Согрей меня

Мария Калинина (2024)

Вероника ведет совершенно обычную тихую и по-своему счастливую жизнь в провинциальном городке. Она ходит на работу, улыбается соседям, сплетничает с подругой и строит отношения со своим молодым человеком. Но никто из ее знакомых и не догадывается о той страшной тайне, которую она ревностно хранит в своем сердце, до тех пор пока ее жизнь не начинает рушиться на глазах. Ее жених и подруга пропадают, а начальница неожиданно увольняет ее. В поисках ответов на свои вопросы она вынуждена столкнуться с гораздо большим ужасом, чем ее собственные внутренние демоны.

Глава 29

Когда она проснулась, было уже два часа дня. Уже совсем летнее солнце жестоко жгло ее лицо. Девушка попробовала встать, но голова тут же взорвалась дьявольской болью. Краем сознания она вспомнила, чем занималась ночью, и поняла, что эта боль была расплатой за манипуляции со своим собственным сознанием. Когда она проникала в сознание других людей, она всегда задействовала их энергию для создания фантомов. Но когда дело касалось ее самой, то она"брала в долг"свои собственные ресурсы. И через какое-то время ей всегда приходилось расплачиваться за это.

Не в силах сдержать стон, она сделала титаническое усилие, чтобы подняться. Усталые опухшие глаза с непониманием взирали на апокалипсис в ее квартире. Она честно не могла понять, как всего три маленьких человека могли стать причиной такой разрухи. Девушка с болью закрыла свои опухшие глаза. Ей отчаянно хотелось снова уснуть, и не просыпаться до следующего утра.

"А вдруг Андрей написал что-то, а я тут валяюсь?"поразила ее внезапная мысль, и она собрала последние силы чтобы дотянуться до телефона.

На нем было 8 непрочитанных сообщений. Ее сердце усиленно забилось, но, как оказалось, она обрадовалась слишком рано. Все восемь сообщений были от Полины. Краем сознания она вспомнила, как вечером ей приходили сообщения от нее, но она их не читала.

"Боже, что у нее там случилось, что она меня буквально закидала своими письмами?"с тревогой подумала Вероника.

Открыв переписку, она увидела, что там было уже стандартное приглашение встретиться. Полина писала про хорошую погоду, о хорошем настроении, о том, что ей не терпится поделиться новостями, и о том, что Веронику все еще ждет особенное место, куда они так и не сходили в прошлый раз.

Вероника испытала сильное чувство вины за то, что совсем забыла про подругу в суете последних событий, а ведь Полина было одной из немногих, кто у нее остался. С глухим стоном она сделала фотографию своей квартиры, показывая нечеловеческий срач, который ее окружал, и отправила это фото подруге с подписью"Сегодня нужно привести дом в порядок. Если свободна — то приезжай. Вместе управимся быстрее, и сможем поболтать."Сообщение было доставлено, но Полина ничего не ответила.

"Наверно, работает"с жестоким зевком подумала Вероника. Хотя она бы и не обиделась на Полину, даже если бы выяснилось, что та просто напугалась количества работы, которую нужно проделать, чтобы привести квартиру в человеческий вид. Вероника и сама бы, наверно, испугалась на ее месте.

С глухим стоном она все же приняла вертикальное положение. Перед глазами снова заплясали темные пятна. Мутным сознанием она попыталась составить список дел в порядке приоритетности.

"Как же хорошо, что я взяла выходной"подумала девушка, с неприязнью представив глумливое лицо Сауле. При всей ее нужде в деньгах, ей было очень тяжело заставлять себя идти на дополнительные смены.

Девушка обвела дом усталым взглядом. Конечно, бардак требовал немедленного внимания, и все же она решила, что у нее есть дела и поважнее.

Вероника не была уверена, оправдает ли себя ее идея, но все же решила позвонить Паше. Он был веб-дизайнером, и с компьютерами был на «ты», как и Максим. Возможно, он мог что-то знать о том, как обойти защиту системы на ноуте Андрея. Можно было бы еще спросить у Светы. У нее было много знакомых, но Вероника пока не хотела рассматривать этот вариант.

Достав свой телефон, она тут же нашла Пашу и нажала на «звонок». Паша ответил с третьего гудка.

— Вероника? — озадаченно спросил он.

— Привет, не отвлекаю?

— Н-нет.

По тону голоса она моментально поняла, что отвлекает, но раз он посчитал нужным умолчать об этом, то и она не собиралась останавливаться.

— Не буду долго задерживать. Мне нужна помощь. Я хочу взломать пароль на ноутбуке. Ты можешь мне помочь с этим?

— И ради какой такой светлой цели тебе нужна такая помощь?

В голосе бывшего коллеги звучало осуждение.

— Ради самой благородной. Пропал мой… парень. Я хочу взломать его ноутбук, чтобы иметь представление о том, чем он занимался в последнее время. Я рассчитываю, что это поможет мне его найти.

— Пропал? Что случилось, Ника? — встревожился Паша.

— Не вернулся вечером 2 дня назад… уже 3.

— Еще вернется, — неуверенно ответил Паша.

Злая из-за того, что ее пытаются успокоить какими-то стандартными фразами, Вероника с раздражением выпалила:

— Ты можешь за это поручиться?

— Н-нет, но…

— Вот и я нет. Его нет уже несколько дней. Я очень переживаю

— И теперь ты решила начать его искать сама, взламывая его личные вещи?

Осуждение вернулось в голос Паши с новой силой.

— Я уверена, что случилось что-то плохое. Он бы не ушел просто так. Понимаешь?

Вероника не хотела оправдываться, но это случилось как-то само собой.

— Единственное, что я тут понимаю, Вероника, так это то, что ты очень любишь вмешиваться в решения других людей, оправдывая это какими-то эфемерными благими намерениями.

— О каких решениях идет речь? Послушай, если бы он действительно хотел уйти, он бы хотя бы забрал свои вещи. Разве можно меня упрекать в том, что мне тревожно?

— Я тут заметил, что когда тебе тревожно, ты очень свободно относишься к нормам морали.

Девушка тут же вспомнила, как просила Пашу проследить за Светой потому что переживала из-за ее нового любовника. На мгновение ей стало стыдно, но она тут же откинула это чувство.

— А я тут заметила, что ты очень любишь читать эти самые нормы даже тогда когда есть все основания для тревоги. Ты не понимаешь? Человек пропал! С ним явно что-то случилось.

— Тогда предоставь это полиции. Мне кажется, ты только ищешь повод, чтобы залезть в то, что тебя не касается.

На мгновение девушке было очень обидно слышать подобное, но затем она заставила не думать об этом. Паша свободен считать так, как считает нужным. Ей не было необходимости что-то доказывать.

— Я так понимаю, это значит, что помогать ты мне не собираешься.

— Я не могу тебе с этим помочь. Но даже если бы и мог, то не стал бы. Мне это не нравится.

— Я услышала тебя. Тогда пока.

— Вероника, послушай мой совет, просто обратись в по…

Вероника уже не стала дослушивать, и сбросила звонок. Она вся горела от злости. Она в исступлении крикнула на телефон, где ее уже никто не мог слышать:

— Просто мистер оригинальность. Ну, разумеется, я хочу взломать ноутбук потому что мне нравится лезть в жизнь дорогих мне людей, и других причин у меня быть не может. МОЗГАМИ СВОИМИ ПОРАСКИНЬ!

Она обвела взглядом свою квартиру, вспомнила, как сдерживала себя, чтобы не залезть в телефон, а затем и в голову Андрею, и вдруг с грустью поняла, что не так уж и не прав ее бывший коллега. От этого стало как-то очень тяжело на сердце.

С трудом преодолевая головокружение девушка приступила к уборке. Мысли об Андрее ни на секунду не отпускали ее.

Через пару часов пришло сообщение от Алика, где он спрашивал о ее самочувствии. Вероника накатала стандартный ответ. Она решила не рассказывать о том, что она умирает от переживаний за Андрея, а также от перерасхода психической энергии в играх со своим собственным сознанием. Первое и так было очевидно, а второе…

"Кто я такая, и почему я так могу?"в который раз подумала она. На самом деле ее больше интересовало, почему так не могут другие, потому что ее собственные умения воспринимались ей как нечто обыденное. Никто не учил ее как дышать, никто не учил ее как есть, никто не рассказывал ей как чувствовать, и никто не объяснял ей как соединяться с сознанием других существ. Это все произошло само собой, без фанфар и феерверков.

Вероника смотрела на других детей в приюте, и видела, что они ничем не отличаются от нее. У всех было две руки, две ноги, одна шея. Все учились одним и тем же вещам, и в то же время у других детей почему-то так не получалось. Когда ей было девять лет, она даже уделила время попыткам научить Маргарет настраиваться на волну чужого сознания, и все эти"учения"потерпели жестокий крах. Маргарет совершенно не понимала, что Вероника имела в виду, когда говорила"настрой внутреннюю антенну","почувствуй чужие вибрации". Вероника услужливо предоставляла свое собственное сознание для тренировок лучшей подруги, но ни одного, даже самого слабого, касания так и не случилось.

Когда ее фотографию повесили на стену почета из-за успехов в иностранных языках, девочка никогда не чувствовала, что чем-то заслужила это. Ей всегда было довольно необычно видеть свое лицо на той доске, ведь ей не требовалось совершенно никаких усилий, чтобы просто считывать язык. Но другие говорили о ее успехах с воодушевлением, называя это никак иначе, чем"талант".

Долгое время она и сама относилась к этому как к таланту. Но со временем она поняла, что никто более из знакомых так не может, и поэтому называть это именно этим словом было не совсем корректно. Она была такая совершенно одна. Тогда она перестала надеяться когда-нибудь"найти свою стаю", и начала учиться жить со знанием, что никто так и не расскажет ей о том, почему она отличается от других.

Ей приходилось изучать себя самой. Довольно скоро она поняла, что не всякое погружение безопасно. Когда она совершенно случайно создала в сознании своей учительницы фантом синей змеи, это имело катастрофические последствия. Насколько знала Вероника, ее бывшая учительница видела перед собой синюю змею годами. Одна маленькая ошибка сломала чужую жизнь. А ведь Вероника тогда не хотела ничего плохого. Она просто хотела поделиться с учительницей своей идеей для рисунка, и, так как она тогда не умела говорить, она сообщила об этой идее так, как умела. В результате учительница оказалась в психиатрической больнице. Девушка так и не поняла, почему фантом синей змеи так и не исчез когда в нем закончилась энергия, как это бывало с другими фантомами.

Уже позже она поняла для себя, что погружение в чужое сознание может запускать защитные механизмы психики, которые воспринимали ее как чужерожный объект. Проблема была в том, что, пытаясь уничтожить ее, психика других людей могла начать уничтожать и саму себя. Поэтому любое грубое вмешательство, связанное с имплантированием фантомов или просмотром воспоминаний (особенно эмоционально заряженных) должно было проделываться максимально аккуратно. Исключения составляли легкие вмешательства, когда она просто считывала с сознания то, что в нем рождалось в настоящий момент. Такие вмешательства почти никогда не запускали защиту психики, поэтому она пользовалась этим куда более свободно.

Также для нее было вполне безопасно делать манипуляции с собой. Толи это было связано с тем, что она подсознательно считала подобные вещи чем-то естественным, поэтому ей не требовалась защита, толи это было связано с тем, что ее сознание было крепче, чем у других людей. Ответа на этот вопрос у нее до сих пор не было.

Девушка попробовала представить, что сказали бы Максим и Алик, расскажи она им об этом. Она бы, наверно, даже смогла бы объяснить это понятными им словами. Не смотря на то, что ее умения были исключительными, многие люди уже давно освоили нечто похожее. Например, примерно так действовал гипноз. Для начала гипнотизер создавал подсознательное доверие другого человека через вполне обыденные психологические техники, а затем внушал те вещи, которые были ему выгодны. Примерно так же и выглядело создание фантомов в чужом сознании. Вероника создавала образ внутри сознания, и этот образ"работал"там, влияя на поведение или организм человека до тех пор, пока в нем не заканчивалась энергия.

И все же, она явно не торопилась рассказывать об этом. Люди были склонны бояться всего, чего они не понимали, а Вероника не могла до конца объяснить почему она получилась именно такой.

"Может, моя мама могла бы что-то рассказать об этом?"подумала девушка. Образ женщины, которую она никогда не видела, возник в ее сознании. Она любила представлять ее величественной и красивой, как Джия, но в то же время живой и безмерно любящей как Маргарет. Раньше она часто мечтала о том, что в один прекрасный день эта женщина вдруг появится в ее жизни, раскроет свои объятия и заберет ее туда, где она наконец-то найдет свой дом. И тогда все неудачи и разочарования перестали бы иметь смысл. Она больше не была бы изгоем в мире, где ее воспринимали чужой. Она стала бы самой любимой искоркой и самой красивой девочкой в мире, где все были такие, как она. И тогда кто-нибудь большой и мудрый посадил бы ее к себе на колени и рассказал бы ей о ней самой, а потом бы крепко-крепко обнял. И тогда все бы встало на свои места.

Красивая фантазия так и осталась фантазией, и со временем Вероника перестала ждать, и научилась надеяться только на себя. Она вырывала свое право на жизнь и на любовь зубами, защищая себя и тех, кто так или иначе стал ей близок. Так было до тех пор, пока она не проиграла эту битву, потеряв любимую подругу.

А ведь когда-то она даже верила, что Тиан не желает ей зла. Ведь даже в первую их встречу он старался помочь. Пусть даже и в своей манере. Вероника тяжело вздохнула. Она так и не узнала, зачем он убил Маргарет. Последние слова, которые он сказал, были трусливым отрицанием своей вины. Как подло и мерзко.

Ее мысли плавно перепрыгнули на найденную фотографию Тиана. Так как она сама не могла привезти ее, то оставалось только предполагать, что ее кто-то подкинул. Но кто? И как? Могло ли это значить, что кто-то мог пробраться в ее дом? Кто-то, кто знал о крови на ее руках… Невольная мысль заставила ее содрогнуться. Три неудачных покушения… Фотография Тиана в ее доме… Пропавший Андрей… Могла ли между этими событиями быть логическая связь или она просто надумывала лишнего?

К концу дня уборка наконец-то была закончена. Вероника очень рассчитывала на то, что она сможет все-таки найти что-нибудь из интересных вещей Андрея, но ничего необычного больше не встречалось. Сообщений тоже не было никаких, разве что Полина все-таки ответила, что у нее не было возможностей помочь с уборкой. В любом случае, это было понятно и без сообщения.

Войдя в пустую спальню, Вероника инстинктивно обняла себя. Воспоминания об Андрее и о том, как много счастливых и приятных моментов они пережили, накрыли ее словно волна. Ей стало очень некомфортно находиться здесь одной. Это место в одночасье стало для нее чужим. По коже прошли мурашки будто от озноба, и девушка с удивлением поняла, что и правда стало как будто холоднее. Озадаченно оглянувшись, она увидела, что окна были открыты. Было даже удивительно, как она не заметила этого сразу.

Закрыв окна, она легла спать, но у нее еще долго не получалось заснуть. Сердце болезненно сжималось от страха за Андрея. Она была уверена, что опасность миновала, и ее жених был в безопасности когда она помогла ему выплатить весь долг, но оказалось все совсем иначе. Мысли о том, кто мог желать ему зла, не покидали ее, а по всему телу ходили парализующие волны страха. Крепко обняв себя и поджав под себя коленки словно ребенок, Вероника беззвучно плакала, радуясь тому что, что ее никто не видит.

Сон пришел незаметно, и девушка сразу же поняла, что это был необычный сон. В нем не было характерной для сна"мутности"и"туманности". Все ее чувства были максимально четкими и детализированными, как это было во том памятном сне с Максимом. Как и в прошлый раз, она ощущала, что ее сознание было каким-то странным, как будто бы незнакомым и знакомым одновременно.

"Я снова в чьем-то чужом теле и чужом сознании"осознала Вероника. Как и в прошлый раз, она ничего не могла с этим поделать. Могла только наблюдать за течением чужих мыслей, которые почему-то казались неотделимыми от нее.

Оглядевшись по сторонам, девушка поняла, что находится на крыше. Холодный ветер приятно холодил ее лицо. Ее сердце бешено билось, а кровь бежала по венам словно электрический ток, заряжая каждую клеточку тела возбуждением и предвкушением. Вероника знала, что все должно случиться уже совсем скоро. Сегодня она станет свободной. Сегодня станет днем ее триумфа. Какой же сладкой была эта мысль. Она хотела слиться с этим мгновением, чтобы навсегда продлить его. Удовольствие, которое она испытавала, было даже сильнее оргазма.

Девушка аккуратно посмотрела вниз. Не смотря на огромную высоту, ее острое зрение позволяло ей четко разглядеть передвигающиеся по земле фигуры. Она затаилась, словно зверь, хотя здесь никто и не смог бы ее увидеть. Ее сердце бешено стучало в горле, и ее немного подташнивало от переполнявших ее чувств, но она со смаком вдыхала всю эту кокофонию эмоций.

Вскоре весеннее солнце осветило новую маленькую фигурку, приближающуюся к месту ее засады, и кровь Вероники запылала в сто раз сильнее. Объект ее слепого обожания и ее лютой ненависти был уже близко. Весеннее солнце причудливо играло в волосах приближающейся девушки, от чего они отливали блестящим медным цветом. Вероника облизнулась в предвкушении, борясь с желанием накинуться на нее, и самой вгрызться в беззащитную шею. От этой мысли внизу ее живота растянулось приятное тепло. Притяжение и отторжение, которые она испытывала, буквально рвали ее душу своей противоречивостью.

— Ты готов? — звонко выкрикнула она.

— Д-да, — послышался чей-то мужской голос, полный страха.

Она испытала желание довольно замурчать. Ей нравилось, когда ее боялись. Страх давал ей власть, а власть заставляла ее сильнее чувствовать переполняющую ее тело жизнь. Она упивалась этим чувством. Она прекрасно знала о том, что они все говорили за ее спиной о том, что она безумна, о том, что ее нужно убрать, о том, что все это очень далеко зашло. Но ей было все равно. Пускай говорят, что хотят. Она не боялась никого из них.

Она подождала, пока желанная фигурка застыла в нужном месте, радуясь тому, что ее идея с соседкой сработала. Маленькая дурочка всегда отличалась излишним любопытством, и сейчас она поймет, что обычно происходит с любопытными носами, но будет уже поздно.

— По моей команде… Раз… два… три… Давай — выкрикнула она.

Тут же раздался грохот, и тяжелая балка полетела вниз. До триумфа Вероники оставались считанные мгновения. Внезапно какая-то мужская фигура буквально прыгнула на ее жертву, и в последний момент оттолкнула ее. Это было настолько неожиданно, что Вероника несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что ее глаза еще не обманывают ее. В недоумении она смотрела, как рыжая девушка встает и отряхивается от пыли.

Вероника подползла поближе к краю крыши, чтобы разглядеть, кто еще решился поиграть с ней в ее опасные игры, и, тем самым, подписал себе смертный приговор. Ее лицо перекосило от удивления. Она знала этого человека! Это был"брошенка"от той, второй.

Разумеется, Вероника знала о существовании второй. Она не знала, какое та взяла себе имя, поэтому для удобства так и назвала ее"Вторая". Нельзя сказать, что она испытывала к ней какую-то неприязнь, но особого интереса та тоже не вызывала. Все-таки они были слишком разные. И все же, временами она поглядывала за ней. Последнее, что Вероника помнила — это то, что Вторая спуталась с какой-то художницей и начала встречаться с человеком, словно нормальная. Разумеется, ничего путного из этого не вышло, и она бежала как трусиха. Вероника искренне не понимала смирения второй. Почему она сбежала? Почему отказалась бороться? Какой смысл был начинать выстраивать свою жизнь, если она с самого начала знала, чем все это закончится, и даже палец о палец не ударила, чтобы это изменить? Девушка новым оценивающим взглядом посмотрела на бывшего мужчину второй. Совершенно невзрачный дохлячок. Даже глазу зацепиться не за что. Ну что ж, кто знает, может, после того, как все закончится, вторая ей еще"спасибо"скажет. В конце концов, Вероника была единственной из них двоих, кто все еще боролся.

"А, может, она уже умерла?"пришла к ней внезапная мысль. Эты мысль не принесла ни боли, ни радости. Девушка тут же отогнала ее подальше. Она бы знала если бы той уже не было.

Внимательно рассматривая, как белобрысый мужчина помогал ее жертве прийти в себя, Вероника попробовала вспомнить его имя. Кажется, его звали Михаил… Или нет, Вадим… Или как-то по другому. В любом случае это было неважно. Все равно он уже не жилец. В это самое мгновение светловолосый мужчина резко поднял голову, и их взгляды встретились.

— Нас видели, — нервно сказал ее компаньон.

— Нас никто не разглядит с такого расстояния — спокойно ответила Вероника.

— А если разглядит?

Девушка пожала плечами. Ее мало это волновало. У нее еще было время. Она могла позволить себе не беспокоиться. Мужчина снова бросил на нее опасливый взгляд прежде чем спросить:

— Что ты… Вы… собираетесь теперь делать?

— Ты удивишься, — с едва заметной улыбкой сказала она.

И в этот момент Вероника проснулась. Она не сразу поняла, что больше не находилась на крыше. Несколько дыханий она испытывала некоторое замешательство от того, что вдыхаемый воздух больше не был прохладным, и она почему-то находилась в горизонтальном положении. Ее тело все еще пылало от пережитых эмоций. Опустив руку вниз, Вероника с отвращением обнаружила, что была сексуально возбуждена. Понимая, что это все еще отголоски ощущений ее неудавшейся убийцы, она испытала целую бурю негодования. Насколько нужно быть ненормальным, чтобы тебя сексуально возбуждала возможность кому-то нанести столь сильный вред!

Горячая кровь все еще бурлила в ее венах, но в каждым новым вздохом она успокаивалась. Она лежала без движения, боясь пошевелиться.

Теперь она была совершенно уверена в одном — это были не сны. Для нее было очевидно, что она каким-то образом проникла в сознание своей убийцы, а до этого она была в сознании Карины. Только это было какое-то странное погружение. Обычно для проникновения в чужое сознание необходимо находиться рядом с человеком. К тому же, нужно иметь намерение сделать это. Такие вещи не происходят просто так. Тем более во сне, где у нее точно не может никаких намерений, и она одна в комнате. Исключений быть не могло. И все же… Это как-то случилось.

Второй момент, который очень сильно ее смущал — это то, что в этом погружении она теряла свою идентичность. Каждый раз, когда Вероника погружалась в сознание других людей, она четко осознавала, где она, а где они. Во этом погружении она все видела и ощущала так, будто все эти ужасные кощунственные мысли принадлежали ей самой. Это она ощущала, как бешено стучало сердце от мысли, что живой человек в считанные секунды превратится в мокрую лужу. Это она сама упивалась властью.

Девушку передернуло, и сильно затошнило.

Ей было бесконечно противно от того наплыва эмоций, который она испытала. Очень хотелось взять мочалку, и смыть с себя эту грязь. То, что она ощущала могло быть выражено одним простым словом — безумие. Ее несостоявшаяся убийца была абсолютно безумна. С такой не было никакой возможности договориться, от нее не стоило ждать милосердия. Эта тварь даже текла от мысли об убийстве!

Но хуже всего для Вероники было понимать, что в тот момент, когда Максим решил ее спасти, он тоже"подставил себя под прицел". Намерения девушки на крыше были кристально ясны — она собиралась убить и его тоже. Возможно, если бы тот случай с балкой был бы единичным, то опасность могла бы миновать. Но так как у нее уже было три покушения, в двух из которых ей помоглал Максим, то у нее не было никакого сомнения, что он был в огромной опасности. Ее даже удивило то, что она не подумала об этом раньше.

Не в силах выносить эту мысль, она тут же написала ему сообщение с просьбой подтвердить, что у него все в порядке. Как ни странно, ответ от него в виде двух слов"все хорошо"пришел мгновенно."Он вообще спит когда-нибудь?"в возмущении подумала девушка. Через несколько секунд на ее телефоне отразился входящий звонок от Максима. Она тут же приняла его. — У тебя что-то случилось? Почему такие вопросы? — без предисловий обеспокоенно спросил он. Вероника задумалась о том, как бы ей предупредить его так, чтобы он понял всю серьезность надвигающейся опасности, но ее мозг отказывался нормально работать и что-то придумывать. В конце концов, она решила не заморачиваться, и сказать часть правды: — Я тут подумала, что если все эти неприятные события и правда были покушениями на мою жизнь, то убийца мог бы заметить, что ты из раза в раз мешаешь ему. Я боюсь, как бы у этого не было бы глубоко идущих последствий для тебя. Скажи, с тобой в последнее время не случалось ничего странного или тревожащего? На пару минут было просто оглушительное молчание, нарушаемое только бешеным стуком ее сердца. Затем он медленно произнес: — Вроде бы нет… Мне немного необычно, что ты за меня переживаешь, но я думаю, что ты не права. Убить человека — это не семечки погрызть. Это серьезное преступление. Я уверен, что убийца будет избегать лишних жертв.

Вероника испытала целую гамму чувств при этих словах. Это было и раздражение на то, что он не воспринял ее слова всерьез. Также это было отчаяние от того, что придется выдумывать что-то еще, чтобы заставить его увидеть опасность. Но сильнее всего она испытала к нему благодарность за то, что он не воспринимал человека, решившего отнять чью-то жизнь, вселенским злом, и предположил, что в нем есть какие-то светлые качества. Сам того не подозревая, этим он очень поддержал ее. Ей вдруг стало очень тепло на сердце, и нестерпимо захотелось дотронуться до него. Как только это желание достигло ее осознанности, она испытала жгучий стыд.

"Я… просто переживаю, что он пострадает из-за меня. Я не готова к новым жертвам. Вот и все"в панике объяснила она себе. На ум тут же пришло воспоминание о том, как Максим вздрогнул когда она дотронулась до его плеча. Свои собственные желания тут же начали казаться глупыми и нелепыми… Недостойными. Стараясь справиться с невольным смущением, она начала выталкивать слова из себя:

— Ты не прав. Если убедительно спланировать убийство, подстроенное под несчастный случай, то убийца сможет избежать негативных последствий. Если он уже решился на одно убийство, то ему будет гораздо проще решиться и на второе. Чего ей стоит просто прихватить тебя за компанию?

— Ей? — переспросил Максим.

— Что"ей"? — не поняла Вероника.

— Ты сказала"ей стоит прихватить меня за компанию"словно ты уверена, что убийца — женщина.

–"Ему","ей"… Да хоть инопланетянину! Что ты к словам цепляешься? Откуда я могу такое знать? — раздраженно спросила девушка, в который раз проклиная проницательность блондина.

Максим помолчал несколько мгновений перед тем как ответить:

— Не знаю почему, но у меня постоянно есть ощущение, что ты говоришь меньше того, что ты знаешь…

Вероника поспешила его перебить до того, как его болезненная параноя достигнет своего апогея:

— Как хорошо, что мы просто общаемся по телефону, и ты не можешь начать"вытряхивать"из меня никакие сведения. Не могу сказать, что мне сильно понравилось. Может, ты уже успокоишься?

— Прости, — тихо сказал Максим.

Слова девушки попали куда нужно, заставив его сместить фокус его внимания с нее на себя. — Пожалуйста, позвони Алику, и пускай он все время будет рядом. И… будь осторожен… — Вероника, ты и правда считаешь, что есть какие-то основания… Но девушка уже отключила звонок.

— К сожалению, я не считаю, а знаю, — грустно вздохнула она, отвечая на его вопрос уже после того, как звонок завершился.

Общение с Максимом немного успокоило ее, и все же ее все еще трясло от соприкосновения с тем жутким безумным сознанием. Как она смогла проникнуть в него? Почему она ничего не могла ничего в нем сделать? Ей было недоступно создание фантомов, она не могла выбирать, какое воспоминание посмотреть, она даже не могла осознать себя отдельной личностью от сознания убийцы. Проникновение в чужое сознание всегда давало ей власть, но в этом случае все было с точностью до наоборот… Чужое сознание захватило ее, заставив забыть о том, кто она такая, позволяя ей только наблюдать за одним из каких-то своих случайных воспоминаний.

Все это навевало девушку на мысль, а не могла ли ее убийца намеренно показать ей свое воспоминание. Эта мысль была настолько смелой, что у нее пошли мурашки по коже от возбуждения и страха. Потому что в этом случае, это могло значить то, что существовали и другие подобные ей. Мысль о том, что она в этом мире не одна такая, заставила ее на мгновение забыть, что этот человек пытался убить ее. Кончики ее пальцев мгновенно занемели, а сердце начало отчаянно пытаться выпрыгнуть из грудной клетки. Но она отказалась от этой мысли. Немного не так работало погружение в чужое сознание, доступное ей. Да и какой у этого мог быть смысл? Тут было что-то другое.

В этот момент девушка как никогда остро ощущала свое одиночество. Она отдала бы что угодно, чтобы прижаться как можно ближе к Андрею, и ей приносило какую-то особенную боль невозможность сделать это прямо здесь и сейчас.

"Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо"не зная к кому обращалась она.

Ей было страшно закрывать глаза. Она боялась, что уснув она снова выполнит это незапланированное погружение. Второго раза она бы просто не вынесла. И все же, она не могла позволить себе не спать. С утра ее ждала новая смена…