Мрак сердец наших

Анна Вейл (2024)

Мраки. Люди со сверхъестественными способностями. В Ниневии это грешники и отбросы общества. Лита — одна из них, но презирает Мраков и мечтает о справедливом отношении к себе. По странному стечению обстоятельств она узнает, что правители страны жестоко используют таких, как она, и встречает потомка древнего короля. Теперь перед Литой стоит выбор: присоединиться к лидеру восстания и спасти падших Мраков или принять сторону закона и спастись самой. Но есть ли этот выбор в действительности? Ведь она уже стала пешкой в мире заговоров и тайных обществ, жестоких убийств и борьбы за власть.

Глава 23. Облава

Проснулась я от того, что стало слишком тихо. Я открыла глаза и первые секунды не могла понять, где я. Небольшая комната с занавешенным окном, обои в цветочек, из мебели только широченная кровать, на которой я спала, да тумба с тазом воды в углу. Я вспомнила, что заночевали мы на постоялом дворе… О, Покровитель, назовем вещи своими именами, — в борделе, где мне любезно выделили комнату. Курт заявил, что я ему не сестра, а Рин решил ночевать в одной из… «рабочих» комнат.

Я тщательно умылась — терла щеки так, что, что глянув в зеркало, увидела на них красные полосы, — и вышла из комнаты.

В зале было немноголюдно. К утру там остались всего два посетителя: один уснул на столе, второй растянулся на одном из миниатюрных бархатных диванчиков у стены. Он не помещался на сиденье, поэтому ноги перекинул через один подлокотник.

Я двинулась вниз по лестнице. Кроме храпа, долевашего с софы и моих шагов, вокруг не было ни звука, зато было много запахов. Пахло потом, удушающе сладкими духами и пролитым алкоголем. На каждом столе я видела опрокинутые и разбитые фужеры и блестящие пятна под ними, а на полу — женские шляпки, перчатки, чулки и даже парочку корсетов. Меня передернуло. Нужно уезжать отсюда.

До меня долетел тихий звон, словно кто-то скребнул ложкой о тарелку. Звук шел из кухни, куда вчера водила нас Мадам. Не зная, что еще мне делать, я двинулась туда, но толкнув дверь, замерла. Я не ожидала так быстро найти Рингольда. Что ж оно и к лучшему — сможем уйти побыстрее. Вот только, принц, кажется, никуда не собирался.

— Да я тебе точно говорю. Не веришь? Тогда… — Рин размахивал ложкой, пытаясь убедить в чем-то девицу в коротком платье.

Девица явно гуляла всю ночь. Кажется, вчера она сделала сложную прическу, в которую вплела нити жемчуга и перья, сегодня же волосы местами распустились, местами скатались в колтун. Под левым глазом у нее чернел след от размазанной краски для ресниц, а на правой щеке засох подтек малиново-розовых румян. Пережил ночь только тугой корсет — он стягивал и высоко поднимал ее грудь. Вот и Рингольд успел пару раз бросить на нее взгляд, пока дверь, через которую я вошла, не захлопнулась.

— Проснулась? — кивнул он мне с улыбкой.

— Нет, сплю, — я в ответ поджала губы и скрестила руки на груди.

— Кашу будешь? Солнце, — Рингольд обратился к девице, — будь добра, положи еще.

Та захихикала, пихнула его в плечо, но повернулась к небольшому котелку на печи. Скоро вторая тарелка оказалась на столе, а глаза девицы — снова на Рингольде.

Мне очень хотелось задрать нос и уйти, но каша пахла вкусно. Да и я ничего не ела со вчерашнего заката, когда мы у нас закончились огурцы. К тому же, чем я хуже? Почему бы и мне не позавтракать? Я плюхнулась на стул, не глядя на Рингольда, и принялась за еду.

— Как спалось? — весело спросил он.

Я не удержалась и бросила на него короткий взгляд и тут же отвела глаза. Он обратил на меня внимание только потому, что девица с декольте отошла к окну, отодвинула занавеску и тянула шею, что-то выглядывая. С улицы доносились возмущенные женские голоса — видимо, работницы соседних борделей повздорили, а девица боялась упустить скандал.

На вопрос Рингольда я не ответила.

— Надо, наверное, твоего братца найти, да выдвигаться, — он потянулся.

Я показала ложку, полную каши, и отправила в рот. Я не разговариваю за едой. Я воспитанная девушка. И с грудью наружу не хожу.

Невоспитанная девушка тем временем буквально прилипла к стеклу. Шум становился все громче. Женщины уже не просто ссорились, они кричали и визжали. К их высоким голосам добавились низкие и грубые — к спору присоединились мужчины.

— Нам бы еды, конечно, раздобыть, но вряд ли Мадам провиантом поделится.

Я рефлекторно вновь взглянула на Рингольда и хотела тут же перевести взгляд на что-нибудь другое, но задержалась. Он выглядел странно взлохмаченным. Его короткие светлые волосы с каждым днем все больше отрастали, но еще вчера они не торчали длинными пучками в разные стороны. Я бездумно протянула руку и коснулась одного. Пучок отпал. Я испугалась, но тут же взялась за следующий и потянула на себя. Между пальцами у меня оказался прутик соломы.

— Ты, что в стогу сена спал? — усмехнулась я.

— На конюшне.

Кажется, от удивления у меня даже рот открылся. На конюшне. Не в комнате. Не с одной из девочек. А с лошадьми. То есть не с лошадьми, а рядом. На конюшне. Мои губы расползлись в улыбке. Я поспешила сжать их, опустила голову и бросила прутик на стол перед собой.

— О, — протянул Рин удивленно, — там еще есть? Можешь убрать?

Он повертел головой передо мной. Я вытащила еще одну соломинку из его волос, потом вторую. И только на третьей поняла, что хватаю их на ощупь, а сама неотрывно смотрю в глаза Рину. Он был так близко. И так мягко улыбался. И спал он на конюшне.

— Да что там?.. — вскрикнула девица у окна так, что я дернулась и тут же отпрянула от Рина.

Мы совсем забыли про нее. Она про нас, похоже, тоже. Все внимание девицы занимала перепалка на улице. Крики стали особенно громкими и словно приблизились.

— Мадам! — вновь вскрикнула девушка и бросилась к двери из кухни.

Мы с Рином переглянулись и одновременно нахмурились. Я встала быстрей и двинулась к окну. Но не успела отодвинуть занавеску, как за спиной послышались шаги, и дверь на кухню распахнулась и грохнула о стену. На пороге оказалась Мадам. Ее просто трясло от ярости. Грудь ходила ходуном, на лбу выступила испарина, пальцы, сжимавшие какие-то бумаги, побелели.

— Дрянь! — рявкнула она мне. — Вы оба убирайтесь! Проваливайте!

Она бросилась ко мне, но между нами встал Рин.

— Мадам, — он поднял руки в успокаивающем жесте. — Что собственно происходит?

Мадам, казалось, сейчас лопнет. От вчерашнего лоска не осталась и следа: волосы висели спутанными патлами, вместо облегающего платья на ней был атласный халат, который не мог сдержать выдающиеся формы, и тело расплылось, как кусок теста.

За ней в кухню шмыгнула вчерашняя девушка-лебедь. Тоже не в лучшем виде. Ее платье из перьев опало, за ночь на него вылила не одну кружку пива и вина, так что сейчас девица была похожа на мокрую невыспавшуюся курицу.

— Что?! Что?! А вот что! — Мадам швырнула на стол листы. — Вы в розыске! За убийство! И вас ищут!

Она ткнула пальцем в окно. Я наконец дернула занавеску и выглянула наружу. Из окна открывался вид на улицу. Пасмурным утром она выглядела бедно и угрюмо. На тротуарах не было посетителей, зато стайками собирались взлохмаченные девушки в халатах и едва застегнутых платьях. От заведения к заведению шли офицеры Надзора.

На моих глазах стражи постучали в бордель на противоположной стороне улицы. Когда дверь открылась, они бросили пару коротких фраз и двинулись внутрь, через секунды оттуда выбежала новая группа девушек.

— Надзор, — выдохнула я Рину и сжала зубы, чтобы не стучали.

Он тоже бросился к окну, а потому не заметил, как Мадам последовала за ним и схватила меня за плечо. С удивительной силой она потащил меня к двери.

— Нос вчера воротила. А теперь из-за нее меня повяжут.

— Отпустите меня! — вскрикнула я, но от страха голос сорвался на визг. Я уперлась каблуками в пол и царапнула ее ладонь на моем плече.

— Проваливай, проваливай, говорю! — Мадам вновь стала пихать меня в сторону двери.

— Именем Директории — донеслось с улицы. И я услышала громкий стук — Надзор ломился уже в соседнюю дверь.

— Но они ведь нас схватят! — я забилась в ее тисках.

— Не мои проблемы!

— Ваши! — к нам подбежал Рин. — Они же увидят, что мы от вас вышли.

— Конечно, я же вас выгнала.

— Конечно, ведь испугались, что и вас раскроют.

— Это еще что значит.

— Ведь это вы, — Рин улыбнулся. Не мягко, как обычно, а хищно, — вы главарь нашей банды, который все и спланировал.

— Да как ты… Да что ты…

— Да, — вмешалась я. Зубы мои стучали, горло перехватывало судорогой и дыхание сбивалось, но сейчас нужно было спастись любой ценой. — А нас решили сдать, потому что не захотели делиться. Ведь главу Директории не только убили, но и ограбили.

Я кивнула на бумаги на столе. На них я не смотрела, и так знала: там — наши портреты и описания наших преступлений. Мадам прочла об убийстве. Было ли там что-то про ограбление, она явно не помнила, поэтому хмурясь переводила взгляд с листов на нас.

— Мы никого не убивали, — твердо сказал Рин, заглядывая ей в глаза. — Но если вы нас выгоните, мы обвиним в этом вас. Так что помогите спрятаться.

Женщина шумно задышала и сдула прядку, упавшую на лоб.

— У, Мраки полосатые! — и она бросилась через кухню. — Через черный ход…

Она дернула неприметную низкую дверь в дальнем конце комнаты и тут же шарахнулась назад. Я вздрогнула.

— Провалиться! И здесь караулят.

Она схватилась за голову.

— Провалиться! Провалиться! Так, быстро на чердак.

— Пипа из «Розовых ласточек» говорит, они все обшаривают — и подвалы и чердаки, — подала голос Лебедь.

— Ох, знала, знала… Добрая моя душонка, — забегала по кухне Мадам. — Меня теперь в тюрьму посадят! Все почему? Потому, что Мракам помогла.

Чтобы не заразиться ее истерией, я сжала кулаки — мне своей паники хватало. Нам не убежать! И не спрятаться. Нас поймают, как Мраков-преступников. Я опустила взгляд на свои кулаки. Разжала и поднесла пальцы к метке. Я так уже делала. Я смогу — сказала себя. Нас не поймают. Красно-коричневая метка стала испаряться под моими пальцами.

— Эффектно, — почти спокойно хмыкнула Мадам рядом, но тут же вновь закричала. — А рожи ваши ты тоже закрасишь?

Она ткнула в портреты с объявлением о розыске.

Из зала донесся стук. Мы замерли. Стук повторился. Было понятно, что третий раз стучать не будут — просто вышибут входную дверь.

— Погреб. Быстро. Я их задержу, — Мадам ткнула пальцем в пол и побежала в сторону главного зала.

Рин же бросился к указанному месту. Со скрипом сдвинул стол и откинул крышку погреба.

— Твою мать! Мы же завалили его!

Я увидела, что погреб под завязку завален мешками с мукой. Я зажала рот рукой и заскулила. Рин же бросился к окну.

— Так, валим. Давай руку! Прыгнем на улицу, потом дальше. Только куда… Куда… — он вертел головой, выискивая безопасное место, чтобы переместиться.

Но я понимала, что Надзора на улице слишком много. Нам не спастись!

Из-за двери донеслись громкие мужские голоса и истеричный Мадам, она явно пыталась их остановить.

Я опустила глаза на стол — там все еще лежали наши портреты. Сверху было лицо Рина, я перевела взгляд с рисунка на него самого. Не спутать. Рядом я. «Лиутгарда Гирсу. 21 год. Волосы русые. Глаза грязно-зеленые».

Грязно-зеленые! Опять?! Меня затрясло с новой силой. Дрожащий мыльный пузырь моего страха лопнул и обратился булыжником ярости. У меня желто-зеленые глаза!

Волосы — провалиться им, — да, русые! Я бросила взгляд в блестящий бок кастрюли на печи. Русые? А если нет? Я запустила пальцы в растрепанную косу. Мужские голоса приближались. Ну же! Я сжала ладони. В отражении показалось, что по моей голове потек деготь — волосы меняли цвет! Теперь они были черные. Я оторвала пальцы от макушки и приложила к щекам. Кожа из болезненно-белой превратилась в смуглую.

— Скорей, иди сюда, — крикнула я Рину, который таращился на меня, открыв рот.

Он не шевельнулся. Тяжелые шаги за дверью приближались — я чувствовала, как от них дрожат доски пола в кухне. Я подскочила к Рину и дернула его за ворот рубашки. Он слегка наклонился, и я смогла дотянуться до его головы. И вот его короткие светлые волосы уже ярко рыжие, а кожа из загорелой стала почти белой.

— И что, что кухня. Сказано все проверить, все и проверим! — голос зазвучал прямо в комнате. В кухню вошел офицер Надзора. — Кто такие, почему прячетесь?

Я стояла спиной к двери, но чувствовала его взгляд на затылке. Волосы зашевелились. Почему мы прячемся? Почему? Что соврать? Мы не прячемся. Тогда, что?

Я схватила все еще склоненную голову Рина, притянула к себе, с силой вдавила свои губы в его и замерла.

— Вы что не видите, — послышался голос мадам. — Работает девочка.

Я оторвала губы, обернулась и закатила глаза, пытаясь выглядеть нахально и развязно, как местные работницы. Мадам уставилась на меня, потом на Рина, зажмурилась, тряхнула головой и криво улыбнулась офицеру.

— Эта? Работает у вас? — страж окинул меня взглядом. — Мда… не те уже… Ладно. Комнаты.

Он еще раз мазнул по нам взглядом и, не задерживаясь больше, вышел. Мадам побежала за ним.

— Фух, пронесло, — выдохнул мне в ухо Рин. — Это ты здорово придумала.

Я не могла в это поверить. Что-тоне так. Посмотрела на его странное лицо, совсем не похожее на то, что на портрете. Портреты. Их три!

— Курт! Он там, — выдохнула я и бросилась за Мадам. Рин — за мной.

Мы вылетели в зал и чуть не врезались в группу офицеров. Мадам преграждала им путь в коридор с комнатами. Ее шелковый халат распахнулся, представив миру слишком короткую для пышнотелой женщины сорочку.

— Не позволю. Девочки работают! А вы мешать вздумали?! Да и Мраков мы не обслуживаем. Или просто посмотреть хотите?

Я поняла, что Мадам — умная женщина, она быстрее нас сообразила, что за одной из этих дверей Курт. Курт, чью внешность я изменить не успела. Один из офицеров шагнул вперед.

— Ладно, — взвизгнула Мадам. — На чистоту. Кто дал приказ? Одеон Ивентри? Глава отделения надзора в Аккаде? Наш постоянный клиент. И сегодня он у нас. Но кто знает, за какой дверью? Рискнешь проверить?

Она кивнула смельчаку, что вышел вперед. Он отступил, обернулся к другим офицерам, что-то тихо сказал им. Те ответили. Еще пара фраз, и отряд не прощаясь двинулся к двери. Как только последний офицер хлопнул дверью, я, Мадам, Рин и Лебедь выдохнули. Я прижала руку к глазам, чувствую, как выступают слезы.

— Как только Надзор уйдет с улицы, чтобы духу вашего здесь не было, — прошипела Мадам и, запахнув халат, двинулась к лестнице.

Мы с Рином остались на месте, глядя в свои странные измененные лица. Неизвестно сколько бы мы так простояли, если бы первая дверь в коридоре не хлопнула.

— Утречка доброго, — потянулся Курт. — О, а что за маскарад? Нет, ну вы бы видели свои лица.

Из двери выскользнула взлохмаченная девица в платье с разрезом до бедра.

— Пока, Курт, — она чмокнула брата в щеку, взъерошила волосы и с улыбкой ушла в ту же сторону, что и Мадам.

— Пока… и тебе, — Курт запнулся и вновь взглянул на нас. — Что такие кислые лица?

— Счастлив? — протянул Рин.

— Вообще-то да, — у Курта вырвался радостный смех, который превратился в довольный хрюк.

— Ненавижу тебя, — процедила я и пошла на кухню.