Мрак сердец наших

Анна Вейл (2024)

Мраки. Люди со сверхъестественными способностями. В Ниневии это грешники и отбросы общества. Лита — одна из них, но презирает Мраков и мечтает о справедливом отношении к себе. По странному стечению обстоятельств она узнает, что правители страны жестоко используют таких, как она, и встречает потомка древнего короля. Теперь перед Литой стоит выбор: присоединиться к лидеру восстания и спасти падших Мраков или принять сторону закона и спастись самой. Но есть ли этот выбор в действительности? Ведь она уже стала пешкой в мире заговоров и тайных обществ, жестоких убийств и борьбы за власть.

Глава 17. Бунт в деревне

Мы провели в приюте семь дней. Дети впечатлились перспективой переехать в большой красивый дом, сомневалась только Доротея — не могла поверить, что есть безопасное место, о котором не знает Надзор и Директория. Но собрала вещи вместе со всеми.

Через неделю Рингольд запряг нашу холеную кобылу в старую скрипучую повозку и рассадил детей внутри. Они комкали в руках узелки с вещами и нервно оглядывались, словно новый дом мог вот-вот выпрыгнуть из-за деревьев. Я смотрела на них с умилением: когда-то мы с Куртом были такими же бедными, забитыми… Кого я обманывала?! Мы такими и остались, только в пансионате жить нам стало немного легче. Я надеялась, что и детям там понравится.

Повозка скрипела и кренилась на каждой кочке. Мы с Рингольдом разместились на козлах, Грей попросился сесть между нами и взял меня за руку. Его ладонь холодила мне пальцы, но я не хотела обижать мальчика и не отнимала руки. Детей, скованные ожиданием неизвестного, притихли. И только Виктор, который боготворил Рингольда, не мог усидеть на месте.

— Я не понял, это приют, да? Ну, куда мы едем, да? — он пытался заглянуть Рину в лицо, но мешала тряска.

— Типа того.

— А что мы там будем делать?

— Я почем знаю. Будете учиться, — Рингольд натянул поводья. Мы подъехали к первым домам деревни, и лошадь тут же потянулась к клумбе.

Кобыла урвала охапку пионов и стала жевать. Под горячими лучами солнца и в мерно качающейся повозке я разомлела и сидела молча, откинувшись на спинку.

Черноволосая женщина — хозяйка клумбы — проводила нас взглядом. Она обернулась, крикнула что-то в сторону дома. Из двери тут же появился такой же черный пацан лет двенадцати. Мать схватила его за плечо и зашептала на ухо. Мальчик кивнул, побежал вдоль дома и скрылся в проулке.

— Так это школа?

— Типа того.

Мы проехали знакомый проулок у церкви, выехали на главную улицу деревни, еще раз свернули и оказались на торговой площади. Женщина из ближайшей лавки только взглянув на нас, нахмурилась и скрылась внутри. Следующий лавочник и вовсе втащил корзину с фруктами с лотка внутрь магазинчика. Похоже, нас не забыли.

Не хотелось встретить торговца, с которым мы поругались в прошлый раз. Ища глазами знакомую лавку, чтобы обогнать ее, я оглядела площадь и резко вздохнула. В дальнем конце на стройных лошадях над толпой возвышались трое офицеров Надзора. Они лениво перебрасывались фразами, время от времени смеялись и оглядывали лавки.

— Ты чего? — обернулся ко Рингольд.

— Надзор, — прошептала я и кивнула в сторону мужчин в кожаных стеганых жилетах и с короткими мечами на поясах.

— Ну и что? Мы же ничего не сделали, — Рин глянул на офицеров и направил лошадь в сторону.

Я закусила большой палец, носок левой ноги начал отбивать дробь. Снова посмотрела на Надзор — один из солдат повернулся в мою сторону. Он тут же отвел взгляд, но лишь для того, чтобы окликнуть других офицеров. Теперь все трое смотрели в нашу сторону.

— Пожалуйста, быстрее, — зашептала я. Горло вдруг пересохло, и звук получился очень хриплым.

— Если будем торопиться, только внимание привлечем, — ответил Рин и сжал губы.

Обернувшись еще раз, я вздрогнула — теперь стражники ехали нам наперерез, не замечая продавцов и покупателей. Люди шарахались в стороны и возмущенно вскрикивали. У одной лавки лошадь перевернула ящик с рыбой.

Рин наконец хлестнул лошадь. Она побежала трусцой. Повозка качнулась, заскрипела и тут же завалилась набок — колесо застряло в яме между камнями дороги. Кобыла дернулась, громко заржала и встала. Рингольд поднял руки, чтобы хлестнуть ее сильней, но было поздно — путь преградили офицерские лошади.

— Остановиться! — крикнул ближайший страж.

— Что, права показать? — процедил Рин себе под нос и добавил уже громко. — Что такое? Мы вроде ничего не нарушали.

Из соседнего ряда вынырнул знакомый пухлый лавочник. Рядом суетился черноволосый мальчишка

— Ага, Ага, вот эти, — он ткнул в нас пальцем.

Стражники, переглянувшись, не торопясь слезли с лошадей и встали широким полукругом перед нашей лошадью.

— А что, собственно, такое? — пальцы Рина, державшие поводья, побелели. — Что мы сделали?

— Ага, ага, не помнит, он! Дрался, убить угрожал, а еще, а еще, — торговец едва не захлебнулся слюной, — обворовал меня, вот. А еще, а еще, он — Мраколюбец. Он с этой девкой. Она Мрак, и тоже, тоже тут свои темные делишки творила.

Я поперхнулась воздухом. Да я же ничего не делала! Обвинить меня просто потому, что я Мрак? Да, так принято. Но как же это нечестно!

Офицер брезгливо глянул на лавочника и рукоятью хлыста преградил ему путь. Я же сцепила пальцы. Знала, что нам это аукнется.

Рингольд глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул, он наклонил голову в одну сторону, потом в другую. Я услышала, как хрустнули позвонки. Он отложил поводья, уперся в перила повозки и опустился на землю.

Куда он лезет? Нужно бежать! Спасаться! Да за одну только перепалку с торговцем меня — Мрака — отправят в тюрьму месяцев на семь. Ему-то, конечно, вряд ли что будет.

— Что происходит? — Виктор немигающим взглядом провожал Рина.

— Ничего, — я слегка пихнула его в плечо, чтобы сел на повозку. Оглядела других детей с их открытыми ртами и выпученными глазами и добавила. — Успокой остальных.

Сама я вместо того, чтобы успокоиться, сжала плечо Грея так, что мальчик ойкнул. Рин же медленно шел на торговца.

— Это просто недоразумение, — он улыбнулся. Я даже с повозки заметила, какой натянутой была это улыбка. — Мы слегка не сошлись во мнениях. И за груши мы вам, конечно, заплатим.

Он обернулся ко мне и протянул руку.

— Деньги есть?

Я стала искать монеты. Рука все время путалась в складках юбки, и я никак не могла нащупать карман. Когда же нашла, монета несколько раз выскользнула из онемевших пальцев. Офицеры Надзора тем временем медленно сжимали полукруг.

— Держи, — протянула я монету спустя целую минуту.

— Вот тебе деньги, — Рингольд схватил лавочника за руку и вдавил монету ему в ладонь. Затем слегка склонил голову и приложил пальцы ко лбу. — Вот тебе мои искренние извинения. Думаю, конфликт исчерпан, и мы поехали.

Рин двинулся обратно к своему месту, не обращая внимания на офицеров. Они переглянулись, кивнули друг другу и вдруг сорвались с места. Стражник слева бросился вперед и схватил Рингольда сзади за шею. Офицер справа, схватил меня за руку и стащил вниз. Я взвизгнула и попыталась выскользнуть, но у моего горла тут же оказался холодный клинок. Я замерла. Тут вскрикнул Грей. Мальчик испугался и протянул ко мне руку. Руку с меткой Мрака.

— О, еще один! — гаркнул третий офицер и вытащил ребенка.

Рингольд был сильнее и быстрее нас. Он легко вывернулся, высвободил голову из захвата и врезал офицеру в челюсть. Мужчина осел, тряся головой. Рин же бросился ко мне.

— Стоять! — крикнул стражник у моего уха так, что в голове зазвенело.

Рин замер и вскинул руки. Ладони его дрожали. Он смотрел то на меня, то куда-то в сторону — там, скорее всего, офицер держал Грея. Я сглотнула, лезвие оцарапало кожу.

Я понимала — обоих ему не вытащить. Да и будет ли пытаться? Я же всё-таки стукачка. А вдруг он пойдет на таран, как в архиве Директории. Тогда кто-то обязательно пострадает. Ладно я, но Грея-то за что?

— Серьезно? — вдруг крикнул Рин. — Мечом ребенку угрожаешь? Боишься его? Или поиздеваться хочешь.

Что? К шее Грея тоже приставили меч? Я Рин еще дразнит Надзор! Да им же ничего не стоит перерезать нам горло. Ведь мы всего лишь парочка Мраков. Я застонала от страха и почувствовала, как губы задрожали.

Я бросила взгляд на детей. Воспитанники приюта гурьбой привалились к краю повозки. Доротея прижимала к себе Мод и смотрела на нас с открытым ртом. У меня сжалось сердце. Мы хотели отвезти детей в безопасное место. Может, если мы сдадимся, им позволят уехать? Доротея вывезет. Если, конечно, ей не помешают деревенские. А они уже собрались толпой вокруг нас, но смотрели не на приютских. После слов Рингольда они не сводили глаз с офицера.

— Любишь издеваться над детьми? Бить? Знаете, что они сделали? — Рингольд уже кричал. И толпа слушала его. — Они исхлестали пацана кнутом так, что он неделю встать не мог.

Тут за его спиной с земли поднялся охранник, что раньше схватил его за шею. Выхватил свой короткий клинок и ткнул им Рину в спину.

— А ну закрой пасть! Именем Директории ты арестован.

— Это за что же? — Рингольд круто развернулся, ухмыляясь. — За правду?

— За убийство главы Директории!

Я ахнула и открыла рот. Меч вновь чиркнул по горлу. Вниз потекла горячая капля. Но это не мы! Мы видели, как это сделал Бодуэн! А потом чуть не убил нас!

Страж вытащил из-за пазухи бумаги и тряхнул ими. На одном листе был портрет Рина, на следующем я рассмотрела половину лица Курта.

— Ах так, — Рин зашипел.

Он стремительно ударил стража ногой. Тот согнулся, и Рин врезал кулаком снизу. Голова офицера запрокинулась, и он рухнул навзничь. Я почувствовала, как завибрировала грудь стража позади меня, он ругнулся и вместе со мной развернулся к напарнику. Тот приставил кинжал к подбородку Грея! Второй офицер яростно замотал головой и кивнул в сторону третьего, которого одолел Рин. Они словно о чем-то договорились, и «мой» страж стал пробираться в сторону Рина.

— Директория мучает детей! — Рингольд вдруг вскочил на козлы повозки. Та накренилась и дети завизжали. — Витек, дай руку!

Виктор с выпученными глазами, бездумно выбросил вперед забинтованную руку. Рин схватил его за запястье, взмахнул второй рукой и заставил бинты исчезнуть. Теперь в воздухе торчала ладонь Виктора. Ладонь с тремя пальцами.

— Так, поделом ему, Мраку, — крикнул кто-то из толпы.

Рин резко развернулся. Офицер тащил меня уже позади телеги, пробираясь сквозь толпу, которая даже не замечала нас — так заворожил всех Рингольд. Он склонился, чтобы схватить вторую руку Виктора и показать ее толпе.

— Вот, чистый, метки нет. И это, — Рин поднял руку Виктора еще выше. Парень поморщился, — ждет всех детей. Ведь ваших тоже проверяют.

— Они же только в ямы сажают! — крикнули с другой стороны, но как-то неуверенно.

Кто-то другой подхватил смелее.

— А как еще Мраков искать?

— У меня дочь чуть не умерла! Она не Мрак!

— А могла бы быть.

— На себя посмотри.

— У меня племянник умер в яме!

Офицер все тащил меня, пихая вперед и таким образом расчищая себе дорогу. Я никак не могла взять в толк, зачем он это делает и не могла уследить за разгоравшейся склокой. Но последнюю фразу расслышала. Люди на площади затихли. Слышалось лишь, как кто-то из детей в повозке плакал навзрыд.

— И погибнет еще больше детей. Ваших детей. Теперь Проверки будут такими! — вновь крикнул Рин.

Толпа лопнула выдохом ужаса. Матери вцепились в плечи сыновей. Кто-то запихнул маленькую девочку вглубь людской массы. Лавочник, обвинявший нас, зажал рот рукой. Сотня людей, повинуясь жесту Рина, повернули головы к стражнику, что держал Грея.

— Этот человек врет, — офицер наконец-то понял, что пора защищаться. — Он убийца и висельник, соврет, что угодно…

— Отпусти ребенка! Зачем он тебе! Не трогай мальчика! — зашипела толпа и лавиной понеслась на охранника.

Люди бросились вперед. Десятки людей слились в единый озлобленный организм, который хотел разорвать врага. Меня зажимали, мне наступали на ноги и пихали локтями под ребра, но никто не обратил внимания, что меня тоже держит стражник, что у моего горла меч. Лишь чудом людская волна не вдавила его мне в шею. Люди вступятся за ребенка, даже за Мрака, а вот взрослой девице с меткой никто помогать не будет. Кто позаботиться обо мне? Только я сама!

Вдруг офицер неуклюже изогнулся. Он пытался удержать клинок у моей шеи и наклонится к телу товарища, до которого мы дошли. Тут я поняла его цель. На шее у павшего стража был свисток Надзора. Стоит один раз дунуть, и невыносимый звук повалит людей на землю. Читала, что от него еще неделю на ногах стоять не можешь. Зато на сигнал сбегутся все стражи в округе. Нам будет не уйти. Нужно было действовать — сейчас!

Рука скользнула в карман. Пальцы быстро схватили то, что искали. Я вытащила складной нож Рингольда, мизинцем сдвинула петлю, крутанула в воздухе. Половинки ручки послушно разошлись и сошлись с другой стороны, оголив лезвие. Не позволяя себе задуматься, я занесла руку и воткнула нож в бедро охранника. Он взвыл. Рука, державшая меч, соскользнула с моего плеча, и он рухнул на пол. Я развернулась и сама не поняла, как ударила его в живот. Рука, что тянулась к свистку, теперь схватилась за ребра. Свисток достался мне.

Я развернулась, чтобы убежать, но недооценила офицера. Корчась от боли, он успел схватить меня за лодыжку, и я рухнула на землю. Через секунду, злой, красный и сильный он сидел на мне верхом.

— Тварь, — страж замахнулся, чтобы ударить меня.

Что-то смело мужчину с меня — одним резким и едва уловимым движением. Я посмотрела направо — офицер лежал у ног разъяренной толпы лицом вниз, — налево — там с черенком от метлы стоял лавочник и с ненавистью рассматривал поверженного врага.

— Не позволю сына пытать, — бросил он в сторону стражника. Затем глянул на меня. Встать он мне не помог, зато и не ударил — просто ушел.

А люди все давили. Мне наступили на палец, кто-то запнулся о мои ноги. Я как могла поднялась и попыталась прорваться сквозь толпу к повозке. Тут сильная рука дёрнул меня за плечо. Оглянулась — Рин стоял рядом.

— Грей, — прошептала я, хватаясь за него.

Рин вцепился в мою руку и прыгнул. Он не видел мальчика, поэтому пришлось прыгать несколько раз в бреши между людьми, чтобы подобраться ближе. Мы оказались рядом со стражником, когда толпа повалила его. В запале злости, они не разбирали, где взрослый мужчина, а где — беззащитный ребенок. Грей вскрикнул, падая, но Рингольд уже схватил мальчика и, не выпуская меня, прыгнул к повозке.

— Живо, — он закинул нас на козлы, вскочил сам и мощно хлестнул лошадь. Та вскинула голову и рванула вперед, выдернув колесо. Дети закричали — не знаю, от страха или восторга. Но мы уже неслись прочь от разъяренной толпы и офицеров Надзора, которые преследовали нас за убийство главного человека в стране.