Мрак сердец наших

Анна Вейл (2024)

Мраки. Люди со сверхъестественными способностями. В Ниневии это грешники и отбросы общества. Лита — одна из них, но презирает Мраков и мечтает о справедливом отношении к себе. По странному стечению обстоятельств она узнает, что правители страны жестоко используют таких, как она, и встречает потомка древнего короля. Теперь перед Литой стоит выбор: присоединиться к лидеру восстания и спасти падших Мраков или принять сторону закона и спастись самой. Но есть ли этот выбор в действительности? Ведь она уже стала пешкой в мире заговоров и тайных обществ, жестоких убийств и борьбы за власть.

Глава 7. Мрачный пансион

Я работала. Как обычно — разносила тарелки, собирала тарелки, мыла тарелки. Ходила между столами и опять — тарелки, тарелки, тарелки. Затем что-то необычное. Что-то красивое. Что-то на золотой цепочке. Потом внезапно я стала заваривать чай. От чая скрутило живот. Нет, не от чая. Это прыжок. Еще один. Огонь. Я умру! Нет! Да! Кто-то душит меня!

С хрипом я проснулась и схватилась за горло. Никто меня не душил. Всего лишь ремень сумки обернулся вокруг шеи. И почему я легла спать с сумкой? Я глянула на нее. Помню, как утром схватила ее, выбегая из дома. Как потом сбросила в чулане для прислуги в трактире, и снова перекинула через плечо, когда уходила с работы. Помню, как прикрывалась от нее во время дождя по дороге домой. Дома она мешала готовить чай для члена Директории. Директория! Прыжок! Пожар! Курт!

— Курт! — теперь я окончательно проснулась и села.

И тут же увидела брата. Он сопел на софе рядом. Курт с трудом помещался на мягком сидении: длинные ноги он согнул и подтянул к груди, а в руках сжал декоративную подушку.

Вот он. Невредимый. Он не прыгнул назад в пылающий дом спустя три минуты и не сгорел там заживо. Я выдохнула. Может, мне все это приснилось? Тогда… Тогда где мы?

Я огляделась. Мы точно не в Падающем доме. Сама я лежала на широкой кровати с резными столбиками по углам и темным балдахином. Тоже мне, сказочная принцесса! Я перевернулась, докатилась так до края кровати и встала.

Интерьер комнаты был сдержанным, но богатым. Стены обиты темным деревом, большие окна, сквозь которые лился слепящий солнечный свет, помост, на котором стояла кровать.

В комнате было две двери — в дальнем углу и прямо за мной. Сердце тут же зашлось в бешеном ритме. Что там? Или кто? Те люди, что сожгли наш дом? Воспоминание наполнило обидой и злостью. Я прыгнула к двери и даже взялась за ручку — собиралась высказать все тем людям, что хотели убить нас. Но в последний момент остановилась — я помнила, как Курт упал без сознания, как чьи-то руки тянулись ко мне. Я думала, что сейчас умру. Но — я ущипнула себя за руку — вроде как еще жива. Но это еще ничего не значило.

— Курт! — я подошла к брату и тронула за плечо.

— Что? Чего? Что случилось? Кто это? Где мы? — он проснулся так же резко, как и я несколько минут назад.

— Тихо ты, — я прижала руку к его рту. — Я не знаю, где мы. Ничего не знаю. Но мне кажется, нам лучше уйти.

— Почему? — Курт уже оглядывал комнату, и от необычных видов лицо его вытянулось.

— Вставай скорей, — я потянула его за рукав, — и пойдем.

— Куда? Я не хочу, — он медленно спустил ноги с кровати.

— Вставай, говорю! — я стукнула его по плечу.

Пока он лениво поднимался и потягивался, я добежала до камина, схватила кочергу и взвесила в руке. Тяжелая, но замахнуться смогу.

— Это-то тебе зачем?

— Как зачем? А вдруг там, — я кивнула на дверь, — эти, которые хотели нас убить.

Курт нахмурился.

— Вормский?

— Ты идиот? Те люди в лесу, ну, в плащах.

— Не помню.

Я отмахнулась и подошла к ближайшей двери. Медленно повернула ручку и толкнула дверь. Я ахнула. Там оказалась уборная. Но это была не какая-то выгребная яма. Комната была отделана белым мрамором, а в центре стояла ванна, к которой вели две медные трубы с вентилями. Я только слышала о таком, но не видела. Не в силах оторвать взгляд, я подошла ближе. Пальцы сами крутанула вентили. Из них хлынули струи — холодная и горячая. Секунду подумав, я склонилась и наспех умылась.

— Все идем, — я прошла мимо Курта и вернулась в комнату.

— Не-а, я тоже хочу! — и брат захлопнул дверь ванной перед моим носом.

Я бросилась было вперед, чтобы вытащить Курта за волосы, но побоялась, что меня услышат. Пришлось шипеть от злости и молча бегать по комнате, пока он, судя по звукам, плескался в ванной. Все это время я следила за второй дверью — но никто в нее так и не зашел.

— Чем это от тебя пахнет? — я накинулась на Курта, когда тот вышел, но терпкий аромат остановил меня.

— Не знаю. Там куча всякого добра, — Курт взъерошил светлые патлы белейшим полотенцем, прочистил ухо и швырнул полотенце на пол. — Не боись, я тебе тоже взял.

Он оттянул карман, показывая содержимое. Там блеснули крохотные стеклянные баночки с разноцветными жидкостями.

— Курт!

— Что-о?

— Ты издеваешься? Нам надо уходить, а ты голову намываешь!

— Тебе бы тоже не помешало. И зачем нам уходить?

— Нас же убьют!

— Да кому мы вообще нужны?

— Кому-то же были нужны, раз дом наш спалили, дурак!

— Сама такая. Они же не нас убить хотели.

Я осеклась. Мы были в доме не одни. К нам приехал член Директории. Конечно, Курт прав (в кои-то веки). Кому сдались два никчемных Мрака, когда можно напасть на одного из пяти самых влиятельный людей в стране. Это что, мятеж?

«Нельзя их оставлять», — сказали те люди в тёмных плащах. И дом поджигали тоже люди в черном. Они напали на Директорию, а нас взяли как свидетелей!

Страх накатил с новой силой. Мы здесь не останемся! Я двинулась к двери, взялась за холодную ручку, но остановилась в нерешительности. Может, стоить взять какую-нибудь палку — хоть попытаюсь отбиться, если меня захотят убить.

— Ну тебя, — Курт отпихнул меня от двери, толкнул и не задумываясь шагнул наружу.

Мы оказались в пустом коридоре, по обеим сторонам которого расходились ряды дверей. Стены, как и в комнате, были обиты темным деревом, а на полу лежал мягкий ковер, скрадывающий звуки шагов. По воздуху плыл сладкий аромат выпечки. Наши с Куртом животы одновременно заурчали. А ведь мы не ужинали. Я даже не помнила, где оставила еду из трактира. Наверное, в сгоревшем доме. Кухарка убьет меня за горшки.

Курт двинулся направо, я хотела последовать за ним, но тут заметила приоткрытую дверь напротив. Там на полу стояла знакомая большая сумка. Тот самый заплечный баул, в который спрятали мальчика. Теперь я уже не раздумывая распахнула дверь. Бросилась на колени, развязала узел и заглянула внутрь. Никакого ребенка там не было. Что за дура! Сумка была забита доверху: одежда, одеяло, железная кружка, какие-то тюбики, сухари — я смогла докопаться только до середины. Но, может, ребенок выбрался, а сумку теперь используют, чтобы вещи носить? Вот только… Вблизи стало понятно — даже самый худой восьмилетний пацан в нее бы не поместился.

— Курт, ты еще чувствуешь того ребенка? — я обернулась к брату, который зашел следом за мной.

Он осматривал комнату. Выглядела она один в один как наша. Только я во сне сбила покрывало на кровати. Местное же было гладким как могильная плита, кто-то даже подоткнул края под матрас. Но этого кого-то в комнате не было. Слава Покровителю — вламываясь, я не подумала об этом. Курт тем временем вскинул голову и глубоко вдохнул.

— Чувствую. Он здесь. То есть, там, ну, в той стороне, — он указал в противоположный конец коридора и тут же двинулся туда. Я побежала за ним.

Коридор повернул и вывел нас к большой деревянной лестнице. По ней мы спустились вниз, в большой холл, залитый солнечным светом. Но вокруг так и не было ни души.

— Здесь вообще живые есть? — поежилась я.

Ответом мне стал первый удар больших напольных часов. Бой разлетелся по всему зданию. Между первым и вторым ударом я явно услышала нарастающий гомон и топот. Третий удар потонул в стуке открывающихся дверей.

Я замерла, ожидая увидеть людей в длинных плащах, но в холл выплеснулось море детей. Подростки и малыши с криками и смехом бросились мимо нас. Первая волна распахнула большие двустворчатые двери, следующие нахлестывались друг на друга и образовывали людской водоворот у выхода. Часть детей проигнорировали зелёную лужайку, что виделась снаружи, и принялись носиться по коридору. Из одной двери вышли двое мужчин с книгами в руках. Они скользнули по нам взглядом, обошли, не прерывая разговор, и скрылись за другой дверью.

— Может, мы стали призраками, и никто нас теперь не видит? — зашептал Курт мне в ухо, когда очередные двое мальчишек пробежали мимо нас и вылетели на улицу, толкнув высокие двери.

«Провалиться, всё-таки умерли», — с досадой поморщилась я.

— Вы проснулись, — на мое плечо легла рука.

Я дернулась и отскочила.

Позади стояла высокая женщина — даже выше Курта, а уж меня она обгоняла на полторы головы. Ей было около сорока, но кожа ее сохранила здоровый цвет, рыжие волосы — блеск, алые губы были полными и резко очерченными. Мне вдруг подумалось, что это самая красивая женщина, что я видела в жизни. Может быть, лишь за одним исключением.

— Мы уже начали беспокоиться, вы не просыпались два дня. С другой стороны, вы столько пережили. Было бы нечестно винить вас за желание немного отдохнуть. Ведь так?

Курт кивнул, но выглядел так, будто и не слышал вопроса, — рот его приоткрылся, а глаза неотрывно следили за незнакомкой.

— Кто вы?! И где мы? — я отступила и попыталась потянуть за собой Курта. Она явно одна из тех, кто напал на члена Директории. Нужно остерегаться ее, а красивых людей нужно остерегаться вдвойне.

Женщина повернулась ко мне. Строгая застегнутая до самого горла рубашка на ней сверкала белизной, а идеально выглаженная серая юбка опускалась до блестящих кончиков туфель. Незнакомке, при её-то красоте, не требовалось наряжаться. Женщина смерила меня взглядом. Он не был ни холодным, ни радушным — никаким. И все же улыбнулась мне. Я не сразу поняла, что тут же ответила такой же улыбкой.

— Конечно, прошу прощения. Меня зовут Криспина Оверон. Я понимаю, вы… минутку…

Мимо на нас с визгом пронеслись две девочки лет двенадцати. Криспина выбросила руку, и последняя из девочек грудью налетела на раскрытую ладонь.

— Эвелин, что я говорила про бег в коридорах?

— Простите, мадам Оверон.

Девочка опустила глаза, шмыгнула носом и принялась теребить косичку. Волосы под ее пальцами стали удлиняться и вскоре спустились до талии и поползли к коленям. Мрак! Но… я посмотрела на ее руку — ладонь была чистой, ни следа метки. Мой взгляд двинулся дальше. У второй девочки на ладони тоже не было метки, и только холеную руку Криспины, руку с длинными пальцами и одним изящным золотым кольцом, уродовало красное клеймо.

Мадам Оверон перехватила мой взгляд и улыбнулась. Я смутилась и потупила глаза, совсем, как маленькая Эвелин — неприлично было так пялиться. Моя рука против воли юркнула в карман.

— Иди. Шагом! — женщина отпустила девочку и снова взглянула на меня. — А вам не нужно прятать руку. Здесь все Мраки.

Мраки, но без меток? Как это возможно? Очень странно. Странные Мраки, странная Криспина, странное место — мне здесь не нравилось.

— А где мы? — Курт плечом загородил меня и перехватил взгляд Криспины.

— Давайте пройдемся, — мадам Оверон проводила взглядом еще двух детей, что выбежали из боковой двери, и покачала головой.

— Никуда мы с вами не пойдем! — я отступила от нее и бросила быстрый взгляд на дверь. Интересно, далеко ли нас увезли от дома? То есть от того места, где раньше стоял наш дом.

Криспина вновь посмотрела на меня со сдержанной улыбкой. Она не злилась, не удивлялась, не спорила. От ее выдержки и безупречных манер, мне стало неловко. Обычно я была самой воспитанной в комнате.

— Отчего же?

— Отчего?! — я вскрикнула и тут же закусила губу, стараясь вернуть самообладание — такое же, как у нее. — Наш дом сожгли, нас уби… усыпили. И вот мы здесь, и у Мраков здесь нет меток, а нас…

Я посмотрела на Курта в надежде на подсказку, что такого ужасного может с нами еще произойти, но он беззаботно пожал плечами.

— Я могла бы сказать, что это не мы сожгли ваш дом. Но боюсь, на слово вы мне не поверите. Но я могу это доказать, если вы пойдете со мной. В конце концов, — она слегка наклонила голову и вновь улыбнулась, глядя мне в глаза, — неужели вы думаете, я смогу вам навредить.

Она развела руки, словно показывая, что оружия у нее при себе нет. Я еще раз оглядела статную фигуру. Она выше и наверняка сильнее меня, еще и Мрак. Что она умеет делать? С другой стороны, пока ни она, ни кто-то еще нам не навредили. Да и Курт никуда уходить не собирался. А куда я без него?

Приняв мое затянувшееся молчание за согласие, Криспина кивнула мне, затем Курту и вышла на улицу. Брат сразу двинулся за ней, я — выждав минуту. За входной дверью оказался огромный двор, с трех сторон окруженный каменными зданиями. Корпусы явно были очень старым. Крыши их ощерились шпилями, а над каждой дверью была арка — так строили много лет назад. Плющ так плотно обвил стены, что кладки почти не было видно. Оконные проемы местами тянулись от земли до крыши. Мне пришлось задирать голову, чтобы рассмотреть сотни цветных фрагментов стекла в них — кусочки складывались в огромные цветы.

Во дворе разместились несколько беседок, тут и там плакучие ивы склонили ветви к земле. Я все время озиралась, пытаясь понять, как убийцы членов Директории связаны с этим местом. Вокруг было слишком… спокойно.

Дети играли с мячом или валялись на траве, щурясь на теплом весеннем солнце. Я заметила, как одна девочка, лежа на спине, подняла к небу указательный палец. На него тут же опустилась бабочка, вскоре подлетели еще две.

— Все эти дети Мраки, — мадам Оверон проследила за направлением моего взгляда. Она вела нас по галереи вдоль корпуса. — Мы ищем их в детских домах и привозим сюда. Иногда забираем и из семей, если… если ребенку там не рады. Наша задача — успеть до того, как им поставят метку. Об этом месте Надзор не знает, поэтому нас и не проверяют. И дети могут жить спокойно, ничего не боясь и не стесняясь. Изначально здесь был только пансион, где Мраки могли найти дом, но я открыла школу, чтобы дети учились, а потом могли устроиться в жизни.

Я на секунду отвлеклась от мыслей про длинные плащи и хмыкнула. Еще бы. Без метки никто и не узнает, что ты Мрак. Я бы вот никому свою способность не показывала, и могла бы жить как самый обычный человек. Звучало все это слишком хорошо. Только меня так и подмывало спросить — какое отношения Кристина имела к нападения на Директорию?

Женщина вдруг остановилась и обернулась. Я отвела глаза, боясь, что она поймет, о чем я думала.

— Мне очень жаль, — Криспина обратилась не ко мне, а к Курту, — что мы не приехали в Гирсу. Тогда бы мы точно нашли вас.

— А… э… да ничего, — брат начал краснеть.

— Куда вы нас ведете? — меня раздражало, что нам заговаривают зубы.

— Хочу вас кое с кем познакомить.

Криспина больше ничего не сказала. Она повернула за угол корпуса и вошла в неприметную дверь с торца. По коридору она привела нас в библиотеку. Комната была не очень большой, но стеллажи с книгами уходили ввысь на несколько этажей. мысленно одернула себя.

— Так и знала, что найду вас здесь. Смотрите, кого я привела — наших маленьких спасителей, — голос мадам Оверон разнесся эхом.

Я опустила глаза, взгляд заскользил по разбросанным открытым фолиантам к дальнему концу длинного стола. Там, в тени, углубившись в чтение, сидел мужчина. Тот самый мужчина, который прятал ребенка в сумке… или не прятал.

Незнакомец поднял глаза и откинулся на высокую резную спинку стула. Светлые волосы мужчины были коротко острижены. Его можно было назвать молодым, если бы не глубокая складка на переносице. Он снял свой смешной костюм в коричневые и зеленые пятна и сейчас был в простой белой рубашке и темных брюках.

Он неспешно осмотрел Курта, затем меня, ни капли не смущаясь при этом.

— Тоже мне спасатели, — мужчина хмыкнул и начал подниматься из-за стола. — Кто из вас перемещался?

Я заметила, как Кристина легко, почти незаметно кивнула на Курта. Он, тем временем, нахмурился и сделал полшага назад. Пришелец презрительно скривился.

— Не мог что ли раньше? — вдруг рявкнул он.

— В смысле? — Курт опешил. — Мне сказали прыгнуть, я и прыгнул. Сразу.

— Раньше во времени, кретин!

— Сам такой! — Курт всегда одинаково реагировал на обзывательства.

— Молодые люди, — мадам Оверон резко встала между спорщиками и вскинула руки.

Мужчина опустился на стул, Курт скрестил руки на груди.

— Простите их, они юны и, возможно, воспитаны не лучшим образом, — обратилась мадам к дальнему концу стола.

— Эй, я хорошо воспитан, — опять вскинулся Курт.

Я закатила глаза.

Женщина заставила его замолчать, вновь подняв руку, на этот раз ладонь ее была напряжена, а взгляд посуровел. Брат закрыл рот.

— Я понимаю ваше замешательство, но прошу проявить больше уважения. Я боюсь мы не с того начали. Ведь у нас не было времени даже познакомиться. Пожалуйста, давайте присядем.

Она указала на свободные стулья с высокими спинками у стола. Курт тут же бросился к стулу у края стола, чтобы сесть напротив пришельца. Они так и сверлили друг друга взглядами. Я осталась на ногах — не буду я садиться, пока мне всего не расскажут!

— Это — хозяйка пансиона мягко указала на нас, — Кёртис и Лиутгарда Гирсу.

— Курт! Лита! — одновременно огрызнулись мы.

— А это, — Криспина не стала указывать на мужчину рукой, вместо этого слегка склонила голову. — Рингольд, и он…

Высокий блондин слегка взмахнул рукой. Хозяйка пансионата запнулась.

–… и вы вернули его домой, — она быстро закончила предложение, но явно не так, как хотела.

— Мы его не возвращали, — Курт скривил губы. — Он сам увязался.

— При чем здесь это? — я обернулась к Криспине, — Какая разница? Вы сожгли наш дом! Вы убили члена Директории! И нас…

Я оборвала свою речь слишком поздно. Долго сдерживаемые слова прорвались. Может, нас оставили в живых, потому что думали, что мы ничего не знаем или не догадаемся. Теперь нас точно убьют. Я глянула на Криспину, — ее мои слова о Вормском не удивили, — затем на Рингольда. Он молча барабанил пальцами по столу. Он вроде тоже удивился, когда в лесу появились поджигатели… И мы его сами привели из другого места… Но сейчас он явно был заодно с Криспиной!

— Мы уходим! Курт, — я медленно попятилась, стараясь не выпускать этих двоих из виду, но когда обернулась, замерла.

Передо мной были две одинаковые двери. Через которую мы вошли? Вроде мы ее и не закрывали. Тогда почему…

— Лита, послушайте, — Криспина воспользовалась моим замешательством и встала перед дверьми. — Мы хотим объясниться перед вами и вашим братом. Пожалуйста, присядьте.

Она мягко указала на стул рядом с Куртом.

«Объясниться». Не убить? Они хотят рассказать, зачем напали на члена Директории? Зачем? Неважно! Не хочу я знать об этом. Вообще не хочу иметь с ними никакого дела. А то мало ли, когда этих заговорщиков схватит Надзор, еще подумают, что мы были заодно. Хотя… я замерла. Если узнать, что они задумали… и если предупредить об этом Директорию, если рассказать, кто убил одного из них… Тогда нас не будут ругать. Может, даже похвалят.

Я сделала шаг, затем еще один и взялась за стул. Он оказался невероятно тяжелыми — я дважды потянула за спинку. Стул процарапал ножками по полу, но сиденье показалось лишь наполовину. Я плюнула и присела на подлокотник.

— Прежде всего, — Криспина обошла стол и встала рядом с Рингольдом. — Мы не убивали члена Директории.

— Конечно, он сам себя поджог в нашем доме, — не сдержалась я.

— Вы видели его, когда вернулись в свой дом?

Я замерла. И попыталась вспомнить. Когда мы прыгнули в поисках мальчика, Бодуэн стоял у окна. Когда мы вернулись, его там не было. Но, может, я просто не рассмотрела, или его обугленное тело уже лежало на полу. Как выглядит сгоревший человек? Я тряхнула головой. Не хочу этого знать.

— Его не было, потому что он вышел, как только вы исчезли. Я была в лесу и видела это. Он вышел и приказал своим охранникам поджечь дом.

— Что? Зачем? Он же просил ребенка ему привести? — даже у Курта уже возникли вопросы. Я кивнула: хотела спросить все то же самое.

— Этого ребенка Вормский, — Криспина подняла голову и глянула на Рингольда и улыбнулась, — хотел убить.

— Как это… — я даже привстала от шока и возмущения.

Но Курт опередил меня.

— Так, это вот это-то ребенок? — он вытянул сразу обе руки, указывая на Рингольда. — он же взрослый, а нам сказали… мальчик… маленький… из богатой семьи… его Мраки выкинули куда-то.

Курт заерзал, проверяя карманы, и вытащил маленький портрет, что дал ему Бодуэн, и помахал им в воздухе. Блондин по ту сторону стола помахал рукой, требуя портрет себе. Брат перебросил пластину через стол, и Рингольд легко поймал ее на лету.

— Хм, всегда ненавидел этот воротник, — хмыкнул он.

— Ты почему не такой? — Курт указал на портрет.

— Так это к тебе вопрос. Мать спрятала меня в другом мире, когда мне было восемь, — Рингольд развернул портрет, показывая детское лицо на нем, — И я там восемнадцать лет проторчал. Ждал, пока кто-то явится, чтобы вернуть меня домой. А явился ты. Через восемнадцать лет.

— Другой мир? — тихо переспросила я. В этом странном разговоре каждая следующая фраза была все непонятнее.

— Другой мир… — Рингольд посмотрел на меня, — параллельная реальность, другая планета. Называй, как хочешь.

— Но-но он говорил… лес… Джезире… — я смолкла и вспомнила гигантский фонарь, огромные дома на колесах, странно одетых людей. Я много читала про дальние страны, но ни в одной книге не было ничего такого. Другой мир… Как это возможно?

— Ага, а еще что говорил? Что спасти меня хочет? А сам дом спалил.

Круг разговора замкнулся, а моя голова — закружилась, Я сползла с подлокотника на сиденье, протиснув ноги в узкий зазор между стулом и столом. Чтобы собраться с мыслями, уставилась в открытые книги.

Гравюры на желтых страницах во всех деталях показывали казнь последнего короля Ниневии. Вот его возвели на помост, вот он стоит на коленях, вот отрубленная голова катится к ногам толпы, вот ее надели на копье, и праздничная процессия понесла ее по улицам Северной столицы. Я потерла глаза.

— Зачем Бодуэну Вормскому, члену Директории, убивать ребенка? Убивать тебя? Кто ты?

Я отняла руку от лица и успела заметить, как Рингольд хмыкнул. Теперь он рассматривал меня особенно пристально.

— Пусть будет так, — он перевел взгляд на потолок и демонстративно постучал себя пальцем по подбородку. — Я знаю один страшный секрет, и Директория не хочет, чтобы я его рассказал кому-то.

Да он просто издевается надо мной! Я глянула на него ещё раз исподлобья, потом перевела взгляд на книги, на Курта и снова на Рингольда. Я так просто не отстану.

— Он искал Курта, чтобы он прыгнул в прошлое. Когда ты попал в… — я запнулась и потерла лоб, — другой мир? В смысле, когда ты жил?

Рингольд сощурился. Он молча смотрел на меня несколько секунд прежде, чем ответить.

— Хороший вопрос, — он опять хмыкнул. — Четыреста лет назад.

Я не успела даже осознать цифру, зато Курт рядом захохотал.

— Ага, как же! Ещё скажи, что короля видел.

— Видел.

— Брехня!

— Я жил при дворце.

— Во-во, всех, кто во дворце жил тогда покромсали вместе с королем придурошным и всей семейкой. Как раз четыреста лет назад.

На последних словах Курт сбавил голос и вопросительно глянул на меня.

— Триста девяносто четыре, — поправила я брата и снова посмотрела на открытые книги с картинами жестокой расправы.

— Да я не мог на четыреста лет назад прыгнуть. Я так далеко не умею!

— Так ты, и не смог, ты на восемнадцать лет позже прыгнул. Я там все это время торчал из-за тебя.

— Да не мог я… — Курт хмурится все больше. Я видела по его лицу, что он все меньше и меньше понимал. — Я просто прыгнул к тебе, то есть… к ребенку…

— Кертис, а как ты нашел Рингольда? — Криспина, все это время тихо стоявшая за спиной у пришельца из другого мира, вдруг подняла голову и посмотрела на моего брата. — Прости. Курт.

Курт смутился, на щеках появился румянец. Он рассказал про разговор с Вормским и средство, которое тот ему дал. Кристина молча кивала. Рингольд же продолжал сверлить меня взглядом. Под конец рассказа, я уже не знала, куда деть руки и глаза.

–…мы никак не могли найти пацана. Я чувствовал только направление. Лита подумала, что этот его в свою сумку посадил, — Курт запнулся. Он тоже понял, насколько глупой была эта идея, — вот мы и вцепились.

— А сейчас, что чувствуешь? — Рингольд помахал портретом.

— Это… это… — Курт бросил короткий взгляд на мальчика на пластине, затем на блондина и потупился, — ты.

— Значит, «средство», — задумчиво кивнула Криспина.

— Ага, этот из Директории сказал, оно изменит мои способности.

— Не думаю…

— В смысле? Что Бодуэн с ним сделали? — я сцепила руки. Меня еще тогда напугал напиток, который дали Курту.

— Пока не могу сказать с уверенностью. Здесь нужен эксперт, — Криспина потерла висок и поднялась — резко, но легко. — Кажется, я видела его в саду. Постараюсь найти. Думаю, он поможет убедить вас, что мы вам не враги, а все, что случилось, — это замысел Бодуэн Вормского.

Курт, завороженный мягкими движениями мадам Оверон, тут же встал и едва ли не поплыл за хозяйкой пансиона. Я тоже стала подниматься, но мой тяжелый стул не поддался с первого раза. Со второго я с жутким скрежетом едва сдвинула его с места. Встать смогла только с третьей попытки. К этому времени дверь в библиотеку давно закрылась, а я поняла, что меня, собственно, никто с собой и не звал. Может, стоит подождать? Вот только… я была не одна.

Я повернула голову. Рингольд вновь уставился на меня. Только теперь не смотрел в глаза, а наклонил голову и спустился взглядом ниже моей спины. Вот нахал! Я развернулась и скрестила руки на груди. Нет, всё-таки стоит уйти.

Я сделала два шага к двери и потянула за ручку. Она не поддалась. Я дернула сильней. Никакого эффекта. Я в задумчивости обернулась. Теперь Рингольд посмеивался. Да что б его. Но ведь Кристина с Куртом только что вышли через эту дверь. Или через соседнюю. Я постаралась сделать очень маленький незаметный шаг в сторону и дотянулась до соседней ручки. Провалиться, второй выход тоже был заперт. Или мне просто сил не хватает? Может, упереть ногу в стену и потянуть. Нет, тогда этот Рингольд будет смеяться надо мной в голос.

— Почему он сказал «придурошный король»? — подал голос блондин, словно понял, что я думаю о нем.

Я проигнорировала вопрос и снова подергала ручку первой двери.

— Ответь и выпущу.

Я обернулась. Посмотрела на него, потом на дверь, на него. Он что, Мрак, который умеет запирать двери? Но его руки были чистыми. Хотя здесь мало у кого были метки.

— Потому что король был придурошный, — я махнула в сторону выхода, ожидая, что теперь он откроет дверь.

— Странно слышать такое от… — он сделал паузу, — Мрака. Мраки — слово-то какое выдумали. Раньше его не было.

Что за глупости? Мраков давно так называют. Как минимум последние… четыреста лет. Я нахмурилась. Так, Курт вместо ребёнка нашёл мужчину. Это понятно. Нашёл в другом мире. Звучит совершенно фантастически. Но то, что я видела… Это могло быть, если не другим миром, то очень далеко страной, которую, в принципе, можно и так назвать. Но четыреста лет назад. Нет, не верю я, что этот Рингольд жил так давно. Да и Курт не прыгал никогда так далеко.

— А какое было? — решила я проверить, как хорошо он знает историю. Пусть соврет, я его на этом поймаю, и вся их сказочка с секретным планом Вормского развалится.

— Никакого не было.

Я ругнулась про себя. Он был прав.

— Так я не понял, какие претензии к королю? Раньше жили себе нормально. А сейчас, — он ткнул пальцем в страницу книги перед собой, — как скот считают, клеймо ставят. И… вот это я не понял — что за Проверка?

Я обернулась и еще раз посмотрела на дверь. Что если с разбег на нее броситься? Нет, она внутрь открывалась. А этот меня выпускать просто так не собирается. И долго мне тут на его вопросы отвечать?

— Что это? — повторил вопрос Рингольд.

Он встал со стула и боком оперся на стол. Блондин оказался очень высоким. Мне это сразу не понравилось. Не должны люди быть такими — кто знает, о чем они думают там, в облаках. Меня и долговязый Курт раздражал.

— Это подарок такой на десятилетие. Проверяют: Мрак ты или нет.

— Как?

— Сажают в яму на неделю. Откроешь дверь?

— Детей? — он нахмурился, складка на лбу стала еще глубже.

Я пожала плечами.

— И что дальше?

— Ну, от страха или голода способности могут проявиться. Если окажется, что ты Мрак, то тебя достают и метят.

— Твои силы так проявились? — он указал на мое клеймо.

Я уставилась на него. Силы? Это он про наши способности? Это у короля и его придворных, может, и были «силы», поэтому они страной и управляли. А у нас… Я засунула руку в карман платья и промолчала.

— Выйти то есть ты уже не хочешь?

Я подняла на него глаза и против воли засопела.

— Нет, я уже знала, — я подошла к столу и стала чистой рукой листать книгу, чтобы не смотреть на него. На очередной гравюре четвертовали какую-то женщину. Сразу призналась — не хотела в яму.

— Но если ребенок не Мрак?

— Значит, просидит неделю без еды, ну, или…

— Да за неделю сдохнуть можно! Что за хрень! И так они всех детей проверяют?

Я вскинула голову и хмыкнула. А потом задумалась. Говорит так, будто и вправду был в другом мире и элементарных вещей не знает.

— Нет, конечно, не всех. Только детей Мраков или сирот или тех, кто не знает своих родителей и их родителей. В приличных семьях Мраки не рождаются.

— Ясно. И после такого это король — «придурошный». Сейчас вот жить лучше?

— Конечно!

— Чем?

Я фыркнула, подтянула книгу еще ближе и стала быстро перелистывать страницы, стараясь добраться до самого начала.

— Это только в книгах короли добрые и хорошие и способности свои применяют «во благо», — я показала в воздухе кавычки и снова спрятала руку в карман. — Урожай там выращивают или пожары останавливают и людей спасают.

— Скажешь, нет?

Я закатила глаза. До этого он вроде не был похож на дурака.

— Ну, конечно, — я позабыла про смущение и стала говорить нараспев, словно читала старинную притчу. — Древний Мрак Артур был таким могущественным, что мог двигать горы, реки вспять оборачивать и управлять силами других Мраков. И пришли к нему люди и попросили его стать королем над ними. Даже скипетр волшебный подарили, который в ночи светился — по мне, так это просто фонарь был, но не суть, — и правил он мудро, и людям помогал. Вот только…

Впопыхах я не смогла найти нужный аргумент в книге, поэтому захлопнула ее и просто ткнула пальцем в кожаную обложку.

— Это сказки. На деле… Мраки, на самом деле, бесполезные, от наших способностей никакого толка. Но как-то так случилось, что появились сильные Мраки, вот они и захватили власть и творили, что хотели. Потому что своими силами могли убивать людей, пытать. Короля Оттона даже прозвали — Бешеный, потому что он на живых людей охотился и голыми руками их мог убивать.

— Не было такого…

— Ой, извини, это же вроде как твой друг, да? Скажешь, он своей силой не заставлял мечи лететь в послов, которые жаловались на налоги? Не сжег деревню, которая подняла бунт? И перед этим он, конечно же, не запер всех ее жителей с женами и детьми в их домах. Я читала! Провалиться, да он даже жену свою засадил в башню, потому что ей вроде как не нравились его законы!

— У нее была интрижка, вот он и…

— А-ааа, ну это другое дело. Тогда все нормально. Конечно, так и нужно! — я вскинула руки, и тут же опустила. Слишком уж близко я принимаю к сердцу истории из книг — Курт всегда смеялся над этим. Вздохнула и продолжила уже спокойнее. — Это из-за королей Мраков ненавидят. В первые годы после того, как Оттона свергли, их отлавливали и убивали, в лучшем случае, выгоняли из городов. Они поэтому стали воровать и побираться. А потом Директория установила законы. Это нормально, что нас считают, зато знают, кто, где и чем занимается. И когда Мраки пропадают и не являются на отметку, Директория будет искать его. Потому что законом запрещено убивать или калечить Мрака. Это лучше, чем было. И слава Покровителю, что нет больше таких сильных Мраков, чтобы они могли захватить власть.

— Это мы еще посмотрим…

Я подняла глаза на Рингольда и даже открыла рот, чтобы спросить, что это значит, но меня прервали шаги за дверью.

Еще больше о Мраках в моем ТГ-канале: https://t.me/anna_veyl