меня же рот не был открыт? — Ты же можешь… я вчера видела… ты можешь перемещаться. Прыгать, как Курт, только в разные места. И вещи можешь перемещать.

— Могу.

Я снова уставилась на мужчину рядом со мной. Говорит об этом так просто! Его сила впечатляла. С такой способностью он, действительно, может захватить власть.

— А ты разве не можешь… переместиться в этот приют? Разве нам нужно туда ехать?

Рин рассмеялся.

— Я могу двигать только те предметы, которые вижу, и сам могу прыгать — хорошее слово, кстати, — только в то место, которое вижу. Нет, могу, конечно, на гору встать, смотреть вдаль и тда прыгнуть. Но чаще — с улицы в окно дома заглянуть и внутрь прыгнуть или…

Я хлопнула ладонью по рту. Пальцы другой руки схватили запястье Рина. Я поняла! Он же в удивлении посмотрел сначала на мою кисть, потом на мое лицо.

— Тогда. Дом. Пожар. Окно. То есть, в окно. То есть, ты смотрел. В окно. И прыгнул из дома. В лес. Это был ты? Не Курт, — я так и сжимала руку Рина — жилистую и горячую.

— А, это. Ну, я. Как-то не хотелось там заживо коптиться.

— Ты. Ты спас нас. Меня. Курта. Я думала, это Курт. Но он тогда бы назад прыгнул. Он же только три минуты. А он не прыгнул. И я не понимала. А это ты.

Рин хмыкнул и пожал плечами, словно спасать людей для него было обычным делом.

— Спасибо, — наконец-то я смогла выразить правильную и самую логичную мысль. Тут до меня дошло, что Рин и вчера меня спас, когда меня едва не убил стражник Вормского. На душе стало паршиво, я уже дважды была обязана ему своей жизнью. А сама на него… настучала.

— Да ладно, — мужчина высвободил руку из моей хватки и провел ей по голове, как будто хотел засунуть пальцы в волосы. Но те все еще были недостаточно длинными. — Вы меня домой вернули. Так что баш на баш, как говорится. Вот только… восемнадцать лет! Черт! Неужели нельзя было пораньше?

На это мне ответить было нечего. Я так и не поняла, как работала новая способность Курта. Персик говорил, что нужно думать о человеке. Брат тогда думал о мальчике с портрета и прыгнул хоть и на несколько веков назад, но все же гораздо позднее того момента, когда мальчик пропал.

— Ладно, проехали. Сейчас-то уже ничего не изменить, даже если заставить брата твоего еще раз прыгнуть, но еще раньше, когда я мелкий был… Так же не получится, ведь тогда мы с ним типа не встречались, и я его не заставлял прыгать раньше. Короче, те еще парадоксы, ну его, связываться…

— Ты прям как Свен, — только и смогла ответить я, потому что не уследила за ходом его мысли.

— Кто?

— Свен, это наш друг, он жутко умный. Буквально жутко. Он примерно вот так же иногда разговаривает. И его не понять. Но он хороший — обычно просто сидит и что-нибудь разбирает и собирает.

— Ясно.

Мы замолчали. Когда я поняла, что Рин спас нас, злость за вчера поутихла. И я поняла, что мне безумно хочется узнать побольше о его путешествии. Я даже сцепила руки, чтобы сдержать любопытство. Не помогло.

— Это правда… ты тогда сказал… это твоя мать отправила тебя в то… другое место?

— В другой мир? Правда. Вот такая у нее странная сила была. Она сама не знала, куда людей посылала. Но отец использовал ее, когда нужно было от врагов избавиться.

— Зачем же она тебя отправила?

Рин вздохнул, от улыбки не осталось и следа, зато морщинка между бровями прорезалась сильнее.

— Чтобы спасти. Она это сделала, когда во дворце было восстание. Было понятно, что никого не пощадят. Тем более, наследного принца.

Костяшки его пальцев побелели, и Рин смотрел прямо перед собой. Я вспомнила, как он запоем читал книги по истории — именно те, в которых рассказывалось о свержении короля Оттона. Как же ему, наверное, было больно узнать про смерть отца и матери. Я тронула его напряженную руку, пальцы его тут же разжались.

— А что было в том мире?

— Мне повезло. Я встретил хороших людей. Они взяли меня в семью, вырастили, — голос Рингольда потеплел, но он по-прежнему смотрел перед собой.

— И что ты там делал?

— Много разного. Учился, потом работал.

— Работал? Ты? Принц? — я не смогла сдержаться и засмеялась.

— А что такого? Там ведь никто не знал, что я принц, — Рингольд тоже усмехнулся.

— И кем же ты работал?

— Военным. В армии служил.

— А мир. Какой он?

— Мир, — Рин поднял глаза, задумался и довольно долго молчал. — Другой. Там много технологий, и все быстро развивается. Здесь за четыреста лет практически ничего не изменилось. Все то же Средневековье. Там уже, наверное, на Марс летают.

Я нахмурилась, пытаясь составить знакомые слова в его речи в логическую последовательность. Не получалось. Рин глянул на меня и сменил тему.

— И там нет Мраков…

— Правда? Вот ведь здорово, — не сдержалась я.

— Ага, но все мечтают иметь способности как у Мраков. Фанатеют от героев с суперсилой. Вымышленных.

— Но зачем?

— Не знаю. Им нравится. Они сильные, смелые, людей спасают. Пользу обществу там приносят.

Я опустила глаза на свои руки. Кого я могла бы спасти со своей способностью? Как? Пятна замазывать. Или — тут я хмыкнула — деньги подделывать. Это обществу только во вред.

— Про тебя «Марвел» тоже бы фильм снял. Назвал бы… что-то типа «Цветная леди». Не, дрянь, на такой бы никто не пошел…

Я не стала спрашивать, кто такой Марвел, но улыбнулась Рину. Вот он мог бы быть героем — с его-то силой. Вытащил нас из огня! Я задумалась. Но он легко мог бы и втащить кого-то в горящий дом…

— Герой может и навредить…

— Тогда это уже злодей, — Рина этот разговор почему-то веселил. — И это даже хорошо. Нужно же героям с кем-то бороться.

— А если герои станут вредить людям?

— Да не станут. Они ж хорошие, в этом весь смысл.

— Где гарантии? Что если герою, как ты говоришь, захочется богатства, или там… королем стать.

— Эй, — Рингольд уставился на меня.

— Ты герой или злодей? — теперь я смотрела только перед собой, потому что чувствовала, что зашла слишком далеко.

— Ну, нельзя так категорично, бывают разные…

— Ты сам сказал.

Рингольд замолчал. Я видела боковым зрением, что он сверлит меня взглядом.

— Я уже сказал тебе — я не мой отец, — бросил он наконец, повернулся к дороге и хлестнул лошадь. Та побежала скорее. Остаток дороги до деревни мы проделали молча.